вырваться отсюда, повидаться с капитаном, посоветоваться", - с тоской
думал он.
- Когда мы полетим?
- Дело за вами! - обрадованно ответил братчик. - Мне нужно только ваше
согласие.
- Но прежде я должен посоветоваться с моими друзьями. Не могу же я решать
за них. А они ведь тоже улетят за рубеж. Завтра утром я приду к вам с
ответом.
- Э, нет! Так не пойдет! Вам придется погостить у аденя. А мнение ваших
друзей можно узнать письменно. И согласие, мне кажется, совсем неважно. Не
захотят лететь, пусть кончают жизнь в Ново-Китеже. Может быть, вы хотите
сейчас им написать?
- Сейчас не хочу.
- Как угодно.
Братчик хлопнул в ладоши, и в горницу тотчас вошли Остафий Сабур и двое
стрельцов. Видимо, они ждали за дверью.
- В Пыточную! - коротко приказал Памфил.
Стрельцы бросились к Виктору и стали вязать ему руки. От них пахло мясными
щами.
Стрельцы ушли, уводя связанного летчика. Памфил не двинулся, стоял с
неподвижными глазами и отвисшей челюстью, с мертвым безразличием на лице.
Такое лицо бывает у приговоренных к смерти.
Взгляд его остановился на двух налитых кубках. Он размахнулся и сбил их на
пол. Долго, тупо глядел на лужу, похожую на пролитую кровь.
Глава 17 УЗНИКИ ПЫТОЧНОЙ БАШНИ
...Поймали нас - и кузнецы Нас друг ко другу приковали. И стража отвела в
острог.
А. Пушкин, "Братья-разбойники"
1
Сережа спал на соломе в каморе Пыточной башни, сжавшись в комочек от
холода.
Проснулся он от неприятного ощущения: кто-то пристально на него смотрел.
Сережа со страхом открыл глаза.
- Футболисты здесь есть? - сказал стоявший над ним человек.
Сережа вскочил и замер, вглядываясь.
- Витя! Витенька! Чего же ты долго не шел? - кинулся Сережа к брату и
уткнулся ему в грудь. Если рядом Виктор, тогда ничего не страшно. Ну и
счастливый же сон он видел!
- Приветствую! - сказал Виктор, приподнял над головой Сережи его авиашлем
и снова надел. - Ну, покажись, какой ты? Почему бледный вид?
- Боюсь, - прошептал Сережа.
- Здравствуйте! - комично поклонился и развел руками Виктор. - То на все
чихаю с присвистом, а то вдруг - боюсь. А чего нам бояться? Наши друзья
выручат нас, вот увидишь!
- Капитан на свободе? - спросил Сережа.
- Конечно! А ты его знаешь. Не даст нам пропасть.
- А дядя Федя?
- Гроза морей? А что ему делается? Наверное, уже вынюхивает, куда нас
запрятали!
Виктор сел на солому и потянул к себе братишку, Потирая руки, замлевшие от
тугих стрелецких веревок, он сказал:
- Опять у нас, брат, вынужденная посадка. А как ты попал сюда?
Сережа рассказал, как его выкрал из-под носа у капитана и мичмана синяя
ферязь.
- Не синяя ферязь, а Памфил-Бык из нашего города.
- Ну да! Выдумываешь! - не поверил Сережа. Тогда Виктор рассказал братишке
о встрече с Памфилом-Быком, рассказал и о разговоре с ним, но о страшных
требованиях братчика умолчал. Сережа почувствовал тревогу и подавленность
брата и вздохнул. Как сжимается наше сердце, когда мы слышим такой тяжелый
и горький вздох наших детей!
- Витя, - робко, тихо спросил Сережа, - мы вернемся домой, на нашу
Забайкальскую, к тете Лиде? Ты только правду скажи.
- Что? - вскочил с соломы Виктор и закричал с деланным негодованием: -
Сомневаешься? Карамба! Защищайся, презренный трус!
Виктор встал в боксерскую позицию. Сережа ткнул брата в грудь и улыбнулся:
- Вдвоем с тобой мы о-го-го! Верно?
- А ты думал? Конечно, о-го-го!.. А теперь не плохо бы поспать минуточек
триста. Ложись рядом со мной, вдвоем теплее будет.
Они легли рядом на солому. Виктор обнял братишку и счастливо улыбнулся,
вдыхая его ребяческий домашний запах.
- А Женька? - поднялся вдруг на соломе Сережа.
- Что - Женька? Жив-здоров твой Женька. Капитан и мичман его в обиду не
дадут.
- Откуда знаешь про Женьку? - засомневался Сережа.
- Если говорю - значит,, знаю. Ложись, ложись, межзвездный скиталец,
покоритель Марса!
Сережа лег, рушнуту щекотал щеку брата длинными ресницами, потом задышал
тихо и ровно. Заснул. Виктор не спал. Его бодрость и бесшабашность были
напускными, чтобы не растревожить Сергуньку. Сердце его сжимал страх.
А над головами их зловеще стучали стрельцы древками бердышей в башенный
настил. Не спим-де, караулим! Не надейтесь бежать! Не спим!
Глава 18 БОЛЬШОЙ ФУТБОЛ
"Лук мой славный, дорого", Грянем в трон разок-другой! Прямо в бархат бей,
стрела, Чтоб тучнее пыль пошла.
Шандор Петефи, "Лук мой славный"
1
Во все стороны, на юг и север, на запад и восток, - горы, горы, горы. Они
лежали, как косматые звери, вытянув лапы и положив на них то круглые, то
острые морды. В праздничном воздухе утра горы приблизились всеми морщинами
распадков, темными пятнами ущелий и долин. А где-то очень далеко
переливчато сверкало что-то похожее на изгиб широкой реки. Не дорога ли в
мир, в большую, звонкую, кипучую жизнь?
Капитан и старосты всех шести посадов сидели на обломках скал. Не сел -
стоял, привалившись плечами к сосне, Пуд Волкорез. Не было только Птухи -
он стерег свою взрывчатку - и Алексы. Солевар не уходил от дозорцев,
следивших за Детинцем.
Собираться в посадах теперь опасались. За прошедшие два дня после
совещания в кузнице Душановы сыщики десятками лезли в посады, шныряли по
улицам и дворам днем и ночью. Теперь они носили под кафтанами легкие
кольчужки, а за поясами их торчали на показ пистолеты и кистени. Этими
ночами старосты посадов и все, кто чуял за собой какую-нибудь вину перед
Детинцем, дома не ночевали, а уходили в сараи, кузни и даже в сады или
огороды.
Поэтому и совещание созвали на Лысухе - белоголовой горе, нависшей над
Ново-Китежем. Старосты вчера еще узнали от капитана о вызове летчика в
Детинец и о похищении Сережи. Возвращения из Детинца Косаговского ждали
весь остаток дня и всю ночь. Утром, еще затемно, по просьбе капитана
собрались на Лысухе. Решено было ждать до полудня, а если летчик не
вернется и к этому часу, начинать действовать. Внизу, в городе,, был
оставлен Истома, Он должен был прибежать на Лысуху, если вернется Виктор.
Уперев локти в колени и положив голову в ладони, капитан посмотрел вниз,
на богоспасаемый град. Пыльные ухабистые улицы, потемневшие от дождей избы
со ржавыми соломенными крышами, лютая бедность, голод, невежество, тоска.
В этих дымных, вонючих избах тлеют лучины, хлебают там щи без соли, жуют
несоленую кашу, кривятся от трудной вони несоленой рыбы. Там стонут и
надрывно кашляют больные тифом, оспой, чахоткой; здоровые от беспросветной
нужды, голода и смертной тоски или бегут в кабак, или молятся истово. А
подняв в молитве глаза к небу, видят все тот же Детинец, его пузатые
башни, словно кулаки, занесенные над замордованными посадами и деревнями.
Иной раз мутится у капитана голова: явь это или кошмарный сон?
Капитан вздохнул и выпрямился. К черту хандру, о деле надо думать!
- Пуд, нашли твои лесомыки что-нибудь в церкви "Николы на бугре".
Волкорез виновато облизнул обветренные губы:
- Дельного ничего не нашли, кормилец. Следы видели в лыве*. Это подале от
церкви будет. Обутка аки бы не наша. У нас такую не носят.
* Лыва - мелкое болото, мочажина.
- А в самой церкви, внутри? Особенно в алтаре?
- В церкве ничего не нашли.
"Неужели не в алтаре "Николы на бугре" их притон, когда они приходят сюда?
А харбинский окурок? Но где же они прячутся?.."
Из города прилетел вдруг возбужденный слитный крик людей. Ратных удивленно
и тревожно прислушался, из-под ладони посмотрел на город.
- Что это за крики? - спросил он. - Около Детинца, кажется, люди кричат?
Староста Гончарного посада улыбнулся.
- Сёдни наши посадские ребята с детинскими сражаются. Мячик ногами
мутузят, бесенята. Им что? Балуют.
- Сборная "Посады" - сборная "Детинец". На первенство Ново-Китежа. Большой
футбол! - сказал капитан, и голос его потеплел. - А принес футбол в
Ново-Китеж Сережа. Не пришлось ему, бедному, участвовать в таком
ответственном матче... И не побоялись верховники своих детей на футбол
отпустить?
- Мы-то с Детинцем в "тесную бабу" играем, а ребятне это ништо, - объяснил
гончар. - А для охраны своих чад послали верховники на поле две десятни
стрельцов.
- Две десятни - пустяковина. И не пикнут! - сказал презрительно староста
солеваров. - Надо бы детинских щенков похватать - да в подвал. И обменять
бы на наших, на мальца и на Виктора.
- Мы не верховники, мы с чадами не воюем! - резко сказал Будимир.
Солевар заметно смутился.
- Прости, коли так, на глупом слове. Все помолчали, прислушиваясь. Из
города доносился все тот же гул голосов, затем дружное, восторженное
"а-а-ах!".
- Завелись уже в Ново-Китеже болельщики. Ишь как переживают! - засмеялся
Ратных.
Будимир первый услышал близкий человеческий крик. Он поднялся с камня,
посмотрел вниз. Без тропки, напрямик ломился к ним Истома. Приблизившись,
он обвел всех медленным взглядом, часто, запаленно дыша. И все еще молчал.
- Ишь запалился как, - не вытерпел Будимир. - Пошто спешил?
- Вам сказать. Полдень уж, из Детинца никто не пришел.
Старосты переглянулись, все разом вздохнули.
- Верховники и братчики перешли уже в наступление, а мы еще не готовы
нанести удар. У нас руки связаны! - с отчаянием сказал капитан. - Ждать,
ждать и снова ждать!
У Будимира на скулах выступили каменные желваки, так стиснул он зубы, и
лоб разрубила каменная складка меж бровей. Но он молчал, глядя в землю.
- А спасение Виктора и Сережи только в немедленном восстании, пока
братчики не засели в Детинце. Поймите это, - умоляюще смотрел Ратных на
старост.
Гончар поворошил бороду, сказал осторожно:
- Бой этот для нас последний будет. Одолеют - вся наша жизнь кончена!
- Нет, ты скажи, как думаешь: можно наших друзей мирских оставить
верховникам на растерзание? - сумрачно посмотрел на него староста Щепного
посада. - Ну? Чего молчишь?
- Не можем мы того сделать, спасены души! - громыхнул Будимир. - Не можем
друзей верных в беде бросить! Есть иль нет на нас крест? Я так думаю,
начнем с теми силами, кои соберем!
- Опасно, - покачал головой гончар.
- Держи опас про запас, хлебна муха! Знаю, что опасно. А мы всю жизнь с
опаской жили. Старосты, спасены души, разойдемся по своим посадам и клич
кликнем!
Старосты ответили ему одобрительными восклицаниями.
- Аида вниз, в город! - закричали они. - Мешкать грешно!
Все начали спускаться с Лысухи и вскоре вышли в Кузнецкий посад. Здесь
гремело, звенело и дымило на каждом шагу.
- А кузнецы всё стучат и стучат! Погибель Детинцу куют! - сказал Волкорез.
Остальные засмеялись.
Будимир остался в своем посаде. Затем и остальные старосты начала
расходиться по посадам. Капитан свернул к Детинцу. Надо осмотреть будущий
театр военных действий. С ним шли Волкорез, Лапша и Истома. Гул голосов на
футбольном поле становился все сильнее.
- Эк, орут-то! Как на кулачном бою, - сказал одобрительно Лапша.
Что-то изменилось в криках футбольных болельщиков - они стали злобнее,
беспощаднее. Вырвался вопль, умоляющий о пощаде.
- И верно. На кулачки, что ли, там пошли? - недоумевающе пожал плечами
Волкорез.
И вдруг разноголосый протяжный вой двинулся, полетел. Людские возбужденные
голоса, неистовые крики, слезливые причитания женщин, чьи-то испуганные
подвывания, злой собачий лай - весь этот гул катился, приближался. А Затем
появились и люди. Первыми выскакали конные стрельцы. Они мчались, давя кур
и поросят, спасаясь от посадских, бежавших сзади и нахлестывавших
стрелецких коней в десять хворостин. Испуганные кони подбрасывали на скаку
крупы и опрокидывали всадников на шею.
Стрельцы успели проскочить в открытые для них ворота Детинца. А затем
ворота захлопнулись перед самым носом подбежавших посадских.
Вся огромная площадь перед Детинцем была уже забита народом. Всюду
всклокоченные бороды, бараньи и собачьи шапки, сермяжные армяки и кафтаны.
Все кричали и грозили Детинцу кулаками, кольями, топорами, кузнечными
кувалдами.
- Неужто бунт? Святой бунт? - спросил тихо Истома, прижав к груди ладони.
На лице юноши был восторг, глаза его сияли, будто светились изнутри.
В толпе посадских капитан увидел неожиданно Птуху. Мичман был в одной
тельняшке, видимо, поспешил выбежать на улицу. Ратных окликнул его, и
Федор начал продираться через толпу. Еще издали он закричал:
- Лед тронулся, господа присяжные заседатели! - Федор поднял палец над
головой и кому-то погрозил: - Теперь будем, как в Одессе говорят, с божьей
помощью вынимать из них душу!
- Как это началось? Почему? - спросил его капитан.
- Точно не могу сказать. С футбола это началось.
- С футбола? А ну-ка рассказывайте!
2
Взрывчатку спрятали в угольных коробах, засыпав ее толстым слоем угля.
Мичман переселился поближе К угольному сараю в шалаш из жердей и соломы.
Он лежал, закинув руки за голову, и мечтал об Одессе, когда услышал
близкий гул голосов. Мичман сел и прислушался обеспокоенно. Но тотчас же
раздался многоголосый крик, такой яростный, полный такой страсти, что
Птуха как был, в одной тельняшке, выскочил на улицу.
Кричали на лугу в начале посада и недалеко от Детинца.
- Футбол, вот оно что!
От угольного сарая до футбольного поля было очень недалеко, и мичман решил
посмотреть на матч.
Игра, как он понял, втиснувшись в толпу зрителей, шла с явным перевесом
посадских. Пятерка их нападающих "висела" на воротах противника, а
детинские вынуждены были уйти в глухую защиту. Их вратарь нервничал, как
девчонка, крестился и слезливо причитал: "Пресвятая богородица, помоги!..
Святые угодники, заслоните!.." А в воротах посадчины стоял Тишата, паренек
спокойный, медлительный. Никогда не торопится, а всюду поспевает. Он и
мячи брал не торопясь: куда бы они ни летели - в угол, под штангу, низом
ли, верхом ли, - а Тишата тут как тут.
Зрители на поле были только посадские, но на стенах Детинца было полно
верховников, остро переживавших неудачи своих ребят. Выполз на стену даже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг