Держись, Москва, брючники гуляют!
Снова стало тихо. У Антошина изрядно озябли ноги. Он сидел, постукивая
ногу об ногу, и размышлял о незавидном счастье брючников, которые умеют
гулять.
Вскоре в первом этаже, где находилась мастерская Молодухина,
раскрылась форточка. Из нее донесся невнятный возбужденный говор
подвыпивших людей. Кто-то разудало выводил под аккомпанемент балалайки:
Вот какая моя жисть,
Хоть живая в гроб ложись.
Я б живая в гроб легла,
Только бросить жаль тебя...
Брючники гуляли.
А дверь в подвал, в котором со вчерашней ночи проживал Антошин, все
еще была заперта. Антошин совеем озяб. Он решил побродить по улице, не
теряя из виду ворота, чтобы не сердить Степана Кузьмича. В подворотне он
носом к носу столкнулся с Сашкой Терентьевым. Бывший сыщик его сразу
признал, снизошел до того, чтобы поздравить с Новым годом. Поздравив, увлек
Антошина вниз по Большой Бронной для экстренного разговора.
- Ты свою пользу понимаешь? - спросил он недоумевающего Антошина,
когда они наконец остановились на углу Сытинского переулка.
- Понимаю, - сказал Антошин.
- А язык держать за зубами умеешь?
- Умею, - сказал Антошин. - А что?
- А то, что ты, ежели хочешь знать, держишь свое счастье в своих
собственных руках! Вот в каком смысле!..
- Да ну?
- Не "да ну", а так точно!.. Только смотри, проговоришься хоть кому,
хоть даже своему дядьке или Ефросинье Авксентьевне, не жить тебе на свете,
голову оторву и на помойку выброшу... И ничего мне за это не будет...
Понял?..
- А ты меня не стращай, а говори дело, - отвечал Антошин. - Пугать
меня не надо.
- Меблирашки Зойкины знаешь? - спросил Сашка, деловито шмыгнув носом.
- Ну знаю, - сказал Антошин.
- Может, приметил такого жильца, конопатого такого? Все у него лицо в
ямках. От оспы. Сам из себя такой худой, длинновязый. Шляпа черная. Пальто,
обратно, тоже черное. Шарф вокруг шеи носит зеленый. Уши острые,
приплюснутые к самой голове. Голова, обратно, тоже длинная. Шатен... Мочки
на ушах средние...
- Н-н-не-ет, вроде не примечал, - протянул Антошин и глянул на Сашку с
особым любопытством, которое Сашка принял в выгодном для себя смысле. А это
Антошин вспомнил, как утром, за чаем, Шурка стала болтать про какого-то
Конопатого, который третий день проживает в Зойкиных меблирашках, а приехал
в Москву будто бы аж из Сибири, с каторги. Степан и Ефросинья перепугались,
накричали на Щурку, чтобы она про Конопатого не болтала, а то еще с такой
болтушкой беды не оберешься.
Антошин в расспросы, конечно, не пустился, промолчал, будто это ему и
вовсе не интересно. Но про себя подумал: а вдруг этот Конопатый -
революционер? И ему очень захотелось встретиться с этим Конопатым,
поговорить с ним, с настоящим, живым и еще молодым борцом за народное дело
на самой заре русского рабочего движения.
- Нет, не примечал, - повторил он после коротенькой паузы. - А кто он
такой?
- Фамилие его тебе ни к чему, - перешел на шепот Сашка, то и дело
оглядываясь по сторонам. - Ну, Розанов ему фамилие, и имя ему: - Сергей
Абрамыч... Известно тебе, кто он такой есть?
- Нет, - сказал Антошин, - неизвестно. Я же тебе говорил, что
неизвестно. А кто он такой есть?
- А есть он, - торжественно отчеканил Сашка, - государственный
преступник. По отбытии срока наказания следует к месту своего рождения.
- Государственный преступник?.. А что это такое есть государственный
преступник? - осведомился Антошин, с удовольствием входя в образ
простоватого деревенского парня. - Вроде конокрада?
- Конокрада, конокрада! - с досадой передразнил его Сашка и уже совсем
шепотом пояснил, делая круглые глаза: - Против государя нашего императора
бунтовал!..
- Да ну? - в свою очередь сделал круглые глаза Антошин. - Да разве
против государя императора бунтуют?! Ты меня не обманывай! Меня обманывать
грех: я круглый сирота. Чего это люди против царя бунтовать будут? В каком
таком смысле?
- С жиру бесятся, вот и бунтуют. И Конопатый тоже все с жиру. В бога
не верует, вот и бунтовал.
- Разве такому человеку можно позволять в Москве останавливаться? -
забеспокоился Антошин, вызвав снисходительную улыбку Сашки. - А вдруг он
меня зарежет или тетю Фросю!..
- Значит, можно. Временно... Не наше с тобой дело такие дела решать.
На это начальство поставлено. Разрешили, - значит, можно.
- Ну, разве только если начальство, - согласился Антошин. - А я тут
при чем? Я человек приезжий, смирный. Мне на работу надо становиться,
пропитание себе зарабатывать...
- Вот дурья голова! Как раз об этом с тобой и толкуют. Хочешь, пока на
работу поступишь, подработать?.. И на хлеб хватит, и на квас, и на сало. И
на воду-лимонад, и на фруктовую карамель, и на вино... И с бабами всласть
погуляешь.
- А чего такого с меня требуется? - спросил Антошин.
- К этому Конопатому будут всякие люди ходить, - снова зашептал Сашка.
- Требуется установить, что за люди, куда от него уходят. И мне потом
докладать. А уже я - по начальству... Понял?..
- А это почему за ними следить? - спросил Антошин, с трудом
удерживаясь, чтобы не разбить в кровь приторно ласковую Сашкину физиономию.
- А может, они тоже государственные преступники, вот почему, -
терпеливо объяснил Сашка, вздрагивая каждый раз, когда мимо них кто-нибудь
проходил. - Ежели они преступники, бунтуют, то надо, конечно, проследить,
где кто проживает. Тогда их можно будет взять под арест... - Он заметил
хорошо разыгранное недоумение на лице своего собеседника и пояснил: - Ну,
посадить их в тюрьму, потом под суд и в Сибирь: на каторгу, чтобы не мутили
православных христиан. Теперь тебе понятно?
- Теперь понятно, - согласился Антошин. - А я тут при чем? Тебе это
еще более понятно, ты их и проследи.
- Мне нельзя! - горячо отвечал ему Сашка. - Стал бы я с тобой доходами
делиться, кабы мог сам! Да мне нельзя. Уже он знает, что я в сыскном
работал. Уже ему какая-то сука про меня набрехала... И потом, я из себя
мужчина приметный, образованный, а ты, наоборот, неприметный, одним словом,
деревенщина. Рязань косопузая... Да ты не обижайся! Я тебя деревней не со
зла называю, а так, к слову...
- Я не рязанский, я московский, и обижаться мне на тебя не стоит, -
медленно протянул Антошин, лихорадочно обдумывая, что лучше - отказаться
под благовидным предлогом или, в интересах Конопатого и революции,
согласиться. - А мне за это что будет? Какая награда?
- Деньги тебе будут! - жарко зашептал Терентьев, - Очень большая масса
денег!.. Пять рублей!.. Даже шесть!.. Ну как?
- Боязно мне, - сказал Антошин. - Еще зарежет.
- Да не зарежет он тебя, - стал его успокаивать Сашка. - Очень ему
нужно таких, как ты, резать. Ты для него будешь вроде как пар, и всё...
- Боязно мне, - повторил Антошин с сомнением. - Разве что для начала
попробовать... Только ты мне как, деньги вперед дашь?
- Сейчас не дам. Не буду врать. Не при деньгах я сегодня. А придешь ко
мне с первым докладом, сразу дам тебе задаток... Я тебе сразу полтинник
отвалю... Даже целковый... Желательно тебе получить такую сумму денег? Ты
сказывай, не стесняйся.
- Желательно, - протянул Антошин, - только боязно... Смотри, если
ничего у меня не получится - не сердись...
- Получится у тебя, голову даю отсечь, получится. Ты парень толковый.
- А ты меня не обманешь? - совсем уже вошел в роль Антошин.
- Ну как ты, Егор, сомневаться можешь! Ай-яй-яй! - закачал на него
головой Сашка, довольный, что дело на мази. - Разве я похож на жулика?
- Похож, - с почти клиническим простодушием промолвил Антошин, глядя
прямо в глаза Сашке. - Ты ужасно хитрый.
- Что хитрый, это верно, - согласился Сашка. - Без этого в нашем деле
нельзя. Хитростью кормимся. А что я на жулика похож, так это ты говоришь
исключительно по своему невежеству. Вам, деревенским, всякий городской
жуликом кажется... Значит, по рукам?
- Разве что попробовать, - сказал Антошин. - Только, чур, не получится
у меня, не сердись.
- Не буду, не буду! Честное мое тебе благородное СЛОВО!
- Смотри не забудь, обещал для начала рубль! - напомнил ему Антошин.
- Считай, он уже у тебя в кармане... Ой! - тихо вскрикнул Сашка и
потащил Антошина за угол, в Сытинский переулок. - Видишь, во-он там, со
Страстной, идет этот самый Конопатый... Так ты ему пойди навстречу,
поздоровайся, играй из себя дурака. Понятно?
- Понятно, - сказал Антошин. - Только мне ужас как трудно из себя
дурака разыгрывать. А вдруг не получится?
- У тебя получится, - успокоил его Сашка, и на лице его мелькнула
презрительная ухмылка. - Чего-чего, а это у тебя получится первый сорт.
Спросит он у тебя, чего ты с ним здороваешься, отвечай - мы с вами, барин,
дескать, на одном дворе проживаем, и я к вам, дескать, барин, имею самое
полное благодушие. Ты с ним разговаривай с самым что ни на есть громадным
уважением, будто он не каторжник, а, скажем, околоточный надзиратель или,
скажем, богатеющий купец первой гильдии... Смотришь, разговоришься,
познакомитесь, и дело пойдет аккурат как надобно... Да ну, иди,
поторапливайся, а то как бы не упустить его...
- Боязно мне, ох боязно! - снова проговорил Антошин. - Ужасно я
волнуюсь...
Он действительно очень волновался, и Сашка, поняв это волнение
по-своему, был в высшей степени удовлетворен. Проследив из-за угла, как
Антошин шел навстречу Конопатому и как они наконец встретились, Сашка
удовлетворенно потер руки: дело было на мази.
V
Они встретились у ворот их дома. Словесный портрет Конопатого, который
Сашка по всем правилам филерской техники дал Антошину, оказался довольно
точным, хотя и неполным. Антошин увидел молодого человека лет двадцати пяти
- двадцати шести. Он был долговяз, худ, в черной поношенной шляпе, из-под
которой на затылке выглядывали густые пепельного цвета волосы. Его
желтоватое лицо с острыми красными скулами было щедро покрыто оспинами, а
тонкие, хрящеватые и почти прозрачные уши были и на самом деле прижаты к
голове. На нем просторно висело длиннополое потертое черное пальто с
поднятым по случаю стужи негреющим узким плисовым воротником. Зеленый шарф,
обмотанный вокруг шеи, как бы подчеркивал нездоровый цвет его лица. Но
Сашка ничего не упомянул о глазах Конопатого. А глаза на его заурядном лице
были необыкновенные - умные, острые, решительные, добрые и очень невеселые.
- Здравствуйте! - сказал Антошин, превозмогая волнение, и снял шапку.
(Он уже успел приметить, как крестьяне здороваются с господами.) - С Новым
вас годом, с новым счастьем! - Антошин снова глянул на его желтое лицо и
добавил: - Желаю вам доброго здоровья и долгих лет жизни!
- Спасибо. И вас также, - ответил с явным недоумением Конопатый. -
...А разве мы с вами знакомы?
- Мы с вами проживаем на одном дворе, - справился наконец Антошин со
своим голосом. - Только вы в меблирашках, а я в воротах, в подвале... Я у
сапожника проживаю, у Степана Кузьмича... Я племянник его жены Ефросиньи
Авксентьевны... Может быть, знаете?..
- Очень приятно, - равнодушно промолвил Конопатый, поклонился и вошел
в ворота.
Антошин с шапкой в руке пошел за ним следом.
- Одну минуточку! - сказал он и тронул Конопатого за рукав, когда они
уже вошли во двор. - Мне вам нужно сказать несколько очень важных слов.
Конопатый остановился:
- Чем могу служить?
- Вы знаете человека по имени Терентьев, Сашка Терентьев?
- Предположим. Дальше?
- Он нехороший человек. Вы его остерегайтесь.
- Я вас не понимаю, - сказал Конопатый, настороженно вглядываясь в
взволнованное и раскрасневшееся лицо Антошина. - Почему это я должен
опасаться некоего господина Терентьева?
- Он меня только что уговаривал установить слежку за вами и за теми,
кто будет к вам сюда приходить.
- Установить слежку? - переспросил Конопатый, подчеркивая своей
интонацией всю необычность этих слов в устах деревенского парня.
- Ну да, - не понял его намека Антошин и горячо продолжал: - Он мне
посулил за это шесть рублей. После первого моего донесения - даст мне
задаток, в размере одного рубля. А я должен за это постараться войти к вам
в доверие.
- Я вас не понимаю, - ответил ему с неожиданным презрением Конопатый,
следя за сложенной вчетверо газетой, которой Антошин машинально размахивал
в такт своим словам. - Вы меня с кем-то путаете. Мне нечего опасаться
полиций. Я ни в чем не виноват.
- Вы... вы меня подозреваете? - вдруг перехватил Антошин его взгляд и
побледнел от возмущения. - Вы думаете, что это с моей стороны провокация,
ловкий ход, чтобы втереться к вам в доверие?
- Вы даже не даете себе, милостивый государь, труда выражаться языком
русского крестьянина! - усмехнулся Конопатый и стряхнул руку Антошина со
своей. - В высшей степени топорно работаете, сударь, в высшей степени
топорно!.. Кстати, если вы намерены преуспевать в вашей благоуханной
деятельности, мой вам совет - в любом случае складывайте вашу любимую
газету заголовком внутрь, когда собираетесь размахивать ею перед носом
вашей очередной жертвы... Все! Желаю здравствовать!
- Ради бога! - умоляюще пробормотал Антошин, неизвестно зачем
запихивая злосчастную газету за пазуху. - Я вам все объясню... Я честный
человек...
- Не сомневаюсь, что вы стараетесь честно отработать ваше жалованье, -
рассвирепел Конопатый. - Вы себе представить не можете, как вы мне
отвратительны!..
Он закашлялся и с такой силой захлопнул за собой дверь, что едва не
прищемил Антошину пальцы.
- Ну как? - с нетерпением осведомился Сашка, выманив спустя несколько
минут Антошина на улицу. - Познакомился?
- Познакомился.
- Все сказал?
- Все. Все, что хотел. Все, что надо...
- Ну, тогда дело в шляпе! - сказал Сашка и набожно осенил себя
крестным знамением. - С Новым тебя годом, Егор, с новым счастьем! Выгорит у
нас с тобой это дело, быть тебе тогда, Егор, на царской службе филером с
окладом двадцать пять рублей в месяц, не считая наградных и суточных.
Работа чистая, не пыльная, на виду у начальства, все время на свежем
воздухе.
- Это что ж такая за должность - филер? - прикинулся незнающим
Антошин.
- Дай срок, узнаешь! - с неожиданной задушевностью обещал ему Сашка,
щелкнул его от полноты счастья по носу и отправился в чайную вспрыснуть
первую свою деловую удачу нового, тысяча восемьсот девяносто четвертого
года.
Вспрыснув, он потребовал у полового бумаги, чернил, вставочку с пером
и написал на Большой Гнездниковский переулок прошение с предложением своих
услуг по наружному наблюдению за политическим преступником, временно
проживающим по Большой Бронной улице в доме жены коллежского советника
Филимоновой.
VI
Договорились, что за первым сообщением Сашка придет рано утром в
понедельник и будет ждать Антошина на Тверском бульваре, по ту сторону
раковины, в которой играет духовой оркестр.
Сашка ушел, а Антошин снова уселся на лавочке во дворе и пытался
вспомнить, почему это лицо Конопатого так ему знакомо, но так и не мог
вспомнить. Что до Сашки, то, по мнению Антошина, в общем получилось более
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг