точнее - в Гиперсеть, - смертельно опасна. Куда опаснее, чем прогулка альпиниста
по снежному мосту над пропастью. Неверный шаг, громкий звук - и "прощайте,
скалистые горы".
Ловушки Сознания, стерегущие Гиперсеть от попытки проникновения в нее
посторонних мыслеобразов, всегда на боевом взводе и готовы подсунуть нарушителю
правил такую псевдореальность, что не выбраться из нее никогда.
Да вдобавок, оказавшись там, никогда и не поймешь, что отныне существуешь в
специально для тебя придуманном мире, теперь уже, без всяких оговорок,
виртуальном.
Тогда же он добавил, что, возможно, и сама Валгалла, и аггры, ее населяющие,
и солидный кусок Метагалактики вместе с Землей - тоже иллюзия, Ловушка высшего
порядка. Но рациональным путем установить это невозможно.
Такой вот солипсизм*.
"Вам же было предложено сидеть тихо и земными делами заниматься. Целая
подлинная Реальность вам на откуп отдана. А вы снова в Гиперсеть полезли. Причем
в своей обычной манере - напролом. По ковру из розовых лепестков - в грязных
кирзовых сапогах... Вот хозяева этого ковра и решили вас несколько... э-э...
окоротить..."
Тогда они сошлись на том, что в обмен на возвращение Андрея с далекой
планеты земляне окончательно пообещают сидеть тихо и не в свои дела не соваться...
Иначе...
Антон еще добавил, что, по его ощущениям, Держатели, играющие, условно
говоря, "черными", почувствовали, что партия зашла в тупик, и сделали
нестандартный ход. Только вот непонятно, в чем именно он заключается. В том, что
Новикова решили пожизненно изолировать на Валгалле, или наоборот, что созданы
условия к его возвращению. Как раз через эту встречу Шульгина и Антона.
- Так отсюда вытекает, что противоположная сторона в любом случае - на нашей
стороне. И можно надеяться на соответствующий контрход? - оживился Шульгин.
Антона аж передернуло от возмущения.
- Не знаю даже, как тебя назвать. Иногда вроде умный, а иногда тупой, как
три слоновые задницы, накрытые брезентом... Ты бы хоть задумался, чем для вас
может обернуться такая "помощь". Я лично вообразить не могу. Большевики тоже
помогли русскому народу выйти из Первой мировой войны и экспроприировать
экспроприаторов. О чем он, народ, кстати, страстно мечтал. Хорошо получилось?
Так что не совет тебе даже, а категорическое пожелание - сидите, как мышь за
печкой, и не мечтайте в подходящее время с решающим результатом вмешаться в
кошачью драку...
Очень все тогда доходчиво ему объяснил Антон, и оснований не соглашаться с
ним не было. Шульгин с Новиковым потом обсуждали эту коллизию, пришли к
единодушному мнению, что и вправду нужно завязывать. И длительный отпуск с
путешествием в Южные моря был ими спланирован во многом из-за желания полностью
погрузиться в частную жизнь.
Но сейчас-то что происходит? Не сам же он загнал себя в аналог крысиного
лабиринта. Он мечется в поисках спасения, а экспериментатор наблюдает и делает
пометочки в рабочем журнале.
Или не эксперимент это, а просто способ изолировать его навсегда и
бесследно?
Значит, какой-то его шаг скорее всего именно попытка вмешаться в интригу
Мюкке - Славского, признана опасной для Держателей?
Пока, размышляя подобным образом, он продолжал бессмысленно брести по
штреку, судьба или те, кто ею управлял, подкинули ему последний сюрприз.
Очередной тупик, поворот, и Шульгин оказался в сравнительно обширном
помещении, в котором совсем недавно жили люди.
Высеченные в стенах ниши с каменными нарами, застеленными серыми шинелями и
лоскутными одеялами. На каменном кубе, заменяющем стол, лампа, кажется, еще
теплая, с закопченным стеклом, в комнате вроде бы даже висит запах керосиновой
копоти.
Эмалированный чайник, две кружки, алюминиевая миска с недоеденной кашей.
На ржавых крюках, вбитых в стену, висят вниз стволами автомат "ППШ" и
короткий трехлинейный карабин.
Он даже засмеялся хрипло, присаживаясь на край нар.
Ну, господа, это совсем уже... Неостроумно, что ли.
Во-первых, слишком похоже на декорацию тех самых, музейных Нерубаевских
катакомб. Экспозиция: быт партизан 1941 - 1944 годов.
Вот-вот, этого только и не хватало - рядом с лампой раскрытая книжка в
зеленоватом картонном переплете. "Краткий курс истории ВКП(б)". Некоторые абзацы
четвертой главы подчеркнуты красным карандашом. Не иначе, комиссар отряда
готовился к политинформации.
Сейчас вот вывернется из-за угла, худой, утомленный, с серым лицом давнего
обитателя подземелий, но непременно гладко выбритый.
И спросит хмуро: "А вы что, товарищ, здесь делаете?".
Увидит, что обознался, что не свой это человек, неизвестно как здесь
оказался, и рука дернется к кобуре.
А скорее всего дело тут совсем в другом.
Шульгин вспомнил пещеру, бывшую базу совсем других партизан, кордильерских,
куда, бежав с виллы Сильвии, он пришел по сигналу Антона.
"Все тот же сон?" - как восклицал персонаж "Золотого теленка" Хворобьев.
Или исходящий опять от Антона сигнал. Ты не забыт, мол, ничего не потеряно,
сражайся, и победа за нами...
Тонких зеленоватых сигарок в портсигаре осталось совсем мало. Всего три,
если быть точным.
Вздохнув, он одну из них все же закурил.
А лампа действительно теплая, убедился он, коснувшись ладонью пузатого
стекла.
Так, может, в ней и керосин еще есть? Хоть фонарик отдохнет...
Лампа и в самом деле охотно вспыхнула. Широкий язычок желтого, слегка
коптящего пламени обрисовал на столе ровный уютный круг света. Сашка фитиль
немного прикрутил.
Интересная жизнь нам досталась, господа. Расскажи кому у себя в институте,
даже после пары хороших мензурок "спиритуса вини" - хрен поверят...
Из чистого любопытства он снял с крючка автомат. Тяжелый, с неудобным, грубо
выструганным прикладом, торчащими вдоль краев ствольной коробки заусеницами.
Убедительно для не слишком грамотного человека. Именно так выглядели автоматы
военной поры, изготовленные в какой-нибудь наскоро приспособленной кастрюлькиной
фабрике.
Да только неувязочка получается. В катакомбах Одессы никак не мог оказаться
автомат выпуска 1943 года. Наиболее удачливые из окруженцев, подавшихся в
партизаны, могли владеть трофейным "МП-38", кто-то из командиров - редким, как
жемчуг в навозной куче, "ППД".
А те изготавливались чрезвычайно тщательно, с лакировкой дерева, полировкой
металла, и не штампованные детали там применялись, а исключительно
фрезерованные.
Впрочем, все это чепуха. И без этого штришка он видел, что декорация - она и
есть декорация.
А вот что все-таки прикажете сейчас делать? Помирать в подземелье, гордо не
покорившись шантажу Держателей, или в очередной раз пообещать, что "больше не
буду"? Или все-таки поискать третий путь?
"А ведь скучно, господа, все равно скучно. Ничего новенького вы при всех
своих способностях не придумали", - успокаивая самого себя, думал Шульгин. Хотя,
конечно, догадывался, что те, кто в состоянии создавать силой воображения
Вселенные со всеми обеспечивающими их существование законами природы и даже
подходящими цивилизациями, как-нибудь сумели бы изобрести нечто, лично для него
удивительное.
Да скорее всего просто не считают нужным.
И так сойдет.
Чем-то сложившееся положение напоминало то, что им уже довелось пережить с
Новиковым при попытке выбраться из форзейлианского Замка.
А раз прием повторяется, значит, и выход надлежит искать примерно в том же
направлении, что и прошлый раз.
Шульгин стал восстанавливать в памяти формулу профессора-эзотерика Удолина,
которую следовало наложить на состояние "О мусе дзю ни се го син" ("Не пребывая
ни в чем, дай уму действовать").
Буддисты другого толка склонны были называть означенное состояние духа
"Самадхи". При должном навыке, впав в него, некоторые умельцы ухитрялись жить
годами в виде почти что мумии, пока их дух витал в высших сферах. Тело же при
этом сохранялось в целости и сохранности, не старея ни на миг. Ходят слухи, что
кое-кто из посвященных таким путем живет не одну уже тысячу лет.
А один знаток писал, что и миллион лет не предел.
Сашке, однако же, сейчас было нужно не это. Он намеревался лишь освободить
свой дух для поисков "истины" в небесных сферах, и надеялся, что более получаса
эта рекогносцировка у него не отнимет.
Он задул лампу, в наступившей мертвой темноте и тишине лег на спину и
принялся вводить себя в транс, пытаясь Увидеть ту самую картинку зрительной
проекции Сети, которая однажды открылась ему в Замке.
И одновременно он постарался сосредоточить луч мысли таким образом, чтобы
дать о себе знать кому угодно. Будто зажег сильный фонарь в глухой ноябрьской
тьме.
Идеальный вариант, конечно, если бы сигнал "SOS" раньше всех принял Антон.
Как они ни конфронтировали в прошлом, форзейль всетаки умел мыслить
"по-человечески", и договариваться с ним можно было, и в критических ситуациях
он приходил на помощь, пусть и преследуя собственные цели.
Ну а если Сашка и нарушает сейчас предыдущую договоренность, так что делать?
Держатели же, если и услышат призыв к контакту, отреагировать могут самым
непредсказуемым образом.
Условия для медитации в катакомбах были исключительные, не хуже чем в
подземельях буддийских монастырей, и очень быстро Шульгин ощутил, что "плывет".
Состояние, близкое к тому, когда, как следует устав после многокилометрового
лыжного перехода, напаришься в бане, примешь грамм полтораста настоянной на
травах водки и уляжешься в свежую постель под вой метели за окном.
И начнешь погружаться в сладкий сон, а в глазах все мелькает лыжня и косо
летят крупные снежинки.
Такие, как сейчас, за окном. Высокое стрельчатое окно, стекла в морозных
узорах, заснеженные крыши внизу, раскачивающиеся от ветра фонари и
крупный-крупный снег, падающий с мутного ночного неба...
Он стоит у подоконника, а в голове крутятся строки:
Идут белые снеги,
Как по нитке скользя.
Жить и жить бы на свете,
Да, наверно, нельзя.
Идут белые снеги.
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти,
И бессмертья не жду.
Шульгин покачнулся. Ему показалось, что он сейчас вот, немедленно упадет в
обморок. И не успеет довести до конца иезуитский с обеих сторон разговор-спор с
Антоном.
Форзейль хочет, чтобы он пока еще подзадержался в теле наркома Шестакова,
помог порешать некоторые возникшие у него в отношении реальности 1938 года
задачи.
А он сам?
Ему это нужно, или следует, как и наметил, немедленно бежать в прошлое?
Чтобы воссоединиться со своей исходной личностью.
Или поступить совершенно наоборот...
Голова кружилась все сильнее, в ушах нарастал томительный звон. Может быть,
так вот и умирают скоропостижно от инсульта?
Головокружение, тошнота, потом резкая, как взрыв, вспышка боли - и конец?
Добраться бы только до дивана, лечь, вызвать помощь... Он оттолкнулся от
подоконника, попытался сделать шаг, но не успел.
Вспышка все-таки полыхнула в мозгу, но не болевая.
Вспышка немыслимо яркого света словно расколола череп изнутри, и клочья
мозга, сохраняющие при этом способность видеть, чувствовать и мыслить,
разлетелись в пространстве объемом в миллионы кубических парсеков, среди звезд,
галактик, шаровых скоплений.
Или - внутри немыслимо сложно устроенного квазиживого механизма, состоящего
из нейронов, аксонов, пучков разноцветных проводов и искрящих щеток
электрогенераторов.
Человек, которым целых три недели был Шульгин, он же нарком Советского
правительства Шестаков, которого только сегодня... принимал в своем кабинете
Сталин, предлагал один из высочайших в государстве постов, этот человек застонал
от боли и накатившегося вдруг отчаянного страха смерти и, цепляясь ногтями за
стену, сполз на пол большой полутемной комнаты.
Тут же Сашка снова пришел в себя, но не в темноте катакомб, как ожидал, а в
знакомом кабинете в доме в Столешниковом переулке. Он сразу вспомнил, что
текущий момент хронологически предшествовал только что им пережитому.
...Шульгин сел перед экраном, по ту сторону которого уже видна была приветливо
улыбающаяся женщина.
Она совершенно не изменилась с момента их последней встречи. Да и сколько
тут времени прошло, едва неделя. И тут же Сашка спохватился Никак он не
привыкнет к этим вещам. Какая там неделя?! Ей еще жить и жить до того дня... И
одета Сильвия совсем иначе, и прическа другая, накрашена довольно аляповато, на
его вкус...
- Вот вы какой, - сказала Сильвия по-русски, с едва уловимым акцентом. -
Рада нашему знакомству.
- Увы, на самом деле я совсем не такой. О чем и пойдет речь. Только чего же
мы так официально, через стекло? - Он пощелкал ногтем по поверхности экрана,
которая, безусловно, не была стеклянной. - Будто в тюрьме на свидании. Ваши
коллеги предпочитали непосредственное общение. Будьте любезны, - он сделал
приглашающий жест и даже слегка отодвинулся, словно пропускающий даму в дверь
джентльмен.
"Сильвия-38" была готова к этому, но все равно слегка недоуменно повела
плечом, будто уступая не совсем приличному предложению человека, не
разбирающегося в этикете.
Рамка вокруг экрана изменила цвет, он вытянулся в длину до самого пола, и
женщина, приподняв элегантным жестом край платья, шагнула в кабинет.
В руках у нее ничего не было. А Шульгин, напротив, извлек из-под ремня
наркомовский "вальтер", по-ковбойски крутнул его скобой вокруг пальца.
- Закройте это, - указал он на экран стволом пистолета.
- Отсюда - не могу.
- А вон то? Разве не действует? - У края стола лежал портсигар Лихарева. -
Имейте в виду, я знаю, как эта штука работает, поэтому закройте проход и, не
направляя блок в мою сторону, аккуратно положите вот сюда... - Зрачок дула был
направлен строго в переносицу аггрианки. Со слов Ирины он знал, что при
повреждении мозга регенерация длится не меньше двух-трех часов. Ему этого
хватит.
Потом они сели в кресла у окна.
- Вы очень опасаетесь за свою жизнь, - констатировала Сильвия. - Даже
неприлично для мужчины.
- Общаясь с вами? Прошлый раз я всего на несколько минут утратил
бдительность - и вот! Так что вам придется потерпеть, пусть и не совсем приятно
чувствовать себя все время на мушке. Итак - что вам нужно от меня?
- Но ведь это вы настаивали на встрече... - искренне удивилась аггрианка.
- Миледи, хватит вам валять дурака! У меня нет ни времени, ни желания плести
словесные кружева или, как говаривал один персонаж, размазывать манную кашу по
чистому столу. Ваша реинкарнация или вы сами в другой реальности загнали меня в
это тело. Зачем?
- Хотите - верьте, хотите - нет, но я не имею никакого представления. Я и
узнала-то об этом прискорбном факте всего три дня назад...
- Каким образом?
Сильвия, усвоившая его предупреждение, осторожным жестом извлекла из рукава
узкий конверт.
- Я получила письмо. Весьма странным образом. С кратким и не слишком
понятным изложением случившегося. А это поручено передать вам.
Продолжая углом глаза следить за аггрианкой, Шульгин косо разорвал конверт и
быстро просмотрел текст.
Там было буквально несколько фраз.
"Александр! - писала другая Сильвия, образца 1984/20 года, - глупо
оправдываться в сделанном перед человеком, с которым все давно оговорено и
решено.
Вернешься - готова повторить все еще раз. Поверь, то, что между нами было у
меня дома, - не каприз и не случайный эпизод. Я сумела позже доказать тебе это.
Но не о том сейчас речь. Раз ты читаешь мое письмо - все получилось.
Та, кто его передала, в состоянии тебе помочь. Когда придет время - покажи
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг