одного, дам карандаш и бумагу, и вы ответите со всей полнотой и подробностями на
поставленные вопросы. А потом решим, что делать дальше.
- Не возражаю. Только... По вине ваших людей я не успел даже позавтракать,
хотя уже близится время обеда. Так что уж распорядитесь. Я не гурман, но есть
люблю вкусно и сытно. Кухня значения не имеет - русская, китайская, еврейская.
Даже на английскую согласен, если ростбиф или бифштекс будет свеж и хорошо
прожарен... Вино, виски, водка - соответственно меню. И это... - я повертел
пальцами в воздухе, намекая на проблему естественных надобностей.
- Распоряжусь, - без энтузиазма ответил британец.
- А как вы из такой коллизии выпутываться думаете? - вдруг вспомнил я. - Если
до вечера я не явлюсь куда следует с посылочкой, операция будет сочтена
проваленной. И моя ценность, как специального агента с особыми полномочиями -
тю-тю...
Неужели о таком варианте он забыл? Или им неважен исход именно этой конкретной
операции, они надеются через меня проникнуть гораздо глубже. Но как? Что им
известно такого, что пока непонятно мне?
Так и есть.
- Это вас пусть не беспокоит. Возможно, выход найдется сам собой. А пока
работайте. Еду вам принесут. И в уборную сводят...
Он вытащил из кармана галифе согнутую вдоль школьную тетрадку, до половины
сточенный простой карандаш, положил на стол. Посмотрел на часы.
- Вот мои вопросы... Время вам - до семнадцати ноль-ноль.
Лежа на койке, я ждал обеда, пребывая в растерянных чувствах. Что же я ему
должен писать? Кое-какая канва имеется, но сочинить за четыре часа связанную,
непротиворечивую, способную выдержать квалифицированную проверку историю моего
сотрудничества с мифической "организацией"? нереально. Все известные мне
конспиративные квартиры? Я знаю три, но должен ли их раскрывать? Имена и краткие
установочные данные на руководителей "Братства", с которыми я имел контакты.
Название нашей организации им тоже известно? Или как раз для них оно и
придумано?
Итог моих размышлений: то, что я сумею им сообщить, их не удовлетворит, и
разговор пойдет совсем в другой тональности.
Попытаться убежать? Еще менее реально. Захватить Станислава в заложники, когда
он вернется? Тоже бред. И что остается?..
По всем законам античной трагедии сразу после того, как я без особого аппетита
пообедал, сопроводив банальную гречневую кашу с приличным куском отварной
говядины (мои гастрономические запросы во внимание приняты не были) двумя
рюмками водки из крохотного графинчика, на большее тюремщики не расщедрились,
появился "Дейус экс махина". С его помощью древние драматурги выходили из любой
сюжетной коллизии.
Прямо перед глазами, на расстоянии вытянутой руки, возникла знакомая
пульсирующая фиолетовым огнем рамка. Вход-выход тоннеля межпространственного
перехода. Но не большая, как раньше, а размером с половинку газетного листа.
В глубине рамки я увидел комнату явно технического назначения, напоминающую
обилием всяких приборов и устройств рубку космического крейсера. Перед "окном"
стоял Шульгин, за его спиной еще один человек, мне ранее неизвестный, но по
типажу очень подходящий к остальным "фельдмаршалам" "Братства".
- Мы все видели и слышали, - сказал Шульгин тихим голосом. - Нормально.
Держался ты правильно.
Я почувствовал огромное облегчение. Сейчас сделать всего один шаг - и я на
свободе, среди единственно близких и понятных мне людей.
- Вот, возьми, - Александр Иванович протянул мне коробочку чуть больше
спичечной, с глазком окуляра посередине. - Здесь микропленка с текстом твоих
ответов. Перепишешь, раздавишь каблуком и засунешь, ну хоть за плинтус вон...
Думаю, ближе к вечеру они повезут тебя по раскрытым явкам. Делай все, что
скажут, абсолютно все. Бежать не пытайся, на провокации не поддавайся...
- А как же..
- Все так и задумано. Мы держим тебя под контролем. Ничего не случиться. Но
нам нужен в их лагере свой Штирлиц...
- ?..
- Неважно. Наш человек в Гаване. Работай раскованно и отчаянно. Соглашайся на
все, что угодно, ты нам нужен там, действующий. Эта штука, - он обвел рукой край
рамки, - работает и в одностороннем варианте. Просто раньше мы тебя ненадолго
потеряли. Теперь нашли.
- А они - кто? - только спросил я.
- Люди, которые нам очень мешают жить. Грубо говоря - агенты мирового
империализма. Враги "Нового миропорядка" и нас лично. Подробности, какие удастся
- выяснишь сам. Немотивированные легендой знание тебе только помешает... еще раз
запомни - ты под наблюдением каждую минуту, и с тобой совершенно ничего не может
случиться...
Он успокаивал меня так, будто я дрожал от страха и только и мечтал о том,
чтобы сбежать от сюда любой ценой.
Нет, радости мне моя роль по-прежнему не доставляла, но отчего же не
поработать на общее благо, особенно не слишком рискуя.
- Это тебе на непредвиденный случай, - Шульгин подал мне тонкий, чуть толще
папиросы, и длиной сантиметров двадцать уплощенный цилиндрик. Подобного я раньше
не видел.
- вот кнопка. Внутри ножик жуткой остроты, пилка алмазная по металлу на
обушке, в заднем торце сильный фонарик, и еще там есть патрончик с двадцатью
таблетками. Одна на стакан любой жидкости, и человек через пять минут
превращается в зомби. Можешь отдавать ему любые приказы - выполнит, причем со
стороны будет выглядеть в здравом уме. Через пол суток придет в себя и ничего не
вспомнит даже под пыткой... То есть будет уверен, что действовал по собственным
убеждениям. Две таблетки - длительная потеря оперативно памяти. Три таблетки -
смерть в течение часа с симптомами инсульта. Больше - мгновенная смерть. Мало ли
что, возможно пригодиться. Смотри... - он показал, как пользоваться полезным
инструментом.
- И спрячь надежнее. Здесь толком обыскивать не умеют. В общем, мы пока поли,
а ты держись, как начал.
- А если бы пистолет, например?
- Зачем он тебе? Задача - выжить и втереться в доверие, а не палить в каждого,
кто тебе не понравиться... - Шульгин располагающе усмехнулся, подмигнул даже.
Рамка вместе с моими друзьями и командирами исчезла, не оставив ни следа, ни
озонового или серного там запаха.
Вот тебе и техника далекого, примитивного прошлого. Если бы у них было
достаточное количество таких установок и операторов при них, никакая тайная
разведывательная деятельность не нужна в принципе, и все свои проблемы члены
"Братства" решали бы в момент их возникновения, а то и раньше. Но Шульгин мне
дал понять уже в Харькове, что по невыясненному закону природы функционировать
лишь один канал. То есть если действует проход из форта в Харьков или Москву, то
остальные установки, сколько бы их ни было, просто не включаются... Таким вот
образом. Значит... Очередной артефакт получается, и притом неизвестного
происхождения. В моем времени таких штук еще нет, и к ним скорее всего попала
откуда-то извне.
Тема, достойная специального изучения, но не сейчас.
Папирос у меня было еще достаточно, я не торопясь закурил и принялся
старательно переписывать свой "диктант". Ровно в семнадцать, ни минутой раньше
или позже, явился мой англичанин.
- Жалоб нет, обед вас устроил? - поинтересовался он, как любезный хозяин,
усаживаясь за стол и надевая на переносицу очки в тонкой металлической оправе.
- Безусловно, есть. Обед подходит для казармы, а не приличного дома, водка из
древесного спирта, хуже деревенского самогона, курева вообще не принесли, а мое
заканчивается. Если так пойдет дальше, не уверен, что захочу продолжать с вами
сотрудничество.
Он удивленно посмотрел поверх очков, продолжая бегло вчитываться в мой труд.
По выражению его лица не мог сообразить, нравится ли ему то, что я подготовил.
На мой взгляд, такого материала хватило бы, чтобы бежать, спотыкаясь, к своим
начальникам и, брызгая слюной, докладывать об успехе операции.
Но с выдержкой у Станислава Викентьевича все было в порядке. Он аккуратно
сложил тетрадку по сгибу.
- Интересно. Весьма интересно. Особенно если все подтвердиться...
- Это уже ваша забота, любезнейший, проверяйте. Но ежели где-нибудь там
нарветесь на пулю - мен прошу не винить. Никаких паролей, кроме действительных
для встречи курьера, не имею. Там, куда мне следует явиться, меня знают в
лицо... И вообще я участвовал в сем предприятии на несколько иных принципах, чем
банальный шпион...
Мне забавно было представлять, что Шульгин с напарником, оставаясь невидимыми,
наблюдают сейчас за нами, и могут сопровождать англичанина куда угодно и
подготовить в любом месте любой сюрприз, приятный или неприятный, зависимо от
ситуации.
- Да уж проверим. Если все так и есть, наши с вами отношения тоже непременно
перейдут на совсем другой уровень...
- Не сомневаюсь, а в ожидании этого не прочь бы сменить номер. Я предпочитаю с
окнами или хотя бы с одним окном и чуть побольше удобств. Вот это, - я снова
сделал рукой вращательный жест, - слишком напоминает мне слегка облагороженную,
но камеру в замке Иф. Не приходилось бывать?
- Слава Богу, нет. Но до утра вряд ли что-то можно сделать. Вы уж потерпите,
уважаемый Игорь Моисеевич. Насчет ужина распоряжусь. Книгу, газеты?
- Свежую "Джерузалем пост" можете предложить? Ладно, это я так, не стоит
затрудняться. Тогда "Известия" или "Правду", на ваше усмотрение.
Принесли обе газеты, и я углубился в чтение передовицы, против обыкновения -
подписанной, да еще и самим Троцким. "Демократический диктатор" с вялостью,
совершенно не отвечающей остроте переживаемого страной момента, увещевал всех,
стремящихся к новым потрясением и беспорядкам, сохранять здравомыслие. Мол,
возможности для компромиссов далеко не исчерпаны, и прочая словесная жвачка,
вряд ли способная погасить разбушевавшиеся страсти.
Но одна фраза меня заинтересовала своей туманностью и одновременно неким
содержащейся в ней намеком: "Цель оправдывает средства до тех пор, пока, что-то
иное оправдывает цель..." Я просмотрел остальные материалы, из которых
следовало, что либо народное восстание может начаться со дня на день, либо
вот-вот власть перейдет от уговоров к репрессиям. Кто - кого. Одним словом.
А сейчас неплохо бы как следует выспаться. Последние месяцы спать больше чем
по пять-шесть часов у меня не получилось. Вчера вообще подремал час-полтора. И
вдруг появился шанс добрать все упущенное разом.
Я погасил свет, вытянулся на плоском, едва ли не опилками набитом матрасе,
закутался в одеяло. Прислушался к себе. Я был спокоен, как человек, севший
играть в покер и заведомо знавший, что денег у него хватит, чтобы поднимать
ставки до бесконечности.
Но в то же время меня не оставляла странная мысль. То, что Шульгин решил сдать
несколько приличных явок в Москве и других городах, удивления не вызывало. При
их-то возможностях... Исходя из все привходящих обстоятельств. Заранее списанные
на издержки производства жертвы, расходный материал? Или, наоборот, жесткие
профессионалы, ждущие гостей и подготовившие им кровавую баню?
Ну моя ли это забота? Англичанина я как бы и предупредил. Каждый сам выбирает
свою судьбу. Как вот я. Например. Что у меня за странная судьба, кстати?
Я задумывался об этом не первый раз. Ни с кем из моих знакомых не происходило
такое количества невероятный происшествий, каждое из которых при
последовательном развитии (?) могло бы в корне изменить современную (то есть
середины XXI века) историю. И которое тем не менее закончилось практически ничем
для человечества. За исключением лично меня, да и то лишь в плане расширения
кругозора и осознания собственной непохожести на других. Или особого, так пока и
не реализовавшегося предназначения. Да вот хотя бы первый подобный случай...
Глава 12
Было это в самом начале 2042 года, то есть четырнадцать лет назад по
предыдущему летоисчислению. Я состоял тогда в должности корреспондента-кандидата
одного из самых популярных на Земле и в освоенной части Вселенной еженедельника
"Звезды зовут" и возвращался из своей первой самостоятельной командировки на
линию "фронтира", то есть цепочки передовых баз и станций на планетах и
астероидах, с которых имелось более-менее регулярное сообщение.
Вначале я добрался до системы двенадцати сравнительно уже освоенных планет
Ригеля, а оттуда можно было вылететь домой на грузопассажирском экспрессе,
только его отправления нужно было ждать больше двух недель. Меня это не
устраивало. Материал для двух очерков я собрал, на мой взгляд, приличный,
хотелось как можно скорее сдать его в печать, а кроме того, мне по молодости
лет, представлялось, что жизнь и психологию тружеников Дальнего Космоса нельзя
убедительно отразить, не испытав самому всех ее прелестей и тягот. Почему и
сумел устроиться в качестве единственного пассажира на разведчике галактического
класса "Кондотьер", который шеф-пилот Маркин в одиночку перегонял в марсианские
доки на ремонт и модернизацию.
Этот достаточно спокойный и сложный рейс с тремя ускорениями и
хронокорректировками сулил возможность не только ощутить себя космопроходцем
давних времен, но вдобавок спокойно и творчески поработать - воспользовавшись
случаем вытянуть из известного звездоплавателя что-нибудь интересное и достойное
публикации, и просто наконец на собственной прочувствовать, что это такое- не
пассажирский комфортабельный перелет, а сопряженный с лишениями и риском поиск в
неосвоенном пространстве.
Вначале все так примерно и выходило. Я писал, наслаждаясь тишиной и покоем в
тесной, но отдельной каютке штурмана, со всей доступной мне тогда деликатностью
выведывал у Маркина детали его работы и личной жизни, что, собственно, было одно
и тоже, а вдобавок пытался овладеть хотя бы началами.
Но тут дело уперлось в интеллектуальный барьер. А ведь должен был уже
представлять, что существует довольно обширная область человеческих знаний,
постичь которые мне не дано в принципе. Подвела самонадеянность. Кое-что, в
популярном изложении, о принципах космических перелетов с помощью я знал со
студенческих времен и был уверен, что при должном усердии пойму т специальные
труды, и практически наставления для судоводителей
Феномен хронокосмогации относился к тем не слишком редким в человеческой
истории случаям, когда открытия, революционно меняющие само направление и суть
цивилизации, возникают как бы на пустом месте, с нуля, никак вроде бы не вытекая
из предыдущего развития науки и техники.
Законы экспоненциального развития к ним неприменимы. Никакой Жюль Верн или
Гайнц Таусенд не предвидели и не предсказывали изобретения компьютера,
аккумулятора на сверх проводниках, лазера или авиапушки со скорострельностью
шесть тысяч выстрелов в секунду. То же и здесь. Двигатель изобрели практически
одномоментно, а через пять лет первые оснащенные им корабли (вначале
обыкновенные твердотопливные планелеты, только с десятикратно усиленной
обшивкой. Поскольку вес теперь не имел значения) уже достигли звезд, удаленных
от Земли на пятьдесят-семьдесят светолет. И параллельно уже строились крейсера и
транспорты, специально предназначенные для достижения границ Галактики, ибо с
бесчисленных новооткрытых планет было что возить на Землю.
Но все, что я сумел понять из имевшихся в памяти корабельного компьютера
справочников и монографий, так только несколько формул вроде преобразования
Лоренца, а так же попадавшихся примерно через две страницы на третью русских
слов и выражений: "итак", "из чего с очевидностью следует", "нельзя не признать,
что" и "можно утверждать..." Остальные сотни страниц занимали цифры и символы,
сконструированные из всех известных на Земле алфавитов.
Проникшись сочувствием к моему упорству и бессильному отчаянию, пилот
попытался как-то мне помочь, но популяризатор из него был никакой, и в памяти
остались только пригодные для осмысленного кивания головой в компании
специалистов сведения о том, что при включении хроноквантового двигателя в
открытом космосе пространство и время как бы меняются местами - пространство
приобретает свойства времени и наоборот. Так называемый световой барьер
вследствие этого понятным образом исчезает, тела приобретают волновую природу,
получают возможность проникать через материальные и энергетические барьеры. Как
радиоволны сквозь стены. Полетное время становится равно нулю и даже вроде бы
начинает течь вспять в каких-то теоретически определяемых случаях. Но только
именно в пределах конкретного "полета". При специальном подборе компонентов
массы корабля, разгонной и путевой скорости, индикаторной мощности двигателя и
т.д. можно получать массу вариантов соотношения "пространство - время". То есть
перемещаться на бесконечное расстояние за ноль времени (и наоборот тоже?), на
ограниченное расстояние за заранее заданное время и много всяких других,
недоступных мыслящему индивидууму деталей и тонкостей. Поэтому, кстати, перелет
транспорта с грузом в миллион тон на сотню парсеков длится меньше и стоит
дешевле, чем трехместного разведчика - на пятьдесят.
- А лучше всего не забивай голову парень, - сказал мне Валентин Петрович, -
умеешь писать, ну и пиши себе. Я вот не умею.
С малокомфортным чувством собственной неполноценности, но и облегчения тоже я
принял его совет к сведению и руководству. А трех недель полета в качестве
волновой частицы хватило для того, чтобы понять, что романтика хороша только в
тщательно отмеренных дозах. Мне сало невыносимо скучно. Лишенный подобной эмоции
капитан, измученный моими глупо-настырными вопросами, под любыми предлогами
скрывался от меня в ходовой рубке, куда таким, как я, вход был строго-настрого
запрещен всеми существующими Уставами, Наставлениями и даже Временными
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг