миленький! Как ты потешно вытянул шею! Как верблюд... Ну право же, как
верблюд!
- Как верблюд, как верблюд!.. - захлопал в ладоши Джерри и даже
порозовел от восхищения. - Нет, как жираф! Как жираф в зверинце!
Сейчас уже и сам Наудус-старший заметил, что он все время вытягивает
шею вперед и кверху.
Он подбежал к старому, заплаканному трюмо, криво стоявшему в простенке
с отставшими от сырости обоями, чтобы посмотреть, как это выглядит, когда
взрослый человек ни с того ни с сего вытягивает шею вперед и вверх на
манер жирафа, и удостоверился, что это действительно презабавно. И, кроме
того, он обратил внимание на то, что никогда еще в жизни не был так
бледен, как сейчас.
Он хотел выпрямить шею и вдруг почувствовал, что не может этого
сделать, что он обязательно задохнется, лишь только выпрямит шею.
Он хотел оказать Джерри, чтобы тот взял у него маленького, потому что
он чувствует себя не совсем хорошо и хотел бы прилечь, но с ужасом
убедился, что не может произнести ни слова: ему словно кто-то пробку
загнал в горло.
Он направился к кроватке Мата, чтобы уложить его, а уже потом упасть.
Но он не дошел и рухнул на пол...
Если бы доктор Дуглас Раст расспросил ребят о последних минутах их отца
и если бы он присутствовал при его вскрытии, ему ничего не стоило бы
поставить диагноз, что Сим Наудус скончался от так называемой ангины
Людовика...
Но доктор Раст напился мертвецки пьяным, как только узнал о смерти
своего медиума и земляка...
С утра жителям Фарабона стали делать противочумные прививки. Соседи
позаботились о ребятах Наудуса. Они захватили их с собой на
эпидемиологический пункт, уплатили за их прививки из денег, обнаруженных в
кармане покойного, привели к себе домой, умыли, накормили, заштопали
свежие дырки на их ветхой одежонке и не выпускали на улицу, покуда со всех
точек зрения не обсудили их дальнейшую судьбу.
Одно было ясно: ребятам без отца и без матери жить нельзя. Родных и
близких у них не оказалось. Тетка Анна-Луиза живет в Мадуа. У нее гостит
их мать, бедняжка Бетти. Есть еще холостой дядя в городе Кремпе - это
где-то совсем близко от Мадуа. Там же, в Кремпе, и их наследство: тысяча
сто кентавров. Соседи узнали об этом из свежей квитанции, найденной в том
же кармане, где и деньги, - сто семьдесят два кентавра. Из них хозяйка
квартиры, хотя ей, как она заявила, и было очень горько брать деньги у
сирот, вычла задолженность за квартиру - девяносто семь кентавров, потому
что она понимала, что если сейчас их не получит, то уже должна навеки
распрощаться с этим долгом.
Мадемуазель Грэйс, долгоносая экономка доктора Раста, любезно приняла
посильное участие в определении дальнейшей судьбы детишек недавнего
компаньона ее хозяина. Во-первых, она усмотрела в этом неплохой шанс
показаться перед господом богом в самом выгодном свете; во-вторых, она
опасалась за судьбу детей доктора Раста. Она опасалась, что,
протрезвившись, доктор обязательно заинтересуется судьбой маленьких
Наудусов, станет терзаться угрызениями совести (с него станет!) и начнет
сорить на них деньгами, как будто у него нет собственных детей. Да еще,
чего доброго, он может пожелать взять их к себе, пока не вернется их нищая
мамаша, которую мадемуазель Грэйс, правда, видела всего несколько раз, да
и то мельком, но которую она тем не менее недолюбливала за ее гордость.
Нет, она, мадемуазель Грэйс, даже представить себе не могла без
содрогания, как эти оборвыши, эта шантрапа уличная - и вдруг будут
запросто играть с детьми настоящего доктора, и как это она - мадемуазель
Грэйс, которая вполне свободно могла стать женой доктора Раста (если бы
была чуть покрасивей и помоложе и если бы он того, конечно, захотел),
будет нянчиться, утирать носы, пичкать едой эту тройку вонючих оборванцев.
Все аристократическое нутро мадемуазель Грэйс восставало против подобных
предположений. Она была дочерью частного сыщика.
По ее совету и под ее главенством отправилась заранее обреченная на
неудачу делегация по определению ребят в приют. В приютах не было мест, не
было и не предвиделось. Тем более для не круглых сирот, имевших и мать, и
холостого, как будто неплохо зарабатывающего дядю, и не то одну, не то
двух теток. Правда, где-то за пределами Фарабона, но это дела не меняло. И
даже то, что все эти родственники находились в пределах зачумленной зоны,
также не меняло дела, потому что раз выработаны правила приема в детские
приюты, то надо эти правила выполнять, и не ради трех каких-то сопливых
ребятишек менять их.
Делегация обратилась в полицию, но в полиции в эти дни было не до
призрения малолетних. Полиции с сегодняшнего утра было по горло забот в
связи с поголовной прививкой чумы. Надо было проследить, чтобы никто от
нее не уклонился. На всех вокзалах, на всех дорогах, ведших из города, на
аэродромах были выставлены усиленные полицейские заставы со строжайшим
наказом: никого не выпускать из Фарабона без справки о противочумной
прививке. А дело это было совсем не таким простым, каким могло показаться
людям, лишенным чувства атавизма.
Тут самое место рассказать еще об одном весьма прибыльном бизнесе,
расцветшем пышным и ядовитым цветком на скорбных осколках столь неудачного
залпа генерала Зова, вернее о двух весьма прибыльных бизнесах, которые так
между собой переплелись, что о них нет возможности, да и не стоит говорить
раздельно.
Мы имеем в виду приказ N_9 чрезвычайного комитета под председательством
временно исполняющего обязанности президента сенатора Мэйби, который почти
автоматически вызвал к жизни одно из удивительнейших и отвратительнейших
проявлений атавского делового гения - подпольное акционерное общество
"ЭДЭН".
Не было, и это признано теперь всеми авторитетами в области
эпидемиологии, решительно никакой надобности подвергать все пятьдесят
девять миллионов атавцев расходам и неприятностям противочумной
вакцинизации. Опасные по чуме районы были выяснены вовремя, санитарные
кордоны окружили эти районы в полном соответствии с самыми строгими
требованиями науки, с большим перестраховочным коэффициентом и при всем
том захватили в общей сложности район, составлявший чуть меньше одной
двадцатой части территории страны, с населением, по самым преувеличенным
данным, менее шести миллионов человек.
Но слишком заманчивые денежные возможности таились в массовой прививке
вакцины, чтобы их можно было упустить. Фармацевтические корпорации нажали
на нужных людей в парламенте и правительстве, те, в свою очередь, нажали
на чрезвычайный комитет, и тот издал приказ N_9, согласно которому все
граждане Атавии, вне зависимости от того, как далеко они проживали от
злосчастного Кинима, должны были на радость акционерам фармацевтических
монополий сделать себе противочумные прививки.
Не установлено в точности, сколько получили за это вышеупомянутые
"нужные люди", но фармацевтические монополии изрядно погрели себе руки на
этом приказе.
Приказ N_9 еще не был обнародован, как было создано акционерное
общество "ЭДЭН". Это название сложилось, как и у многих других
коммерческих предприятий, из начальных букв фамилий ее учредителей:
Эмерсона (кличка "Красавчик"), д'Онелли ("Желтуха"), Эмброуза ("Сырок") и
Найтигалля ("Пастор"). Каждый из них "стоил" от пятнадцати до шестидесяти
пяти миллионов кентавров, то есть был слишком богат, чтобы его даже за
глаза называли гангстером.
Но, кроме этих четырех джентльменов удачи, участниками новой компании
было столько же джентльменов, принятых в самых чопорных столичных салонах,
и три весьма солидных чиновника из министерства юстиции, как раз те,
которые ведали борьбой с "организованной преступностью".
Как все выдающиеся атавские деловые начинания, все в "ЭДЭНе" было
основано на прочных связях с полицией и точном знании человеческой
психологии.
Дело в том, что с самого начала всякому здравомыслящему человеку было
ясно, что найдется уйма более или менее обеспеченных или легкомысленных
людей, которые не пожалеют пятидесяти кентавров, чтобы не выстаивать в
длинных очередях и не терпеть все неприятные последствия прививки
противочумной вакцины, вроде повышенной температуры, озноба и так далее. И
было ясно, что чем дальше от Кинима, тем больше будет охотников откупиться
от ненужной, муторной и болезненной процедуры. А так как джентльмены,
принятые в самых чопорных эксептских салонах (и в этом состоял их пай),
добились, чтобы в приказе N_9 было категорически запрещено передвигаться
по стране без предъявления справки о прививке противочумной вакцины, и
помогли получить для начала пять миллионов бланков таких справок, то самый
непрактичный человек, даже не атавец, может легко представить себе, какими
кучами денег пахло это акционерное общество, просуществовавшее всего
только десять дней. Достаточно сказать, что после подведения окончательных
итогов и расчета со всеми полицейскими чиновниками, подкупленными "ЭДЭНом"
во всех провинциях Атавии, и Красавчика, и Желтуху, и Сырка, и Пастора
стали с величайшими почестями принимать в тех самых чопорных эксептских
гостиных, о которых гангстеры даже со стомиллионным капиталом могли только
мечтать.
Вот какими причинами были вызваны дополнительные тяготы, легшие с утра
двадцать четвертого февраля на плечи атавской полиции, в том числе
фарабонской. Полиции надлежало строжайшим образом следить, чтобы
обеспечить "ЭДЭН" от конкуренции со стороны тех лиц и организаций, которые
тоже могли додуматься до торговли справками. Именно акционерное общество
"ЭДЭН" и вдохновило полицию на борьбу с теми плохими атавцами, которые за
неимением других средств к существованию и отсутствием потребности или
денежных возможностей к передвижению по стране пытались уступить желающим
справки, полученные ими после прививок.
Ко времени, когда делегация, возглавляемая мадемуазель Грэйс, добралась
в хлопотах за сирот Наудуса до самого начальника полиции Фарабона, были
уже выловлены, отданы под суд и в порядке ускоренного судопроизводства
осуждены первые четырнадцать одиночек, пытавшиеся конкурировать с
"ЭДЭНом".
Понятно, что начальнику полиции было в этот день не до разговоров с
делегацией, состоящей из пяти дам достаточно демократической внешности.
Но слишком велики были опасения мадемуазель Грэйс за деньги доктора
Раста и слишком велико было ее желание совершить богоугодное дело, чтобы
от нее так легко мог отделаться даже начальник фарабонской полиции.
- Ну, хорошо, - вздохнул он, наконец, устав бороться с долгоносой
девой. - Устроить ваших сопляков...
- Это не мои сопляки! - возмущенно перебила его мадемуазель Грэйс. - И
смею вас заверить, что если бы у меня когда-нибудь были дети, я не
позволила бы называть их сопляками даже самому президенту Атавии.
- Не сомневаюсь, - отвечал начальник полиции. - Я говорю о ребятишках,
за которых вы взяли на себя труд хлопотать. Так вот, устроить их в приют -
выше моих сил. Но мне кажется, что я могу дать вам хороший совет.
- Господь бог смотрит на вас с упованием и надеждой, сударь! -
воскликнула с чувством мадемуазель Грэйс.
- Я не настолько тщеславен, чтобы считать себя крупным специалистом в
вопросах медицины, но мне кажется, что самым правильным и полезным для
ваших младенцев было бы, если бы их переправили к маме в этот, как его,
Мадуа.
- Но ведь там наибольшая опасность чумы, сударь!
- Поверьте мне, она там во всяком случае не большая, чем, предположим,
у нас в Фарабоне.
Начальник полиции имел в виду махинации со справками.
- Что вы, сударь! - взволновались члены делегации. - Неужели вы в этом
уверены?
- Я говорю о тех, кто почему-либо уклонится от прививок. Надеюсь,
ребятам прививки сделали? Ну, вот и отлично. Денег на дорогу у них хватит?
- Ровно семьдесят пять кентавров, господин начальник.
- Предположим, что найдется человек, который согласится отвезти их за
двадцать пять кентавров до границы санитарного кордона. У них вполне
хватит денег еще и на проезд и на то, чтобы нанять человека, который
доставит их от границы кордона до Мадуа.
- Или до Кремпа, - сказала мадемуазель Грэйс. - Очень может быть, что
их мать находится сейчас в Кремпе. Там у нее брат. Это не доезжая Мадуа.
- Ну вот и отлично, - облегченно вздохнул начальник полиции, который
согласился бы в этот горячий день прибавить от себя кентавров двадцать,
лишь бы отвязаться от этой напористой старой девы. - У вас найдется
человек, который согласился бы отвезти их к границе кордона? Со своей
стороны я мог бы вам предложить одного вполне порядочного человека.
- Господь вознаградит вас за вашу доброту, сударь! - обещала ему
мадемуазель Грэйс.
Через час агент наружного наблюдения уселся с маленькими Наудусами в
поезд. В кармане у него лежало письмо начальника фарабонской полиции с
просьбой к начальнику санитарного кордона, преграждавшего путь в Кремп,
пропустить трех нижепоименованных осиротевших детей к их матери, временно
находящейся в городе Мадуа или в Кремпе.
Агент действительно оказался на редкость порядочным человеком. Он
действительно довез их сначала в поезде, а потом в машине до самого
кордона, хотя ему ничего не стоило забрать у них остальные деньги и
бросить где-нибудь на промежуточной станции.
Он передал начальнику кордона ребятишек и письмо начальника полиции,
потрепал их на прощанье по щекам, попросил передать маме, что он желает ей
здоровья и счастья и что они прекрасно вели себя в дороге, и повернул в
обратный путь.
Правда, по вполне понятной в подобных обстоятельствах забывчивости он
не возвратил им их справки о прививке и вскоре вынужден был продать их по
тридцать пять кентавров за штуку. Но это только доказывает, что господь
никогда не оставляет добродетель без щедрого вознаграждения.
Пока юные наследники Сима Наудуса, укутанные по самые макушки в старые
шарфы их сердобольных фарабонских соседок, восторженно переживали в
открытом кузове грузовика их первое в жизни путешествие, в кабине только и
было речи, что что-то с Атавией неладно, потому что когда закрывают биржи
по всей стране, это никогда не бывает от хорошей жизни. И что скорей всего
это связано с каким-нибудь ужасным заговором этих проклятых черномазых,
которые задумали, наверно, ближайшей ночью перерезать всю белую Атавию,
чтобы установить в стране свою черную, негритянскую власть. И им, можете в
этом быть уверены, наверно, уже обещали помощь коммунисты и тому подобные
иностранцы, и что, будь их, шоферов, воля, они бы давно и разом покончили
и с неграми в с коммунистами, и тогда не было бы ни чумы, ни кризисов, ни
безработицы и белым людям жилось бы спокойно и хоть более или менее сытно.
Было совсем темно, когда машина остановилась перед домом, в котором
проживал молодой дядюшка маленьких Наудусов. Здесь шофер их и ссадил,
потому что в Мадуа ехать он сегодня уже не собирался. Было не до работы.
Граждане Кремпа толпились на улицах со свежими вечерними выпусками газет.
Теперь им было ясно, в чем причина бед, обрушивавшихся на них и на всю
Атавию.
Газета была переполнена волнующими сообщениями о коммунистическом
заговоре, раскрытом в самый последний момент благодаря бдительности парней
из Бюро расследований. По всей стране уже несколько часов вовсю шли облавы
на "красных", и благонамеренные граждане призывались к спокойствию и
посильному содействию властям в борьбе с агентами Москвы. Теперь, когда
уже окончательно доказана причастность Кремля к взрыву в Киниме,
правительству пришлось распроститься со столь дорого стоившей стране
традиционной лояльностью к подрывным элементам. Коммунистическая партия и
все примыкающие к ней организации объявлялись вне закона.
Министр юстиции, давая представителям печати интервью о первых итогах
массовых облав, проведенных сегодня, начиная с двух часов дня, сказал:
- Я не считаю нужным извиняться за какие-либо действия министерства
юстиции. Я горжусь ими. Я с восторгом указываю на результаты нашей работы.
И если кто-либо из моих агентов на местах держал или будет себя в
дальнейшем держать несколько грубо, нелюбезно или бесцеремонно с этими
иностранными наемниками, я полагаю, что этому не следует придавать особого
значения, учитывая пользу, которую вся эта операция принесет стране.
Анна Мак-Кинли, знаменитый автор романов "Труп в трубе", "Свадьба
второго палача", "Ноктюрн ужасов" и книги лирических стихов "Упоение
пыток", заявила корреспондентам телеграфного агентства "Сенсация": "Я
хочу, чтобы патриоты разделались с большевизмом во всех его проявлениях.
Необходимые для этого инструменты можно приобрести в ближайшей оружейной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг