остаётся? Создать братство альтруистов и окончательно подавить эгоистов?
Такие теории и эксперименты неоднократно осуществлялись в прошлой истории.
Но только альтруисты начинали брать верх, как росло ожесточённое
сопротивление эгоистов. Возникала дилемма: отступить или подавить
сопротивление. И тут же находилась особая, худшая часть эгоистов, которая,
кто искренне, а кто маскируясь, жестоко подавляла сопротивляющихся,
прикрываясь призывами свободы, равенства и братства. Распространить эти
идеалы на абсолютное большинство без власти и насилия оказывалось
невозможным. А вкусившие власти никогда добровольно от неё не отказывались.
На Почве власти вновь вырастало неравенство и расцветал эгоизм. Против него
боролись уже другие поколения альтруистов. В общем, заколдованный круг.
Впрочем, однажды он чуть не разорвался всемирным пожаром ядерной войны.
Остановил страх всеобщего уничтожения. К тому же хищническая эксплуатация
природы настолько нарушила её равновесие, что жизненно необходимым стало
всепланетарное сотрудничество в деле сохранения среды обитания.
- Только это сотрудничество родило жесточайшую диктатуру, которая
запретила людям иметь детей без предварительного получения лицензии на
рождение.
- Всё это в прошлом. Сейчас, как ты знаешь, никаких лицензий не
требуется.
- Естественно, после того как у многих женщин подорван природный
инстинкт материнства. Теперь многие вообще отказываются рожать, а добрая
половина человеческого рода выращивается в пробирках методом искусственного
оплодотворения. Не знаю, можно ли выращенных таким способом в полном
значении этого слова отнести к людям?
- Почему бы и нет. Ведь это же не искусственные люди. Они по-прежнему
получаются от родительских пар, как и тысячелетия назад. Только зародыш
питается и растёт в искусственно созданной среде, практически мало чем
отличающейся от естественной.
- Но нам с тобой повезло, мы, к счастью, произошли не из инкубатора.
- Что делать? У каждого своя судьба. Но насильно принуждать женщину к
деторождению - это дико. Если же многие отказываются рожать, а оптимальную
численность населения поддерживать надо, то остаётся одно-искусственное
воспроизведение рода.
- А если нравы изменятся? И каждая женщина, как в далёком прошлом,
захочет иметь по несколько детей? Тогда опять будут введены ограничения
рождаемости?
- Естественно. Ведь ресурсы планеты при их сохранении на постоянно
возобновляемом уровне способны обеспечить процветающую жизнь строго
лимитированному количеству людей, где-то около трёх миллиардов.
- Ты считаешь свою жизнь процветающей?
- В материальном плане, конечно.
- А в духовном?
- Это зависит не столько от условий, сколько от внутреннего развития.
Здесь передо мной непочатый край работы.
- Но разве состояние духа не зависит от состояния плоти, от окружающих
нас условий, от духовно-психологической атмосферы общества.
- В определённой мере, конечно. И чем слабее дух, тем эта зависимость
сильнее.
- Тогда, как ты расцениваешь свои условия именно для духовного
развития?
- Как блестящие. Я обладаю для самосовершенствования всем, но, увы, так
мало пользуюсь предоставленными мне возможностями.
- А, может быть, наоборот, вседозволенность и роскошь лишь расслабляют
твой дух.
- О какой вседозволенности и роскоши ты говоришь?
- О твоём огромном капитале, о наследственном острове со старинными
замками, о тех сокровищах искусства, которые переполняют их хранилища и,
конечно же, о колоссальной библиотеке, одной из лучших в мире.
- И ты думаешь, что я пользуюсь всем этим?
- Почему же нет?
- Ошибаешься. Я давно уже не была на том острове. Он законсервирован.
Для его поддержания в состоянии активной жизни потребовалась бы масса слуг.
А это большие расходы. Зачем же зря истощать основной капитал? Как видишь,
я жадновата.
- Для кого же ты сбережёшь все эти ценности? Может быть для потомков?
- Не обязательно. Могу и отдать на достойное дело. Например, на
строительство твоего храма искусств.
- Тогда я ещё интенсивнее возьмусь за разработку проекта. Думаю, что
через месяц он будет готов. Но не пожалеешь ли ты потом, Эми.
- Не торопись, Арт. Когда твой храм созреет так быстро и будет воплощён
в камень, в твоей голове, наверняка, созреет ещё более совершенный проект.
Вот тогда пожалеем мы оба. Ты - о том, что не сможешь воплотить свой
замысел. Я же о том, что уже не смогу тебе больше помочь. Потому я даю тебе
пять лет срока. Сотвори проект и попробуй добиться его общественного
признания с тем, чтобы ассигнования на строительство выделили из
общественных ресурсов. И если тебе несколько раз откажут, то тогда я
профинансирую твой проект.
- Но ты же знаешь, насколько предвзяты эти общественные комиссии, какую
роль во всём этом играет пресса и телевидение.
- Всё это так, но даже безнадёжная борьба за реализацию идеи
способствует её оттачиванию, вплоть до завершённости. И помни, я готова
пожертвовать своё состояние лишь на совершенный проект, в котором ты
сумеешь выразить всего себя.
- А если мне этого не удастся?
- Всё будет зависеть от твоей решимости, Арт.
- Знаешь, в будущем я могу стать обладателем капитала, в сравнение с
которым все твои накопления покажутся весьма незначительными.
- Что ты имеешь в виду, Арт?
- Недавно объявился мой троюродный дядя и сделал меня своим
единственным наследником. Я, конечно, желаю ему многих лет жизни, так что
даже и не хочу помышлять о возможности воспользоваться наследством для
осуществления моего проекта. Он такой милый и симпатичный человек, к тому
же, один из величайших умов современности. Только поразительная скромность
удерживает его вдали от сияния мировой славы. Вот, посмотри на его портрет.
С этими словами Арт достал стереоскопическое фото мужчины, на худощавом
лице которого горели большие, несколько продолговатые глаза.
Бросив взгляд на изображённое на нём лицо, Эми вся содрогнулась и
сдавленно вскрикнула:
- Нет, не может быть!
- Ты его знаешь?
- Нет, точнее не совсем.
В этот момент перед Эми, словно сон наяву, развернулось то кошмарное
сновидение, которое преследовало её уже не один раз. Она подходит с Артом к
никогда не виданному наяву храму, тот крепко держит её за руку. Потом они
входят в храм и идут долго-долго, среди светящихся изнутри каким-то
загадочным светом бесчисленных колонн. Наконец, подходят к алтарю. Здесь
Арт оставляет её одну и медленно поднимается по двадцати двум ступеням и
склоняется перед алтарём. Наступает жуткая тишина, которая, кажется, длится
вечно. Резким движением Арт отворачивается от алтаря, вскакивает на ноги и
лёгкой походкой сбегает к ней. Их глаза встречаются. И, о ужас! Это не
глаза Арта. Это глаза мужчины, которого она только что видела на портрете.
В этом не может быть никакого сомнения. Такое не забывается. И эти
расчётливо жестокие глаза глядят на неё холодно, как на очередную помеху на
пути их хозяина. Нет, это не Арт! Хотя внешность его, но манера держаться,
походка и жесты уже совсем другие. Он делает резкое движение правой рукой
от левого плеча вниз. В этот момент пол под её ногами проваливается, и она
падает в бездну, исступлённо крича... и просыпается.
Сердце Эми бешено колотилось. Она едва перевела дыхание. Мысли
завертелись с головокружительной быстротой, дотоле ей не ведомой, и за
этими мыслительными вихрями зрело какое-то очень важное решение. Вдруг
мысли-вихри, словно по мановению волшебной палочки, стихли, и в центре
затихшего моря мыслей возник непоколебимый утёс решимости.
- Арт, слушай меня внимательно. Не пойми это как каприз. Дело слишком
серьёзно. Я тебя не неволю. Решай сам. Но только если ты немедленно не
пороешь связей со своим дядей, понимаешь, немедленно, я сейчас же
поворачиваюсь и ухожу. После этого мы не увидимся уже никогда. Ты меня
знаешь, я слов на ветер не бросаю.
- Знаю, Эми. Но в чём дело? Чем так напугал тебя этот милый и
симпатичный человек. Может быть, ты всё-таки объяснишь хоть что-нибудь.
- Потом, может быть. Но не сейчас. Если я и передумаю, что
маловероятно, я сниму с тебя обязательство не общаться с дядей. Сейчас же
выбирай - со мной или с ним.
- Конечно с тобой, Эми. Но всё-таки это так странно, нелепо.
- Тогда дай мне этот портрет.
Получив фотографию, Эми подозвала Диона и попросила его забросить этот
предмет куда-нибудь подальше.
Выполняя наказ, Дион пристально вглядывался в фотопортрет.
- Так это ты! И носит же тебя ещё наша Элея! Сколько зла причинил ты
людям, неумирающий Крокут!
В этот момент к веранде "Тихого, летнего вечера" бесшумно подкатил
необычайно большой лимузин. Из него выскочил круглый, лоснящийся мужчина и
опрометью бросился к столику, за которым сидели Арт и Эми. За ним следовали
двое одетых во всё черно-официальное, с ничем не примечательными, несколько
туповатыми лицами и прекрасными атлетическими фигурами, легко
угадывающимися за хорошо скроенными костюмами.
Арт узнал в толстячке Бэша, личного секретаря его дяди, так неожиданно
возникшего около года назад.
- Господин Арт, - поспешно прошепелявил Бэш, - Ваш великий дядя, его
Всесветлость Крокут, просит Вас немедленно прибыть к нему. Дело не терпит
отлагательства. Врачи боятся, что жить ему осталось совсем немного.
Арт умоляюще взглянул на Эми. Ему не пришлось ожидать словесного
отказа, её взгляд говорил решительно и категорично "Нет".
- Извините, господин Бэш, по я не властен распоряжаться собой в данных
обстоятельствах. Если бы это зависело только от меня, но есть сила, перед
которой я не властен. Поверьте, я весь разрываюсь на части, но, к великому
сожалению, не смогу сопровождать Вас. Надеюсь, что ситуация всё же не столь
драматична. Его Всесветлость Крокут порадует всех нас многими годами его
драгоценной жизни. Ещё раз прошу меня извинить. Прощайте, господин Бэш.
- Нет уж, позвольте. Мы все понимаем, что в нашем процветающем
обществе, где царит одна никому персонально неподвластная Демократия,
никто, ни один самый высокий человек не смеет приказывать самому малому,
тем более насиловать его свободную волю. Но Ваша Воля, господин Арт, мне
кажется далеко не свободной, о чём Вы только что сами изволили мне любезно
сообщить. К тому же, бывают обстоятельства, когда приходится переступать
любые, самые строгие правила. Войдите и Вы, наконец, в моё положение.
Неужели я смогу не выполнять последнюю волю того, кому я служил и перед кем
искренне преклонялся всю сознательную жизнь! Помилуйте! Да пусть меня потом
судят за нарушение Закона, за насилие над свободой личности! Пусть! Мой
нравственный долг для меня важнее, неизмеримо важнее законопослушания.
Окончив эту тираду, прошепелявленную им на одном дыхании, Бэш сделал
едва заметный жест правой рукой, нечто наподобие от правого плеча наискосок
вниз.
Две фигуры, до этого неподвижно застывшие за спиной Бэша, подхватили
Арта под локти и поволокли к машине.
- Остановитесь! Вызовите службу Закона! - вскричала Эми, бросаясь
следом за Артом и в отчаянии вцепилась в руку одного из тащивших его людей.
Всю эту сцену молча наблюдал Дион из окна своей кухни. В тот момент,
когда Эми - вцепилась в одного из агентов Крокута, его рука поднялась и из
массивного перстня один за другим последовали три ослепительных луча. Оба
агента, вместе с ними и секретарь Бэш, словно подкошенные, рухнули на пол,
Еще через несколько секунд, доселе замерший в ожидании лимузин, сорвался с
места и скрылся за поворотом. Надолго ли?
- Ничего, полсуток паралитического сна никому из этой тройки не
повредит, - пробормотал про себя Дион.
Какой-то весь обмякший, явно не в себе после всего происшедшего, Арт
сидел на полу с блуждающим взглядом.
Дион подбежал к Эми, не только не потерявшей присутствие духа, но даже
наоборот, находившейся в такой ясности ума, как никогда.
- Скорее, помогите посадить его в мою машину. Нам всем троим оставаться
здесь небезопасно, - прошептал ей на ухо Дион.
Вскоре Эми и Арт очутились на просторном заднем сидении серебристого,
тарелкообразного автомобиля. На переднее сиденье прыгнул Дион, бросив рядом
с собой вместительный саквояж. Машина бесшумно рванула с места и, миновав
лабиринты улиц, вырвалась на простор загородного шоссе. Примерно через час
она неожиданно свернула с дороги, влетев в заросли кустов, которые
оказались лишь естественной декорацией въезда в подземный туннель.
Через несколько минут после того, как опустел "Тихий, летний вечер" над
ним низко завис летательный аппарат. Спустившиеся с него люди подняли на
его борт всех троих, распластанных на полу. После этого они тщательно
обыскали кафе вместе с жилыми комнатами его хозяина. Затем судно
вертикально взмыло вверх и исчезло из вида. А "Тихий, летний вечер" остался
обезлюдившим до лучших времён, на месяцы или годы. Кто знает? Кто может
предвидеть будущее?
ТРАНСПЛАТАЦИЯ ДУШИ
В белоснежной комнате, в белых, из мягкого пластика креслах сидели
двое. Один из них - очень плотный, лысоватый человек, с большим мясистым
лицом. Общее впечатление от его внешности ассоциировалось с дородной,
лоснящейся крысой. Он сосредоточенно молчал.
- Господин Крысан, - обратился к нему собеседник, которым оказался
никто иной как сам Крокут, - что же вы предлагаете? Надо сказать, вы
поставили меня в весьма затруднительное положение. Вы..., - голос Крокута
приобрёл угрожающе зловещие нотки, - Вы настаивали на необходимости срочной
трансплантации. Вы и Я, после долгого отбора, остановились на подходящем
субъекте. И что же? Время на исходе, а он исчез. На такой случай, как
подсказывает здравый смысл и старая добрая традиция, должен быть дублёр.
Где он?
- Ваша милость. Нелепое совпадение случайностей..., если этот Арт
провалился как сквозь землю, то его дублёр, как назло, - схватил
жесточайшее воспаление лёгких.
- Ваше известие о воспалении лёгких я ещё кое-как могу проглотить. Но
исчезновение Арта - извините. Мало того, что блестящий экземпляр, словно
воплощение древнего бога красоты и силы. Силы жизни, конечно. Воли почти
никакой, что в данном случае и нужно. Но его исчезновение, извините,
случайностью не объяснишь. Может быть парализующие лучи, выпущенные в моего
секретаря и телохранителей, - тоже случайность? Всё это похоже на
организованные акции каких-то противодействующих сил. Но каких? Это
предстоит выяснить. Но может быть и хуже. Я не исключаю заговор в нашей
среде.
- Что Вы, Ваша милость! Такое даже трудно представить.
- Боюсь, что мышление действительно даётся вам с изрядным трудом. Тем
более, я больше не могу полагаться на вас в столь ответственном деле.
- Может быть, Ваша милость. Вам лучше прибегнуть к помощи другого
эксперта?
- Кретин, - тихо, но отчетливо процедил сквозь зубы Крокут, - я не
прибегаю к помощи худших специалистов, когда имею в распоряжении лучших.
Как эксперт для этой деликатной процедуры вы вне сомнений. Я не доверяю
другому. Самой ситуации. Тому, что трансплантацию нужно совершать именно
сейчас. В конце концов, почему бы нам не подождать несколько лет?
Произнося последние слова, Крокут вдруг схватился за сердце, его лицо
перекосилось от боли.
Крысан солидно, но достаточно быстро поднялся с кресла и поднёс к носу
своего клиента какой-то флакон. Тяжело дыша, смертельно бледный, Крокут
расслабленно откинулся назад. Через минуту он приоткрыл глаза.
- Именно поэтому, Ваша милость, откладывать нельзя.
- Хорошо. Кого конкретно вы предлагаете? Небось какой-нибудь завалящий
экземпляр? - Крокут болезненно подернулся.
- И кто бы мог подумать! Самому Крокуту наспех подобранное... давно
отвык ругаться. Ну, ладно, где он?
- Ваша милость, случайности бывают не только в невезении, но и в удачи.
Кстати, весьма удачный субъект. Думаю, ничем не хуже исчезнувшего Арта. А
возможно и получше. Извольте взглянуть.
С этими словами Крысан подошёл к большому, в половину стены экрану и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг