- Как?! Ты, упустивший Измененного, позволивший ему распространять в мире
грязное знание и впервые за три Эпохи поставивший мир на грань падения,
отрицаешь свою вину?
- О нет, господин! - вскричал брат Эвер. - Я не отрицаю свою вину. Я
виноват. Виноват в скудоумии, лености, страхе, и нет мне прощения, но
небрежение долгом... Нет, господин, в этом я не виноват. Я тщился
исполнить свой долг изо всех своих малых сил!
- Но разве все, что ты перечислил, и не есть небрежение долгом?
Тут поднялся Хранитель Порядка.
- Нет, мудрейший. Разве виновата рыба, что не летает, а птица, что не
ползает. Брат Эвер делал все в меру своих способностей и не преуспел, за
что он конечно же заслуживает наказания, но сие не есть небрежение долгом.
Третьим, поднялся Хранитель Власти.
- Иди, брат Эвер, и ожидай.
Когда брат Эвер вышел, Хранитель Власти содрал маску с лица и выругался:
- И это все, что у нас осталось?
Хранитель Порядка пожал плечами:
- В общем, нет, но это лучший. В конце концов он работает с ним с самого
начала и единственный, кто выжил, войдя с ним в контакт. К тому же он не
особо ценен, а мы уже потеряли многих поистине ценных людей. И еще... его
анализ оказался наиболее достоверным.
- А как в Атланторе?
Хранитель Закона вздохнул:
- Боюсь, туда пока лучше не соваться. Мы потеряли всех. И их было слишком
много. Я не знаю, когда теперь мы сможем хотя бы частично восстановить
сеть.
- А князь Баргот?
Хранитель Закона пренебрежительно фыркнул:
- Этот тупица не смог разыграть ни одного козыря.
Хранитель Порядка осуждающе покачал головой:
- Не будь столь суров к нему. В конце концов наши козыри он бьет с не
меньшим успехом, а Баргот был всего лишь марионеткой, не ведающей, что его
дергают за ниточки.
Хранитель Власти удивленно-настороженно посмотрел на собеседников:
- По-моему, вы сказали, что в Атланторе у нас ничего нет, откуда же ваши
сведения о Барготе?
Хранитель Закона опять тяжело вздохнул:
- ТЕПЕРЬ уже нет.
Хранитель Власти задумался, потом сердито сказал:
- Ладно, деваться некуда. - Он натянул маску. - Зови.
Брат Эвер вновь стоял на коленях в Круге Правды и слушал приговор. После
долгого перечисления того, что он сделал, и краткого, но более весомого
того, что ему не удалось совершить, Хранитель Закона выдержал паузу и
торжественно закончил:
- Признается виновным в недостаточном прилежании и приговаривается к
сорокодневной епитимье.
У брата Эвера чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Столь мягкое наказание
означало, что его признали невиновным.
Вечером в его келью зашел Хранитель Порядка. Когда брат Эвер рухнул на
колени, Хранитель нежно коснулся посохом согбенной спины и ласково
произнес:
- Встаньте, брат Эвер.
Карлик поднялся и, повинуясь жесту, уселся на откинутой койке, а Хранитель
Порядка заговорил:
- Вы были правы, следует огнем и мечом выжечь всю скверну с этой земли, и
поскольку сделать это предстоит вам, то я хотел бы узнать, кого вы
предпочитаете двинуть на Элитию: венетов или Горгос?
Брат Эвер задумался.
- Однажды мы уже недооценили его. Стоит ли делать это еще раз?
- Значит, и тех, и других, - кивнул Хранитель Порядка, а брат Эвер добавил:
- И кочевников севера.
Часть IV
КРОВАВЫЙ ПРИЛИВ
Толла проснулась на рассвете. Потянувшись, она соскользнула с ложа и
подошла к окну. Когда-то зрелище встающего солнца заставляло ее радостно
смеяться, но сейчас она только улыбнулась. Тяжелые времена научили ее не
только тому, что предстоящий день может быть препакостным, но и тому, что
не стоит из-за этого встречать его кислой миной на лице. А сегодняшний
день обещал быть именно таким. Толла вздохнула и прибрала ложе. Эта ее
привычка первое время вызывала дикое изумление служанок, но ложе - место
власти гетеры, и нельзя доверять его чужим рукам. Толла вздохнула. Она-то
уже не гетера. Оглянувшись на комнату, которая, в отличие от спален многих
патрицианок, всегда была в идеальном порядке, Толла накинула легкую, почти
прозрачную накидку из тончайшей венетской шерсти и, завязав волосы узлом,
стремительно сбежала по лестнице к купальне. Беллона уже была там.
- Долго спишь, подруга.
Толла улыбнулась и легонько шлепнула ее по руке.
- Сиэлы еще нет?
- Она спит гораздо больше, чем ты. С тех пор как пропал этот ее казначей,
она редко кого допускает к себе. Ты чаще развлекаешься со своим соплячком
Аметео, чем она с кем-нибудь из реддинов или сыновей Всадников.
- Ну ты-то развлекаешься за всех троих, - заметила Толла.
Беллона добродушно буркнула:
- Надо же кому-то поддерживать репутацию. - Она скинула накидку и потуже
подтянула узел волос. - В конце концов, будем мы сегодня купаться или нет?
Тут со стороны входа в купальню послышался звонкий голосок:
- Это кто задает такие вопросы?
Беллона обернулась.
- Ну наконец-то, я уж думала, ты сегодня не появишься. Пошли, смою с себя
этот вонючий мужской пот. Во всем этом деле мне не нравится только то, что
они так потеют. - И она ласточкой нырнула в воду.
Подруги последовали за ней.
На завтрак они поехали в Сад сереброногих. Когда колесница базиллисы
миновала стражу, состоящую из пяти девушек в высеребренных поножах,
вооруженных копьями и мечами, и, обогнув кипарисовую рощицу, углубилась в
заросли мирта, разделяющие сад на множество укромных и уютных полянок,
отовсюду послышались приветственные голоса:
- Да хранит тебя Мать-солнце, Прекраснейшая.
- Прекраснейшая, иди к нам, боги послали нам сегодня рыбу-луну, наверно,
мужчинам придется туго.
Толла ехала, купаясь в волнах дружелюбия, смеха и любви. Четыре года
назад, когда отец был еще жив, она уговорила его позволить ей собрать
девушек из патрицианских семей и семей самых знатных Всадников. Видимо,
отец представлял, что это будет нечто вроде огромного девичника, где
девушки из благородных семей будут чинно прясть и судачить о будущих
женихах, но у Толлы были другие планы. Через полгода после своего
появления во дворце она поняла, что Юноний, верховный жрец храма
Отца-луны, привез ее сюда вовсе не для того, чтобы поддержать больного
базиллиуса, вернув ему дочь, пропавшую так давно. А в то, что она
действительно дочь базиллиуса, Толла поверила только спустя три месяца,
когда ее старая нянька рассказала ей о том, как она жила здесь. Однажды
она шла к отцу каким-то коридором, но вдруг остановилась - в памяти что-то
сверкнуло. Она медленно подошла к нише, в которой стояла скульптура
какого-то легендарного воина-реддина, и, протянув руку, извлекла из-за его
плеча деревянную куклу-статуэтку, покрытую толстенным слоем пыли. Толла
несколько мгновений рассматривала ее затуманенными от слез глазами, потом
пошла дальше. Но Юнонию совсем не надо было, чтобы все поголовно признали
в ней настоящую дочь базиллиуса и будущую наследницу. В таком случае она
становилась слишком самостоятельной, а ему нужна была как раз такая же
раскрашенная кукла, за спиной которой он мог бы безраздельно править.
Кроме того, новая жена отца была одержима планами посадить на трон своего
сына, который был на восемь лет моложе Толлы. Отец долго горевал о ее
матери, прежде чем взял новую жену. Так что недоверие части систрархов и
патрициев, угроза со стороны семьи жены базиллиуса, с одной стороны, и
благодарность - с другой, должны были сделать из Толлы послушную
марионетку в руках Юнония. И если бы она была обычной женщиной, то,
вероятнее всего, так и произошло бы. Но она была гетерой.
Колесница остановилась напротив их любимого места. Сиэла ловко соскочила
на траву и побежала вверх к полянке, легко неся на плече свернутый в
трубку пушистый венетский ковер. Беллона спрыгнула и начала сноровисто
распрягать кобылиц. Ее тут же обступила стайка юных нагих прелестниц, и
послышался смех и шутки. Толла тоже расстегнула фибулы и перешагнула через
упавшее платье. Ветерок приятно холодил кожу. В Сад сереброногих мужчинам
доступа не было. Несколько десятков девушек, которых отец позволил ей
собрать, теперь разрослись в тысячу, и занимались они не только
рукоделием. У Толлы в руках оказалось три сотни колесниц с прекрасно
подготовленными экипажами, а тысяча этеров, юношей из богатых и знатных
семей, поклявшихся ей в верности именем Матери-солнца, могла бы поспорить
в выучке с реддинами. Сегодня, через два года после смерти отца, никому бы
и в голову не пришло оспаривать ее власть. Юноний признал свое поражение и
не пытался больше открыто диктовать ей, но он по-прежнему оставался главой
самой влиятельной группировки. Поэтому Толла старалась не особо портить с
ним отношения. Базйллиса усмехнулась. Наверное, он сейчас локти кусает. Ее
сводный брат был бы гораздо более послушным на ее месте. Правда,
возникавшая в этом случае необходимость часто встречаться с его стервозной
матерью была не последней среди причин, в свое время подвигнувших Юнония
на поиски Толлы. Эта мысль немного подняла ей настроение, и Толла
улыбнулась.
- Ну наконец-то, наша "барышня - грустные глазки" соизволила улыбнуться.
Толла подняла глаза. Девушки умело накрывали завтрак. Сиэла несла из
Ключевого павильона полное блюдо мытых фруктов, а Беллона резала хлеб и
овощи. Толла невольно залюбовалась крепкой, мускулистой фигурой подруги.
Та заметила ее взгляд и рассмеялась:
- Вот вся ваша семейка такая. Вам кого покрепче подавай. Твой младшенький
братец тоже вокруг увивается.
При упоминании о брате Толла поморщилась. Тот был весь в маменьку.
Гонористый, шумный.
- Так в чем дело? По-моему, ты меняешь мужиков, как фибулы на платье.
- Все дело в том, что новых я выбираю из тех, кто мне нравится, а твой
сопливый братик представляет собой всего лишь бледное и прыщавое подобие
своей стервозной маменьки, так что меня от него тошнит. И если некоторые
из наших дурочек, - она кивнула на резвящихся девушек, - прыгают к нему на
ложе, потому что он все-таки сын базиллиуса и твой брат, то мне этого
мало. Когда я с кем-то ложусь, я хочу чувствовать мужика, а не смесь мосла
со студнем.
Тут вмешалась Сиэла:
- Ладно, девочки, кончайте разговоры, завтрак готов.
Они наполнили кубки дожирским. Беллона подняла свой и посмотрела на Сиэлу:
- Стрелок, - перевела взгляд на Толлу, - копейщик, - потом поднесла кубок
к губам, - и возничий. Сиэла рассмеялась:
- Все-таки, Толла, ты здорово придумала, когда организовала эту Тысячу.
Мой отец никогда бы не позволил мне ходить вот так. - Она похлопола себя
по голой груди, - а уж обучаться стрельбе из лука или искусству владеть
мечом... - Она зажмурилась.
Некоторое время они жевали, со смехом указывая друг на друга, когда
какая-нибудь виноградина лопалась на губах, обрызгивая лицо сладким соком,
или арбузный сок капал на грудь. Потом Беллона растянулась во весь рост,
поглаживая живот, и тяжело вздохнула:
- Уф, тяжело, не представляю, как это будет, когда понесу.
- Такими темпами, милая подруга, это может произойти очень скоро, - со
смехом произнесла Сиэла. Беллона вскочила на ноги:
- Ах ты маленькая дрянь...
Они-^юмчались по траве друг за дружкой - юные, сильные, красивые. Толла
откинулась на спину и прикрыла глаза. Скоро Сад сереброногих опустеет,
девушки уедут на воинское обучение вместе с Тысячей этеров, а ей пора
ехать во дворец, сегодня день казначейства.
Улмир вел Грона длинными дворцовыми коридорами. Он был суров и
сосредоточен. На короткой грубой тунике тускло поблескивал сержантский
шеврон. Уже год, как он прошел "давильный чан", и хотя он не имел десятка,
но выполнял особые поручения Грона, а потому был в чине сержанта. Наконец
они добрались до высоких двустворчатых дверей. Их уже ждали. Крепкий
молодой человек расплылся в улыбке и шагнул к Улмиру, раскрыв объятия:
- Улмир, я страшно рад тебя видеть. Когда Смайр сказал, что ты просишь
организовать встречу с казначеем, то я не поверил своим ушам. Прошло
столько времени после смерти казначея Сфара и твоего исчезновения, что я
уже не надеялся когда-нибудь увидеть тебя вновь.
Улмир в свою очередь распахнул объятия:
- Ну должен же я был дать осмотреться новому первому писцу, Асфагор.
Они обнялись, потом Асфагор шагнул назад и посерьезнел:
- Пошли, сегодня Прекраснейшая прибудет в казначейство, так что у нас
очень мало времени. Боюсь, казначей не сможет уделить вам более одной
четверти часа.
Улмир усмехнулся:
- Что, новая властительница крепко взяла все в свои прекрасные ручки?
Асфагор рассмеялся:
- Ну, не совсем, но, во всяком случае, мы не жалуемся.Теперь все знают,
что у нас лучше ничего не просить. Все деньги распределяет она сама, и
казначей не может добавить сверх этого ни единого золотого.
Улмир покачал головой:
- Старина Сфар такого бы не потерпел.
Асфагор кивнул реддину, стоящему у дверей, и открыл створку двери.
В кабинете Грон огляделся. Обстановка комнаты немного напоминала ту, что
он видел у стратигария. Только в центре стоял большой стол с мраморной
столешницей, заваленный свитками и вощеными дощечками, за которым
сгорбился мужчина лет сорока с усталым лицом.
- Десятник Грон, господин казначей, - учтиво произнес Асфагор.
Мужчина поднял на них глаза, отложил перо и с хрустом потянулся.
- А, Асфагор. - Он пружинисто встал и пошел навстречу гостям. - Прошу
простить, достойнейшие, сегодня много работы, ждем базиллису. Асфагор,
распорядись о дожирском, пожалуй, можно немного развеяться, а то я был
готов поклясться, что мой зад прирастает к креслу. - И он обаятельно
улыбнулся. - Я слушаю вас, господа?
Грон вежливо поклонился и, раскрыв кошель, высыпал на ладонь золотой
песок. Улыбка казначея замерла на губах.
- Что это? - хрипло спросил он.
- Золото, господин, - спокойно ответил Грон.
- Откуда?
- С северных рубежей.
Казначей поднял на него изумленные глаза:
- Но... что вы хотите?
Грон ссыпал песок обратно.
- Я готов поставлять вам золото в обмен на векселя казначейства.
Казначей потер виски:
- Постойте, вы - десятник базарной стражи, м-м-м... Грон, отправленный
несколько лет назад по эдикту в дальний гарнизон охранять северные рубежи
от кочевников, не так ли?
Грон кивнул.
- Но я не слышал, чтобы в каком-то из наших гарнизонов добывали золото.
- Гарнизоны оказались далековато от северных кочевников, и мне пришлось
пройти чуть дальше на север, - сказал Грон.
- Но ведь там эти... дикие горцы!
Грон усмехнулся:
- Они оказались не совсем дикими. - Он тряхнул кошелем. - Так что вы на
это скажете?
- О, конечно, но я не совсем понимаю, в чем для вас преимущество наших
векселей.
- Ну, иногда мне приходится перемещаться очень быстро, а это невозможно с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг