Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
создал хоть одну полную сцену, тот уже тхеатер. В старину в таких  случаях
говорили - это от бога. Вот уж  воистину!  Можно  просидеть  десятки  лет,
тренировать себя до умопомрачения, в совершенстве создавать геометрические
фигуры, машины, здания, но придумать,  создать  с  начала  до  конца  хоть
несколько секунд человеческой жизни - это мог только настоящий талант.
   А вот они, оказывается, это умели.
   - Джабжа - это еще ничего. Но Илль, девчонка?..
   - Джабжа, - сказал я. - Покажи мне Илль.
   Он быстро взглянул на меня. Плоское, флегматичное лицо  его  ничего  не
выражало. Потом одна бровь приподнялась: I
   - Ишь ты! Так сразу и покажи. Да если я это сделаю,  ты  из  Хижины  не
улетишь.
   - А ты думаешь, мне так хочется улететь? - спросил я. - Только это было
бы слишком просто, если бы из-за Илль.
   Джабжа молчал. Догадывался ли он, что привязывало  меня  к  Егерхауэну,
или даже знал точно - не имело значения. Он был молодчина, что молчал. А я
вот сидел верхом на каком-то табурете, и все покачивался в такт  музыке  -
светлая и удивительно ритмичная, она никак не хотела исчезать - и говорил,
говорил...
   - - Джабжа, - говорил я, -  мир  вашей  Хижины  чертовски  древен,  это
другая эпоха, Джабжа. Это ушедшая эпоха пространства,  где  все  -  вверх,
вперед, в стороны. Ты знаешь, как развивалось  человечество?  Сначала  оно
познавало пространство - как  врага,  настороженно,  с  оглядкой.  Времени
тогда люди просто не замечали - оно было выше их понимания. По мере  того,
как  человек  начал  отходить  от  своего  жилища,  он  стал   завоевывать
пространство. Тогда и возникло первое, такое смутное-смутное представление
о времени. Не о том времени, что от еды  до  охоты.  О  Времени.  Ты  меня
понимаешь. Но это представление открыло такую бездну, что лучше  было  обо
всем этом н не думать. И человечество занялось  пространством,  благо  оно
покорялось довольно элементарно. И вот старик Эрбер решил закончить  эпоху
покорения расстояний
   - любой уголок вселенной должен был стать доступным  для  человека.  Но
вместо того, чтобы закончить одну эпоху, он сразу открыл новую эру.
   Джабжа все молчал, наклонившись над пультом и выцарапывая на его панели
какого-то жука.
   -  Ваша  Хижина  осталась  в  милом  добром  пространственном  веке,  -
продолжал я. - В нем остались и все вы, и даже те двое, которых ты  только
что создал передо мной. Они были легки и наполнены светом, потому  что  не
чувствовали каждым квадратным  сантиметром  своей  кожи  того  чудовищного
давления времени, которое легло на плечи всех остальных жителей Земли...
   - А ты ее видел, всю Землю? - быстро спросил Джабжа.
   - Видел. Я видел людей, стремительных до потери человеческого тепла.
   - И по одной этой быстроте ты уже заключил, что все на Земле  -  психи,
вроде твоих коллег, я имею в виду Элефантуса и этого... Пата.
   От неожиданности я даже перестал качаться.  Вот  тебе  и  на!  В  свете
теории о подвигах поколений именно  Элефантус  и  Патери  Пат  (в  меньшей
степени, разумеется) казались мне героями  своего  времени.  Они  отдавали
себе полный отчет о кратковременности своего пути и поэтому старались  как
можно больше сделать. Я ведь видел, как скупо тратили они  свое  время  на
все то, что не касалось непосредственно работы. Значит, это не  героизм  -
отдавать всю свою жизнь науке?
   - Ну, Джабжа, - я только пожал плечами, - ты, братец, необъективен. Они
же работают, как каторжные.
   - Знаю, - сказал Джабжа, - ну и что? Работа на полный износ организма
   - это не заслуга. Теперь об  этом  только  такие  мальчики,  как  Туан,
мечтают. Да и то по глупости.
   - Но если есть поколение какого-то подвига, то должны  же  быть  и  его
герои!
   - Вот-вот. Пара вас с Туаном. Все герои, пойми ты это. А не понимаешь
   - садись в мобиль и катись в любой центр, лишь бы там было много людей.
   - Не сейчас, Джабжа.
   Он опять промолчал.
   - Вот и пойми тебя: то - "психи", то - "все герои".
   - Чего тут понимать? Герои-то - люди,  а  люди  разные  бывают.  Против
этого трудно было возразить.
   - Да, - сказал я, - очень разные. Даже в наш век.
   - Причем тут век. Вот ты тут теорию развивал, что были  когда-то  люди,
которые не чувствовали давления времени.  По  скромному  моему  пониманию,
думал ты одно, а говорил - другое. Тебе не дает покоя не Время  -  вообще,
философски, а просто-напросто даты, принесенные "Овератором". Так?
   - Так, - сознался я.
   - И ты полагаешь, что люди только сейчас задумались над этим  вопросом?
Нет, Рамон. Узнать свой век - это с давних времен было  мечтою  сильных  и
страхом слабых. Есть такая сказка, старая-престарая, из сказок про доброго
боженьку. Был такой боженька - по  доброте  своей  людей  тысячами  губил,
младенцами тоже не брезговал; земли целые прахом пускал. Слыхал, наверное.
Сотворил этот бог людей и довел до сведенья каждого, сколь быстро  он  его
обратно в лоно свое приберет. Ну, возни у бога в те времена много  было  -
целую метагалактику отгрохал, нескоро руки опять до Земли дошли.  А  когда
дошли,  совершил   он   инспекторскую   поездку   по   некоторым   районам
Средиземноморья. И первый, кто  попался  ему  на  глаза,  был  здоровенный
детина, который крушил вполне пригодный  для  эксплуатации  дом.  "Ах  ты,
сукин сын, - завопил добрый  боженька,  -  что  это  ты  делаешь  с  жилым
фондом!" - "А то, - ответствовал детина, - что завтра мне помирать, а чтоб
соседу моему ничего не досталось, и  дом  свой  порушу,  и  овец  порежу".
Проклял его бог и постановил: никому смерти своей не знать. С тех пор  мир
был на Земле. Относительный, конечно.
   Мы помолчали.
   - Дикая сказка, - сказал я. - И кто ее выдумал?
   - А  кто  знает?  Торгаш  какой-нибудь.  Мелочь  человеческая.  Странно
только, что на эту сказку умные люди частенько ссылались. Ну,  да  черт  с
ней. Примерно в эти же времена  жил  другой  человек.  Поэт.  И  писал  он
по-другому. Вот послушай один его стих:
   "Скажи мне, господи, кончину мою, и число дней моих, какое оно, дабы  я
знал, какой век мой..."
   Сдержанная  сила,  какое-то  непоказное,   бесстрашие   и   бесконечная
искренность этих скупых слов потрясли меня.
   - Подстрочник Данте?
   - Да нет, подревнее. Говорят, царь Давид,  только  не  похоже  -  такое
бесстрашие вряд ли могло быть у  человека,  который  слишком  много  терял
вместе с жизнью. Скорее всего - безвестный мудрец, древние  цари  тоже  не
дураки были,  -  Джабжа  поднялся,  -  умели,  наверное,  себе  референтов
подбирать.
   Мы снова были в коридоре. Осталось  всего  четыре  одинаковых  двери  -
Джабжа прошел мимо них.
   - Вот, собственно, и все.  Это  наши  личные  аппартаменты  -  клетушки
Лакоста, Туана, моя и Илль. Да вот, кстати, и она возвращается.
   Я бы не сказал, что заметил хоть какой-нибудь признак ее появления.
   - Не удивляйся - мы привыкли узнавать каждый подлетающий мобиль.
   - Но я не слышал ни одного.
   Джабжа толкнул дверь гостиной и пропустил меня первым.
   - Тем не менее за то время, пока мы осматривали  эти  развалины,  около
десятка  вылетело  и  столько  же   вернулось.   Центральный   кибер   сам
распоряжается всеми механизмами и вызывает нас только в  крайних  случаях.
Ну, ладно, экскурсия окончена. Что есть, то есть. Хочешь - бери.
   - Сейчас - не могу.
   - Догадываюсь. Но не отказываешься - и то хлеб.
   - Очень-то я тебе нужен...
   - Да так, приглянулся, знаешь.
   - Вот уж не подумал бы...
   И тут в комнату ворвалась Илль.
   - Ага! - закричала она так, что язычки свечей испуганно шарахнулись.  -
Мне отпуск! На целый вечер!
   Туан и Лакост, сидевшие  за  прекрасными  агальматолитовыми  шахматами,
даже не подняли головы.
   - Ну и пожалуйста, - буркнул Туан. - Только можно без визга? Меня и так
в дрожь бросает. Нет, надо же так припереть человека!
   Лакост невозмутимо поглаживал бородку двумя пальцами.
   - Ну, Туан, ну, миленький, - Илль не  выпускала  своей  жертвы,  -  ну,
покатаемся!
   - Когда выиграю.
   Лакост многозначительно кашлянул.
   - Ну и сохни тут! - Илль махнула на него рукой, -  И  сам  не  идет,  и
другого не пускает. А у Джабжи насморк. Сговорились. Ироды.
   И тут она увидела меня.
   Я испугался, что  она  сейчас  повиснет  на  моей  шее.  Какое-то  чудо
удержало ее от этого.
   - Вот, - она указала одной рукой на меня, а другой на потолок.  -  Есть
бог на небе. Определенно.
   - Есть, - отвечал я. - Определенно. И это он сегодня подсказал  мне  не
брать с собой лыжи...
   - Не выйдет, - отрезала Илль. - Лыжи в мобиле. А боги не  врут,  у  них
это строго. Чуть что - и к высшей мере, как у Вагнера.
   - Из вас бы такой диктатор...
   - А что, горничная - плохо?
   - Мне не понравилось.
   - Здорово! Как честно. А эти (большим пальцем  через  плечо)  только  и
врут, только и хвалят. Ну, ладно, пошли, остатки  комплиментов  на  свежем
воздухе.
   - Прекрати сопротивление,  -  посоветовал  мне  Джабжа.  -  Бесполезно.
Теперь понимаешь, почему я тебя сманиваю. Нам всем уже вот как приходится.
   Илль между тем уже выталкивала меня из комнаты. Я нечаянно оглянулся.
   Черт побери, глядя на эту троицу, я готов был прозакладывать свои лыжи,
что ни один из них не отказался бы быть на  моем  месте.  Это  была  самая
неподдельная, хорошая зависть. Так какого дьявола они отказались?
   - Общий поклон, - сказал  я.  -  Подчиняюсь  грубой  силе.  Но  за  мою
самоотверженную жертву потребую от вас двойной ужин. Скоро вернусь.
   - Идите, идите! - Илль долбила меня в спину пальцем. - Еще упирается
   Я, собственно говоря, уже и не упирался.
   А в мобиле она опять сидела притихшая, и опять на полу, обхватив колени
руками. А я сел верхом на сиденье, лицом  к  ней,  и  опять  беззастенчиво
глядел на нее во все глаза и все думал: что это я так радуюсь? И  понял  -
это потому, что сегодня она - такая, какая  есть,  и  я  до  последней  ее
реснички знаю, какая же она - настоящая, а когда знаешь человека так,  как
умудрился я узнать Илль, тогда он тебе в какой-то мере уже принадлежит.
   Я знал, что когда мобиль приземлится, мне будет  худо.  Уж  тут-то  она
разочтется за то, что сейчас ей приходится сидеть, прижав к  груди  острые
коленки, и терпеть мой беззастенчивый взгляд.
   Так и было. Илль выскочила первая, едва мобиль  шлепнулся  на  снег,  я
кинул ей все ее снаряжение и неловко выпрыгнул сам, слегка подвернув ногу.
Хорошо еще, что она не видела: я не сомневался, что такой факт послужил бы
у нее поводом для насмешек, а не забот.
   Склон был великолепен. Он так и располагал к тому, чтобы свернуть  себе
шею на бесчисленных пнях, уступах и поворотах. Да и тени были длинноваты -
солнце уже садилось.
   - Готовы? - крикнула Илль - - Для начала предлагаю  пятнашки,  вам  сто
метров форы. Удирайте!
   - Думаете, откажусь?
   Я взмахнул палками и ринулся вниз. Где-то высоко-высоко, за моей спиной
раздался пронзительный птичий крик, и тут  же  я  почувствовал,  что  меня
догоняют. Не прошло и двух минут, как тонкая лыжная палка  весьма  ощутимо
приложилась к моей спине и черный проворный чертенок замелькал уже  где-то
впереди.  Ну,  ладно  же,  и  я,  вместо  того,  чтобы  обогнуть  довольно
неприятный уступ, образующий трамплин не менее трех метров, ринулся  прямо
на него, рискуя врезаться в непрошенный кедр, который торчал  явно  не  на
месте. Но, оказывается, она ждала от меня именно  этого,  потому  что,  не
видя меня, она вдруг резко затормозила  и  пропустила  меня  вперед,  даже
рукой помахала.
   Нетрудно догадаться, что сквитать счет мне  не  удалось.  Я  присел  на
корточки и признал себя побежденным. Вид у меня был потрепанный. Извалялся
я как медвежонок, меня можно было бы и пожалеть.
   Илль подпустила меня поближе. Я так и ехал на корточках,  волоча  палки
за собой.
   - Сдаюсь, - сказал я кротко, - иссяк.
   Илль слегка наклонила голову и посмотрела на меня, прищурив один  глаз.
Одна бровь выражала у нее презрение, а другая - сострадание.
   - Вода-вода-неотвода, - сказала она, - поросячая порода.
   У меня перехватило дыхание.
   - Что? - догадался я переспросить,
   - А то, что сорок тысяч поросят и все на ниточках висят!
   Если бы я не сидел на корточках, я встал бы перед ней на колени. Я был,
наконец, на Земле.
   Илль почувствовала, что сейчас я брякну что-нибудь сентиментальное. Она
подняла рукавичку:
   - Только без лирики, я ее боюсь.
   Я кивнул. Какая уж тут лирика! Я не имел на нее ни малейшего права.
   Мы тихо и долго ехали вниз. В долине было уже темно. Снег  почти  везде
стаял, лишь возле камня виднелись небольшие серые плешины. Мы  присели  на
глыбу. Ее прикрывало что-то шероховатое - не то мох, не то лишайник.  Я  в
этом не разбирался.
   - Да, - констатировал я печально, -  после  инструктора  по  альпинизму
кататься с таким дилетантом, как я... Илль пожала плечами:
   - Туан гоняется по горам один, как шальной козел. Ему нужна  прекрасная
незнакомка.
   - Ну, взяли бы Лакоста.
   - Он неженка, не любит холода.
   - Что же он торчит на станции? Тоже ждет незнакомку?
   - Это его Джабжа уговорил.
   - Вот Джабжа и остается.
   - Он-то обычно меня и прогуливает.
   Так я и думал. Эта обманчивая  внешность,  эти  занятия,  даже  комнаты
рядом...
   - Он ждет жену... - донеслось до меня откуда-то издалека. - Она уже два
года в полете и вернется осенью.
   В сердце у меня вдруг что-то булькнуло - горячее такое. Ох, и дурак  же
я! Вообразил невесть что. Я вспомнил образ женщины,  созданный  Джабжей  и
удививший меня тем, что это - не Илль. Умница, Джабжа, молодчина,  Джабжа!
Как это кстати, что ты женат! Как это здорово!
   - А что? - спросила вдруг Илль.
   - А ничего, - ответил я.
   Ну что я мог, что имел право ей сказать? Я просто спихнул ее с камня, и
она, брыкнувшись, покатилась в снег.
   Бац! - я получил снежок прямо в лицо.  Бац!  Бац!  Ах,  ты,  задиристый
чертенок! Я прыгнул, пригнул ее к земле и ласково ткнул носом в снег. И  в
ту   же   секунду   почувствовал,   что   совершаю   какой-то    абсолютно
противоестественный кувырок.  Заскрипели  по  снегу  шаги,  что-то  темное
бесшумно мелькнуло в небе.
   - Илль! - крикнул я. - У меня отнялись руки и ноги!
   Тишина.
   Черт побери, кому это было надо - обучать ребенка всяким диким приемам,
да еще на мою голову?
   Я полез  осматривать  все  камни  и  трещины.  Минут  через  пятнадцать
вспомнил о "микки", вызвал Хижину.
   - Чем могу быть полезен? - раздался металлический голос,  но  в  ту  же
минуту его заглушил смех, в котором  явно  не  слышалось  ни  доброты,  ни
сострадания:
   - Ну, что, неблагородный рыцарь со  страхом  и  упреком,  попались?  Не
думайте, что разрешу кому-нибудь вылететь  к  вам  раньше,  чем  доем  ваш
двойной ужин.
   - Подумаешь, не очень-то и хотелось.
   - Вот и славно. Бегу за стол.
   Тем не менее, мобиль появился чересчур быстро - вероятно,  она  послала
его сразу же, как только прибыла на станцию. Я погрузил  все  имущество  и
вдруг подумал, что один раз следовало  бы  вернуться  домой  вовремя.  Для
разнообразия.
   - Вот, -  злорадно  повторил  я,  словно  Илль  только  и  делала,  что

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг