До небольшого городка, затерянного в сибирской тайге, они добрались неделю
назад. Вся их группа была разбита на пять команд, численностью от трех до
пяти человек. Вахе повезло попасть в одну команду с Хамсой, иорданским
чеченцем и командиром всей группы. Кроме него в его команде был Бекмурад,
лучше всех знавший секретный объект, который и был их целью, поскольку
оттрубил на нем срочную от звонка до звонка, Ахмед, побратим, и верная
собака Хамсы, и еще один молчаливый тип, то ли араб, то ли турок, о
котором Ваха не знал почти ничего. Их команда оказалась единственной,
которая остановилась в гостинице. Тетка-регистраторша приняла их довольно
равнодушно. Только поинтересовалась:
- Чего привезли-то? Мандарины аль лимоны?
- Мандарины, тетка, мандарины, - поспешно согласился Ахмед.
- Ну так угоститя.
- Обязательно, - снова согласился Ахмед, - завтра принесу. Как фуру
разгрузим, так и принесу.
- Я утром сменяюсь, - сожалеючи протянула тетка, - и заступлю только через
два дня.
- Значит, через два дня, - Ахмед растянул губы в широкой улыбке, - какой
разговор, дарагая?
Весь следующий день они отсыпались, а вечером Хамса вместе с Ахмедом,
Бекмурадом, арабом и пятью старшими групп на лыжах, которые привезла с
собой группа, прибывшая на фуре, загруженной снаряжением, тщательно
укрытым наваленными поверху автомобильными покрышками, пошли через лес к
объекту. И два часа лазали вокруг, разглядывая его в бинокли и приборы
ночного видения. На следующее утро, когда Хамса с Ахмедом и арабом
спустились в ресторан, Бекмурад, похохатывая, рассказал, как Хамса и араб
намучились с лыжами. Они пересчитали палками все кусты и деревья в радиусе
трех метров от лыжни и пропахали носом все встретившиеся на пути спуски и
подъемы. Ваха вежливо улыбался, а сам с ужасом думал о том, что ему это
еще предстоит. Им с Ахмедом хорошо, еще успели послужить в ТОЙ армии.
Хотя, если послушать их рассказы, выходило, что хорошо как раз Вахе. Из-за
того, что не успел.
Когда трое командиров вернулись из ресторана, в номере их уже ждали все, с
кем они вечером ходили к объекту. Араб раскрыл "дипломат", вытащил оттуда
какие-то схемы, листы сделанных то ли с воздуха, то ли вообще из космоса
фотографий и еще кучу каких-то распечаток. Ахмед подозвал Ваху и, сунув
ему несколько сотенных бумажек, приказал:
- Быстро на рынок, купишь килограмм восемь - десять мандаринов. Начнут
спрашивать откуда - скажешь из Хасавюрта, приехали разузнать насчет
торговли шинами. Но особо не распространяйся.
Ваха удивленно уставился на Ахмеда:
- Ты же сказал, что мандаринами. Ахмед усмехнулся:
- Э-э, для этих теток все кавказцы мандаринами торгуют, а на рынке так
говорить нельзя. Зачем людей беспокоить и себе лишние проблемы создавать?
Конкурентов никто не любит. У тех, кто этот район покрыл, милиция
прикормлена.
Ваха восхищенно покачал головой. Ну, Ахмед, обо всем подумал.
Вернулся он через два часа. В номере стоял горьковатый запах кофе и кислый
- немытого мужского тела, после свежего морозного воздуха ударивший в нос
слишком сильно. Схемы и листы фотоснимков были разбросаны по всему столу,
а все находящиеся в номере деловито раскладывали коврики, готовясь к
намазу. Это означало, что все уже согласовано и до начала операции
остались считанные часы. Несмотря на то что они были в военном походе и
Коран разрешал не соблюдать время намаза, Хамса никогда не начинал
серьезного дела, предварительно не обратившись к Аллаху. Ваха поспешно
вывалил мандарины на одну из кроватей и достал свой молельный коврик.
В полночь они покинули гостиницу.
За спиной послышался хруст снега. Ваха поспешно выпростал руки из рукавов.
Подошедший Ахмед, одетый в офицерскую шинель с капитанскими погонами,
портупею и овчинную шапку с кокардой, остановился, яростно потер нос и
щеки и тихо выругался:
- Когда они наконец подъедут? Совсем замерз.
Тут из-за поворота послышался натужный рокот двигателя, и чуть погодя
стволы сосен, подходивших к самой дороге, осветились рассеянным светом
фар. Ахмед замер, пробормотав:
- Бессмилле рахман рахим! - и бросился к дороге, высоко выкидывая ноги,
чтобы не увязнуть в сугробе.
Прапорщик Наливайко дослуживал последний год. Осенью ему исполнялось
пятьдесят, и, несмотря на то что командир части уж точно пробил бы ему
очередное, шестое разрешение на продление срока службы, сам он оставаться
не собирался. Здоровье было уже не то, да и с деньгами совсем труба.
Конечно, начальнику столовой извернуться было немного легче, но и с
продуктами в последнее время стало настолько туго, что никакого резона
задерживаться в этом богом забытом поселке не было. Офицеры и прапорщики,
что помоложе, еще кое-как перебивались браконьерством, иногда приволакивая
из тайги заваленного из СВД лося или кабана. Тогда и ему кое-что
перепадало, поскольку он слыл в части непревзойденным мастером по копчению
окороков. Но за последние пару лет таких вынужденных охотников в округе
развелось незнамо сколько. Так что поблизости всю дичь повыбили, а далеко
уходить никто не мог. Некомплект командного состава в части был дикий,
поэтому все ходили практически через день на ремень. Даже сдвоенные
выходные были редкостью. А потому никакого резона служить дальше не было.
Тем более что в небольшой деревеньке под Харьковом его давно уже дожидался
домик с огородом, оставшийся в наследство от покойных родителей, да и
российские военные пенсии на Украине еще кое-что стоили.
Этим утром он, как обычно, прибыл на службу в пять утра. "Пищевоз",
старенький "ГАЗ-53" с фанерной будкой, уже стоял у задней двери столовой,
и ночная смена солдат-поваров загружала в будку термосы с завтраком для
караула. Сегодня было воскресенье, и караул выставлялся только один, да и
тот маленький. Прапорщик заскочил в свой закуток перед продуктовой
кладовой, вот уже сколько лет служивший ему чем-то вроде кабинета,
переоделся в казенный полушубок и валенки и вернулся к машине.
Солдат-водитель ковырялся под поднятым капотом.
- Ну чего там у тебя? - недовольно осведомился начальник столовой.
- Счас, - не разгибаясь, буркнул солдат и спустя пару секунд захлопнул
капот. - Провод закрепил, на третьем цилиндре искра пропадала.
- Не застрянем? - озабоченно спросил Наливайко. - Сегодня выходной,
вытаскивать некому. Пока тягач пришлют, часа три-четыре пройдет.
- Не-а, - замотал головой солдат, - все путем.
Они выехали из ворот в пятнадцать минут шестого. До объекта было около
десяти километров по узкой лесной дороге, заваленной снегом, так что
добраться до караула они должны были аккурат к шести часам.
Военного у поворота первым заметил водитель. Прапорщик мирно дремал в углу
кабины. Когда рассеянный свет фар высветил одинокую фигуру в офицерской
шинели, стоящую на обочине и отчаянно размахивающую руками, солдат
вытаращил глаза и, резко затормозив, воскликнул:
- Товарищ прапорщик!
Начальник столовой открыл глаза и резко выпрямился.
- Господи, откуда этот чумной? Да еще в шинелишке. Замерз небось.
Он открыл дверь и, высунувшись из кабины, закричал:
- Эй, командир, давай сюда.
Офицер закивал и быстро двинулся вперед, держа правую руку за спиной.
Наливайко прищурился:
- Не разгляжу, он что, нерусский, что ль?
- Похоже, чурка или грузин, - отозвался солдат.
Прапорщик открыл было рот, собираясь задать вопрос, но офицер вдруг
выбросил вперед правую руку, в которой оказался пистолет с длинным толстым
стволом. Наливайко испуганно замер. Пистолет пару раз дернулся, еле слышно
щелкнув, и начальник столовой, в голове которого появились две новые
дырки, медленно вывалился из кабины и упал у подножки машины.
3
Танюшин судорожно сглотнул. Черный зев глушителя, диаметром почти в два
раза больше ствольного отверстия, смотрел ему прямо в лицо. Из глушителя
ощутимо несло пороховой гарью, и это означало, что пистолет недавно
стрелял. А значит, о судьбе старшего машины можно было не спрашивать.
- Капитан, у тебя жена есть? Ротный еле разлепил губы:
- Да.
- А дети?
- Д-да.
- Хочешь к ним вернуться? Танюшин нервно закивал.
- Значит, ты будешь делать все, что я скажу. Ты понял?
Капитан снова кивнул.
- Ну вот и хорошо. - Собеседник опустил пистолет и сел на обшарпанный
табурет. - Сейчас ты начнешь правдиво и обстоятельно отвечать на мои
вопросы.
Капитан закачал головой как китайский болванчик, только вверх-вниз, а не
вправо-влево.
"Пищевоз" развернулся и сдал задом к калитке караула. Танюшин уже стоял на
крыльце и курил. Бидончик ждал своей очереди на столе в комнате начальника
караула. "Пищевоз" остановился, и разводной с грохотом распахнул калитку.
Оба "тревожника" переминались рядом, ожидая, когда водитель откинет борт и
можно забирать термосы и волочь в столовую. Ротный выбросил окурок и
поднял глаза на звезды. В этот момент у калитки что-то быстро щелкнуло
несколько раз. Ротный дернулся, но в калитку уже ввалились двое в черных
масках, в руках у них были пистолеты с какими-то длинными, толстыми
стволами, и до капитана как-то очень быстро дошло, что это глушители. Хотя
он видел их только в кино. Один из ворвавшихся навел пистолет на капитана
и приказал:
- Подними руки.
А другой скользнул внутрь караульного помещения. Танюшин почувствовал, как
у него пересохло в горле и, не отрывая взгляда от скрючившихся на земле
тел "тревожников" и разводящего, медленно вытянул руки вверх. И тут будто
прорвало. Из кузова "пищевоза" вывалились еще десятка полтора боевиков, в
основном кавказского вида, вооруженных уже не только пистолетами, и
ринулись внутрь караульного помещения, а спустя полминуты в караульный
дворик вошел еще один кавказец, одетый в офицерскую шинель с капитанскими
погонами, с точно таким же пистолетом в руке. Он окинул капитана
насмешливым взглядом, поднял пистолет и, направив ствол в грудь капитану,
что-то приказал на незнакомом гортанном языке своему охраннику. Парень
скрылся в караулке, откуда уже слышались приглушенные щелчки. Капитан
судорожно сглотнул и зажмурил глаза. Все происходящее казалось кошмарным
сном, который вот-вот НЕПРЕМЕННО должен закончиться. Дверь караулки
хлопнула. Танюшин открыл глаза, но кошмар остался. На пороге караулки
вновь появился охранник и что-то доложил "капитану", тот, глядя на
Танюшина в упор, приказал:
- Внутрь. - И угрожающе добавил: - И без глупостей.
И вот последние десять минут ротный сидел на табурете в такой знакомой
комнате начальника караула и тупо смотрел в одну точку, время от времени
издавая привычные звуки в ответ на знакомые вопросы, а вокруг деловито
шныряли абсолютно незнакомые люди.
- Итак, капитан, насколько я понял, ваш караул выставил только два поста.
Так вот, должен вам сообщить, что обоих ваших часовых мы...
нейтрализовали. Им вздумалось оказаться у КПП, когда мы подъехали.
Танюшин закрыл глаза и стиснул зубы. ДП в караул не выдавали уже месяца
два, а на морозе аппетит нагуливался быстро, и часовые-периметровщики, в
нарушение всех уставов, частенько поджидали "пищевоз" на КПП, чтобы
выпросить у начальника столовой кусок сухаря или заледенелую горбушку.
- А теперь мне нужно знать, как отключить сигнализацию дверей Восьмого
склада?
Танюшин пошевелился, но ничего не ответил. Его собеседник терпеливо ждал.
Ротный подвигал языком, хрипло откашлялся и просипел:
- Не надо... отключать... она уже...
- Что уже?
- Того... отключена... Собеседник оживился:
- Поясни.
Танюшин снова откашлялся:
- Там это... ложных срабатываний много было... я и приказал отключить... я
там пост дополнительный выставил...
"Капитан" вопросительно посмотрел на одного из боевиков, тот шагнул к
столу, взял План боевой службы, заглянул в нужную графу и, криво
усмехнувшись, кивнул старшему, протягивая План. "Капитан" быстро пробежал
глазами и расплылся в улыбке:
- Отлично. А теперь давайте вместе подумаем, как нам без шума избавиться
от этого часового.
У Танюшина засосало под ложечкой. Собравшись с духом, он предложил:
- Я могу пойти и снять его с поста. Или можно послать разводящего. Больше
он никого на пост не допустит... - И запнулся, вспомнив безжизненно
раскинутые ноги разводящего в проеме калитки.
- Хорошо, - сказал "капитан", - только вместе с тобой пойдут двое моих
ребят, подберем по комплекции, переоденем, повесим на плечо автоматы, а в
спину тебе они уткнут вот такие штучки. - И он повертел своей машинкой с
глушителем. - А Ибрагим... - Он повернулся к двери и повысил голос: -
Ибрагим, подойди сюда.
В проеме двери возник дюжий кавказец с длинной винтовкой в руках. Винтовка
была незнакомой конструкции, несколько вычурная, с массивным стволом,
сошками и оптическим прицелом.
- Так вот, Ибрагим будет внима-а-ательно следить за вами, скажем, с крыши
караульного помещения. На всякий случай. Вам все понятно, капитан?.. -
Он заглянул в План боевой службы и закончил: - Танюшин?
Ротный на секунду прикрыл глаза и хрипло ответил:
- Да.
Спустя десять минут он, обреченно опустив плечи и всем своим видом выражая
абсолютную покорность, потерянно двигал ногами, пробираясь между сугробами
по узкой тропинке, протоптанной им же самим всего полтора часа назад.
Сзади, тяжело дыша, ковыляли два боевика. Капитан покосился через плечо.
За следующим поворотом должен был показаться грибок часового. Боевики, не
слишком привычные к валенкам, неуклюже переваливаясь и едва не падая,
торопливо топали сзади, не обращая на пленника особого внимания. Танюшин
глубоко вдохнул, развернулся и с силой толкнул боевика, шедшего прямо за
ним. Мужик изумленно хекнул и рухнул в сугроб. А ротный рванул вперед и
заорал осипшим голосом:
- Солдат! Стреляй, солдат! Часовой, скорчившийся в тулупе под самым
грибком, встрепенулся и ошалело спросил:
- Товарищ капитан, это вы?
- Стреляй, мать твою! - со слезой в голосе заорал капитан.
- Куда? - оторопело спросил солдат.
Но ответить Танюшин уже не успел, сзади часто захлопали знакомые щелчки, и
Танюшин почувствовал, как ему в спину впиваются тонкие осиные жала. Он
сделал еще несколько шагов, потом ноги его подвернулись, и он упал лицом в
снег. Последнее, что он увидел, был часовой, медленно оседающий по столбу
караульного грибка.
4
Четверо генералов вот уже полчаса торчали в приемной, а массивные
двустворчатые двери все еще оставались закрытыми.
Всех четверых выдернули из рабочих кабинетов и приказали немедленно
прибыть в Кремль. Прямо у Спасских ворот их встретили молчаливые младшие
офицеры в фуражках с васильковыми околышами и сопроводили, если не сказать
отконвоировали, в эту приемную. Дюжий дежурный, сидевший у двери за
двухтумбовым столом, который на фоне его размеров смотрелся скорее
журнальным столиком, вежливо приподнялся при их появлении и негромко
проинформировал:
- Прошу простить, господа, но вам придется немного подождать. У господина
секретаря сейчас директор ФСБ, министр внутренних дел и начальник
внутренних войск.
От этих слов полковник, скромно сидевший в углу приемной, рядом с большим
старомодным фикусом в бочке, нервно повел плечами и поплотнее прижал к
себе тонкую кожаную папку.
Ожидание затянулось. Наконец, спустя еще пятнадцать минут, на столе
дежурного мелодично тренькнул селектор. Богатырь что-то ответил и,
приподнявшись, указал на двери кабинета:
- Прошу вас.
Внутрь вошли впятером: генералы и испуганный полковник. Хозяин кабинета и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг