деревьев, которые как-то незаметно увеличились в размерах, став чем-то
похожими на лесные исполины с картин Шишкина. А затем снег вообще исчез, и
под ногами мягко запружинил толстый ковер слегка пожухлых листьев и
осыпавшихся сосновых и еловых иголок, по какой-то непонятной причине все
еще сохранявших зеленый цвет. А кое-где из-под листьев торчали крепенькие,
маслянистые шляпки грибов. Директор ФСБ, первые полчаса удивленно
крутивший головой и задававший кучу вопросов, мало-помалу притих и молча
трусил между Иваном и Костиком с ошеломленным выражением лица. Костик тоже
шагал молча, без своих обычных шуточек и ерничания. А если приглядеться,
то на его лице можно было отыскать следы благоговения. Он был в святилище
уже раз пять, но каждый раз дико волновался, когда входил в этот
зачарованный лес. Да что там говорить, сам Иван испытывал немалый душевный
трепет, проходя тропой, вьющейся между этих исполинов, подпиравших купол
небес будто колонны какого-то невероятно огромного храма.
Теплые зимние куртки и пальто уже давно были расстегнуты, а шапки и шарфы
упрятаны в карманы. Поэтому, когда они вошли в полосу стылого тумана,
всегда предварявшего последний отрезок пути к святилищу, директор ФСБ
почувствовал озноб. Этот странный туман, так плотно укутавший окружающий
мир, что могучие деревья, склонявшие над тропой свои густые ветви,
совершенно растворились в белесом мареве, превратившись в тени сказочных
великанов, угрожающе простерших над головами путников свои могучие длани,
жалил сильнее, чем жгучий мартовский морозец. Поцников торопливо запахнул
пальто, натянул шапку на уши и поднял воротник. И, может быть, именно
поэтому он не заметил быстрые взгляды, которыми обменялись оба его
проводника. Иван нахмурился, а Костик сокрушенно вздохнул. Похоже,
человек, которого они вели, не очень нравился лесу. И это было плохим
признаком.
Наконец они вынырнули из тумана, и Поцников удивленно ахнул. Они вновь
вернулись в зиму. Величественные ели стояли, укутанные в белые сугробы,
каждый из которых, обрушившись, мог образовать приличную снежную горку,
достаточную для того, чтобы ребятня с веселым шумом затеяла игру в "Царя
горы". А земля была одарена такой толстой снежной шубой, что густой
подлесок, совершенно затянувший пространство между толстыми стволами,
оказался почти совсем укрыт снежным покровом. Но тропинка все так же
крутила свои затейливые петли, и они, не говоря ни слова, затопали по ней.
Деревья впереди начали редеть, и, спустя еще пять минут, сквозь просветы
между стволами директор увидел небольшой холм, вершина которого была
ограждена высоким частоколом, срубленным из таких же исполинских бревен.
Несмотря на то что бревна еще не потеряли своего свежего, золотистого
цвета, от самого частокола, а особенно от чего-то, что скрывалось за ним,
веяло такой невероятной древностью, что Поцникова охватило нечто вроде
благоговения.
- Извините, но вам туда. - На плечо директора легла чья-то ладонь, и он
вздрогнул, за всем этим потоком чудес как-то совершенно забыв, что у него
есть спутники. Один из них как раз и держал его за плечо, развернув в
сторону от тропинки, ведущей к бревенчатым воротам, и указывая на другое
ее ответвление, огибавшее холм у подножия и скрывавшееся за его склоном.
Поцников помедлил, поскольку второй сопровождающий как раз подошел к
воротам, и вытянул шею, желая как следует разглядеть, что же скрывает этот
частокол. Но тут что-то неуловимое отвлекло его взгляд, а в следующий миг
ворота были вновь закрыты и рядом с ними никого не было. Поцников открыл
рот, собираясь что-то спросить, но его молодой спутник твердо сказал:
- Надо идти. Если вы хотите переговорить с Богородцевым, вам стоит
поторопиться, - и двинулся по тропе.
Поцников, нахмурившись, поспешно зашагал за ним.
Богородцев ждал их, сидя на простой лавке, сделанной из половины дубового
бревна, посаженной на два вкопанных в землю сосновых комеля. Они подошли
ближе. Богородцев поднялся, но навстречу не пошел. Сопровождающий также
остановился:
- Как я понимаю, вы хотели побеседовать наедине? Я вернусь через полчаса.
- Он развернулся и пошел назад по тропе.
Поцников проводил его взглядом и направился к Богородцеву:
- Добрый день, Константин Алексеевич.
- Здравствуйте, Борис Викторович.
Голос Богородцева был абсолютно, даже как-то неестественно спокоен. И от
этого Поцникову стало неуютно. Некоторое время они молчали. Богородцев
потому, что ждал продолжения, а Поцникову просто было не по себе. Наконец
он справился со своими чувствами и, вымученно улыбнувшись, произнес:
- Странное место.
Богородцев молча склонил голову, каковое движение можно было рассматривать
и как согласие, и как отрицание. Но директор ФСБ расценил его именно как
согласие и потому слегка приободрился:
- Знаете, по дороге сюда со мной приключилось нечто непонятное. Мне
показалось, что в части леса, через которую мы шли довольно долго, еще
даже не наступила зима, - он смущенно хохотнул, - просто наваждение
какое-то.
Богородцев мягко улыбнулся:
- Они позаботились о вас. Вы шли осенней тропой.
- Э-э, что?!
- Ну посудите сами. Зимнюю тропу сейчас ужасно замело, и вы вряд ли смогли
бы пробраться через сугробы, весенняя выглядела бы совсем уж странно, да и
грязновата она, прямо скажем. А на летней вы бы сопрели. В такой одежде.
Вот они и повели вас осенней тропой. Чуть дольше, зато легче и спокойнее.
Поцников был потрясен, он поежился и пробормотал:
- Однако...
- Так что вы хотите от меня, Борис Викторович? - Глаза Богородцева так и
лучились спокойствием.
Поцников невольно отвел взгляд. Он помнил эти глаза совершенно другими.
Они могли содрать с тебя кожу, испепелить сарказмом или подавить холодным
презрением. Причем так. что человек начинал чувствовать себя не просто
букашкой, а букашкой, брезгливо раздавленной старой тапкой. Единственное,
чего никогда не было в этих глазах, так это вот такого покоя. Полной
отстраненности. Наверное, такие глаза были у древних отшельников.
Да и то только у тех, кто замуровал себя в глубокой, глухой пещере или
ушел далеко в глубь Великой пустыни. Директор спохватился и снова вскинул
голову:
- У нас проблемы, Константин Алексеевич. И я надеюсь, что вы сможете нам
помочь.
- Вы же знаете, я отошел от дел, - заметил Богородцев.
Директор ФСБ горько усмехнулся:
- Прошу прощения, но так получилось, что, если вы не захотите принять в
нем участие, дело это вполне сможет очень больно свалиться вам на
голову... Как и многим, многим другим. - И он поведал о том, что произошло
в Сибири.
Выслушав директора ФСБ, Богородцев спросил:
- Как вы могли это допустить? Директор ФСБ молчал. Этот вопрос не требовал
ответа.
- Хорошо, я иду с вами, - сказал Богородцев. - Но не ждите от меня слишком
многого. Те связи, которые были у меня, уже давно разрушены, в том мире
даже год - слишком большой срок, а я отсутствовал гораздо дольше. Так что
вполне вероятен исход, что друзья меня забыли, должники - простили, а
бывшие партнеры списали в расход... Но чем могу - помогу.
За спиной Поцникова послышался скрип снега. Директор обернулся. Оба его
спутника подходили к ним.
- Добрый день, Иван Сергеевич, - произнес Богородцев.
- Здравствуйте, Константин Алексеевич.
За двумя этими репликами скрывалось нечто большее, чем просто приветствие,
но разгадать что - директор не успел. Старший из сопровождающих сказал:
- Нам пора идти.
Поцников посмотрел ему в глаза:
- Вы решили? Вы окажете нам помощь? Старший, уже направившийся к тропе,
остановился и медленно проговорил:
- Всякий раз, когда Собор приходил на помощь сильным мира сего, это
оборачивалось для него не наградой, а гонениями и жертвами. Поэтому Собор
не будет вам помогать.
Директор ФСБ зло сверкнул глазами, но его собеседник продолжал:
- Однако мне разрешили поступать так, как я сочту нужным. Я помогу вам.
Поцников облегченно перевел дух, а этот странный человек добавил:
- Хотя, возможно, это будет одной из самых больших моих ошибок.
И он быстро зашагал по тропе.
7
До Красноярска они долетели утром. На поле аэродрома, прямо у трапа
самолета, Ивана и Костика, его личного секретаря и собрата по Перунову
братству, ждали две новенькие черные "Волги" ГАЗ-3111 со стационарными
мигалками на крыше. Богородцев и директор ФСБ остались в Москве, поскольку
помощь Константина Алексеевича нужна была для того, чтобы выйти на
некоторые, скажем, не совсем законопослушные организации, по чьим каналам
можно было попытаться отследить украденное в России. Но Поцников обещал
всемерное содействие как со стороны местных подразделений службы, так и со
стороны специально направленной следственной бригады. Правда, всю
верховную власть на месте имел секретарь Совета Безопасности, однако
директор обещал переговорить и с ним.
"Волги" перевезли Ивана и Костика на военный аэродром, где они пересели в
старенький, тряский военный "МИ-8", за полтора часа доставивший их на
окраину небольшого городка. До военного поселка Кмонь оставалось не более
двух десятков километров. По сибирским меркам, практически рукой подать. В
гостинице этого маленького городка, полностью изолированного, как и весь
прилегающий к объекту район, плотно перекрывшими этот регион войсковыми
кордонами, и располагался штаб оперативной группы, возглавляемой
секретарем Совета Безопасности.
Их привезли в гостиницу на военном "козлике" и сразу же проводили к
секретарю. Тот занимал кабинет директора гостиницы, а небольшой банкетный
зал, в котором, наверно, каждый житель городка побывал не один раз,
поскольку иного места, чтобы отгулять свадьбу или юбилей, в городе больше
не было, сейчас представлял из себя что-то среднее между центром связи и
оперативной комнатой. Секретарь сухо поздоровался.
- Борис Викторович сообщил мне о вашем прибытии, и, хотя я не очень
понимаю, как вы можете нам пригодиться, я доверяю его опыту и чутью и... -
Тут он оборвал себя и после секундной паузы закончил: - Короче, как именно
вы предполагаете осуществить вашу помощь?
Сразу чувствовалось, что манеры, интонация, мимика сидящего перед ними
человека отработаны годами и призваны с первой же минуты дать собеседнику
понять, со сколь значительным лицом вы имеете дело. Но наблюдательный
взгляд сумел бы увидеть, что за этим довольно стереотипным обликом
высокопоставленного чиновника проступали черты человека, который не просто
строил из себя значительную личность. В отличие от многих, забравшихся на
самый верх благодаря протекции, случайному стечению обстоятельств или
слепой удаче, секретарь обладал многими талантами. А самым главным из них
было умение безошибочно оценивать людей и блестяще использовать их
способности. Зачастую даже лучше, чем это смог бы сделать сам человек.
Костик бросил испытующий взгляд на шефа. Но Иван сохранял абсолютное
спокойствие.
- Я пока не знаю, - медленно произнес он и умолк.
Ему очень не понравилось ощущение холодного безразличия или даже
безжалостности, исходящее от этого человека. Его высокопоставленный
собеседник скривился и открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, но Волк не
дал ему этого сделать:
- Но для начала я хотел бы встретиться с кем-нибудь, кто хотя бы мельком
видел налетчиков.
Секретарь слегка побагровел, однако сдержался и заговорил почти спокойно,
хотя в его голосе все-таки прорывались раздраженные нотки:
- По-моему, это бесполезно. Мы начали именно с этого и сейчас имеем на
руках около трех сотен фотороботов. Но кто из них действительно является
членом банды, совершившей налет, а кто просто торговец с Кавказа,
установить довольно трудно. Все кавказцы покинули этот город к обеду ТОГО
дня... Но мы, конечно, работаем над этим.
- И все же ведь есть кто-то, который видел именно членов банды. Во всяком
случае, тех, о ком можно говорить это с достаточной долей вероятности.
- Таких всего трое. И одна, женщина, которая работает регистратором в этой
гостинице, похоже, видела всю верхушку банды. Но ни она, ни кто другой
практически ничего не запомнили... В этой глуши для всех кавказцы на одно
лицо.
Иван подумал, что, как ни странно, в этой столь многонациональной стране
людей, для которых кавказцы, или башкиры, или чукчи - не только на одно
лицо, но и "один черт - чурки", пожалуй, подавляющее большинство.
"Возможно, в этом и кроется корень всех наших бед".
- И все-таки я хотел бы встретиться с этой женщиной.
Секретарь разочарованно пожал плечами:
- Хорошо, это совсем нетрудно.
Спустя полтора часа, которые они провели с пожилой и перепуганной
теткой-регистраторшей, Иван пожал перенервничавшей и сбитой с толку
женщине руку, проводил ее за порог и поблагодарил:
- Большое вам спасибо, вы нам очень помогли. Тетка торопливо закивала
головой:
- А как же ж, мы завсегда, если ж надо, мы же ж всегда готовы, - и,
торопливо укутав голову толстым пуховым платком, быстро засеменила к
выходу, все еще пребывая в крайнем недоумении.
Все, что происходило в номере, куда ее вызвали, она помнила несколько
смутно. Этот представительный мужчина просто слушал ее болтовню и
причитания да иногда наклонялся почти вплотную к ее лицу, будто что-то
разглядывая в ее зрачках.
- Раздобудь мне карандаш и бумагу, - попросил Иван.
Костик молниеносно исчез, а Иван потер немного ломящие виски и вернулся в
номер.
Через пятнадцать минут он вошел в кабинет, занимаемый секретарем, где как
раз шло совещание, и, не обращая внимания на раздраженный взгляд хозяина
кабинета, положил перед ним пачку листов:
- Вот люди, которые предположительно составляют руководство банды.
Секретарь, уже собиравшийся выразить крайнее неудовольствие подобной
бесцеремонностью, замер и опустил взгляд на рисунки. Увидев верхний, он
достал распечатку фоторобота. Оба рисунка были очень похожи, но фоторобот
представлял собой набор характерных черт, а рисунок явно был портретом
живого человека. Секретарь прищурил глаз:
- Черт, он мне явно кого-то напоминает. - Он поднял лист. -
Приглядитесь, товарищи, может, кто узнает?
Все задвигались, перебираясь поближе, но тут секретарь взглянул на
следующий рисунок. Отшвырнув листок, который держал в руке, он охнул:
- Мать твою...
Все замерли. Секретарь, побледнев, в упор посмотрел на Ивана.
- Вы... уверены в том, что изобразили?
Иван молча встретил его взгляд. Секретарь несколько мгновений буравил его
взглядом, наконец не выдержал и опустил глаза.
- Товарищи, я думаю, теперь мы знаем, где искать. - Секретарь поднял
листок, лежащий вторым в стопке. - Это - Хамса, - произнес он севшим
голосом.
На лицах половины присутствующих появилось понимание, а один, сидящий
совсем рядом с секретарем, вдруг схватил брошенный им листок и, хлопнув по
нему ладонью, воскликнул:
- Ну точно - это же Ахмед.
По-видимому, это утверждение наконец заставило секретаря поверить в
произошедшее. Он быстро сгреб листы и передал тому, кто узнал Ахмеда:
- Проверьте всех по своим каналам. Я хочу знать о них и об их
передвижениях за последние полгода все, вплоть до того, какие они посещали
туалеты. - Он повернулся к другому: - Свяжитесь с официальным Грозным. Это
дело СЛИШКОМ серьезное, чтобы мы могли позволить им становиться в позу и
изображать из себя независимость...
Иван сделал знак Костику, и они тихо вышли из кабинета.
Два часа спустя дверь номера, который им выделили, тихо отворилась, и на
пороге появился секретарь. Он окинул взглядом их двоих, стол, разложенную
на столе горячую картошку, купленную у торговки на рынке, селедку, лучок,
полбуханки черного, початую бутылку привезенной из Москвы "кристалловской"
водки, два на четверть налитых стакана и вежливо спросил:
- Не помешаю?
Иван подвинул табурет:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг