и усмехнулся.
Мэйби принял эту усмешку на свой счет.
- Нет, верно, - сказал он. - Скорее всего, это даже преуменьшенная
цифра...
Эмброуз кивнул головой в знак согласия.
- Вы сами понимаете, - продолжал Мэйби, - что я не имею возможности, да
и желания вызывать каждого из них для переговоров с глазу на глаз. Поэтому
я решил пригласить вас, дорогой мистер Эмброуз...
Эмброуз даже не поморщился.
Смысл соображений, которые затем выложил перед ним временный президент
республики, вкратце состоял в следующем.
Внутреннее положение страны усложняется буквально с каждым часом. Под
влиянием драматических событий последних двенадцати дней атавцы явно
выбиты из колеи и поэтому сравнительно легко могут поддаться агитации
крайних элементов. Правительство, конечно, предпринимает все, что от него
зависит. Но, к сожалению, далеко не все от него теперь зависит. Если же,
упаси господи, вдруг произойдет что-нибудь роковое, то это одинаково
печально отразится на всех деловых людях Атавии, в том числе, и далеко не
в последнюю очередь, на деловых людях того промысла, который так успешно и
плодотворно возглавляется уважаемым господином Эмброузом.
Уважаемый господин Эмброуз хотел было в этом усомниться, и господину
Мэйби пришлось сослаться на опыт Советского Союза и некоторых других
стран, где уголовный бизнес начисто и самым решительным образом уничтожен
вместе с наиболее опытными и видными его представителями.
В связи с этим Эмброузу, на взгляд мистера Мэйби, следовало бы сегодня
же включиться самому и привлечь всех физически и идеологически полноценных
деятелей его синдиката к систематической и самой активной борьбе против
поднимающих голову подрывных элементов.
- Бог с вами, господин президент! - удивился Эмброуз, - разве мы не
оказываем вам посильной помощи? Выборы... Наведение порядка в
профсоюзах... Мало ли что...
- Обстоятельства требуют большего. Вы уже читали о Паархе?
- Это в сегодняшних газетах? Какой-то профсоюзник из Опэйка?
- Не сегодня-завтра он создаст партию, могущественнейшую и единственную
партию Атавии, и перестанет быть "каким-то".
Эмброуз с разочарованием подумал, что он, кажется, понял, наконец,
зачем его пригласили. Грубо работает господин сенатор. "Такими" делами
Эмброуз лично никогда не занимался. На этот предмет существует в составе
его синдиката специализированный трест убийц, а в тресте убийц -
специальный штат по приему "мокрых" заказов. Конечно, прикончить этого
Паарха ровным счетом ничего не стоит, но лично Эмброуз в такие дела давно
не вмешивается.
Он позволил себе облокотиться о столик, глянул в голубые глаза сенатора
Мэйби и чуть заметно улыбнулся:
- Ошибка, сударь! Наша корпорация всегда была далека от "мокрого
бизнеса". Да и зачем у вас дело стало? Объявите его полигонским шпионом и
поджаривайте на электрическом стуле, пока он не подрумянится... У вас
имеется куча и других возможностей...
- Ошибка, друг мой! - ответил мистер Мэйби. - Через час-другой будет
объявлено по радио, во всех газетах и по всем телевизионным передатчикам о
самороспуске либеральной и националистической партий, чтобы предоставить
открытое поле деятельности для партии, которую под названием "Союз
Обремененных Семьей" создает человек из народа, спаситель отечества
Ликургус Паарх.
- Спаситель отечества?! - разинул рот Эмброуз. - Здорово придумано,
сударь. В высшей степени патриотично!
Лицо его, беленькое, с седенькими усиками, лицо доброго, наивного,
небогатого провинциального старичка, выражало бескорыстный восторг.
- И вы приглашаетесь, - продолжал Мэйби, - принять живейшее участие в
организации Союза Обремененных Семьей, стать ближайшим помощником Паарха в
качестве вице-президента Союза и начальника его вооруженных сил.
- У него уже имеются вооруженные силы?
- Вы их приведете с собой, господин Эмброуз. Конечно, в состав этих
вооруженных сил вольются и Союз ветеранов и все подобные ему организации,
но основную массу, самых верных солдат Союза Обремененных Семьей, рыцарей
атавизма составят люди, которых вы приведете с собой на службу нашему
общему делу.
- Что-то вроде штурмовых отрядов? - Эмброуз с удовольствием откинулся
на спинку кресла. - А вы знаете, в этом есть здоровое зерно, очень
здоровое зерно!
- Что вы, друг мой! - горячо возразил Мэйби. - Штурмовые отряды - это
нечто от фашизма! Фашизм не товар для нашей старой демократии. Отряды на
страже нашей доброй атавской демократии от "красных" тоталитаристов, вот о
чем идет речь. Ваши люди...
- Они семейные люди, сударь. Они отличные парни, работяги, но у них
семьи, и эти семьи нужно кормить.
- Они будут получать жалованье. Не меньшее, чем у вас. И мы их красиво
обмундируем...
- Я позволил бы себе заметить, сударь, - снова доверительно ухмыльнулся
Эмброуз, - далеко не все в нашей корпорации живут на жалованье...
Некоторые...
Мэйби перебил его:
- Чтобы вы сказали, если бы я назначил вас заместителем министра
юстиции?
Эмброуз мог бы ему, конечно, сказать, что у него, благодарение господу,
и без того такие тесные отношения с министром юстиции и его подчиненными
во всей Атавии, что он отлично обходится без подобных должностей. Но он
промолчал, почему что все это было хорошо известно и временному президенту
республики. И, кроме того, он, конечно, был весьма польщен. Да это,
пожалуй, и в самом деле неплохо звучит: заместитель министра юстиции! Где
господин Эмброуз? Господин Эмброуз еще не вернулся с заседания кабинета
министров...
- Конечно, - продолжал Мэйби, - придется вам выступить публично с
соответствующей декларацией...
Эмброуз понимающе кивнул:
- Любая декларация ради спасения наших очагов, сударь!
- Значит, что-то вроде... Ну как бы это сказать... Ну, призыв ко
всенародному единению, отказ от личных эгоистических интересов во имя
блага Нации и Цивилизации, война до окончательного разгрома дерзкого
противника, труд исключительно на благо Атавии... Преступления остаются
отвратительным уделом "красных" радикалов... Кражи, грабежи отходят в
область преданий, убийства остаются только как крайнее средство борьбы с
предателями Атавии... И помощь, повседневная, беззаветная и бескорыстная
помощь Ликургусу Паарху в его титанической борьбе за Истинное Возрождение
Атавии. И окончательное искоренение всего чуждого, враждебного,
несвойственного нравам и обычаям нашей доброй страны...
- Мы все семейные люди, - заметил после короткого молчания Эмброуз. - Я
еще, конечно, посоветуюсь со своими друзьями, сударь, но совершенно
бесспорно, что все мы люди семейные, и даже из самого первосортного
патриотизма никто из нас не сумеет сшить подвенечное платье для своей
дочери...
Так возник разговор о "сухом законе".
Сенатор Мэйби обещал сделать все, что от него зависит, для скорейшего
введения этого закона, что раскрывало перед господином" Эмброузом (кличка
"Сырок") и возглавляемыми им джентльменами удачи безграничные и тучные
просторы подпольного производства и тайной торговли спиртными напитками.
Со своей стороны Эмброуз обещал сенатору Мэйби и в его лице спасителю
Атавии Ликургусу Паарху полнейшее содействие в их титанической борьбе с
"красной" опасностью.
Так как кражи, грабежи и убийства давно уже не являлись главной статьей
дохода организованной атавской преступности (куда больше доходов приносили
игорные дома и всякие притоны, подпольные тотализаторы и торговля
наркотиками), то господин Эмброуз, выражаясь его же словами, "бросил в
море кильку, чтобы поймать на нее кита".
Это была необыкновенно бурная, стремительная и высоконравственная
кампания. Нельзя было терять времени впустую. Каждый упущенный день
означал потерю десятков и сотен тысяч кентавров прибылей. Корректно одетые
и немногословные молодые люди посетили в тот же день многих сенаторов,
членов палаты депутатов, редакторов газет, деляг-проповедников как в
Эксепте, так и в Боркосе, Фарабоне и многих других городах. Они деликатно
намекнули, что в интересах глубокоуважаемых сенаторов, редакторов газет и
т.д., не медля ни минуты, развернуть самую энергичную кампанию за введение
"сухого закона", который спасет Атавию от зеленого змия, приблизит атавцев
к господу, а Атавию в целом - к окончательной победе и над внешним врагом
и над внутренним.
Отдадим справедливость Дэну Вервэйсу, лично он включился в эту кампанию
безо всякого понуждения с чьей бы то ни было стороны, потому что он,
видите ли, всегда был решительно против алкоголизма, который разъедает
тело Атавии, как ржавчина, и потому, что он (алкоголизм, а не Дэн Вервэйс)
ослабляет волю белого человека и т.д. и т.п.
Господин Довор, который еще вечером четвертого марта возглавил в Кремне
организацию местного отделения Союза Обремененных Семьей, весьма одобрил
статьи, написанные Дэном на эту животрепещущую тему.
- У вас отличное перо, Вервэйс, - сказал он изобретательному репортеру,
когда они остались вдвоем в бомбоубежище, где происходила запись в СОС, -
и вполне христианский образ мыслей. Я вижу вас в перспективе видным
деятелем нашего движения. - Он имел в виду Союз Обремененных Семьей. -
Но... - тут он в высшей степени выразительно глянул в ясные очи репортера,
- вино у Крашке вам покупать все же не следовало...
- Я... - побледнел Дэн, - что вы имеете в виду?
- То же самое, что и вы, Дэн. Мне кажется, что вы взяли на себя
непосильную обузу... И я нисколько не удивлюсь, если вдруг узнаю, что вас
прикончила какая-нибудь темная личность. Но так как вы во мне возбуждаете
чувство подсознательной симпатии, то я не конфискую у вас греховный, в
высшей степени греховный товар. Больше того, я выплачу вам за него
тридцать пять...
- Сударь! - взмолился Вервэйс.
- Ну, хорошо, сорок процентов его номинальной стоимости.
- Но ведь мы платили по полному номиналу!
- Это была ваша ошибка. Вы полезли не в свое дело и совершили ошибку.
- Вы не захотите нас разорить, господин Довор!
- Упаси боже! Но больше сорока процентов я платить не могу... Не имею
права...
Так Дэн и думал: Довор действовал не от своего имени. Дэн даже
догадывался, от чьего имени он пристал сейчас к нему как с ножом к горлу.
Ни для кого в Кремпе, и меньше всего для Дэна, не было секретом, что Довор
счастливо и безнаказанно сочетал в своей особе уже много лет и
руководителя Союза атавских ветеранов, и местного босса националистической
партии, и... Ну, в общем сами понимаете, какие еще профессии мог сочетать
в своем лице человек, который самолично решал, кому в Кремпе быть мэром,
кому начальником полиции, кому прокурором, а кому судьей. Это не было ни
для кого секретом, но и говорить об этом вслух не очень рекомендовалось,
если человек был в состоянии выбрать себе более приятный способ
самоубийства.
И все же за все восемь лет своей газетной деятельности Дэн Вервэйс
впервые удостоился столь обезоруживающе откровенного разговора на эту тему
с господином Довором, и это, конечно, следовало ценить.
Видимо, Довор и в самом деле возлагал какие-то надежды на журналистские
способности Вервэйса. Он ласково глянул на расстроившегося репортера:
- Право же, Дэн, мы платим Крашке тридцать пять процентов, и он
счастлив, потому что...
Он хотел было сказать: "потому что мы могли бы отобрать у него весь его
прокисший магазин и ничего не заплатить", - но передумал и замолк.
- Боже мой! - воскликнул тогда Вервэйс. - Но ведь мы с Наудусом
понаодолжили на эту покупку столько денег!..
Нет, зря люди говорили о Доворе, что это какой-то зверь. Посудите сами,
что бы на его месте сказал зверь. Зверь сказал бы: "А мне какое дело?" А
Довор сказал:
- Вот что, дружочек, больше платить тебе я не имею права. У меня тоже
всего лишь одна голова на плечах. Но ты сделай вот что. Пойди к этому
самому Крашке, передай от меня самый сердечный привет и скажи, что я
советую ему учинить с тобой перерасчет за проданные вам напитки из расчета
сорок процентов номинала. А остальные деньги пусть он вам вернет. Конечно,
я не имею никакого морального права настаивать, но я ему по-дружески
советую...
Что оставалось делать такому принципиальному борцу против алкоголизма и
"красной" опасности, как Дэн Вервэйс? Он пошел к Крашке, передал ему и
привет и совет господина Довора, учинил с ним перерасчет и спас от верной
гибели деньги, вложенные в это предприятие им и Наудусом. Теперь он уже
навеки связал свою судьбу с Довором не только как с видным борцом за
Истинную Демократию и Стопроцентный Атавизм, но и как с полновластным
представителем синдиката, который где-то там, наверху, в Эксепте
возглавлял господин Эмброуз" по кличке "Сырок", заместитель министра
юстиции Атавии. В конце концов надо же было Дэну когда-нибудь начать
по-настоящему делать кентавры... Вот он и начал...
То, что проделал в этот день Довор в Кремпе с Крашке и двумя другими
виноторговцами, а также с Дэном Вервэйсом, одновременно было проделано по
всей Атавии коллегами Довора по Союзу Обремененных Семьей (сокращенно -
СОС) и синдикату Эмброуза, по кличке "Сырок".
На другой день после того, как сенат и палата депутатов на совместном
заседании приняли долгожданный закон, синдикат развернул оптовую и
розничную торговлю спиртными напитками с надбавкой всего лишь в триста
процентов на номинал.
Все, кто все же решился (были и такие безумцы) торговать спиртным на
свой страх и риск, очень скоро убедились, что, кроме страха и риска, эта
торговля им ничего не сулит. Запах они какой-то особенный издавали, что
ли, но факт остается фактом: полиция их обнаруживала и отдавала под суд с
необычайной легкостью, в то время как все ее попытки обнаружить людей
Эмброуза роковым образом ни к чему не приводили.
Вот то, что нам хотелось бы в самых общих чертах рассказать о чудесном
законе, о котором даже сам Эмброуз, не провались генерал Зов со своим
атомным залпом, мог лишь мечтать облизываясь.
Но если правда о "сухом законе" довольно скоро стала понятна
секретарю-камердинеру господина Патогена-младшего, то о втором бизнесе,
жертвой которого он, сам того не подозревая, стал, Онли Наудус вряд ли
имел верное представление и спустя месяц после прибытия в Боркос.
А бизнес этот был настолько своеобразным, на все сто процентов так
пронизанным атавизмом, что о нем следует поговорить поподробней.
Надеюсь, читатель не будет на меня в обиде, если я займусь историей
возникновения этого бизнеса не в этой, а в следующей главе.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1
Они собрались второго же марта в одном из эксептских отелей,
девятнадцать членов Дискуссионной комиссии Атавского Союза
Предпринимателей, и постановили:
А. Война с Полигонией при любых обстоятельствах должна идти своим
чередом. Ее прекращение, даже ослабление неминуемо открыло бы дорогу
кризису чудовищной силы и социальным потрясениям катастрофического
порядка;
Б. Немедленно использовать опыт некоторых "правительств сильной руки",
всячески избегая, конечно, в пропаганде и агитации малейших аналогий с
режимами Гитлера и Муссолини;
В. Добиться немедленного самороспуска обеих партий (имелись в виду
либеральная и националистическая), а взамен их организовать новую, не
дискредитированную связями с ведущими предпринимательскими кругами,
способную увлечь широчайшие слои атавского народа на беспощадную и
тотальную борьбу с подрывными элементами и возглавляемую человеком из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг