Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
убой в паре с другим обреченным, и он благодарен  соседу  за  компанию.  Я
давно махнул на него рукой, потеряв надежду  хоть  сколько-нибудь  разумно
объяснить его поведение.
   Иногда меня так и подмывало спросить его: ну, как там тебя,  сильнейший
и мудрейший, ты, решившийся на эксперимент - на такой эксперимент!  -  над
своей драгоценной  особой  -  установил  ли  ты,  наконец,  нужно  ли  это
человечеству? Хотя что там человечеству  -  тебе  самому?  Да,  да,  тебе,
лиловый бегемот, краса и гордость земной аккумулятопатологии? Ну, что тебе
дало зто? Что изменило оно в твоей жизни?  Ведь  если  бы  ты  и  не  знал
ничего, ты все равно дрожал бы над каждой своей минуткой, и все  равно  ты
торчал бы здесь, потому  что  только  тут  тебе  обеспечен  идеальный  для
здоровья климат и вполне устраивающая тебя работа. И все равно ты отравлял
бы существование всем нормальным людям, и все равно тебе было  бы  плевать
на этих остальных людей. Так зачем, зачем тебе это Знание?
   Тянулся пятидесятый, шестидесятый, сотый день мая, и я  с  каждым  днем
тупел все больше и.больше и радовался этому той  безысходной  радостью,  с
которой человек, пытаемый  в  застенке,  теряет  сознание.  Иногда,  чтобы
привести себя  в  рабочее  состояние,  я  говорил:  рано  или  поздно,  но
Егерхауэн  кончится.  И  что  тогда?  Хижина?  Но  я  понимал,  что  после
исчезновения Саны я не смогу  прийти  туда,  если  совесть  моя  не  будет
абсолютно чиста. Как не чиста она сейчас. Но пока еще есть время, я должен
расплатиться с Саной за все, что было и что могло бы быть между нами. Ведь
и сейчас мы могли бы быть с ней счастливы, мы могли бы по-прежнему  любить
друг друга. Виноват ли во всем проклятый "Овератор"? Первое время я был  в
этом уверен. Но не все ли равно, кто виноват. Главное, что любовь уходила,
и если бы Сана каким-то чудом пережила этот год, не знаю,  смог  ли  бы  я
остаться с ней или нет. Но я должен был  ее  потерять,  и  поэтому  платил
вперед за то, чего  никогда  уже  не  будет.  Я  запутался  во  всех  этих
рассуждениях, и подчас мне  казалось,  что  я  просто  холодно  отсчитываю
камешки, как девочки на пляжах: я теряю этот день...  и  этот...  и  белые
камешки звонко чокают, ударяясь друг о друга и  по-лягушечьи  упрыгивая  в
песок.
   И просыпаясь утром, я говорил себе: чтобы уплатить долг,  я  обязан  на
этот год забыть шальную  большеглазую  девчонку,  которая  может  жить  по
другим законам, потому что ей всего восемнадцать лет.
   И работая днем, я снова думал, что должен забыть...
   И засыпая ночью, я опять вспоминал, что все еще не забыл...
   Так, в днях, наполненных какой-то работой, припадками  самобичевания  и
лаской, тоже входящей в уплату долга, пришло, наконец, лето.


   Как-то утром я закрутился с работой.  Сана,  как  обычно,  пропадала  у
Патери Пата, и Педелю пришлось напомнить мне,  что  все  уже  собрались  к
обеду. Я давно уже не переодевался по такому поводу и,  наскоро  сполоснув
руки под алеаровым фонтанчиком, побежал к уже дожидавшемуся  меня  мобилю.
Педель скользил боком, держа передо мной полотенце, распяленное на  тонких
щупальцах.
   Добравшись до Центрального поселка, я быстро  прошел  через  полутемные
комнаты обеденного павильона. Не так давно мы стали  обедать  на  веранде,
крытой, разумеется, непрозрачным пластиком. Мне достаточно было  намекнуть
Сане, что я побаиваюсь весеннего ультрафиолета,  от  которого  я  порядком
отвык за одиннадцать лет - и к моим услугам были целые  тоннели,  прячущие
нас от непрошеных наблюдателей.
   Внезапно я услышал веселые голоса. Да ну? Я никак не  мог  представить,
что способно было вызвать оживление за нашим унылым столом.
   С веранды снова донесся смех. "Как в Хижине"... -  невольно  подумалось
мне. Я толкнул дверь и остановился на одной ноге.
   На столе царил хаос.
   Сана сидела, положив оба локтя на скатерть.
   Патери Пат был в белоснежной рубашке.
   Рядом с Элефантусом сидела Илль.
   - Посмотри-ка на него! - сказала  она  Элефантусу,  показывая  на  меня
рукояткой костяного ножика. Элефантус послушно посмотрел на меня.
   - Вывих нижней челюсти, - констатировала она. - Кажется, это  по  вашей
части. Сана?
   - Вы все перепутали, - весело отвечала та. -  За  костоправа  у  нас  -
Патери Пат. Рамон, закрой рот и садись. Вы ведь знакомы?
   - Ага, - отвечала Илль.
   - Что-нибудь случилось? - догадался я спросить.
   - Ничего, - ответила Илль. - Добрый день.
   И все кругом снова засмеялись. Ничего смешного  не  было  сказано,  да,
вероятно, и до этого не  говорилось.  но  у  всех  появилась  удивительная
потребность улыбаться, радоваться все равно чему. И  это  была  не  просто
потребность в общении, это был направленный процесс: все улыбки,  шутки  и
просто реплики эпического характера  относились  непосредственно  к  Илль.
Особенно  истекал  теплотой  Элефантус.  Он  излучал.  Он  радиировал.  Он
возвышался слева от Илль, такой потешный рядом с ней,  такой  старомодный,
ну, просто галантный пра-прадедушка. А, может, так  и  есть?  Они  здорово
похожи. Глазища. И ресницы. И эта легкость движений. Надо  будет  спросить
как-нибудь потактичнее, сколько  раз  следует  употреблять  эту  приставку
"пра...". Впрочем, теперь подобные вопросы вполне лояльны. Другое  дело  -
осведомляться о том, сколько еще осталось, вот  это  уже  бестактность.  Я
усмехнулся: как забавно - со мной нельзя быть бестактным!
   Мысли мои разбегались. Так кружится голова, когда вдруг  наешься  после
длительного воздержания. Прошло около месяца с тех пор,  как  я  бежал  от
Илль, и кажется, что с тех пор я ни о чем не думал. В лучшем случае у меня
появлялись некоторые соображения относительно работы.
   А сейчас все сразу говорили: Элефантус - о стрельбе из лука, Сана -  об
иммунитете триалевских клеток к сигма-лучам, Патери Пат  -  об  английских
пари, а Илль - о каком-то диком корабле, напоминающем морскую черепаху.  Я
сосредотачивался и вылавливал  из  общего  гула  наиболее  громкую  фразу,
старательно таращился на Элефантуса, на Патери  Пата,  но  ничего  не  мог
понять. Я заставлял себя не смотреть на Илль  и  не  слушать,  о  чем  она
говорит.  Вскоре  я  поймал  себя  на  том,  что   невольно   раскачиваюсь
взад-вперед. Я представил себе со стороны собственный вид и, махнув  рукой
на всех, уткнулся в свой бифштекс.  Это  прибавило  мне  ума,  так  как  с
момента возникновения цивилизованного  человечества  мясо  было  опорой  н
вдохновением всех кретинов. Я мигом уяснил, что дело  все  в  том,  что  в
заповедник  пожаловала  пара  каких-то   юнцов   на   старинном   корабле,
конструкция и принцип действия которого, древние, как  стрельба  из  лука,
были предметом пари  обитателей  Хижины.  К  "черепахе",  возраст  которой
определяется несколькими сотнями лет,  еще  никто  не  успел  слетать,  но
предполагалось,  что  в  случае  какой-нибудь  аварии  она   может   стать
источником нежелательной радиации, всегда так пугавшей Сану.
   В разговоре образовалась пауза, и я был рад,  что  могу  вставить  хоть
какую-нибудь реплику:
   - Жаль, что этот корабль -  не  амфибия,  -  с  глубокомысленным  видом
заметил я.
   - Сохранились еще внимательные собеседники, - фыркнула Илль. -  Я  ведь
только что говорила, что это - один из первых универсальных мобилей. Ну  и
работнички у тебя, папа, я бы гнала таких подальше. Впрочем, ты,  кажется,
говорил, что все за них делают аппараты.
   Положительно, сегодня был день ошеломляющих сюрпризов. Элефантус  -  ее
папа. Это в сто сорок с лишним лет! Я до сих пор как-то полагал, что после
ста лет люди уже оставляют заботы о непосредственном продолжении рода. Еще
один косвенный дар "Овератора". У меня вдруг резко  поднялось  настроение.
Какая прелесть - теперь можно ходить в холостяках лет до ста  двадцати.  А
если учесть все достижения медиков,  которых  теперь  развелось  на  Земле
несчетное число, то, может, и до ста пятидесяти.
   Эта мысль так понравилась мне, что я засмеялся и открыто  посмотрел  на
Илль. Кстати,  под  каким  предлогом  она  здесь?  Визит  к  отцу?  Вполне
допустимо, но почему она не  делала  этого  раньше?  Я  думал  об  этом  и
разглядывал Илль - беззастенчиво, как тогда, в мобиле. В маленьком  мобиле
цвета осенней листвы.
   Сана, говорившая с Патери Патом, обернулась ко мне и о чем-то спросила.
   - Да, - сказал я, -  да,  разумеется.  -  И,  кажется,  невпопад.  Сана
поднялась:
   - Благодарю вас, доктор Элиа, и прошу меня извинить:  сегодня  мы  ждем
микропленки из Рио-Негро. До свиданья, Илль. Вы идете, Патери?
   Впервые я увидев, что Патери Пат неохотно направился к двери.
   Обычно он исчезал после финального блюда, не  дожидаясь,  пока  мы  все
закончим обед.
   - Я ведь  еще  увижу  вас  до  отлета?  -  тише,  чем  этого  требовала
вежливость, спросил он у Илль.
   - Нет, -  отвечала  она  своим  звонким  голосом.  -  Я  тороплюсь.  До
свиданья.
   Ага, она его выставляла. Мне вдруг стало  ужасно  весело.  Черт  дернул
меня, как всегда, за язык:
   - Вы уже улетаете? - церемонно обратился я к Илль.  -  Тогда  разрешите
мне проводить вас до мобиля.
   - Пошли, - легко сказала Илль.
   Я ждал, что Патери Пат сейчас повернется и глянет на меня своим мрачным
взором, напоминавшим мне взгляд апатичного животного,  которого  медленно,
но верно довели до бешенства. Но вышло наоборот. Он весь как-то пригнулся,
словно что-то невидимое навалилось на него, и медленно,  не  оборачиваясь,
протиснулся следом за Саной в дверь.
   Мы невольно замолчали; казалось, всего несколько шагов отделяли нас  от
царства времени, тяжесть которого не выдерживали  даже  исполинские  плечи
Патери Пата.
   Я тревожно глянул на Илль. Я вдруг испугался,  что  тот  ужас,  который
тяготел над Егерхауэном и который, подобно вихрю Дантова ада, все  быстрее
и быстрее гнал его обитателей по временной оси  жизни,  это  коснется  ее,
вспугнет, заставит бежать отсюда, чтобы больше никогда  не  вернуться.  Но
Илль
   - это была Илль. Она сморщила носик, потом надула щеки и  весьма  точно
передразнила гнусную и унылую мину Патери  Пата.  Она  даже  и  не  поняла
ничего. И слава богу.
   Илль встала. Подошла к Элефантусу. Ярко-изумрудный костюм, обтягивающий
ее, словно ежедневный  рабочий  трик,  на  изгибах  отливал  металлической
синевой; но кисти рук и плечи были открыты, а на ногах я заметил  узенькие
светлые сандалии. Видимо, материал, из которого был изготовлен ее  костюм,
был слишком тонок и  непрочен  по  сравнению  с  тем,  что  шел  на  трики
специального назначения. Во всяком  случае,  даже  при  ходьбе  по  острым
камням  трик  не  требовал  туфель.  Сейчас  же  Илль  напоминала   что-то
бесконечно хрупкое, тоненькое. Наверное, какое-нибудь насекомое.  Ну,  да,
что-то  вроде  кузнечика.  И  двигалась  она  сегодня  легко  и  чуть-чуть
резковато. Вообще каждый раз она двигалась по-разному, и каждый раз как-то
не по-человечьи. Надо будет ей это сказать... Потом, В будущем году.
   Илль, как примерная девочка, чмокнула Элефантуса куда-то возле глаза. У
него поднялись руки, словно он хотел обнять ее или удержать.
   "Это совсем не страшно - узнать свой год..." - невольно всплыло в  моей
памяти. Вот за кого ты боишься, маленький, печальный  доктор  Элиа.  Тебе,
наверное, осталось немного, а ей всего восемнадцать, она еще совсем-совсем
крошка для тебя. Тебе  страшно,  что  она  останется  одна,  и  ты  хочешь
удержать ее подле себя, пока ты можешь хоть от чего-то уберечь ее.
   Элефантус спрятал руки за спину. Ну, конечно, это я  помешал  -  торчал
тут рядом. И все-таки Илль - свиненок, могла бы почаще навещать старика. А
вот это я скажу ей сегодня же.
   Но когда мы пошли по саду к стартовой площадке, я уже не знал, что я ей
скажу; вернее, я знал, что я хочу ей сказать, но путался, как сороконожка,
в тысячах "хочу",  "могу"  и  "должен".  Обессилев  перед  полчищами  этих
мохнатых, липучих слов, я махнул рукой и решил, что я уже ничего не хочу и
просто буду молчать.
   Ее мобиль стоял справа. Я его сразу узнал - он был  медовый,  с  легкой
сеткой кристаллов, искрящихся на видимых гранях. Он висел совсем низко над
землей, дверца входного люка была сдвинута, словно  Илль  знала,  что  она
пробудет здесь совсем недолго и тотчас же умчится обратно. Я  молча  подал
ей руку, но она не оперлась на нее, а повернулась и вдруг неожиданно  села
на кромку входного отверстия. Мобиль слегка качнулся - как гамак.
   Мы еще долго молчали  бы,  но  вдалеке  показалась  исполинская  фигура
Патери Пата. Он только перешел через дорожку и пропал за поворотом.
   Илль засмеялась:
   - Совсем как зверь лесной,  чудо  морское:  вышел  из  кустов,  напугал
присутствующих видом скверным, безобразным - и снова в кусты.
   - Вы-то за что его невзлюбили?
   - А так, - Илль покачала ногой,  чтобы  можно  было  наклонить  голову,
словно рассматривая кончик туфельки. - Он мне сказал одну вещь...
   - Если бы это был не Патери Пат, я еще  мог  бы  предположить,  что  за
"одну вещь" он вам сказал.
   Илль хмыкнула - не то утвердительно, не то отрицательно.
   - Ну, а вы?.. - самым шутливым тоном, словно  меня  это  не  так  уж  и
интересует.
   - Я тоже ему сказала одну вещь... -  голова  наклонилась  еще  ниже.  -
Совсем напрасно сказала, сгоряча, я этого никому не говорю.
   - Ни папе, ни маме, ни тете, ни дяде?
   - Ни.
   - Ну, а он?.. - я понимал, что моя назойливость  переходит  уже  всякие
границы, но ничего не мог с собой поделать.
   - А он мне сказал тогда еще одну вещь...
   Илль  резко  подняла  голову,  тряхнула  копной  волос,  так  что   они
разлетелись по плечам:
   - Ну, это все неинтересно, а я вот привезла вам билет на "Гамлета".
   И достала из нагрудного кармашка узкую полоску голубоватого целлюаля.
   Как же сказать ей, что я не могу, что время не принадлежит мне,  что  я
решил до конца года не видеться с нею - и  еще  много  такого,  что  можно
придумать, но нельзя сказать такому человеку, как она. И я просто спросил:
   - А когда?
   - Послезавтра.
   - Мне будет трудно улететь.
   - Но вы же скажете, что идете на "Гамлета"!
   Глупый маленький кузнечик. Это ты можешь  сказать  Джабже:  "Я  иду  на
"Гамлета". А у нас, у взрослых, все сложнее и хуже.  Дай  бог  тебе  этого
никогда не узнать, Если ты останешься в Хижине - может, и не узнаешь.
   Илль слегка покачивалась, отталкиваясь ногами от земли.
   - А я должна улетать, - сказала она  наконец,  но  не  сделала  никакой
попытки войти в мобиль. - Меня мальчики дожидаются.
   Я видел, что улетать ей не хочется, да  она  этого  и  не  скрывала.  И
оттого, что ей хотелось остаться, она выглядела смущенной и притихшей, как
всегда, когда мы оказывались одни в мобиле. Но я  вдруг  вспомнил,  откуда
она черпала все свои сведения обо мне, и не выдержал:
   - Я думаю, ваши мальчики спокойны -  они  прекрасно  видят,  что  вы  в
безопасности,
   - Как видят? - спросила она самым невинным тоном.
   Тут настала очередь смутиться мне. Рассказать ей о моей экскурсии в  ее
комнату?
   Но Илль смотрела на меня спокойными  огромными  глазами,  и  я  не  мог
говорить иначе, как только правду:
   - Я думал, что вы просматриваете всю территорию Егерхауэна.
   - Как же можно? Это было бы неэтично.
   Не поверить было невозможно.  Но  как  же  тогда  та  охапка  цветов  и
листьев? Не совпадение же?
   - Илль, однажды я сунул нос в вашу комнату. И там на полу...
   - А, ветки селиора - совсем такие, как я однажды  нарвала  вам!  И  как
пахнут! Я с тех пор раза два в неделю летаю за ними.
   - Вы нарвали мне?..
   - Ну, да, конечно. Ведь вы так хотели. Я  ведь  часто  бывала  у  папы,
только вы не знали. Вот и тогда я случайно вышла в сад и увидела,  как  вы
идете по дорожке и рвете полные горсти травы. Потом, когда вас перенесли в
дом, отец все отобрал у вас и выбросил. Но вы ведь хотели травы и листьев.
Тогда я слетала вниз и снова нарвала. И бросила на полу. Вы рассердились?
   - Я не знал. что это - вы.
   - И рассердились на кого-то другого?
   - Я не знал, что это вы. Понимаете? Несколько месяцев назад я  даже  не
знал, что вы есть на Земле. А цветы подобрали другие люди и  расставили  в
вазы правильными пучками.
   - Чушь какая! Дикие цветы не растут  правильными  рядами,  и  когда  их

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг