- Если доживем, - блеснул зубами на пыльном лице Басманов.
...Из наскоро отрытых по склонам холмов ячеек остававшиеся на
западном фасе обороны и возвратившиеся с днепровского откоса рейнджеры
вели редкий, но точный пулеметный огонь по приблизившимся на километр, а
кое-где и ближе цепям красной пехоты. Басманов, расстреляв все фугасные
снаряды, приказал вскрыть передки и подавать к орудиям картечь - последнее
оружие самообороны тяжелой артиллерии.
- Не пора, господин генерал? - спросил, спрыгивая в окоп, капитан.
- Сейчас. Свяжусь с Шульгиным, что он скажет. Отвлекаясь на секунду
от реалий ближнего боя, Бе-рестин подумал, что интереснейшее у них
получается сражение. Вполне сравнимое с Курской битвой по значению для
судьбы не только летней кампании, но и всей войны. И удивительное смешение
стилей. На правом фланге сосредоточен для сабельной рубки с кавалерией
красных конный корпус Барбовича, на левом - готовится к атаке при
поддержке самоходок времен второй мировой корниловская дивизия, здесь
вместе с гаубицами прошлого века стреляют пулеметы и автоматы семидесятых
годов. Он нашел в эфире волну Шульгина: - Ну, что там у вас, Саш? Мы тут с
полчасика еще продержимся, и все...
- Я только что приказал Скоблину начинать. От его позиции до окраины
Каховки десять километров. Будут атаковать с ходу, на "уралах"... Через
пятнадцать минут увидишь.
- Тогда и я пошел! - Воткнул в зажим телефонную трубку, повернулся к
Басманову: - С Богом, Михаил Федорович! Берестин поднял вверх ракетницу и
нажал спуск.
Взревев моторами, из капониров начали выбираться БТРы. Сначала они
двинулись вдоль линии стрелковых ячеек, подбирая на ходу уцелевших
десантников, потом развернулись и, набирая скорость, подпрыгивая на
рытвинах, пошли на сближение с как раз поднявшейся в рост для очередного
броска пехотой.
На башнях засверкали вспышки тяжелых "КПВТ", из бортовых бойниц
потянулись отчетливо видимые даже при полуденном солнце трассы "ПК" и
автоматов.
- Ну вот и все, судари мои, - процитировал Берестин любимую книгу. -
Лишь бы на шальной снаряд не нарвались... - и отвернулся.
Вновь, как и при сцене расстрела в упор атакующего по каховской
дороге батальона, он не захотел быть очевидцем.
Не слишком приятное зрелище даже для военного человека. Чрезвычайно
похожее на то, что бывает, когда стая осатаневших от голода волков
настигает в степи овечью отару. Пехотинцу на ровном месте от стремительной
и верткой машины не убежать, а трехлинейка броню не берет...
Но и офицеров, водителей и стрелков он осуждать не мог. Это их война
и их право.
С дивизионного НП они с Басмановым направили бинокли на левый берег.
Со стороны Больших Маячков, таща за собой гигантские шлейфы рыжей пыли,
показались мчащиеся на семидесятикилометровой скорости "уралы". Корниловцы
теснились в кузовах, лежали на крыльях, облепили подножки. В километре от
линии красных окопов машины начали тормозить. Остановились с крутым
разворотом, сбросили десант и так же стремительно понеслись обратно.
Первый полк, на ходу примыкая к винтовкам длинные ножевые штыки,
разворачивался в ротные колонны.
- Ах, черт, красиво! - выдохнул Басманов, наблюдая, как быстрым,
переходящим в бег шагом корниловцы сближаются с полуразрушенным
проволочным заграждением. С фланга длинными очередями застучал "максим",
нестройные хлопки винтовочных выстрелов показали, что и после
артподготовки гаубичными снарядами в окопах кое-кто уцелел.
Но это уже было, как принято говорить в ультиматумах, "бессмысленное
сопротивление".
Ничего страшнее штыкового удара корниловского полка Алексей в своей
жизни не видел. Четыреста тех самых, обрекших себя на смерть офицеров,
юнкеров и вольноопределяющихся отчаянным броском преодолели последнюю
сотню метров. За две версты был слышен слитный, ничем не похожий на
хрестоматийное "ура" рев. На позициях первой линии они почти не
задержались. Красноармейцы из окопов основной и предмостной полос обороны,
бросая оружие, кинулись к переправе.
Берестин наблюдал за боем в полевой бинокль, стереотруба не давала
возможности видеть его во всей полноте.
Да и можно ли было назвать то, что творилось на переправе и вокруг
нее, боем?
Искаженные яростью лица корниловцев, взмахи штыков и прикладов,
торопливый перестук выстрелов. Безжалостная мясорубка, в которой
профессионалы высшей пробы столкнулись с неорганизованной, едва обученной
держать в руках винтовку массой насильно мобилизованных новобранцев.
Каждый из корниловцев знал, как и что он должен делать, и мастерство,
помноженное на ненависть, в считанные минуты сломило даже подобие
организованного сопротивления.
Красные бойцы готовы были бежать или сдаваться, но бежать было больше
некуда, а пленных здесь не брали.
Спаслись только те, кто успел перевалиться через перила мостов, да
вдобавок умел плавать.
И одновременно Слащев бросил в бой трехтысячный корпус Барбовича,
развернувшийся в лаву за левым флангом 15-й стрелковой и Латышской дивизий
красных, наиболее глубоко вклинившихся в оборону 2-го армейского корпуса.
Пути отхода к Днепру отрезали самоходки с десантом на броне.
К исходу дня победа была полной. Каховку заняли передовые батальоны
тринадцатой дивизии генерала Ангуладзе. Первый и подошедшие второй и
третий корниловские полки выбили неприятеля из Берислава и перешли к
преследованию разрозненных и потерявших управление частей четырех красных
дивизий, отходящих на Херсон. Окруженные на правобережье войска рассеялись
по степи и сопротивления практически не оказывали. По предварительным
данным, число пленных превысило 12 тысяч человек, и их колонны под конвоем
казаков Терско-Астраханской бригады тянулись в сторону Перекопа. Который и
был недавно их главной целью.
Возглавляемый Басмановым штурмовой отряд на трех БТРах (четвертый
провалился в глубокую промоину и вышел из строя) в районе села Шлагендорф
перехватил и полностью уничтожил спешно снявшийся с места штаб армейской
группы Эйдемана. Самого командующего среди убитых и пленных обнаружить не
удалось.
Берестин туда не поехал. Измотанные жарой и боем полки слащевского
корпуса нашли в себе силы продвинуться километров на пятнадцать на север
вдоль Днепра и на десять по херсонской дороге, после чего остановились. Не
участвовавшая в дневном бою 4-я Кубанская кавдивизия (500 сабель) выслала
дозоры еще на десять километров к северу и западу, но в боевое
соприкосновение с арьергардами вступать не стала, увлекшись
инвентаризацией сотен брошенных повозок дивизионных и полковых обозов.
В целях дальней разведки и бомбометания по отступающим колоннам были
подняты в воздух все семнадцать исправных самолетов.
За час до заката Слащев приказал войскам прекратить наступление и
вызвал к себе командующих корпусами, начальников дивизий и командиров
бригад. А сам сел на крыльце мазанки со снесенной снарядом крышей писать
победную реляцию Врангелю. Потери его корпуса за день боя составили 619
человек убитыми и более двух тысяч ранеными. Батальон Басманова похоронил
шестнадцать офицеров.
Когда Слащев сообщил Берестину эти данные, Алексей вздохнул: -
Многовато все-таки...
- Но мы ведь практически выиграли летнюю кампанию!
- Мало ли... Евреи за всю шестидневную войну потеряли чуть больше
пятисот.
Арабо-израильская война шестьдесят седьмого года, как уже было
сказано, еще с училища оставалась для него образцом стратегического и
тактического искусства. Там небольшая, но великолепно обученная армия
вдребезги разгромила соединенные силы трех государств, вдесятеро ее
превосходящие численно и вдобавок поддерживаемые военной и политической
мощью СССР.
- Какие еще евреи? - с недоумением вскинул голову Слащев.
- Самые обыкновенные. Иосифа Флавия читать нужно. "Иудейская
война"...
Шульгин поливал Басманову на голую спину теплую воду из канистры,
капитан фыркал, отплевывался и радостно ухал. Берестин подошел к ним и
начал расстегивать свой пропотевший китель.
Глава 8
За три следующие недели обстановка в России изменилась разительным
образом. Даже удивительно, сколь мало усилий для этого потребовалось.
Впрочем, почему же удивительно? На шахматной доске ведь не требуется
вводить какие-то новые фигуры, даже не нужно бить партнера доской по
голове, всего-то и следует, что немного подумать, должным образом
разыграть миттельшпиль, и ситуация изменится сама собой. Алехин, как
известно, умел и даже любил делать такие штуки - доведя противника почти
до мата, поворачивал доску, начинал играть за него, восстанавливал
положение, вновь ставил партнера на грань поражения и так далее... До трех
раз и больше, пока на доске просто не оставалось фигур.
Вот и здесь получилось так же. За счет грамотных тактических решений
и своевременной перегруппировки сил.
К исходу вторых суток после каховской победы три корпуса Русской
армии совершили фланговый марш, частично по железной дороге, частично на
автомобилях, и нанесли внезапный таранящий удар по северному фасу фронта,
взяли Кременчуг, Славянск и Лозо-вую, вышли на ближние подступы к Полтаве.
При этом батальон Басманова, действуя десятком диверсионных групп,
заблаговременно перерезал линии связи, атаковал расположения дивизионных и
корпусных штабов 4-й армии красных, взорвал железнодорожные и шоссейные
мосты на основных путях сообщения.
Замешательство и дезорганизация в красном тылу были таковы, что
началась стихийная эвакуация Харькова и массовый отход войск к границам
Украины.
Но и тут Слащев и Берестин предприняли неожиданное решение. Следующий
удар был спланирован от Александровска на юго-запад, на Николаев. Здесь
войска вступили в повстанческие районы, где богатые хуторяне и
немцы-колонисты уже целый год удерживали территорию от проникновения
регулярных красных войск и продотрядов. Рассчитывать на их мобилизацию в
белую армию было нереально, но должным образом поддержанные оружием и
средствами, они вполне могли прикрыть фланг 2-го армейского корпуса от
каких-либо неожиданностей.
На очереди была Одесса. Для этой операции Воронцов вместе с
начальником штаба флота адмиралом Бубновым подготовил десантную флотилию в
составе линкора "Генерал Алексеев", крейсера "Генерал Корнилов", трех
эсминцев и транспорта с войсками.
Во второй половине августа занятая Русской армией территория
увеличилась более чем втрое по площади и в шесть раз по населению.
Мобилизационные возможности возросли еще значительнее. По многим причинам.
Во-первых, победоносная армия всегда имеет приток добровольцев во много
раз больший, чем проигрывающая войну, во-вторых, очень многие успели
пожить под коммунистической властью больше полугода, и даже те, кто еще
зимой сочувствовал красным, теперь предпочитали умереть в бою, но не
допустить их возвращения. В-третьих, Врангель начал активно проводить
военную реформу. С прежней вольностью было покончено - отныне ни один
военнослужащий не мог добровольно подать в отставку или отсиживаться в
бесчисленных тыловых учреждениях, которых в белой армии было больше, чем
строевых подразделений.
Об этом еще в июне Слащев писал Главнокомандующему: "Приехав в
войска, я застал 256 штыков, 28 орудий и при них 2 штаба дивизии и 1 штаб
корпуса, укомплектованных полностью!"
Теперь с подобным положением было покончено, и в дивизии первой линии
влилось около двух тысяч пополнения только офицерами.
Немаловажное значение имело и то, что на фронте жалованье выплачивали
золотом, по ставкам довоенного времени. Желающих заработать оказалось
предостаточно. Почти две дивизии полного состава были переброшены
пароходами из Трапезунда, Константинополя и с Кавказского побережья. По
проведенным Берестиным вместе с Врангелем подсчетам, на 30 августа 1920
года численность Русской армии составила более 120 тысяч штыков и 50 тысяч
сабель. С такими силами исход осенне-зимней кампании сомнений не вызывал.
Однако на почти чистом политическом небосводе внезапно обрисовались
тучки угрожающего вида.
Представители Антанты, весь предыдущий год упражнявшиеся в
благожелательной риторике и одновременно саботировавшие все мероприятия,
способные хоть как-то облегчить положение изнемогающей армии, вдруг, при
обозначившемся успехе, резко сменили тон. Французский представитель
адмирал Леже и английский - генерал Перси посетили Врангеля и передали ему
плохо замаскированный любезными фразами ультиматум своих правительств.
Смысл его был прост.
Немедленно остановить наступление, начать переговоры с московским
правительством о заключении мира и установлении, на основе взаимного
согласия, приемлемого для обеих сторон способа государственного устройства
России. С соблюдением интересов объявивших свою независимость окраинных
государств, демократических свобод для всех слоев населения, обеспечения
созыва в ближайшее время Национального собрания, которое и определит форму
правления в новой России и т.д. Кроме того, в случае непринятия данного
предложения и сохранения претензий Правительства Юга России на
правопреемство бывшей Российской Империи союзные державы поднимут вопрос о
немедленной выплате долгов и кредитов. В случае продолжения боевых
действий союзные правительства предпримут блокаду всех портов и сухопутных
границ участвующих в гражданской войне сторон.
У Врангеля, выслушивающего этот беспрецедентный по любым меркам
ультиматум, побелели губы.
Стоявший за его правым плечом Новиков легонько тронул его за локоть.
- Соглашайтесь, Петр Николаевич, - прошептал он. - Только добавьте,
что мы принимаем все условия, одновременно требуя созыва международной
конференции по вопросу царских и нынешних долгов, а также решения судьбы
отправленного в Германию по Брестскому миру золота.
Врангель не совсем понял, в чем смысл слов его советника, но послушно
их повторил. После одержанных на фронте побед доверие его к Новикову и
Берестину было безграничным. И еще - генералу очень хотелось вновь
встретиться с очаровательной знахаркой.
- Второе, - продолжал суфлировать Андрей, - пусть они потребуют от
большевиков демилитаризации прифронтовой полосы на пятьдесят верст.
Создадут четырехстороннюю комиссию по соблюдению перемирия. В случае
согласия Антанты на наши условия мы готовы завтра же приостановить
наступление...
Генерал Перси, который до последнего времени относился к борьбе белой
армии крайне сочувственно, а сейчас обязанный исполнять неприятное
поручение, воспринял твердую позицию Врангеля как достойный для себя выход
из нравственно сомнительной ситуации. И, невзирая на побагровевшего от
возмущения французского представителя, начал в обтекаемых фразах выражать
готовность передать мнение уважаемого Правителя своему премьер-министру.
- Вас же, достопочтенный адмирал, - обратился Врангель к французу, -
прошу сообщить правительству республики, что мы готовы свою часть долгов
выплатить незамедлительно, при условии подтверждения вами условий
соглашения 1915 года о праве России на Босфор и Дарданеллы. Правительство
Юга России Брестского мира не подписывало.
- Еще добавьте, - вновь зашептал Новиков, - что мы настаиваем на
участии в конференции представителя Соединенных Штатов. Их позиция по
отношению к большевикам бескомпромиссна...
Союзники покинули Большой дворец с гораздо худшим настроением, чем
вошли в него полчаса назад.
- Великолепно, ваше высокопревосходительство! - поздравил Андрей
генерала. - Недели две мы с вами точно выиграли. Пока они будут
прорабатывать варианты, ждать ответов из Парижа и Лондона, торговаться с
Москвой, мы как раз успеем выйти на рубежи, гарантирующие устойчивую
оборону, и заодно решим махновскую проблему.
Глава 9
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг