Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   Правда,  Пука  не  могла  не  удивить  странная  бесчувственность   его
сограждан, которые, и узнав о новой катастрофе, ни на  минуту  все  же  не
прекратили строительства убежищ. Возможно, он не так удивлялся бы, если бы
сам со своими домочадцами не был обеспечен постоянным местом  в  заводском
укрытии. Но как бы то ни было, дело было отнюдь не в  особой  утонченности
его натуры. Лишь только граждане Кремпа почувствовали над головами прочные
железобетонные перекрытия, они воздали должное размышлениям насчет роковой
"скорости убегания", отстав от своего мэра и господина Довора  всего  лишь
на одни, да и то не полные сутки.



   5

   Несчастья, которые, начиная с вечера двадцать первого февраля, одно  за
другим свалились на атавцев, возникали так  часто,  что  не  давали  людям
отдышаться, прийти в себя, как следует продумать и  взвесить  случившееся.
Быть может, в этом было и нечто спасительное для их психики: каждая  новая
напасть приглушала тревогу, вызванную предыдущей, заставляла вспоминать  о
предыдущей как о чем-то уже привычном.
   Землетрясение что! Оно уже миновало. Вот чума - это уже  совсем  плохо.
Но призраку чумы пришлось потесниться, чтобы  уступить  законное  место  в
сознании миллионов атавцев войне, первой за  столетие  атавской  войне  на
собственной территории.  Потом  всех  оглушила  фантастическая,  с  трудом
воспринимаемая весть о том, что они уже больше не обитатели Земли...
   Все это было очень, очень тяжело, но все-таки не совсем безнадежно.  От
чумы можно было спастись противочумными вакцинами и сыворотками, от  войны
можно было убежать, зарыться в землю, дезертировать или открыто отказаться
идти в армию. За отказ полагалась тюрьма. Ну и что же, что тюрьма? Это все
же лучше, чем погибать на фронте! Даже к тому, что ты  навеки  оторван  от
Земли и застрявших  на  ней  близких,  тоже  можно  было  в  конце  концов
привыкнуть.
   Не  то  было  со  "скоростью  убегания".  Что  можно  было  поделать  с
малоизвестным и малопонятным, но  беспощадным,  как  сама  смерть,  вечным
законом природы, до поры до  времени  притаившимся  на  скучных  страницах
трудов  по   кинетической   теории   газов?   Он   обрушился   на   головы
многострадальных атавцев и полигонцев бесповоротно  и  сокрушительно,  как
обрушивается  на  головы  людей  под  прямым  попаданием   бомбы   тяжелое
перекрытие бомбоубежища.
   Еще утром второго марта самый термин "скорость убегания" был знаком  на
Атавии Проксиме только  кучке  ученых,  студентов  и  любителей  физики  и
астрономии.  К  полудню,  несмотря  на  отчаянные  меры,  принятые  обоими
правительствами, его смысл был известен многим сотням тысяч. К  вечеру  он
поверг в ужас и отчаяние по меньшей мере полсотни миллионов человек.
   Мы не станем отнимать у читателя время любительским пересказом сущности
этого закона. Обратимся к авторитетам.
   Вот что о нем писал в книге "Жизнь  на  других  планетах"  сэр  Гарольд
Спенсер-Джонс, королевский астроном, почетный член Кэмбриджского  колледжа
Иисуса:
   "Газ обладает свойством заполнять собой все пространство, в котором  он
находится... Почему же в таком  случае  атмосфера  Земли  не  рассеивается
быстро в пространстве?  Почему  не  улетают  молекулы  ее  внешних  слоев?
Причиной этого является то, что их связывает сила притяжения Земли. Та  же
самая сила, которая заставляет яблоки падать с деревьев на землю, держит в
плену воздух и не дает ему распространиться во внешнем пространстве...
   Для того чтобы любая частица - крупная  или  мелкая  -  могла  покинуть
атмосферу окончательно, необходимо, чтобы ее скорость превысила  некоторую
критическую величину, называемую скоростью убегания. Эта  скорость  играет
очень большую роль в наших соображениях об атмосферах планет...
   С какой же скоростью при любых данных условиях может происходить потеря
атмосферы? К этой задаче можно подойти при помощи математических принципов
кинетической теории газов. Необходимые вычисления были выполнены несколько
лет тому назад сэром Джемсом Джинсом. Он нашел, что если скорость убегания
в четыре раза больше средней молекулярной скорости,  то  атмосфера  должна
практически совершенно исчезнуть в  течение  пятидесяти  тысяч  лет;  если
скорость  убегания  будет  в  четыре  с  половиной  раза  больше   средней
молекулярной скорости, то атмосфера исчезнет через тридцать миллионов лет;
если же скорость убегания в пять раз больше средней молекулярной скорости,
то для полного исчезновения  атмосферы  потребуется  двадцать  пять  тысяч
миллионов лет".
   Итак, чем меньше масса данного небесного тела, а следовательно, и  сила
его притяжения, тем меньше и скорость его убегания, а чем меньше  скорость
убегания, тем с большей скоростью это тело, если  оно  когда-нибудь  имело
газовую оболочку, должно ее лишиться.
   Земля имеет скорость убегания, равную 11,3  километра  в  секунду.  Тем
самым она застрахована от потери  атмосферы.  Скорость  убегания  на  Луне
равняется всего лишь 2,4 километра в  секунду.  Поэтому  она  давным-давно
лишилась атмосферы. Масса Атавии Проксимы была куда меньше лунной,  и  это
означало, что  ее  атмосфера  была  обречена  на  катастрофически  быстрое
исчезновение, на стремительное рассеяние в космическом пространстве.  И  в
самом деле, что значили четырнадцать лет и пять  месяцев  в  сравнении  со
средним возрастом планет, исчисляемым в три-четыре миллиарда лет,  даже  в
сравнении с галактическим  годом,  равным  двумстам  семидесяти  миллионам
наших земных календарных лет!
   Меньше  чем  через  четырнадцать  с  половиной  лет   Атавии   Проксиме
предстояло начисто лишиться воздуха, воды, жизни. И даже  криков  отчаяния
последних умирающих не будет тогда на ней слышно, потому  что  нет  звуков
там, где нет атмосферы.


   В церкви нельзя было пробиться. Все,  кто  еще  не  привык  или  боялся
думать, по мере своих сил искали забвения или утешения.
   Издатель  спиритического  журнала  в  Фарабоне  некто  Вейкалс  сообщил
представителям печати, что ему удалось установить связь с духом  Наполеона
Бонапарта и дух поведал ему, что  все  в  руках  божиих.  От  подробностей
высокопоставленная тень уклонилась, но обещала ровно через неделю и  ровно
в полночь снова потолковать на  эту  тему  с  насевшим  на  нее  настырным
Вейкалсом. В связи с этим была объявлена  запись  желающих  присутствовать
при  предстоящем  интервью.  Денежный  взнос  был  установлен  в   размере
пятидесяти кентавров. За несколько  часов  список  желающих  перевалил  за
четыре с половиной тысячи человек, и Вейкалс заарендовал для этого из ряда
вон выходящего спиритического потустороннего собеседования  самый  большой
гараж Фарабона.
   Наряду с частной и церковной инициативой приняло участие в  утешении  и
успокоении атавцев и правительство. В один  день  был  состряпан  и  пышно
начат сенсационнейший судебный процесс с первоклассными звездами экрана  в
качестве свидетелей и "агентами  Кремля"  в  качестве  обвиняемых.  Лучшие
сценаристы, авторы самых пробойных детективных фильмов составили не только
план, но и подробный сценарий этого придуманного процесса, в котором  были
наняты поголовно все, от подсудимых до свидетелей, прокурора  и  присяжных
заседателей. Конечно, никто из них в отдельности, а тем более  зрители,  и
не подозревал, что все, а не только он один получили кентавры за то, чтобы
разыграть перед  легковерными  атавцами  омерзительную  комедию  суда  над
"красными" сеятелями смуты".
   В зале заседания стояла тропическая жара от множества юпитеров, которые
приволокли с собою  теле-  и  кинооператоры.  Суд,  свидетели,  присяжные,
"обвиняемые", газетчики и наиболее  бывалые  из  посетителей  сенсационных
процессов были в темных очках-консервах, как где-нибудь  на  южном  пляже.
Председательствовавший судья мало чем отличался от кинорежиссера: он то  и
дело приостанавливал заседание, чтобы дать  операторам  запечатлеть  самые
выигрышные моменты.
   Газета "Эксептский телеграф" так описывала первый день процесса:
   "Больше тысячи женщин, с  воплями  отталкивая  друг  друга,  штурмовали
сегодня зал заседаний, чтобы посмотреть на знаменитого  киноактера  Эрвина
Рэгга. Зал был переполнен. Сотни людей  толпились  в  коридорах.  Какая-то
шестидесятипятилетняя  старуха  взгромоздилась  на  радиатор  отопительной
сети, чтобы увидеть звезду экрана, свалилась  оттуда  и  была  вынесена  в
тяжелом обмороке. Другим в страшной давке порвали платья. Показания  Рэгга
часто прерывались исступленными аплодисментами".
   Но ни одна  из  газет  не  упомянула  о  том,  что,  удовлетворив  свою
потребность в лицезрении живой кинозвезды, даже эти истерички возвращались
к горестным размышлениям об атмосфере, которая в это время  незаметно,  но
бесповоротно и стремительно рассеивалась в мировом пространстве.
   На папертях и в кабаках, в кругу семьи и на улице,  в  одиночестве  или
сбившись в кучки, атавцы задавались одним  и  тем  же  вопросом:  как  это
случилось и кто в этом виноват?  И  люди  без  всякой  помощи  со  стороны
"агентов  Кремля"  понемногу  приходили  к  сознанию,  что  произошло  это
страшное несчастье потому, что там, в Эксепте,  неведомо  для  чего  и  не
спросясь не только у народа, но даже и  у  парламента,  произвели  атомный
залп,  который  повлек  за  собой  и  землетрясение,  и  чуму,  и  ужасный
братоубийственный бой между атавскими летчиками  над  городом  Кремпом,  и
атаво-полигонскую войну, и отрыв от Земли, и эту чудовищную,  непоправимую
катастрофу с атмосферой.
   И  как  ни  глубоко  было  презрение  правителей  Атавии  к  умственным
способностям миллионов их сограждан, так долго и бездумно шедших у них  на
поводу, они все же поняли, что на сей раз  дело,  кажется,  зашло  слишком
далеко. Ах, как они сглупили с этим болваном Дэдом! Не надо  было,  ни  за
что не надо было признаваться в этом злосчастном залпе.  И  не  надо  было
кончать жизнь Дэда "самоубийством". Надо было заставить  его  выступить  с
самоопровержением. Но поздно и некогда было предаваться  сожалениям.  Надо
было спешить, не давать  народу  додумать  событие  до  конца.  Надо  было
оглушить его подобием правды, хорошо разыгранной искренностью, утопить его
сомнения в густых и сладких потоках сентиментальности,  забить  ему  мозги
суррогатом справедливости; немедленно и не считаясь с затратами, выбросить
жертву стремлению народа к возмездию.
   Был опубликован  приказ  временного  президента  Мэйби  об  отстранении
генерала Зова от всех занимаемых постов и о  посылке  его  на  полигонский
фронт  в  качестве  рядового  командира  бригады.  Оказалось,  что   этого
недостаточно.  Тогда  президент  предложил  подать  в  отставку   министру
обороны. Но атавцы уже додумались до того, что дело  даже  не  в  министре
обороны.


   Четвертого марта страна впервые  узнала,  что  в  центре  автомобильной
промышленности  Опэйке  проживает  некий  Ликургус  Паарх,  незначительный
профсоюзный деятель, когда-то наладчик конвейера, коренной атавец и верный
сын пресвитерианской церкви, и что  у  этого  Паарха  имеется  своя  точка
зрения на  современное  положение.  Идя  навстречу  законному  любопытству
читателей, все крупнейшие газеты Атавии поместили на самых  видных  местах
интервью с этим "простым и здравомыслящим сыном нашего народа".
   "Вам, наверно, не очень понравится то, что я скажу, -  заявил  Ликургус
Паарх в  беседе  с  нашим  корреспондентом,  -  но  я  человек  простой  и
миндальничать не собираюсь. Если хотите знать,  мне  здорово  надоела  эта
постоянная   канитель   со   взяточниками,   спекулянтами   и   кретинами,
пролезающими к государственному пирогу. Вы спрашиваете мое мнение?  Атавии
нужен порядок, дисциплина. И чтобы конституция была конституцией и нация -
нацией, а не мешаниной классов, как нас стараются убедить всякие лодыри  и
подозрительные иностранцы. Вся эта безграмотная  болтовня  насчет  классов
мешает  нам  всем  объединиться  во  имя  великой  Идеи   Великой   Нации,
возлюбленной господом нашим. Я полагаю так: есть  хорошие  и  есть  плохие
атавцы. Мне по  пути  с  хорошими,  все  равно,  товарищ  ли  это  мой  по
конвейеру, или Перхотт, и мне совсем не по  пути  с  плохим  атавцем,  вне
зависимости от того, медяки или бриллианты  у  него  в  жилетном  кармане.
Никому я не разрешу заглядывать в свой карман, и  мне  в  высокой  степени
наплевать, сколько кентавров в бумажнике какого-нибудь  человека  побогаче
меня. Раз мы с ним честные атавцы, значит у обоих у нас  в  бумажнике  как
раз столько кентавров, сколько мы заработали честным своим  трудом,  минус
то, что мы уже успели затратить на семью и налоги своему государству.  Вот
как я полагаю. И я никогда не буду приставать ни к Дешапо, ни  к  Падреле,
ни к кому другому, которому бог помог выбиться в люди,  с  расспросами  на
эту тему. Вот если он семейный человек, тогда у меня  есть  о  чем  с  ним
поговорить. Я не прочь поговорить с ним о наших детях, и о воспитании, и о
том, как их уберечь  от  всяких  соблазнов  и  губительного  атеизма.  Это
первое. Иностранцы хотят уравнять  всех  людей,  сделав  всех  бедными.  Я
полагаю, что атавизм, истинно атавский путь состоит в том,  чтобы  сделать
всех атавцев богачами. Это второе. Для этого надо,  чтобы  каждый  честный
атавец был  обеспечен  работой  и  годовым  доходом  в  четыре-пять  тысяч
кентавров на первое время и чтобы он был уверен, что никакой  болван,  как
бы высоко он ни пролез в начальники, не напустит на него в одно прекрасное
утро чуму, или холеру, или еще какую-нибудь заразу. Это третье. И потом не
кажется ли вам, что мы по горло сыты разными партиями,  даже  если  в  них
состоят самые приличные и богобоязненные джентльмены? Будь моя воля, я  бы
все партии позакрыл, потому что от них все жульничества и взяточничества и
всякая другая уголовщина. Атавии вполне хватило бы одной партии. Я имею  в
виду Союз Обремененных Семьей, который уже третий год  действует  по  мере
своих сил у нас в Опэйке. СОС должен стать единственной  партией  во  всей
Атавии. В этом ее спасение. СОС быстро навел бы порядок в  стране,  потому
что  порядочному  атавцу,  честно  зарабатывающему  свой  кусок  хлеба   и
обремененному семьей, нет ни  охоты,  ни  времени  отвлекаться  на  пустые
фантазии заморского происхождения. Союз Обремененных Семьей призвал  бы  к
порядку тех генералов, которые  загребают  кучи  кентавров,  но  никак  не
соберутся  уберечь  наши  несчастные   беззащитные   города   от   налетов
полигонских  разбойников  и  никак  не  соберутся   обрушить   на   нашего
неблагодарного соседа всю мощь оружия,  закупленного  впрок  и  во  вполне
достаточном количестве за трудовые денежки наших налогоплательщиков.
   Наша администрация прогнила. Надо ее жестоко, беспощадно  перешерстить.
Кое-кто еще у нас по сей день не научился  достойно  пользоваться  благами
нашей  конституции.  Нужна  крепкая  рука,  чтобы  быстро   и   беспощадно
выкорчевывать все, что стоит на пути к Прогрессу и Величию  Нации.  Зоркий
глаз и верное сердце требуются для того, чтобы наше  правительство  стало,
наконец, действовать как подлинный, неподкупный,  хорошо  отрегулированный
Конвейер  Счастья,  Порядка,   Демократии,   Процветания,   Дисциплины   и
Благополучия Нации.
   Нужна твердая и неподкупная рука, чтобы быстро расправиться с  чумой  и
Полигонией. И не надо бояться, что кое-кому из  смутьянов  придется  туго.
Чем  быстрее  движутся  машины,  тем   больше   строгости   требуется   от
регулировщика движения. Самый суровый и беспощадный полицейский  инспектор
- самый милосердный. Его  боятся  -  и  соблюдают  правила  движения.  Для
счастья своих и чужих  детей  я  мечтаю  о  самых  твердых  и  решительных
регулировщиках нашего продвижения на пути к Величию и Благоденствию Нации.
Я сказал все. Теперь  вы  мне  разрешите  пожелать  вам,  сударь,  доброго
здоровья, а мне нужно спешить домой. Моя жена и дети не привыкли, чтобы  я
когда-нибудь запаздывал к обеду".
   "Этот  великолепный  парень  производит  неизгладимое  впечатление,   -
растроганно  добавил  от  себя  репортер.  У  него   государственный   ум,
христианское сердце и что-то в лице от Гэда  Кристофера".  (Гэд  Кристофер
был кумиром атавцев - чемпионом Атавии по стоянию на голове.)
   Интервью было оживлено  несколькими  снимками:  трое  молодых  людей  и
девочка - дети Ликургуса Паарха; чета Паархов за чтением библии;  Ликургус
Паарх без пиджака, с засученными рукавами, в помочах, с  сигарой  в  зубах
раскапывает грядки, на которых  он  в  самое  ближайшее  время  собирается
высадить овощи и цветы.
   "Он сказал все, что лежало у него на душе!  -  восклицал  в  заключение
чувствительный репортер. - Он сказал все,  что  лежит  на  душе  у  любого
толкового и честного атавца. Он велик, как всякий истинный атавец! И все у
него ясно, твердо, продуманно и возвышенно!"
   Не так уж, однако, все  было  ясно,  как  писали  газетчики.  Например,
читателям, искушенным в политике, не могло  не  показаться  странным,  что
самые крупные,  беззаветно  преданные  монополиям  газеты  и  журналы  так
радушно  и  так  единодушно  представили  свои  полосы  для  столь  резких
высказываний никому не известного маленького провинциального  профсоюзного
босса. Но таких искушенных читателей в Атавии  в  начале  марта  было  еще
совсем мало.


   Автор этого повествования со всей ответственностью удостоверяет, что ни

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг