- Желтый туман, медовый туман... Кадьян не просто мудр - он, по здешним
меркам, просто гениален.
- И ему очень нравится то, что вы собираетесь учинить на Тихри, -
подхватил Юрг. - А кстати, что именно вы собираетесь здесь устроить?
- Это сложный вопрос, для освещения которого пришлось бы перейти на
другой мировоззренческий уровень. Боюсь, что для этого у вас недостанет
времени, а у меня - желания.
- Тогда другой вопрос: вскоре после того, как Юхан оказался на Джаспере,
в доме его вдовы на земле...
- На это у вас тоже нет времени, - раздраженно оборвал его крэг. - И
обсуждать происходящее на твоей планете можно только с разрешения ее недавно
назначенного прокуратора. Так что вернемся к проблемам Джаспера, ибо я
уполномочен говорить с вами именно об этом. А вас прошу иметь в виду, что
Кадьян может с минуты на минуту прибыть туда, где спрятан ваш сын.
Мона Сэниа задохнулась.
- Я не могу торговать моим народом, - проговорила она хрипло. - Он сам
должен выбрать, оставаться ли ему под владычеством крэгов или быть
свободным.
- Быть свободным для народа - не значит ли это, что не всему народу, а
каждому джасперянину в отдельности должно быть предоставлено право выбора,
не так ли?
- Да, так.
- Ты можешь поклясться, что сделаешь все, чтобы эти слова стали для
Джаспера законом?
- Клянусь.
- Так, - сказал Венценосный крэг. - Ничего другого от тебя и не
требуется. Тебя провели твоим путем ради этой клятвы.
- Значит, ты теперь откроешь нам...
- Нет, не значит. Ты нанесла оскорбление крэгам, подняв свою дружину на
борьбу с ними. Ты увела свой народ из сказочного времени грез, безоглядной
верности крэгам, рыцарских подвигов на просторах неизведанных планет. Ты
спросила, не хочу ли я вернуть Джаспер к тем временам, когда ты еще не
приблизилась к Чакре Кентавра? Даже если бы я пожелал такого чуда, все крэги
Вселенной не смогли бы этого сделать. Время не возвращается. Поэтому за
содеянное тобой ты должна понести кару.
- Если ты вернешь сына моему мужу, я готова на все.
- Всего не потребуется, - с какой-то мелочной расчетливостью проговорил
крэг. - Мы сделаем так: ты поклянешься... - Он расцепил когти, которыми
кончалось правое крыло, и задумчиво почесал ими клюв. - Боюсь, что
прокуратор Джаспера был неосмотрительно мягок, но он потребовал следующего:
ты можешь вернуться на свою планету. Но не на Равнину Паладинов. Материк для
тебя будет закрыт до нашего на то соизволения. Ты можешь поселиться на любом
из островов - кажется, они называются Лютыми, но, за исключением двух-трех
месяцев, погода там вполне сносная. Я там бывал. Все доходы с твоего имения
ты будешь получать от доверенного лица, так что нужды ты знать не будешь.
- А мой муж?
- Он твой муж - он разделит твою судьбу.
- Моя дружина?..
- О, эти вольны вернуться в свои замки. Разумеется, дав слово, что они
будут рассказывать обо всем, происшедшем на Тихри, правду и одну только
правду.
Юрг обернулся к жене:
- Поклянись. И быстрее.
Мона Сэниа подняла правую руку:
- Я, ненаследная принцесса Джаспера, клянусь: пока Синклит прокураторов
не разрешит мне этого, ни я, ни мой супруг не ступим на землю Равнины
Паладинов.
- Твое слово нерушимо, - сказал крэг, расправляя крылья.
XIX. Звезда из голубого золота
Пока он разминался, оттягивая к земле то одно, то другое крыло, точно
засидевшаяся на насесте курица, две пары глаз и два дула десинторов
неотрывно следили за его упражнениями. Было совершенно очевидно, что если он
надумает обмануть своих слушателей, то далеко ему не уйти.
- Ты была совсем рядом со своим сыном, - бросил он наконец так небрежно,
словно снисходил до разговора с существами низшего порядка. - Он в
подземелье старой полуразрушенной башни, что на окраине Орешника.
Поторопитесь.
И он прикрыл глаза, давая им понять, что Анделисова Пустынь - его вотчина
и им следует покинуть ее первыми.
Юрг вопросительно поглядел на жену.
- Он не обманывает, - сказала мона Сэниа. - Он не способен нарушить
данное слово.
Ее сильные пальцы обхватили руку мужа, и она ринулась вперед так
стремительно, что, исчезая, слышала за собой хруст ломающихся перилец.
У подножия древней башни было тихо и пустынно - жители Орешника, покидая
город, не склонны были разгуливать по его окрестностям. В каменной осыпи
чернели остатки недавнего костра, размытые мелким дождиком. Издалека, из-за
городской стены, слышалось натужное ржание перегруженных рогатов.
- Обойдем вокруг? - спросил Юрг, с сомнением оглядывая слежавшиеся груды
щебня, под которыми 'вряд ли мог существовать какой-то вход.
- Не думаю, что это необходимо, - лаз, вероятно, наверху.
Она примерилась, выбирая участок парапета поустойчивее, и в новом прыжке
через ничто оказалась на краю верхней площадки.
Похоже, что когда-то это было перекрытием между первым и вторым этажами;
сейчас остаток стен был подровнен и превращен в парапет, в котором то там,
то здесь зияли образованные осыпью бреши. Но этот бастион вряд ли
когда-нибудь использовался для обороны города: повсюду были навалены кучи
каменных обломков, а в центре чернела дыра провала.
- Туда! - скомандовала мона Сэниа, бросаясь к нему.
- Нет, - остановил ее Юрг. - Я спущусь первым. Кадьян, может быть, уже
там, а нас предупредили, что он гениален...
Держа десинтор в одной руке и наматывая на другую сеть, которую он успел
подхватить в последнюю минуту, он начал бесшумно спускаться по крутой
лесенке. Мона Сэниа последовала за ним, настороженно прислушиваясь к звукам,
доносившимся извне. Почудилось ей - или действительно она различила шорох
камней, осыпающихся под легкими шагами? Нет, она не ошиблась: кто-то или
приближался к подножию башни со стороны города, или уже карабкался вверх по
груде обломков, образующих не запланированный строителями контрфорс.
- Скорее, - шепнула она, направляя свой голос вниз. - Сюда идут.
Юрг спрыгнул на пол и подал руку жене. Они огляделись. Небольшое
помещение, перерезанное по диагонали лестницей; на чисто выметенном полу
лужа от недавнего дождя. Два солнечных прямоугольника на каменных плитах -
подоконники косые, выступающие наружу, так что снизу, от подножия, окон и не
заметить. Узкий проем, ведущий в соседнюю камеру.
Юрг, прижимаясь к стене, подобрался к двери и заглянул внутрь: там окон
не было и в полумраке виднелась единственная скамья, на которой мирно
похрапывал, подогнув громадные ноги, грузный стражник. Не теряя времени на
обсуждение столь незначительной проблемы, Юрг влепил ему одиночный заряд
парализатора, благо в режиме этого калибра десинтор бил беззвучно.
Стражник дернулся, пытаясь выпрямить ноги, и замер. - Прибавь, - шепнула
мона Сэниа. - С одного он способен закричать.
Юрг не без удовольствия повторил операцию. Предчувствие удачи и простота,
с которой ему все давалось в этом варварском мире (прав был этот венценосный
стервец, четырежды прав!), создавали ощущение легкого боевого опьянения. И
оно вступало в явное противоречие с несколько озадачивающим фактом: никого,
кроме оцепеневшего стражника, здесь не было и никакого хода вниз, в
подземелье, на ровных плитах не прослеживалось.
Между тем наверху послышались цокающие шаги, и на верхней ступеньке
лестницы показалась нога в башмаке на роговой подошве; затем другая, не
очень уверенно нащупывающая следующую ступеньку. Красные шелковые шаровары
прямо-таки затопили узкий ход наверх, но дожидаться, чем увенчается поток
этих алых шелков, было небезопасно, поэтому Юрг быстрым движением увлек за
собой жену, прячась в каморке стражника. Башмаки процокали до самого низа
лестницы, и теперь можно было осторожно выглянуть - вошедший должен был
находиться к ним спиной.
Фигура, высившаяся напротив одного из окошек, была и для этого мира более
чем странной. Пышные бедра и тонкая талия, перехваченная черным поясом, а
также причудливый жемчужный убор, скрывавший всю голову, выдавал несомненно
женщину, но короткие обнаженные руки непроизвольно поигрывали превосходно
развитыми неженскими мускулами. Внимательно оглядев небо сквозь прорезь
узкого щелястого окна, гость - или гостья - начал медленно оборачиваться.
Обнаженная грудь, полновесные формы которой и тем паче сияющие драгоценные
каменья, венчавшие каждую округлость, привели бы в неописуемый восторг
любого почитателя Лакшми, если бы не их отливающий графитом оттенок;
жемчужная диадема и свисающая с нее серебряная сетка наподобие древнерусской
бармицы, а также массивный ошейник заключали лицо пришедшей как бы в
драгоценную раму; но нельзя сказать, что от этого оно приобрело хоть
какую-то привлекательность. Первым делом бросалась в глаза его
неестественная" гладкость, каковая наблюдается у свежевыбритой головы.
Огромный прямоугольный безбровый лоб с забранными под диадему волосами
что-то напоминал - Юргу пришел на ум экранчик портативного компьютера. В
следующий миг он разглядел нарисованные серебряной краской дуги бровей, в
третий миг раздался каркающий - не мужской, но и не женский - голос:
- Мейрю! Ты готова?
Башмак нащупал какую-то точку на полу; последовал удар каблуком, и тонкая
плита у подножия лестницы приподнялась и отъехала в сторону. Снизу блеснул
луч яркого света, и драгоценные камни, обрамлявшие лицо, заиграли зловещими
огоньками.
- Да, мой господин, - донеслось снизу - юный голосок, в котором теплилась
беззащитность раннего материнства.
- Давай его сюда!
- Да, мой господин.
Господин... Так вот почему это лицо показалось моне Сэниа таким знакомым!
- Кадьян! - вскрикнула она. - Сибилло Кадьян!
И первых же звуков ее голоса было достаточно, чтобы Юрг нажал на спуск.
Жемчужные подвески зазвенели, груди всколыхнулись, теряя розетки из
драгоценных камней, и сибилло рухнул на пол, прикрывая собой дорогу вниз.
Мона Сэниа подбежала первой и резким ударом сапога отбросила сведенное
судорогой тело в сторону; с трудом удержалась, чтобы не добавить еще. Кадьян
остановившимися глазами глядел на нее, и в них не промелькнуло ни тени
удивления тому, что она жива. Скорее всего, одурманенный слабой дозой
парализатора, он вообще ее не узнал. Рассыпавшиеся при падении жемчужины его
убора жалобно тенькали, скатываясь в дыру и прыгая по ступенькам невидимой
отсюда лестницы.
- Свяжи-ка его на всякий случай, - кинула через плечо мона Сэниа,
бросаясь следом за жемчужным потоком. - Мне еще нужно будет на прощание
задать ему пару вопросов.
- Я смотрю, на него не очень-то подействовало, - заметил Юрг с
развернутой сетью, наклоняясь над лежащим. - Хотя так и должно быть -
высокий интеллект противостоит...
Холодный черный взгляд перехватил его глаза и приковал к себе. Юрг
почувствовал, что его мозг стискивают цепкие когти захвата. Неподвижное лицо
колдуна светлело на глазах - ни один мускул на нем не шевельнулся, и тем не
менее было видно, каких чудовищных усилий стоит ему обретение способности
говорить.
- Ос-та-но-ви... - донеслось из полураскрытых, но недвигающихся губ.
- Сэнни! - крикнул Юрг, поднимая предостерегающе руку. - Постой, он хочет
о чем-то предупредить!
Мона Сэниа, уже спустившаяся на несколько ступенек, замерла, потом
повернула голову на эти странные, шелестящие звуки. Теперь их лица были
примерно на одном уровне, но Кадьян, не в силах обернуться к ней, продолжал
говорить, медленно, почти по слогам, и каждое его слово подымалось к
сумрачному своду внезапно потемневшей каменной каморы, как призрачная
маленькая летучая мышь:
- Ты... жива. Интересно. Что ж, поторгуемся...
- Мне незачем торговаться с тобой, княжеский сибилло. Я и так знаю, что
мой сын там, в подземелье.
- А ты... уверена... что узнаешь его?
Мона Сэниа оперлась пальцами о каменную плиту, готовая в любой момент
выпрыгнуть обратно:
- Я - своего сына?!
- Вот именно... На мое счастье... я хорошо запомнил твоего... сосунка...
- Зачем? - невольно вырвалось у нее.
- Я предвидел... что-то подобное. Сними с меня чары, чтобы я мог...
исчезнуть. Взамен я укажу тебе на твоего сына. Всех ты не сможешь...
унести... Но поторопись - ты не сделаешь и дважды по восемь вздохов... как
здесь будет... огненная голова...
Долгий взгляд в окно, за которым собрались злобные свинцовые тучи.
- Юрг! Скорее наверх, поставь веерную защиту - он вызвал шаровую молнию!
- Она уже летела по ступенькам вниз, навстречу сыну, которого она просто не
могла не узнать!..
Уютная светелка, озаренная теплым пламенем бесчисленных золотых
светильников. Юная темнокожая кормилица, в полуобморочном оцепенении
прижимающая к груди узелок с пожитками.
И на полу, устланном тусклыми коврами, не менее полусотни совершенно
одинаковых ползающих, барахтающихся, сосущих свои пальцы младенцев.
Со ступенек скатилась еще одна жемчужина, ударилась о ковер и начала
стремительно расти, приобретая теплую розоватость младенческого тельца.
Через секунду еще один малыш повернулся на бочок, открывая ей улыбающееся
личико ее Юхани.
"Ты не сделаешь и дважды..."
С трудом преодолевая отвращение, она наклонилась и дотронулась до
крошечного оборотня, заранее содрогаясь от неминуемого ракушечного холода,
которого ждала ее ладонь. Нет. Ничего подобного - рука ощутила влажную
теплоту. Кадьян был гениален. В отчаянье она обернулась к пребывающей в
полубеспамятстве кормилице, но было совершенно очевидно, что она перестала
понимать, что происходит, и помощи от нее ждать было бесполезно.
- Беги! - крикнула ей мона Сэниа.
Девушка вздрогнула и выронила узелок.
- Беги же!
Кормилица, не отрывая глаз от нежданной гостьи, наклонилась и принялась
шарить под ногами, словно пытаясь нащупать оброненный узелок.
- Брось все и беги, сейчас сюда придет смерть!
Девушка, как зачарованная, покачала головой и продолжала что-то искать. И
вдруг мона Сэниа поняла: в этой массе розовых шевелящихся человеческих
детенышей был один, которого эта темнокожая малышка кормила своей грудью все
эти дни, и она не могла повернуться к нему спиной, когда на подлете была
неощутимая, но и неминуемая смерть.
И вдруг... Померещилось? Нет. В копошении розовато-молочных телец
промелькнуло что-то смуглое - загорелая спинка.
- Юхани! - крикнула она, бросаясь к самым ногам кормилицы и выхватывая из
общей кучи того единственного, чья кожа с нежным кофейным оттенком заставила
ее вспомнить странную картину с двумя крэгами - там был нарисован Юхани, но
он был и не белым, и не черным. Оцмар все-таки оказался ясновидцем и без
пророчеств Кадьяна!
Прижимая к себе сына, она взлетела по лесенке, как-то совершенно позабыв
о своем природном даре перемещения. Сейчас она даже не жаждала расправы над
виновником своих бед - пусть просто увидит... И он увидел.
- Интересно... - пробормотал он.
- Солнце Тихри было милостиво к моему сыну, - сказала она так гордо,
словно речь шла о каком-то божественном даре. - Солнце и Оцмар...
Сейчас в ее душе не было ни уголка, доступного мстительным чувствам.
- Бесполезно, - прошептал Кальян. - Еще несколько мгновений...
Она вдруг почувствовала жужжащий гул в висках; копчики пальцев на руках и
ногах свела покалывающая боль. Она еще крепче прижала к себе Юхани, не делая
ни малейшей попытки уйти из-под надвигающегося грозового удара, - сейчас,
когда они были наконец вместе, она уже не соглашалась на новую разлуку. Жить
или умереть - но втроем.
И в тот же миг за окном полыхнула зеленовато-белая вспышка, пол качнулся,
и известковая крошка посыпалась с темного свода. Но что бы там ни было,
башня устояла, как это бывает с очень древними руинами.
Юрг, вне себя от беспокойства, скатился вниз по лестнице, едва не сбив с
ног незаметную, как мышка, кормилицу, надумавшую таки выбраться отсюда вон.
- Вы еще здесь? - заорал он не своим голосом. - Что ты его держишь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг