уважительное объявление. Но рядом никого не было, и Мишка неуверенно
переступил с ноги на ногу, потом решительно махнул рукой:
- А-а, пошли!
Они как-то пропустили мимо ушей словосочетание "комфортабельный автобус"
и, как оказалось, зря. Автобус был... великолепен. Когда они, закинув свои
потертые пожитки в роскошные полированные недра багажного отсека,
забрались в салон, вознесенный над крышами окружающих автомобилей, их
встретила приятная женщина средних лет в ослепительно белой накрахмаленной
блузке. Естественно, на ней было надето и что-то еще, но у Филиппа в
ламяти отложилась именно эта самая блузка той ослепительной белизны, какую
он прежде видел только в телерекламе импортных отбеливателей. Женщина
приветливо улыбнулась:
- Какие напитки предпочитаете?
- Чего? - ошарашенно ляпнул Мишка, совершенно выбитый из колеи всем этим
великолепием, а женщина снова улыбнулась, на этот раз как-то уж очень
ласково, и пояснила:
- У нас есть чай, кофе, черный и со сливками, а из охлажденных - кола,
спрайт, фанта, соки и минеральная вода. - Заметив растерянность на лице
Мишки, она добавила: - Для вас это совершенно бесплатно.
Как оказалось, университет находился довольно далеко от Москвы. Когда
автобус заполнился, они по-петляли по московским улицам, пересекли
окружную, а затем еще около часа катили куда-то сначала по широкому шоссе,
затем уже по более узкой, извилистой дороге, то и дело легко обходя
катящие в ту же сторону грузовики и самосвалы. Женщина в блузке пояснила:
- Университет еще строится, но для вашего курса все помещения уже
полностью готовы.
Автобус свернул на широкую дорогу, обсаженную по обеим сторонам молодыми
деревцами, за которыми виднелись разбросанные тут и там небольшие
двухэтажные, двухподъездные домики с остроконечными крышами, и покатил к
комплексу больших зданий, центральным из которых было высокое,
ослепительно белоснежное циклопическое сооружение (как они потом узнали,
это был центральный стадион).
Когда они высыпали из автобуса, все та же женщина указала на короткую
шеренгу ярких табличек с силуэтами зверей и птиц и надписями "Военный
факультет", "Юридический факультет", "Промышленно-инженерный факультет",
от которых по асфальту уходили разноцветные полосы:
- Идите вдоль своей полосы, она выведет вас к нужному факультету, а там
вас встретят.
Филипп взглядом отыскал свою табличку с изображением парящей совы и
повернулся к Мишке. Тот с улыбкой глядел на свою, на которой был изображен
вздыбленный медведь.
- Глади-ка, к тезке попал. - Он повернулся к Филиппу. - Ну ладно, давай
прощаться, земляк. Думаю, скоро свидимся. - И они обменялись крепким
рукопожатием. Так начался его первый день в университете...
До своей секции Филипп добрался, когда уже совсем стемнело. В общем холле
сидел куратор и смотрел "Сегодня в полночь" по НТВ. Телевизоры были в
каждом двухместном номере, но в холле стоял "Плано" с плоским экраном и
хорошим звуком. Хотя для новостей хватило бы и обычного "Самсунга", так
что пребывание куратора в холле скорее всего объяснялось тем, что из
комнаты Ташки доносился смех и звон посуды. Похоже, к Ташке опять
пожаловали кавалеры. Спиртное в университете не то чтобы было запрещено,
но не одобрялось. Впрочем, пиво и легкие вина продавались открыто, хотя и
стоили раза в полтора-два дороже, чем в Москве. Впрочем, учитывая, что все
питание для студентов было бесплатным, это были не такие уж большие
расходы. А вот за водку или что-либо не менее крепкое можно было загреметь
на красную карточку. Ее вешали студенту на шею, и это означало, что на
время действия карточки все бесплатные услуги для этого студента
становились платными - питание, уборка помещений, услуги прачечной,
пользование Интернетом, тренажерные залы и бассейны и все остальное. Когда
у человека за неделю почитай за просто так улетает три-четыре тысячи
рублей - поневоле задумаешься. И схимичить не было никакой возможности.
Хотя эта карточка болталась на шее на обычных тесемках, попытка снять ее
или спрятать оказывалась себе дороже. Кураторы, которые и вешали эту
карточку на шею, были с группой почти постоянно. Да и к тому же, как
оказалось, информация о попавшем на красную карточку передавалась всем
кураторам курса, а их было пять тысяч, не меньше - по одному на каждую
группу. А результат таков - один умник, попытавшийся провернуть подобный
финт, был засечен в первом же кафе и влетел на две дополнительные недели,
да еще на предупреждение. А после второго предупреждения все, кранты -
отчисление. Говорят, он до сих пор ездит по выходным в Москву разгружать
вагоны. Впрочем, любителей приложиться к беленькой на курсе практически не
было. Недаром все они прошли через жесткий предварительный отбор. Так что
сейчас Филипп и забыл, когда в последний раз видел у кого-нибудь на шее
этот красный картонный прямоугольник.
К тому же, хотя по Положению, с которым каждый студент был ознакомлен под
роспись, сию карточку куратор мог использовать по своему собственному
усмотрению, как-то так сложилось, что влетали на нее практически только за
водку. О других случаях Филипп слышал только два раза, и одного из тех
двоих уже отчислили. Впрочем, Ташка, похоже, тоже была на грани. Во всяком
случае, эта ее глупая война с куратором вполне могла закончиться
отчислением. А чего воевать-то? Дядька им попался довольно смирный, особо
в их дела не лез, не пас, только вносил в списки на различные соревнования
да нудел, если срывали зачеты. Ну еще и маячил в их отсеке. Зато когда
Куракин траванулся домашними грибочками, дядька быстренько привел его в
чувство без всякой медицины. И если надо было талончик на переговоры
купить или заранее заказать место в субботнем автобусе до Москвы, так тоже
никаких проблем - всегда шел навстречу...
Дверь Ташкиной комнаты распахнулась, и на пороге появились сама Ташка, ее
соседка и два Ташкиных кавалера.
- А, Фил, поможешь убраться?
Один из кавалеров, явно принявший чуть больше, чем следовало бы, резво
обернулся:
- Зачем Фил, мы и сами... Но Ташка молниеносно пресекла его попытку еще
немножко подзадержаться:
- Иди уж, чудо, Марьяна вас проводит.
Куратор молча проводил взглядом развеселую компанию и, поднявшись из
кресла, проследовал в свою комнату. Когда за его спиной захлопнулась
дверь, Ташка сердито фыркнула:
- Стучать помчался. Ненавижу!
Филипп укоризненно покачал головой:
- Зря ты так. Он дядька неплохой. Другой бы давно уж...
- А зачем нам другой? - Ташка гневно вскинула голову. - Ты подумай, Фил,
зачем нам эти пастухи? Мы уже взрослые люди, студенты. А к нам приставили
каких-то пожилых дядек и теток, которые ходят за нами, все высматривают,
загоняют нас на всякие соревнования, следят, как мы проводим свое
свободное время. Сколько можно? Это МОЕ свободное время. В каком еще
университете или институте есть такие кураторы? Кому, в конце концов,
какое дело, что я пью и с кем я сплю? - Она резко развернулась и исчезла в
своей комнате, с грохотом захлопнув дверь перед носом Филиппа. Он
несколько мгновений постоял в растерянности, и тут сзади раздался
негромкий голос куратора:
- Не сердись на нее, Филипп, это... пройдет.
Филипп пожал плечами:
- Да я, в общем-то, и не сержусь. Просто... она какая-то странная. То
ничего, а то как вожжа под хвост попадет.
Куратор, немного, помолчав, тихо произнес:
- Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, в ее жизни не так давно
произошла какая-то трагедия. И в ней еще живет боль. А она еще не
научилась контролировать свою боль и, как маленькая девочка, которая
ушиблась, хочет, чтобы все вокруг принимали участие в ее боли. Плакали
вместе с ней, жалели, корчили бы рожи, чтобы ее отвлечь. Если следовать
букве Положения, я давно уже мог бы навесить ей два предупреждения - и
привет. Но я не хочу... Понимаешь, ей надо перебеситься, и тогда она опять
войдет в свою колею. Вот увидишь.
Филипп кивнул и направился к своей комнате. А ему-то, по большому счету,
какое дело? Вот только когда он на пороге обернулся и посмотрел на дверь
Ташкиной комнаты, у него отчего-то защемило сердце.
"Илы" начали садиться на посадочную полосу Оймяконского аэродрома в 10
часов 22 минуты 8 сентября. Пробежав по полосе, тяжелый "Ил-76" заруливал
на разгрузочную площадку, опускал заднюю аппарель и исторгал из своего
чрева три с лишним сотни заспанных пассажиров. Кураторы прямо на
посадочной полосе проверяли свои группы, студенты навьючивали на себя
снаряжение и легкой рысью удалялись в сторону ближней опушки. После чего
облегченный "Ил" заворачивал на заправочный терминал, заливал топливо,
воду, азот, закачивался углекислым газом и сжатым воздухом, и через
какие-то полтора часа после того, как шасси самолета коснулось посадочной
полосы, он уже снова выруливал на взлет. К обеду темп этого воздушного
конвейера достиг уровня четырех самолетов в час. Никогда еще небеса над
этим глухим уголком Азии не бороздило столько воздушных судов
одновременно. Еще бы, на переброске второго курса Терранского университета
к Оймяконскому исследовательскому центру был задействован весь исправный
самолетный парк военно-транспортной авиации ВВС Российской Федерации. И
такая интенсивность полетов должна была поддерживаться еще на протяжении
почти трех суток.
Но большинство беспечных воздушных пассажиров даже и не задумывались о
столь необычном событии. В принципе, для студентов это был скорее просто
веселый турпоход. Позади были летние каникулы, поездки, возвращение
обратно и вышучивание новичков-первокурсников, на которых они,
естественно, смотрели свысока. А также первая неделя, оказавшаяся очень
веселой, поскольку занятий практически не было и студенты были заняты
различными медицинскими процедурами, сдачей анализов и еще черт-те чем. К
счастью, все это отнимало дай бог два-три часа в день. И никаких серьезно
поднадоевших на первом курсе дурацких соревнований.
Плотные группки шли по просеке с минимальными интервалами, весело
перешучиваясь. Ребята травили анекдоты, в каждой второй группе бренчали
гитары, то и дело слышались взрывы буйного молодого хохота.
Обед объявили около трех. С приготовлением пищи особых проблем не было.
Каждый таежный путешественник нес в рюкзаке запас продуктов. А вдоль всей
просеки, на десятках специально устроенных вырубок были обустроены
временные лагеря, представлявшие собой ряды стандартных армейских
десятиместных палаток, кострища, оборудованные рогульками, и аккуратные
поленницы дров. Кроме того, в палатках нашлись ведра, запас свежей воды и
бумага для растопки.
Обеденный привал продлился два часа, а затем все вновь двинулись в путь.
К одиннадцати часам вечера кураторы объявили привал на ночь. И те, кто во
время обеда недоуменно пялился на ряды палаток, теперь, добравшись до
очередного лагеря и сбросив рюкзаки с натруженных плеч, оценили это
удобство по достоинству. К тому же, стойло солнцу скрыться за частоколом
леса, как воздух наполнился нудным гулом вылетевшей на ночную охоту
мошкары. Обитателей палаток это трогало мало, потому что в рюкзаках
кураторов обнаружились баллончики с репеллентом и ароматические спиральки.
Так что ужинали довольно весело, а кое-кто вытащил из рюкзаков заботливо
укрытые от бдительного взгляда кураторов грелки с водкой. Впрочем, как
оказалось, на этот раз ни за кем особо не следили и многие невольно
пожалели, что не запасли веселящей сердце влаги побольше. Особых любителей
"белой" среди студентов не было, но эти два слова - водка и тайга - разве
не кажутся они русскому человеку чем-то родственными?
На следующее утро у большинства изрядно побаливали ноги. А кое у кого и
голова. Обитатели ближайших к аэродрому лагерей уснули поздно, с трудом
приноровившись к реву турбин садящихся и взлетающих "Илов". Но ровно в
девять утра вся масса "туристов" сдвинулась с места. Тронулись с натугой,
с кряхтеньем, стонами и легким матерком, но часа через полтора разошлись.
Как-то сами собой перестали ныть ноги, спины притерпелись к рюкзакам.
Видно, не зря в течение всего первого курса кураторы безжалостно гоняли
студентов, не давая продыху от спортивных состязаний, забегов и
многочисленных первенств потоков, факультетов и курса по всем как
известным, так и не очень известным видам спорта. А за их спиной, в небе
над Оймяконом, стоял непрерывный гул приземляющихся и взлетающих самолетов.
На исходе пятого дня первая группа перевалила очередную седловину, и тут
их взору наконец открылась цель их необычного путешествия. Кто-то
удивленно присвистнул и пробормотал:
- Bay! Бот это да!
Куратор насмешливо покосился на него и небрежно бросил:
- Подождите, вы еще не были внутри.
Ташка просунулась в первый ряд, тряхнула волосами и, повернувшись к
куратору, насмешливо спросила:
- А там внутри что? Казармы? Уж больно все это сооружение напоминает
какой-то противоатомный бункер, из тех что строили при Сталине или там
Брежневе.
Куратор хмыкнул:
- Да уж, Смальская, твое знание истории просто поражает. Это Оймяконский
исследовательский центр, мы его называем "Гнездо". А что касается
противоатомных бункеров, то ТАКИХ бункеров не существовало ни при Сталине,
ни при Брежневе, ни при ком бы то ни было. К тому же форма сооружения
задана местными природными условиями. Здесь же вечная мерзлота, зыбучие
грунты, так что прочность конструкции на излом должна быть в несколько раз
выше, чем обычно. - Куратор поймал себя на том, что сообщает окружающим
совершенно не нужные им сведения, и, оборвав лекцию, перешел к конкретике:
- Ладно, нам вон к тому выступу. Там шестые ворота. Двинулись.
К концу недели в "Гнездо" подтянулись последние "туристы".
Условия-размещения здесь были похуже, чем в университетском кампусе, но
это только на фоне их обычного житья-бытья. А Филипп за время каникул
успел наслушаться рассказов знакомых, как живут студенты в других
институтах. В общем-то, жили они весело, но, когда Филипп рассказывал о
своем житье-бытье, по его мнению, скучноватом на фоне других, все
восторженно цокали языками и закатывали глаза: "Полная Америка!" Хотя
мнение Ташки, что кураторы - это уж слишком, разделяли все поголовно.
На следующий день, после того как наружные ворота "Гнезда" захлопнулись за
последней партией прибывших, их всех привели в огромный центральный зал.
Этот зал больше всего напоминал цирк. Длинные ряды сидений и небольшой
пятачок арены внизу.
Перед самым выходом куратор собрал их в общем холле, который был раза в
два с половиной меньше, чем холл в их секции в кампусе, окинул одного за
другим придирчивым взглядом и удовлетворенно хмыкнул:
- Ну вот, на людей похожи, а то приехали одеты черт-те во что.
Все иронически переглянулись. Они еще в прошлом году пришли к выводу, что
их "дядька", скорее всего, был бывшим военным. Во всяком случае, он явно
испытывал большое удовольствие от созерцания группы, одетой в какую-нибудь
униформу, спортивную там или просто более-менее одинаковую одежду. Однако
всякие попытки разговорить его на этот счет ни к чему не привели. А сейчас
вся группа была одета в легкие шорты и футболки, которые им выдал куратор
сразу по прибытии в "Гнездо".
- Молодцы, теперь последний штрих, - Куратор расстегнул молнию на сумке,
висевшей у него на плече, и извлек оттуда ворох электронных часов с
пластиковыми браслетами. - Вот, наденьте.
Ташка первая схватила браслет и, повертев его перед носом, удивленно
спросила:
- А что это?
- Это - многофункциональный датчик. Сегодня перед вами будет выступать Его
Высочество, а в датчике имеется встроенный динамик, так что хотя вы будете
сидеть далеко, вам все будет слышно. Кроме того, если заблудитесь,
достаточно нажать вот эту кнопку, и я сразу увижу, куда вы подевались. -
Тут куратор продемонстрировал какой-то прибор с большим цветным дисплеем и
дюжиной кнопок, надетый на его предплечье. Ну, надевайте, не задерживайте.
Все торопливо защелкнули на запястье браслеты, но куратор этим не
довольствовался, а подошел к каждому и лично проверил, как закреплен
датчик. После чего достал из сумки медицинский пистолет:
- Ну а теперь самый последний штрих.
- А это еще что?
- Специальный набор витаминов и антител. Не забывайте, вы в нескольких
тысячах километров от мест вашего привычного проживания. К тому же здесь
места эндемичного расселения гепатитного и энцефалитного клеща.
Ташка фыркнула:
- Так мы же под землей. Да и стены здесь дай бог, атомную бомбу выдержат.
Куратор хмыкнул:
- Ну да, террористам, пожалуй, сюда не добраться, но клещу достаточно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг