"всего" я выбрал одно-единственное - любовь Зверды. Поскольку первого же
взгляда, брошенного на тебя, мне хватило чтобы понять: тебе удастся добыть
эту любовь. Учти, что ты поклялся выполнить мое желание, - скрестив руки
на груди, заявил Адагар.
- Но ты обманул меня!
- Ничуть, - одним своим взглядом страннику удалось остудить пыл Эгина. -
Это не обман. Это честная сделка. Сначала ты заключил ее, а теперь
пытаешься идти на попятную. Не тщись! Ты не можешь взять свои слова назад,
Эгин. Поскольку странник не может взять назад слово, данное страннику.
- Но я не странник, Адагар!
- Тебе только так кажется, Эгин.
2
"Легко сказать: соблазнить или, точнее, влюбить в себя девушку! Особенно,
такую девушку как баронесса Зверда", - уныло размышлял Эгин.
На своем выхоленном слугами Вэль-Виры жеребце он выезжал на дорогу,
соединяющую замок Гинсавер с Маш-Магартом.
Редкие крестьяне, крестьяне Вэль-Виры, которых он встречал на дороге,
расстилались на обочине в земных поклонах.
Мужикам и бабам, спешащим по своим земным и очень прозаическим делам, было
очевидно - едет большой барин. Почти такой же большой, как сам барон
Вэль-Вира.
"Надо же было этому старому магу-греховоднику воспылать похотью к самой
недоступной из фальмских красавиц!" - сокрушался Эгин.
О моральной подоплеке своего согласия он старался больше не вспоминать,
резонно полагая, что вспоминать о ней нужно было тогда, когда он так
опрометчиво предложил Адагару "все, что угодно". Теперь же оставалось
только выполнять поставленную перед ним задачу. Поскольку, по уверениям
странника, он уже начал выполнять свою.
- Через двадцать один день глиняный человек будет дышать и говорить, -
утверждал Адагар. - Не беспокойся, дружок, - он будет похож на тот
мыслеобраз, что сверлит твои суетливые мозги, как две монеты, отлитые из
одной формы. Кстати, что случилось с человеком, копию которого мне
предстоит сделать?
- Кто-то применил к нему магию развоплощения. Его душа рассталась с телом.
Но, в отличие от тела, душу мне удалось сохранить, уловив ее в Белый
Цветок, - ответил Эгин, всем своим видом пытаясь показать, что не
расположен вдаваться в дальнейшие объяснения. Еще не хватало, чтобы Адагар
знал, что трудится на копией гнорра Свода Равновесия!
- Магию развоплощения? Гм... не завидую... не завидую. А вот насчет Белого
Цветка - я в восхищении. Да ты не столь ничтожен, как пытаешься себя
подать, Эгин! Кстати, как твои успехи с баронессой Звердой? Написал ей
письмо?
Эгин промычал что-то невнятное. Вроде того, что работы ведутся.
Он врал.
За предыдущие два дня он так и не нашел в себе смелости написать баронессе
что-нибудь завлекательное и напроситься к ней в гости.
- Имей в виду - через двадцать один день ты должен окончить свою работу.
Точно так же, как я окончу свою, - вкрадчивым голосом сказал Адагар.
- Помню-помню...
- Думаю, после уловления развоплощенной души в Белый Цветок моя просьба
кажется тебя совсем пустяковой? - осклабился Адагар.
В конце концов, Эгин решил не писать никакого предварительного письма. А
отправиться в Маш-Магарт лично, сразу, в лоб.
Во времена, когда Эгин был моложе и служил в Своде, он наверняка бы
воспринял такое задание иначе. Или, как еще иногда говорят, "проще".
Тогда его друзья "портили" девиц налево и направо, похваляясь на дружеских
пирушках своими истинными или наскоро изобретенными подругами. Бывало, они
проводили свои редкие выходные в Публичных Садах, рассматривая и обсуждая
проходящих мимо женщин, девиц и девочек.
"Что за формы! Что за взгляд!" - романтически вздыхал Канн, указывая на
стройную, хорошо сложенную горожанку, шедшую в сопровождении свекрови.
"А-а! Ее зовут Арда. С ней я был прошлой весной", - вступал тогда Иланаф,
растушевывая свое торжество бравадой.
"Эка невидаль! - говорил Онни. - Прошлой весной с ней был и я."
"Прошлой весной с ней был весь Свечной Околоток. И, хотел бы заметить, все
это - в рамках уложений Жезла и Браслета", - добавлял Эгин официальным
тоном и вся компания взрывалась хохотом.
Свекровь закрывала свое сокровище от пересмешников, раздвигая широкий
черный веер. Старуха, конечно, не могла слышать их перебранки, но
догадывалась, что то, над чем смеются молодые люди в чиновничьих платьях,
каким-то неведомым краем касается ее привлекательной невестки...
Это было давно. Тогда Эгин не имел достоверных представлений о том, что
такое любовь, и уж, конечно, не знал ответа на вопрос, почему это так
мучительно. В сущности, именно вследствие этого он считал себя опытным
сердцеедом. И чувствовал себя победителем в женском обществе.
Тогда жизнь представлялась молодому Эгину чистым писчим свитком, в который
ты, прожив очередной день, вносишь сообщения о подвигах обоего рода - на
поприще службы и на поприще любви.
С появлением в его жизни Овель исс Тамай обычные подвиги на поприще любви
стали для Эгина неким необременительным, хотя и скучноватым ритуалом.
Говоря более приземленно, каждая новая подружка виделась теперь Эгину
чем-то вроде временного заменителя Овель. Вроде как младенцу дают
соску-пустышку вместо материнской груди. А с уходом Эгина из Свода подвиги
на служебном поприще перестали тревожить его сердце вместе с самим
поприщем...
Одним словом, Эгин не знал, с чего начнет и чем окончит в деле соблазнения
Зверды.
Всего три года назад он смог бы по первому требованию вышестоящего офицера
выдать подробный план действий наподобие такого: 1) втереться в доверие к
Зверде и барону Шоше; 2) пригласить на совместную конную прогулку; 3)
сделать ценный подарок; 4) уехать в Гинсавер, чтобы набить себе цену...
И так далее и тому подобное.
Теперь его хватало лишь на то, чтобы размышлять над превратностями судьбы.
Надо же такому случиться, чтобы ему выпало добиваться расположения
последней любовницы гнорра Свода Равновесия, который сейчас пребывает в
Белом Цветке, лежащем в его сумке?
Направляясь в Маш-Магарт, Эгин нарочно не взял с собой лотос. Чтобы тот
своим видом не искушал его на разговоры с гнорром.
Эгин знал: пара циничных шуточек Лагхи - и его покинут последние остатки
самоуверенности. В итоге он уедет из замка Маш-Магарт, не спев баронессе
ни одного куплета песни любви.
В тумане уныния и нерешительности Эгин преодолел весь неблизкий путь до
Маш-Магарта. Он был настолько пришиблен своими прозрениями, воспоминаниями
и сопоставлениями, что стражники, заправлявшие подъемным мостом, приняли
его за человека, слегка перебравшего гортело. С полчаса они скрипели
мозгами, решая, стоит ли опустить мост.
За пьяного принял Эгина и дворецкий. С той лишь поправкой, что эта догадка
расположила дворецкого к гостю - не так уж часто к хозяевам приезжали
люди, чьи интересы были близки его собственным.
- Только бароны наши сейчас в отъезде.
- Да я и не к баронам вовсе. Я хотел бы просить временного приюта в замке.
Всего на неделю, - заявил Эгин и, встрепенувшись, добавил:
- Уповаю на законы гостеприимства, которые, как мне известно, чтят в этих
благословенных землях.
- На постой? Это милости просим. У нас в достатке помещений пустует. С тех
пор, как мы поссорились с Вэль-Вирой, гости у нас редкость. И хотя сейчас
перемирие...
- Я сожалею, весьма сожалею, и наслышан... Кстати, совсем недавно я имел
честь гостить в замке барона Вэль-Виры.
Эгин решил, что утаивать это обстоятельство от обитателей Маш-Магарта
неразумно и даже опасно. И лучшим решением будет изображать
незаинтересованное лицо, которому нет дела до местных дрязг - благо, Право
Народов на его стороне.
- С чем пожаловали в наши земли? - вежливо осведомился дворецкий, провожая
Эгина к сравнительно новой постройке, неуклюже прилепленной к древнему
замку. Такая же точно была и в замке Гинсавер. Называлась она, как и в
Маш-Магарте, "гостевым домом".
- Я путешествую. Смотрю на мир. Видите ли, с тех пор как скончалась моя
дорогая матушка, я не нахожу себе места в родных землях. Препоручив своего
батюшку заботам сестры, я решил отправиться в дальние страны. Повидать
мир, людей...
"Ага. Ждет, пока батюшка окочурится. И наследство ему отвалит. А терпеть
старого маразматика уже сил нет". Лицо дворецкого приобрело
сострадательное выражение. Мол, все понятно. Престарелый батюшка...
Путешествие... Эгин был ему определенно симпатичен.
Эгин не возражал. В сущности, когда он потчевал дворецкого этой легендой,
он рассчитывал именно на такое понимание своих слов.
Север был наводнен персонажами, подобными "Эгину окс Суру" - скитальцами с
дворянскими грамотами в карманах и грезами о запаздывающем наследстве.
- Вот мы и на месте, - дворецкий распахнул перед Эгином дверь.
Обстановка была далекой от роскоши. Каменный пол с семиконечной звездой в
центре. Узкое окно. Низкое, застеленное медвежьими шкурами ложе. Обереги,
увитые разноцветными лентами, и инкрустированные лазуритом оленьи рога над
ложем... Такие рога Эгин встречал на Фальме везде, где бы не
останавливался. Но так и не удосужился узнать, зачем они.
- Это чтобы духи оленей, убитых на охоте, вас ночами не донимали, -
простодушно пояснил дворецкий.
- Увольте, я отродясь не хаживал на оленя!
- Это не важно, гиазир Эгин. Ведь, может, дух оленя спутает вас с
кем-нибудь другим.
3
Весь день Эгин провел, ошиваясь по величественному Маш-Магарту, камни
которого производили впечатление одушевленных.
Во время этих прогулок обнаружилось, что замок еще более древний, чем Эгин
мог предположить, исходя из своих представлений об истории Круга Земель.
Дата закладки северной башни, выбитая одном из нижних камней, привела
Эгина в замешательство - уж не засчитались ли строители? Выходило, что во
времена, когда внук Инна окс Лагина Энн Строптивый ходил на грютов, бароны
беззаботно перестраивали свой Маш-Магарт. Потому что северная башня по
виду была как раз самой свежей, а на более старых укреплениях никаких дат
не было. Либо же самые нижние ряды кладки уже давным-давно заросли землей.
Затем, не в силах отвязаться от дворецкого, Эгин распил с ним кувшин
красного вина и отобедал. Видимо, скука и уныние были написаны у Эгина на
лбу. Ибо дворецкий нашел нужным заявить:
- Ну да ничего. К вечеру уже и бароны авось поспеют. В крайнем случае, к
утру. Сегодня получил от баронессы весточку - "еду, мол, скоро буду". Так
что вы, милостивый гиазир, очень кстати объявились. Предыдущие две недели
бароны в отлучке были. А так - посмотрите на наших кормильцев-поильцев
вблизи.
- А что, владения баронов столь велики, что и за две недели не объедешь? -
заинтересовался Эгин.
Из рассказов Аллерта и Адагара у него сложилось впечатление, что земли
Маш-Магарта приблизительно равны по величине землям Семельвенка. А земли
Семельвенка за две недели можно было исколесить во всех направлениях по
три раза.
- А то как же! Они к самому морю поехали, в Уяз-Намарн, в Горькие Земли.
Дань собирать - там наших данников видимо-невидимо. Это самый дальний
юго-запад!
Эгин, который не знал ни что такое Уяз-Намарн, ни где расположены Горькие
Земли, в очередной раз пожалел о том, что не раздобыл карту полуострова. О
чем он со всей непосредственностью поведал дворецкому, выразив желание
купить карту за хорошую цену.
- Что вы! Что вы, милостивый гиазир! - замахал руками красноносый
дворецкий. - Карт у нас не водится. Нам они ни к чему, а супостату -
подспорье.
- А как насчет книг? - осведомился Эгин.
- Этого добра у нас как говна на конюшнях, - расцвел дворецкий.
Библиотека Маш-Магарта и впрямь была богатой. Эгин некстати подумал, что
Сорго Вайский взвыл бы от счастья, выпади на его долю удача посидеть на
этой стремянке.
Правда, с варанскими мерками подходить к рассмотрению библиотеки баронов
было несподручно.
Половина фолиантов в Варане не прожила бы и дня, вместе со своим
владельцем отправившись в Жерло Серебряной Чистоты. Схватив с полки
несколько безобидных на вид книг, Эгин спустился с субтильной лесенки и
отправился в свою комнату - первый вечер в Маш-Магарте был благополучно
убит.
Не продвинувшись и на десяток страниц в чтении "Фальмского Толковника",
Эгин незаметно для себя задремал, даже не потушив свет. Проснулся же он от
того, что дверь в его комнату настежь распахнулась, разорвав ночь
протяжным скрипом...
Эгин нерешительно открыл глаза. На пороге комнаты стояла с лампой в руке
сама хозяйка замка. Баронесса Зверда.
4
- Прошу принять мои искренние извинения за неожиданный визит, - сказала
Зверда, с интересом оглядывая вскочившего с кровати Эгина. - Я увидела
свет, решила что вы еще не спите. Подошла... И потом, у вас ведь было не
заперто!
Несмотря на вежливые извинения, Зверда не выглядела ни смущенной, ни
виноватой.
Она даже не старалась казаться такой. Весь ее вид, подумалось Эгину,
говорил: "Ты мой гость, а значит - находишься в моей власти. Вот почему я
могу врываться в твою комнату в любое время дня и ночи, если на меня
найдет такая блажь. И замки послушны мне, как слуги."
Эгин поклонился, в свою очередь разглядывая баронессу, которая была одета
в мужское платье.
Волосы Зверды были собраны в высокий пучок на затылке и заплетены во
множество косичек. На конце каждой такой косички болтался крохотный
серебряный шарик. Стоило Зверде резко повернуть голову, как ее чудесные
косички разлетались стремительным веером. Эгину очень понравилась эта
необычная прическа, - было в ней что-то проникновенно воинственное и
прекрасное.
Да и сама Зверда, приходилось признать, была прекрасна. Высокая и
стройная, как молодой тополь, она держалась легко и с достоинством,
двигалась проворно и мягко.
Она вошла в комнату так легко, словно была обута не в тяжелые мужские
сапоги, а в легендарные крылатые сандалии.
- Вы кланяетесь на варанский манер, - тут же заявила Зверда. - Это глупо.
Потому что мы не в Варане, а на Фальме.
- Но я... я, собственно... - спросонья Эгин соображал довольно
посредственно.
Зверда протянула ему руку ладонью вверх. Свою ладошку так протягивала ему
и баронесса Лоя. В общем, он успел привыкнуть.
- Можете поцеловать, - разрешила Зверда.
Эгин чмокнул прохладную ладонь баронессы, попутно обнаружив, что рука
Зверды, ее дивная узкая рука, похоже, привычна к мечу и луку больше, чем к
рукоделью. Кожа на ладони местами была жесткой и загрубевшей, да и мозоли
на большом и указательном пальцах свидетельствовали именно об этом.
- Дворецкий рассказал мне про вас. Можете оставаться, пока Маш-Магарт вам
не опротивеет. Уверена, это произойдет довольно скоро. Никто из
путешественников, насколько я помню, больше трех дней здесь не выдерживал,
- Зверда не смогла сдержать смешок.
- Их донимали духи оленей, убитых на охоте? - попробовал пошутить Эгин,
указывая взглядом в сторону настенных оберегов.
- Вы не поверите, но их донимал ночной шум моря.
- Моря? - переспросил Эгин. - Но море ведь в сотне лиг отсюда!
- То-то и оно. Но это не значит, что здесь не слышно шума моря, - с
нажимом сказала Зверда.
- Но сейчас ночь, а никакого шума я не слышал!
- Море начинает шуметь после полуночи. Сейчас еще тихо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг