Александр ЗОРИЧ
Рассказ дается в редакции от октября 1999 г.
ТОРГОВЕЦ СЛАДОСТЯМИ
Улица Риедора, застроенная с обеих сторон ветхими лачугами, жмущимися
друг к другу столь близко, что между их стенами едва ли смогла бы
протиснуться летучая мышь, имела в длину не более трехсот шагов и по праву
считалась одной из беднейших в Тардере.
Улица Риедора, получившая свое название по имени известного на весь
город повара, некогда славилась обилием великолепных харчевен, но теперь
здесь можно было встретить разве что голодную кошку.
Ближе к вечеру, по улице Риедора шествует, возвращаясь домой, старик
Капилед - торговец сладостями. На его груди лоток с остатками не
распроданных за день леденцов, а в заплечном мешке - пара яблок да хлебная
лепешка, за которую он отдал добрую половину дневной выручки.
"Мне, поверьте, милее птичьих трелей Мягкий шелест монет на дне
сарнода", - напевает старик Капилед, довольный удачной торговлей, а в его
сарноде трутся друг о друга несколько медяков - утром он купит себе ломоть
пирога и капусты.
"Нежной меди приятен сладкий голос", - шепчет Капилед, приближаясь к
двери своего дома.
Неожиданно за его спиной из темноты вырастают двое. Их громкая речь
спугивает задремавшего возле порога пса.
- Эй, отец! - говорит первый незнакомец, - ты воешь словно осел,
притворяющийся больным.
- Да, старик, - подхватывает второй, - если ты желаешь что-нибудь
утаить, иди к нам, мы тебе поможем.
Оба незнакомца разражаются пьяным хохотом. Перепуганный Капилед спешит
укрыться от них в своей лачуге, но громоздкий лоток мешает старику
проскользнуть в узкий дверной проем.
- Деньги - это смерть, - заявляет второй незнакомец. - Мы можем научить
тебя этому.
Первый незнакомец перестает хохотать и, похлопав своего приятеля по
плечу, с гордостью сообщает:
- Знакомься, отец. Это - Добряк. Он такой же добрый, как курица,
несущая в день целых три яйца, величиной с твою голову.
- Страх - это деньги, - говорит второй незнакомец, - дай-ка нам
немного...
- ...Воды, - говорит первый незнакомец, прикрывая второму рот ладонью.
- Правда, отец, дай-ка нам немного воды. Жажда, знаешь ли, не шутка.
- Страх - это вода, а вода - это деньги, - вставляет второй незнакомец,
вырываясь из рук первого. - Разве не так?
Оба незнакомца смеются. В воздухе над их головами пищит комар; старик
Капилед стаскивает с уставшей шеи лоток.
- Подождите здесь, говорит он, исчезая в затхлой темноте своего жилища,
- я сейчас вынесу кувшин.
Незнакомцы одобрительно кивают друг другу. Дверь пред их носом
стремительно захлопывается, однако первый успевает задержать её.
- По-моему, старик дурно воспитан, - говорит он второму, после чего оба
незнакомца проникают вовнутрь.
Старик Капилед долго возится с огнивом - светильник вспыхивает, рождая
извивающуюся, словно хрупкая танцовщица, струйку дыма и, вслед за ней,
крошечное пламя, способное не столько осветить, сколько наполнить комнату
таинственными отблесками и длиннопалыми трепещущими тенями.
- Вот вода, - говорит он, подавая первому незнакомцу кувшин, - только,
прошу вас, оставьте немного на утро.
Конец фразы Капилед произносит нетвердо, ибо не знает, что лучше:
предупредить - выпьют назло, или не предупреждать - выпьют тем более,
поскольку не предупредил.
Не обращая никакого внимания на его слова, первый незнакомец надолго
припадает к кувшину; вода несколькими ручейками струится по его засаленной
бороде, стекая за отворот камзола.
- Отвратительная горечь, - скривившись говорит он, передавая кувшин
своему приятелю, - более походит на мышиную мочу.
- Моча - это вино наоборот, - второй незнакомец набирает в рот немного
воды, после чего демонстративно сплевывает её на пол. Туда же он выливает
и всё остальное. Стараясь не замечать этого, старик молча отводит глаза в
сторону.
- А это что за лоток? - спрашивает первый незнакомец, без всякого
приглашения присаживаясь за стол. - Да ты не обижайся, отец, право же, не
вода у тебя, а сущие мышиные испражнения. Ты бы все равно её пить не смог.
- Вода - это деньги, - говорит второй незнакомец, - а мыши - это дерьмо.
- Так что же это за лоток? - повторяет свой вопрос первый незнакомец, -
может быть, у тебя там есть что-нибудь вкусное?
- Это леденцы, - безразлично сообщает Капилед.
Незнакомцы, словно по команде, заливаются хохотом. Старик недоуменно
пожимает плечами:
- Ну посмейтесь, посмейтесь. Только что тут смешного? Это же всем
известно: я, Капилед - торговец леденцами и карамелями, а отец мой был,
добрая ему память, лучшим в округе поваром и служил у первого богача
города.
- А старик-то наш не прост, ой не прост! - ухмыляется первый
незнакомец, фамильярно похлопывая Капиледа по спине, - Леденцами торгует,
молодец. В свои-то годы! А память какая, память! Отца помнит - уважаю,
серьёзно, отец, очень уважаю.
Второй незнакомец продолжает смеяться, но видно, что делает он это
через силу:
- Ладно, хватит дурака валять, - говорит он наконец, - мы уже замучили
несчастного старикашку. Пойдем отсюда - денег у него всё равно нет.
- Заткнись, - обрывает его первый незнакомец. - Мы же не по деньги
пришли, - поясняет он Капиледу, - а так, воды хлебнуть, поговорить о том о
сем. Ты бы, отец, рассказал нам чего, угостил бы заодно леденцами, мы
знаем, у тебя добрые леденцы.
Старик Капилед нехотя ставит на стол свой лоток и осторожно
присаживается на край скамьи:
- Как хоть зовут вас? - простодушно спрашивает он. - Вот его, вроде,
Добряк, а тебя?
Незнакомцы лукаво перемигиваются:
- А меня - Горбун, - говорит первый, - хоть я, вроде, и не горбатей
тебя.
- А меня - Хромой, - говорит его приятель, - а, вроде, мои ноги не хуже
твоих будут?
- Это уж точно.
- А ещё меня в детстве звали Дурак и Скотина, - добавляет второй
незнакомец.
- За что ж это?
- Да уж и не знаю. Вроде, не дурней тебя.
Первый незнакомец смеётся:
- Да ты не обижайся, отец, не обижайся. Он и вправду дурак. Ты бы лучше
нам вина принес. Мы бы выпили и сразу ушли. Правда, полкувшинчика - и нас,
как ветром сдует. Ты и не заметишь.
Полкувшинчика, если хочешь, давай с нами выпьем.
Старик отрицательно качает головой и разводит руками:
- Рад бы услужить, добрые люди, так ведь нет вина. вы уж не взыщите.
Лучше попробуйте леденцов - это моя гордость! Вот есть сладкие, вот -
кисленькие, зеленого цвета. Зеленые леденцы - это каждый ребенок знает -
всегда немного кислые и чуть-чуть отдают горечью, как хвоя.
Они потому и зеленые, что в состав подмешивается немного хвойных
отжимков и яблочная кожура. Но это очень вкусно, вы только попробуйте. -
Тон старика, когда он заводит речь о леденцах, смягчается, глаза
наполняются влагой ("Неужели эти люди никогда не пробовали леденцов?
Несчастные!").
- Да-а, очень интересно, отец, очень, - тянет в ответ первый, загребая
ладонью горсть разноцветных конфет, половина из которых сразу же
просыпается ему на колени и отправляя их одну за другой себе в рот, - но
вот нам бы вина. Может, хоть немного у тебя найдется. Ведь точно найдется,
если как следует поискать.
- Да, отец, ты уж лучше поищи, как следует, - озираясь по сторонам,
добавляет второй незнакомец, - а то знаешь...
- Так нет ведь, правда, нет, - Капилед прижимает руки к груди,
изображая неподдельную искренность. - Вот леденцы. Если я говорю, что они
есть - так они есть. ("Фу ты, какая дрянь кислющая", - кривится первый
незнакомец, выплёвывая на стол несколько наполовину разжеванных конфет), -
старик с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.
- Кушайте на здоровье! Только ж вы не умеете. Нужно брать по одному и
сосать до тех пор, пока не останется сердцевина. Её нужно аккуратно
выплюнуть на ладошку и в угол - верное средство от мышей!
Второй незнакомец швыряет в угол с десяток леденцов:
- Это мышам, - поясняет он, - пусть подавятся. Видал? Он мышей
леденцами травит. И нас заодно. И детей тоже! Что б я ещё когда-нибудь их
ел!
Подыгрывая ему, первый незнакомец хватается обеими руками за живот и
закатывает глаза:
- Ой, плохо, отец, ой, уморил ты меня, совсем уморил. Так что теперь
давай вина. И побыстрее - без него ведь никак в таком деле. Если дома нет
- сбегай, тут недалеко лавка. Ой, плохо мне, отец, умру от твоих леденцов.
Без вина точно умру!
- Ну, живо, беги в лавку. Слышал? - грозно прикрикивает на Капиледа
второй незнакомец. - Если не побежишь - волоком потащу! Видишь, человек
умирает, а ему хоть бы хны! Небось, когда дети корчатся от его сладостей,
он себе только бока почесывает? Наживается за их счет. Сам-то ведь не ешь
своё варево?!
- Помилуйте, - всхлипывает Капилед, падая на колени, - добрые люди,
помилуйте старика! Да лучше моих леденцов в городе ничего нет - спросите
любого. Право же, вы их просто есть не умеете. Их же нельзя все сразу в
рот класть - да и дорого так. Нужно понемногу, по одному. Они хорошие,
вкусные и совершенно безвредные. Уж поверьте мне. Ну вы же не погоните
больного, нищего человека за вином?
- Вино - это жизнь! - вставляет второй незнакомец.
- Помилуйте, я же совсем одинок! И детей у меня нет...
- Дети - это мыши, - снова вставляет второй незнакомец, - мыши-то у
тебя точно есть!
- И денег нет!
- Так их ни у кого нет, - распрямляясь говорит второй незнакомец ("Ух,
вроде, отпустил живот!"). - Иногда мне кажется, будто их вообще нет. Вот
нет - и всё! Ни у меня, ни у него, ни у лавочника, ни, - странно, да? - у
самого императора.
- Да, деньги - это вода, - угрюмо замечает второй незнакомец. - У
старика, поди, и воды нет!
- Да, - соглашается первый, - ведь нет?
- Нет. - Немного успокоившись, говорит Капилед, поднимаясь с колен.
- Это точно.
- Вот видишь, - обращается первый незнакомец ко второму, - у старика
даже воды нет. А кто её выпил?
- Я, - честно сознается второй, - да только это ведь не вода была.
Первый незнакомец молча кивает головой. Второй сосредоточенно ковыряет
пальцем в носу. Проходит немного времени.
- Вина бы сейчас, - говорит наконец второй незнакомец, - а, отец, у
тебя вина не найдется?
- Да нет же, нет, уверяю вас, нет никакого вина! - Капилед вскакивает
из-за стола и исчезает за перегородкой, где находится печь, на которой в
чугунном котелке он варит свои хваленые сладости.
Рядом на стеллажах во многочисленных кувшинах и плошках хранятся до
времени различные ингредиенты.
- Здесь нет, здесь нет, здесь и подавно нет, - доносится оттуда, - ага,
вот! - старик появляется, неся перед собой грязный, наполовину покрытый
плесенью кувшин, в горлышке которого уже давно успел обустроиться
беззастенчивый паук.
- С вашего позволения, это грушевый сироп, - говорит Капилед, быстрым
движением смахивая посеревшую от пыли паутину. - Он по меньшей мере месяц
как прокис, и его можно со всей уверенностью считать молодым фруктовым
вином. Пейте, если хотите. Другого вина у меня нет.
- Похоже, этот человек смыслит только в своих леденцах, или, вернее
сказать, вообще ни в чем не смыслит. Где это видано, чтобы пили прокисший
сок? - бормочет первый незнакомец, поднося кувшин к носу и принюхиваясь.
- Сильно воняет? - с интересом спрашивает у него второй,- дай понюхать.
- Нюхай. Но воняет премерзко.
- Запах - это еда для головы! - констатирует второй незнакомец,
отставляя кувшин в сторону.
Оба на некоторое время погружаются в мучительные раздумья. Капилед
настороженно наблюдает за ними, ожидая, когда будет вынесен окончательный
приговор: "Неужели они станут пить прокисший сироп?
Они же отравятся!"
- Ладно, отец, сколько той жизни? - как бы отвечая мыслям Капиледа,
говорит первый незнакомец. - Выпьем!
- Жизнь - это вода, - в своей обычной манере поддерживает его второй.
Старик молчит: "Право же, лучше им не мешать, может уйдут?"
- Ты, отец, пил когда-нибудь вино у нашего лавочника? - неожиданно
спрашивает у него первый незнакомец.
Капилед отрицательно качает головой.
- Не пил? Ну тогда поверь мне на слово. Это не вино, а самый настоящий
грушевый сок.
- Особенно, если туда помочиться, - добавляет второй.
Первый незнакомец осторожно подталкивает кувшин к Капиледу.
- Пей! Наше с тобой здоровье. Выпьешь - уйдем, обещаю. Здоровье
всемогущего императора! Да стоит империя вечно и границы её, - замечая
нерешительность, с которой Капилед протягивает руку к кувшину, первый
незнакомец начинает повышать голос, - да расширятся до Последних Пределов,
ну?!
Старик медленно подносит к губам зловонный сосуд.
- Пей немного, оставь же и нам. Выпьешь - и мы сразу уйдем.
Старик Капилед делает неуверенный глоток и тот час сплевывает выпитое
на пол:
- Какая мерзость, - бормочет он, снова падая перед незнакомцами на
колени, - помилуйте, добрые люди, пощадите. Ну не могу я пить это вино!
Дрянь это, а не вино! Пожалейте несчастного старика, не заставляйте его
пить эту гадость, - лопочет Капилед, видя как второй незнакомец тянется к
кувшину, - да и сами не пейте! Отравитесь! Ведь точно отравитесь,
послушайте старого человека - вылейте его!
Второй незнакомец делает робкий глоток. Первый с интересом наблюдает за
тем, как меняется выражение его лица:
- Ну???
- Нечего сказать, - второй незнакомец утирает усы рукавом, - старик
оказался прав. Всегда нужно внимать пожилым людям. Мы этого не делаем - и
страдаем.
- Отъявленное дерьмо, - добавляет он, не спеша выливая остатки питья на
голову Капиледу. - Спасибо за угощение.
- Ну это ты уже лишку хватил, - пытается урезонить его второй, -
всё-таки, старый человек. Нехорошо. Прямо на голову...
Второй незнакомец молча обводит комнату ищущим взглядом. Тихо.
Слышно, как всхлипывает лежащий на полу Капилед; где-то в углу верещит
голодный сверчок.
- Пустяки, - спокойно говорит он, - ничего с ним не сделается, обсохнет.
Наклонившись над затаившим дыхание Капиледом, второй незнакомец
осторожно развязывает его сарнод и, достав оттуда медяки, кладет один из
них на стол.
- Это на развод, - поясняет он своему приятелю. - Пойдем отсюда.
Незнакомцы направляются к выходу. Первый немного задерживается на
пороге:
- Ладно, отец, не горюй, сколько той жизни осталось,- говорит он перед
тем, как выйти.
После ухода гостей старик Капилед, торговец сладостями, некоторое время
ещё пролежал ничком, ожидая, когда совсем стихнут голоса за дверью.
Наконец он поднялся.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг