Александр ЗОРИЧ
БОЕВАЯ МАШИНА ЛЮБВИ
КНИГА ПЕРВАЯ
ХАРЬКОВ
2000
ПРОЛОГ
Барон Вэль-Вира велиа Гинсавер сидел в резном деревянном кресле и апатично
перебирал можжевеловые четки.
Ноги его были накрыты медвежьей шкурой, зрачки бесцельно блуждали пустотой
зала для аудиенций. Справа от барона на треножнике лежали свежие угли. То
и дело Вэль-Вира подносил руки к треножнику и подолгу грел их.
С тех пор, как погибла Радна, он все время чувствовал холод и никак не мог
согреться. Как будто Радна забрала с собой часть его жизненного тепла.
Иногда Вэль-Вире казалось, что дни его сочтены и вслед за Радной уйдет и
он сам.
Дверь зала распахнулась. На пороге возник дворецкий. Судя по выражению его
лица, он был готов к незаслуженной взбучке со стороны господина.
- Милостивый гиазир, извольте принять... - начал дворецкий, но Вэль-Вира
грубо оборвал его.
- Я что, неясно объяснил тебе? Меня не беспокоить!
- Вы очень ясно объяснили, милостивый гиазир. Очень ясно. Но только там
бароны Маш-Магарт пожаловали. Барон Шоша и баронесса Зверда.
- Да хоть владетели воздуха и тверди! - взревел Вэль-Вира.
От пережитого горя его рассудок стал нечуток к таким аристократическим
безделкам, как этикет или благоговение перед владетелями воздуха и тверди.
- Но мы не можем их не принять! Это будет более, чем оскорбление, - частил
дворецкий. - К тому же, они приехали выразить соболезнования в связи с
вашей, то есть нашей, - поправился дворецкий, - утратой.
Вэль-Вира бросил на дворецкого яростный взгляд. Впрочем, осмысленности в
нем теперь поприбавилось. Дворецкому показалось, что его увещевания
подействовали.
- Ах, соболезнования! Вот оно что! Они приехали выразить соболезнования!
Ну тогда милости просим! - со злым сарказмом заключил Вэль-Вира.
Некоторое время спустя в зале появились бароны Маш-Магарт: одетая в
траурные белые одеяния баронесса Зверда, чья резкая, агрессивная красота
всегда настораживала Вэль-Виру, и ее супруг барон Шоша - невысокий,
немного тучный, но очень крепкий мужчина, с виду тянущий лет на сорок.
Войдя в зал, бароны церемонно опустили глаза долу.
- Любезный сосед наш, друг, брат. Прознав о вашей утрате, мы не могли не
содрогнуться в ужасе. Смерть госпожи Радны была огромной потерей для нас.
И напоминанием о том, что всякая жизнь имеет конец. В том числе и наша.
Покончив со своей методичной декламацией, Зверда выразительно посмотрела
на мужа. Барон Шоша, сделав невероятно серьезное лицо, пророкотал:
- Жаль девку. Красивая была. Короче, приносим соболезнования.
- Да-да, - поспешила вклиниться Зверда. - Со своей стороны, мы сделаем все
возможное, чтобы облегчить вам, любезный Вэль-Вира, боль утраты.
Зверда горестно вздохнула и худо-бедно изобразила на своем лице скорбь.
Шоша мысленно отметил, что его жена сегодня не в ударе.
Но Вэль-Вира, казалось, ничего не замечал. Он сидел на своем кресле и
пялился в одну точку, расположенную далеко за спинами супругов Маш-Магарт.
Зверда и Шоша переглянулись. Может быть, пора уходить?
- И где же вы были эти пять дней? - вдруг заговорил Вэль-Вира.
- Мы только позавчера узнали о случившемся, - соврала Зверда. - Пока
собрались, пока выехали к вам... Да и пурга сильная была - вот только
сейчас до Гинсавера добрались.
- Значит, вы не знали о случившемся. Так? - Вэль-Вира наконец соизволил
поместить Зверду в фокус своего зрения.
Баронесса вдруг осознала, что по-прежнему влюблена в своего соседа из
замка Гинсавер. Но она быстро отогнала эту мысль прочь - сейчас вспоминать
о чувствах было совсем некстати.
- Нет, мы не знали, - кротко отвечала Зверда.
- Не знали, - буркнул Шоша.
- А следы медведицы и черепахи, что я нашел близ изуродованного тела
Радны? Разве это были не ваши следы!?
Этот вопрос застал Зверду и Шошу врасплох. Конечно же, это были их следы.
- О чем это вы, Вэль-Вира? - подала голос Зверда.
- По-моему, вы забываетесь, - буркнул Шоша.
- Пусть я забываюсь. Но разве не правда, что в тот вечер ваши кони,
любезные бароны, еще долго слонялись по окрестностям горы Вермаут?
- Ничего не знаем. Это были не наши кони, - быстро ответила Зверда.
- Но главное - главное, перед смертью Радна успела сказать мне, что это
были вы! - Вэль-Вира привстал, опираясь на подлокотники кресла.
В зале повисла зловещая пауза. Но не успела Зверда приступить к новой
очереди запирательств, как барон Шоша поднял глаза на Вэль-Виру,
подбоченился и медленно, с расстановкой произнес:
- Да, это сделали мы. Мне надоел этот дурной балаган.
Зверда нервно выдохнула. Как ни странно, она восприняла неожиданное
признание Шоши с облегчением. Она не любила лицемерить. Она ненавидела
играть и врать. Теперь, к счастью, можно было этого не делать. И Зверда
добавила:
- Да, это мы убили Радну. И, откровенно признаться, имели на это право.
- О каком праве вы говорите, зверское отродье?
- О праве ледовооких. Ты нарушил запрет, Вэль-Вира.
- Я ничего не нарушал!
- Нет уж, ты нарушил! И не один. Терпеть твой произвол у нас более не было
желания, - грозно сказал Шоша. - Разве ты не знаешь, кем была Радна? Разве
ты не знаешь, что она не была ни женщиной, ни гэвенгом?
Вэль-Вира вновь сел.
Да, он знал, что его любовь, его жизнь, Радна, не принадлежала ни к расе
людей, ни к расе гэвенгов. Она была из тех существ, что уже давно не живут
здесь - она была феоном.
Гэвенгам было строжайше запрещено брать в жены женщин-феонов. Вэль-Вира
знал и это. Но вот откуда об истинной природе Радны пронюхали бароны
Маш-Магарт? Ведь они видели Радну только в человеческом обличье?
- Но ладно бы только это, Вэль-Вира, - вступила Зверда. В ее голосе
звучало безжалостное осуждение. - В конце концов, твоя личная жизнь - не
более, чем твоя личная жизнь. Если ты хочешь портить нашу линию и плодить
ублюдков - ты волен поступать так. Это можно было бы терпеть, если бы ты
не выделил ей доли "земляного молока"! И притом - без нашего согласия!
- Она испила из чаши ровно два раза! Два раза, когда ей угрожала смерть! -
возмутился Вэль-Вира.
- Два или двадцать два, не имеет значения. Ты нарушил закон.
- Я - вольный барон. Я сам устанавливаю законы. Я знаю, что можно и что
нельзя, - без тени улыбки сказал Вэль-Вира.
- Да, ты барон. Но ты и гэвенг. Как и мы, - припечатал Шоша.
- Но из этого не следует, что вы, гэвенги, можете распоряжаться в моей
жизни, словно в своей конюшне!
- Следует, - отчеканила Зверда. - Ты нарушил закон. И ты был наказан
нашими руками.
- Но не ты устанавливала законы, по которым я живу! - яростно прохрипел
Вэль-Вира.
- Не я. Законы гэвенгов установили ледовоокие.
Несмотря на показное спокойствие, Зверда, как и Вэль-Вира, была вне себя
от ярости.
Под дверью в зал для аудиенций сидели трое - дворецкий и двое
телохранителей баронов Маш-Магарт. До них доносилась господская брань,
крики и грохотанье мебели. Разобрать слова было невозможно. Но и так можно
было догадаться: хозяева не в духе.
ГЛАВА 1. ГАМЭРИ!
"Земляное молоко непригодно для питья. Но многие пьют его с
удовольствием."
"Мемуары". Лид Фальмский
1
Это место, наверное, было бы признано священным, а вода из каменной чаши
славилась на весь Север как целебная и чудодейственная.
Так случилось бы, если б некогда нашлись маги и воины, которым оказалось
по силам сломить гордость баронов Фальма и лишить здешних властителей их
исконных привилегий.
Возможно, водой из этого источника исцелялись бы от бесплодия немолодые
жены харренских наместников, а на поросших черными елями склонах горы
Вермаут краснели бы черепичные крыши охотничьей резиденции самого
сотинальма. И гладко выбритые, благоухающие дорогой туалетной водой егеря
- отпрыски мелкопоместных, но многодетных дворян - тянули бы из
смердов-браконьеров кишки, в полном соответствии с лесным правом
сотинальма Фердара.
Возможно, это место было бы названо проклятым, хуммеровым, а вода,
горьковатая и словно слегка протухшая, была бы признана колдовской
эссенцией, средоточием мерзости порока.
Тогда коллегия жрецов Гаиллириса из Ласара сокрушила бы чашу серебряными
молотами, свершила обряд очищения и объявила гору Вермаут запретной.
Тогда егеря тянули бы кишки из смердов не только за порубки в
государственных лесах, но и за простой проход через запретную землю.
Охотничьей резиденции сотинальма на горе не было бы, а вместо нее стояли
бы две-три приземистых охранных крепостцы на десять-пятнадцать солдат
каждая.
Однако никто и никогда не смог принудить баронов полуострова Фальм
отказаться от своих привилегий и допустить в свои земли представителей
имперской власти. А потому гора Вермаут не была ни священной, ни
проклятой, ни запретной.
О свойствах воды из источника местное население имело более чем смутные
представления, что порождало слухи самые противоречивые.
По поводу горы не было писаного закона, не было устных распоряжений. Любой
мог прийти к чаше - хлебнуть странной влаги, скривиться на ее горечь,
умыться, а то даже и искупаться. Да вот только охотников давно уже не
находилось.
Время от времени потоки талой воды выносили к подножию горы белый
человеческий череп.
Случались иногда и черепа звериные - большие, приплюснутые, удлиненные
или, наоборот, похожие на шипастый шар с непомерно развитой, подвижной
нижней челюстью. Одного взгляда на такой череп было достаточно, чтобы
понять: о таких животных в обычных книгах не сказано и полслова.
Большая белая медведица, вся - словно бы сотканная из лунного света -
страдая от нестерпимо жгучего для ее прихотливой шкуры зрелого весеннего
солнца, взбиралась вверх по склону горы и села передохнуть в тени черной
ели.
У самых корней дерева лежал нержавеющий жетон офицера варанского Свода
Равновесия.
"Сайтаг, аррум Опоры Писаний", - гласила надпись на жетоне. Неподалеку
сыскался и человеческий череп, пробитый не то чеканом, не то ударом
чьего-то крепкого, как чекан, клюва.
У горы Вермаут была еще одна интересная особенность: среди всех земель
Северной Сармонтазары она была единственным местом, которым никто не
владел.
По поводу этой горы древний земельный реестр полуострова Фальм сообщал:
"Восточный склон смотрит на Маш-Магарт, северный - на Гинсавер, западный -
на Семельвенк, южный - на Юг".
И почему-то никто из баронов Фальма не настоял на уточнениях этой
расплывчатой формулировки. И никто не поставил на склонах горы каменных
столбов со своим гордым именем. А ведь угодья там были знатные, деревья -
ценные, а зверья - видимо-невидимо.
2
- Вы знаете, я прошел много военных кампаний, милостивый гиазир, -
негромко начал Лид, дождавшись, когда барон Шоша велиа Маш-Магарт обгонит
передовых лыжников и оставит их в двадцати шагах за своей спиной.
- Я не боялся ни грютов, ни аспадских бунтовщиков, ни смегов, - продолжал
Лид. - Теперь, когда приходится сражаться против соотечественников, я не
испытываю жалости ни к себе, ни к тем солдатам, которые когда-то служили
со мной в одной сотне, хотя по сей день помню их имена. И все-таки я не
могу понять, что в этом месте...
Лид замялся и покосился на Шошу.
Шоша как ни в чем не бывало покачивался в седле, глядя прямо перед собой.
И только где-то на самой окраине его пухлых губ Лиду почудился намек на
снисходительную улыбку.
- Барон, хоть мы и обсудили с вами план в мельчайших подробностях, мне
по-прежнему кажется, что мы идем походом против... пустоты.
- У вас с самого утра вид нездоровый, Лид. Я вам всегда говорил - пейте
больше оленьей крови. Зря вы брезгуете. В наших местах это единственное,
что спасает от болотной гнилости. Вы же знаете, Рыжие Топи не замерзают,
там теплые ключи. Оттуда тянет всякой мерзостью, а вам потом всюду пустота
мерещится.
Барон ушел от невысказанного вопроса своего военного советника. Да еще и
нахамил, пожалуй.
- Барон, я никоим образом не хочу усомниться в вашей мудрости. Однако
почему все-таки мы не прибегли к помощи ласарских истребителей нежити?
- Что-то вы туго начали соображать после ранения, - проворчал Шоша. -
Раньше спросить не удосужились? Теперь уж поздно. Выскочит на вас
сергамена и - цоп!
Правая рука Шоши с прям-таки звериной ловкостью метнулась от поводьев
лошади к Лиду и не успел военный советник сообразить в чем дело, как
пальцы барона ощутимо ткнули его под ребра - удара не смогла смягчить даже
добротная волчья шуба.
Получилось так убедительно и так неожиданно, что Лид вздрогнул всем телом.
Пожалуй, явись ему сейчас настоящий сергамена, он напугался бы немногим
больше.
- Милостивый гиазир, вы забываетесь! - гневно сверкнув глазами, рявкнул
Лид. - Пусть я всего лишь наемный солдат, а вы - потомственный дворянин,
но я тоже человек чести и могу послать вам официальный вызов!
- Не советую, - сухо ответил Шоша. - Но вы правы, прошу принять мои
извинения. Не всякую мою шутку можно признать удачной...
Некоторое время они ехали молча. Наконец Лид, скрипнув напоследок зубами,
сказал:
- Ваши извинения приняты, барон.
Шоша, казалось, только этого и ждал.
- Поймите, Лид, вопрос насчет истребителей нежити выдает в вас человека,
плохо знакомого с этими людьми. Или вы думаете, что четыре тощих человека
в красных рубахах вот так запросто изведут проклятье горы Вермаут во славу
Гаиллириса? Я не говорю уже о том, что они жадны до денег, как хрустальные
сомики до молодого мясца ныряльщиц. Но помимо денег они потребовали за
свои услуги знаете что?
- Семя вашей души и ведро крови аютских девственниц, - равнодушно пожал
плечами военный советник.
- Ваши шутки еще глупее моих, - без иронии сказал Шоша. - Истребители
нежити были куда приземленней. Они потребовали передать им гору Вермаут и
все земли, прилежащие к ней на двадцать пять лиг в окружности. Я не говорю
уже о том, что один только я должен был бы отдать ласарцам едва ли не
четверть всех своих доходных угодий. Но есть ведь еще барон Вэль-Вира, чьи
интересы...
От замка Маш-Магарт, где жил барон Шоша со своей молодой женой Звердой, до
горы Вермаут был один полный конный переход. С санным обозом и хорошо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг