Борис ЛАПИН
ДУЭЛЬ
ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
- Дерзость! - провозгласил профессор Фрейлих, заключая свою лекцию о
последних днях и дуэли Пушкина. - Только дерзость может наконец разрубить
этот запутаннейший узел гипотез и фактов. Итак, заговор всех реакционных
сил во главе с Николаем Первым с целью убить поэта, а не дуэль? Не
исключено!
Непосредственное участие в организации дуэли жандармского корпуса
Бенкендорфа! Вполне вероятно! Защитный панцирь на Дантесе, разные калибры
пистолетов, подозрения на личного врача Николая Первого, лейб-медика
Арендта, лечившего Пушкина, и так далее и тому подобное?.. Повторяю еще
раз, все это возможно! Но проверить предположения эмпирическим путем,
путем сопоставления огромного количества фактов, зачастую даже не
зафиксированных в документах, просто немыслимо. Мы рискуем никогда не
докопаться до истины, если не пойдем принципиально иным путем. А такой
путь существует. Нужно всего лишь... повторить дуэль:
Аудитория замерла: что предлагает этот благообразный человек в
белоснежной сорочке и золотых очках - повторить одно из гнуснейших
преступлении человечества?
- Да, да, повторить дуэль Пушкина и Дантеса. В наше время и
литературная наука, и кибернетика располагают достаточным опытом, чтобы
смоделировать дуэль, учтя буквально все. Именно в содружестве и только в
содружестве литературоведов и математиков может родиться истина!
В последних рядах амфитеатра, где сидели приглашенные на эту лекцию
студенты-кибернетики, раздались аплодисменты. А некто долговязый, с буйным
рыжим костром на голове, даже вскочил на скамью и закричал "ура!"
Андрей, считавшийся самым способным учеником маститого пушкиниста,
выслушал слова профессора молча и лишь побледнел. Но аплодисменты и глупые
выкрики кибернетиков, этих эмоциональных кретинов, сухарей, ничего не
смыслящих ни в Пушкине, ни в поэзии вообще, вывели его из себя. Он встал и
сказал совсем тихо - но тихие его слова услышал весь амфитеатр:
- Это не только оскорбление памяти поэта - это поступок, недостойный
ученого!
Несколько хохотков с последних рядов не нарушили общей настороженной
тишины.
Профессор Фрейлих нервно протер очки белоснежным платком.
- Я ждал этого, - сказал он. - И все-таки без дерзости наука не
движется вперед! Период количественного накопления фактов завершен. Назрел
качественный скачок. Такова диалектика.
Профессор сошел с кафедры. Аплодисментов не было.
* * *
Именно так четверть века назад начался грандиозный опыт моделирования
дуэли.
Андрей Михайлович подошел к стеклянной стене своего директорского
кабинета Отсюда, с четырнадцатого этажа, было отлично видно гигантскую
чашу, приспособленную для зрителей - нечто вроде стадиона на двести тысяч
человек.
Когда проектировали институт, он сам выбрал это место. На дне чаши, как
на сцене античного театра, чернели прозябшая январская рощица,
покосившийся заборчик из жердей да просека с затвердевшим снегом. Черная
речка.
Он на мгновение прикрыл глаза - и сразу увидел Поэта, не институтскую
модель, а настоящего, живого, с прекрасным некрасивым лицом - усталого,
задыхающегося, затравленного. Поредевшие кудри над высоким лбом, все
понимающий взгляд, толстые, измученные улыбкой губы. И в десяти шагах -
пистолет проходимца без роду и племени.
"Это не только оскорбление памяти поэта - это поступок, недостойный
ученого!" - опять наплыли знакомые предостерегающие слова, однако
обращенные теперь к нему. Так бывало и раньше, но Андрей Михайлович твердо
знал: он участвует в этом дерзком эксперименте только ради того, чтобы
отстоять величие гения. От кого? Не все ли равно! Он открыл глаза. На
Черной речке было пусто.
- И слава богу, - вздохнул Андрей Михайлович. - Помимо всего прочего,
даже смотреть на это ужасно.
- О чем ты, Андрюша?
Андрей Михайлович вздрогнул. До сих пор устало дремавший в кресле
Лазарь Всеволодович выпрямился, тряхнул догорающим костром на голове,
провел рукой по глазам.
- Все о том же, Лазарь. О дуэли.
- О дуэли, которая не состоится?
- Не будем махать кулаками после драки...
- Значит, ты считаешь, это была драка?
- Драка идей, если хочешь.
Ему было жаль Лазаря, который вот уже несколько суток не выходил из
института. Последние приготовления к дуэли, которая должна была состояться
послезавтра, в понедельник, вконец измотали Лазаря. Он хотел все
провернить сам, во всем убедиться лично. Нельзя сказать, что он не доверял
другим, но он вполне резонно опасался: если не сработает хоть один, пусть
даже самый пустяковый, блок этой уникальной системы, модели Поэта, - все
пойдет насмарку.
И вот сегодня ученый совет решил отменить дуэль. Каково же теперь
Лазарю? И каково получить такой удар от друга, с которым четверть века
вместе ждали этого часа, день за днем кропотливо приближая его?
"Четверть века совместной работы... Мы делали ее, она формировала нас,
- думал Андрей Михайлович, все еще глядя за стекло - За это время заядлый
техницист проникся глубочайшим уважением к поэзии, и совсем не потому, что
над воссозданием интеллекта Поэта пришлось изрядно-таки повозиться. А
ненавистник всего, что укладывается в формулы, проникся столь же глубоким
уважением к кибернетике, и не только верит, что она в состоянии
смоделировать даже величайшего из гениев, но вот - сам моделирует. Да,
совместная работа многое может сделать. Она способна сделать врагов
друзьями. Даже друзьями - только не единомышленниками!"
За стеклом медленно кружились снежинки. Лазарь поднялся.
- Андрюша, ты меня извини. Хочу сделать еще одну попытку выяснить
отношения... последнюю. Ответь как на духу... Как ты считаешь, вот этот
стеклянный куб в двадцать четыре этажа, в который мы вложили полжизни, шаг
за шагом воссоздавая интеллект Поэта, - что это: машина или живая,
чувствующая личность?
Андрей Михайлович усмехнулся - столько уже говорилось на эту тему.
- Машина, Лазарь. Машина, лишь в общих чертах и приближенно повторяющая
интеллект Поэта.
- Значит, ты по-прежнему не веришь, что это личность?
- Разумеется.
- Тогда почему ты боишься дуэли?
- Я ее не боюсь, просто не хочу. К чему ломать комедию, если можно
обойтись без нее!
- Но ведь раньше ты "ломал комедию".
- Раньше, Лазарь, не было иных возможностей.
- Здесь ты не совсем логичен, Андрюша. Ладно, пойду, видно, ни к чему
этот разговор. До понедельника, что ли? - И Лазарь пошел, но в двери резко
обернулся - Так, значит, драка идей? Ну что ж, пусть будет драка.
* * *
Сначала это был обыкновенный студенческий кружок Им руководил профессор
Фрейлих, а технической, кибернетической частью кружка - Лазарь Дремов,
студент-пятикурсник. Андрей работал в кружке скорее как оппонент, штатный
критик, что ли, но и эта работа в то время была необходима. Всю же
положительную программу тянул профессор Фрейлих, до последнего дня тянул,
как вол, хотя был уже стар и тяжко болен. После его смерти - как-то так
получилось - все свалилось на Андрея. Он стал в одном лице и позитивным, и
негативным руководителем - чего только не бывает в науке!
Первую дуэль провели двадцать три года назад, через несколько месяцев
после кончины Фрейлиха. Конечно, если судить строго, с точки зрения
сегодняшнего дня, это был не научный эксперимент, скорее игра.
Барона смоделировали шутя за несколько дней, не было ничего проще, весь
его "интеллект" мог бы уместиться в кармане его роскошного
кавалергардского сюртука.
Поэта моделировали долго и тщательно. Страница за страницей, факт за
фактом превращали они в перфокарты это многотомное уголовное "дело".
Уголовное и политическое! Чтобы не затянуть работу на многие годы, Фрейлих
предложил базироваться на материалах лишь последнего периода жизни Поэта.
Но и при таком ограничении провозились более двух лет.
Интеллект Поэта, как ни старались сблокировать его покомпактнее,
получился все-таки весьма объемистым, и модель выглядела грузноватой по
сравнению с тощим Бароном. Невозможно было не улыбнуться, когда модель
встала и неуверенной походкой прошла несколько первых самостоятельных
шагов, по собственной инициативе заложив руки за спину. Кудрявый человечек
жил, двигался, говорил - но как мало напоминал он Поэта! Наверное, для
посторонних это показалось бы святотатством. Но ведь все двадцать
участников опыта отлично понимали, что внешность здесь - чистейшая
условность.
Дуэль проводилась в лесу, в глубочайшей тайне После выстрела Барона
Поэт, как и ожидалось, упал в снег, а потом вдруг швырнул пистолет и
захохотал.
Ошарашенный студент, исполнявший роль Секунданта Поэта, спросил. - Что
с вами?
- Хватит валять дурочку! - сказал Поэт - Дело было сделано в тысяча
восемьсот тридцать седьмом. Прощайте, господа! Эй, возница, домой!
Подготовка следующего эксперимента потребовала десять лет. К тому
времени студенческий кружок был преобразован в отделение
научно-исследовательского института истории литературы. Андрей Михайлович
и Лазарь Всеволодович приняли два принципиально новых решения. Весь
"интеллект" Барона по прежнему оставался при нем, интеллект же Поэта
пришлось монтировать в отдельном помещении, связав его с моделью по радио.
И пришлось исправлять методологическую ошибку профессора Фрейлиха -
базироваться не на последних годах, а на всей жизни Поэта, начиная со дня
рождения.
Штатных сотрудников в отделении было всего шестеро, остальные работали
на общественных началах. От желающих отбоя не было. Студенты литераторы и
кибернетики буквально штурмовали лабораторию "наследников профессора
Фрейлиха".
В тесных комнатах лаборатории, превращенных в мастерские и до потолка
заставленных блоками памяти, то и дело раздавались жалобы, почти стоны:
- Лазарь, в секции патриотизма опять короткое замыкание!
- Послушайте, други, секция рифм съедает массу ячеек. У нас и без того
катастрофически не хватает жилплощади, а тут все новые и новые рифмы! Я
вас спрашиваю, разве рифмы - интеллект? Пора бы положить этому конец,
Андрюша!
- Опять перегорел блок ревности, я замучилась с ним!
- Отделу любви срочно требуются лаборантки! - чуть ли не каждый день
ныл заведующий отделом - И не просто абы какие, лишь бы смазливые. Нужны
интеллектуалки! Сложные и тонкие натуры, поэтические в своей основе. Он
терпеть не мог смазливых пустышек...
Казалось, учли все - от первых стихотворных опытов до предсмертных
шедевров, от впечатлений раннего детства до последних отравленных
мгновений. Казалось, личность смоделирована предельно полно. На этот раз
надеялись на успех - были все основания. И все-таки в лесу, куда
опрометчиво пригласили немногочисленных гостей и даже трех журналистов,
ждало разочарование.
Едва Барон, вскинув пистолет, шагнул навстречу, Поэт остановил его
властным жестом руки.
- Друзья, - сказал он, обращаясь ко всем окружающим, - я не могу
стрелять в этого господина. Он проходимец и ловелас, но он не достоин
пули. Стрелять в него - значит стрелять мимо.
Систему немедленно отключили. А когда Андрей пришел в себя, он увидел,
что в сторонке сидит Лазарь и плачет, как побитый мальчишка, беспомощно и
зло.
Андрей был поражен глубиной этих слов - "Стрелять в него - значит
стрелять мимо" Теперь он понял, что в эксперименте не учли чуть ли не
самое главное - связи с людьми, среду, в которой задыхался и погибал Поэт,
одним словом, не учли эпоху. Действительно, Поэт был смоделирован только
как поэт и человек, а не знамя России того времени, за Бароном же не
стояли ни царь, ни жандармы, ни "высший свет". Действительно, стоило ли
стрелять в одного Барона?
Начали все сначала. Андрей забросил докторскую диссертацию, Лазарь,
потерзавшись несколько дней, отклонил заманчивое предложение работать в
Космическом Центре, о чем мечтал уже много лет. Чтобы внести новые
"небольшие дополнения", потребовалась напряженная работа целого института
в течение тринадцати лет.
Теперь интеллект Поэта занимал не три комнатки, как раньше, а огромный,
в двадцать четыре этажа, сверкающий стеклом куб научно-исследовательского
института, но и здесь особого простора не чувствовалось. Это был
интеллект-универсал, интеллект-энциклопедист, интеллект-эпоха. На нем уже
проверили ряд гипотез, отноящихся к началу девятнадцатого века - система
действовала безукоризненно.
Теперь главной целью эксперимента мыслилась уже не дуэль, к которой так
долго и старательно готовились. Дуэли отводили роль генеральной проверки:
если все произойдет так же, как было в действительности, значит,
система выдержала экзамен. Готовился новый опыт, ошеломляющий своей
смелостью. Через полтора века молчания Поэт снова начнет писать. Для
начала он завершит "Египетские ночи" - над подготовкой опыта уже работала
большая группа программистов.
И вот система ожила. Она была включена "за несколько дней до дуэли". В
систему ввели эту гнусную анонимку. Поэт немедленно выдал письмо приемному
отцу Барона, почти слово в слово совпавшее с настоящим.
"Барон! Позвольте мне подвести итог тому, что произошло недавно.
Поведение Вашего сына было мне известно уже давно и не могло быть для меня
безразличным:
...Итак, я вынужден обратиться к Вам, чтобы просить Вас положить конец
всем этим проискам, если Вы хотите избежать нового скандала, перед
которым, разумеется, я не остановлюсь..."
Это был вызов на дуэль.
* * *
В этот субботний вечер Андрей Михайлович дольше обычного задержался в
институте. Уже стемнело, он широкими шагами расхаживал по кабинету, молча
споря с пустым креслом, в котором еще недавно сидел Лазарь Что-то самое
главное во всем этом деле ему никак не удавалось постичь, хотя постичь
нужно было немедленно, сегодня же, но это главное вертелось в голове, а в
руки не давалось, ускользало и ускользало.
Вспомнились перипетии сегодняшнего бурного (кто-то сказал "буйного")
ученого совета. Лазарь твердил:
- Это же бессмыслица: столько лет готовить дуэль - и вдруг ни с того ни
с сего отменить, когда все готово!
Ему резонно возражали:
- Не отменить, Лазарь Всеволодович, вовсе не отменить! А изменить,
усовершенствовать методику эксперимента. Если точно смоделировать
преддуэльное состояние, система способна выдать все интересующие нас
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг