Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
знакомые до отвращения, едва заметная гнусавость выговора - вчера ты
простудился.

  С листа. Твои мысли.

  - ...да хоть диктофон этот. Дьявольский механизм. Он... у него только одно
стремление - поскорее завершить вращение. Чтобы пленка на кассете
кончилась. Ясно же, он получает удовольствие, когда она кончается. А
кнопки? Только и хотят, чтобы их нажали! А зачем? Либо, чтобы ускорить ход
пленки, либо, чтобы его совсем прекратить...

  Устыдившись собственного бреда, ты поднимаешь раскрасневшееся лицо.

  - Я не говорил этого.

  - Совсем?

  - По крайней мере... вслух не говорил. - Ты гадаешь, как можно в глазах
друга остаться нормальным. О, интересная мысль. Ты разклассифицируешь
своих друзей - на тех, кто пытался понять, и тех, кто сразу предложил тебе
сходить к врачу или просто съездить на отдых. А вообще, кто тебе обещал,
что друзья поймут все и сразу? Ты же не пытаешься объяснять.

  - Голос твой.

  - Спасибо, что напомнил. - Ты наполняешься свой бокал сладким красным
вином. Смотришь в глаза другу. Смотришь так долго, что он тоже начинает
понимать. Ты пытаешься вспомнить, когда в тебе появилась такая способность
- рассказывать молча. Когда появилось желание принижать людей, делать из
них клетки организма, крошечные песчинки, единственное предназначение
которых - вечно плыть с замедленными волнами пустыни, рассекать мелкими
шрамами лицо ветра... существовать без мыслей.

  - Ты это всерьез? - глупо спрашивает он, и тебе становится больно и стыдно
за содеянное. Ты смял его жизнь, бросил в бушующее море. За что? За то,
что он пришел к тебе в трудную минуту? За это ты отпускаешь его тряпкой?

  Все-таки ты гадкий утенок. Не потому, что стал отличаться от других и
видеть больше, чем видят они, и пытаться это понять. Потому, что твое
поведение всецело устремлено лишь к одному... ты забыл, что смелость не
берет Города.

  - ...взгляните теперь на эту ручку. Помимо того, что она - фаллический
символ (привет, дедушка Фрейд!), она еще и инородное тело. Прозрачная, она
выставляет свои внутренности на всеобщее обозрение, она вступает в
противоречие с реальностью, данной нам в ощущениях. Мы любим забавные
безделушки, вроде часов, весь механизм которых виден сквозь крышку. И все
по причине непроникновения в суть реальности. Мы ее боимся, и потому
отказываемся исследовать. Бляшка на джинсах для нас - бляшка на джинсах,
так? А вы пробовали смотреть на нее в течение часов? Нет? Тогда как можно
с уверенность говорить, что она - та самая штука, которой кажется? Человек
смотрит на себя в зеркало всю жизнь, и не может понять, кто же он есть!..
Впрочем, ко мне это уже не относится... - диктофон продолжает гундосить,
цитируя тебя дословно.

  Ты пьешь опять, не замечая, что остался в одиночестве.


  Тролли-advanced-bus

  Авто-detect-нас. - недетский стишок


  Троллейбусы - прирожденные рогоносцы. Не помню, кто это сказал, но фраза,
ей Пророку, соответствовала моему настроению, когда я, ударившись о
небосвод, вышел на улицу и очутился перед зданием, где работаю. Где
работал, пока не пришла пустыня. Временной континуум - тоже где-то рядом с
троллейбусами. Все пытаются наставить ему рога...

  Шаг вправо, шаг влево - карается дорожно-транспортным происшествием.
Двигался через дорогу, пытаясь вспомнить, когда же видел здесь машины в
последний раз. Серый асфальт, припаркованный у аптечного киоска джип,
белые, прерывистые полосы разметки, две сплошных, и - тишина. Ни единой
железной тонны, несущейся по проспекту.

  Троллейбус медленно и грустно сдвинулся с места, набрал скорость, обиженно
гудя, и исчез за поворотом - пустой скелет. Даже без водителя. Я знал, что
этот тролли - последний на сегодня.

  В задумчивости я пересек проспект. Согнул левую руку в локте, подал правое
плечо вперед, и в такой странной позе дискобола-левши шагнул в стеклянные
двери. Эхо моих шагов разнеслось по вестибюлю. Я посмотрел на пустую
клетушку вахты, недоуменно огляделся. Вспомнил. Шагнул еще дальше.

  Один. Что в своем неуютном кабинете, что во всем здании - один. Когда-то
был здесь человеческий муравейник, но потом весь вышел. Засох.

  Только бродячие призраки Бюрократов иногда меня достают. И я вынужден
мириться с ними - из-за Директивы. Впрочем, пес с ней.

  В моем кабинете есть полка с книгами. Среди них не найти бульварного
чтива, как не найти и религиозной литературы. Лишь те, что сумели
заглянуть в мою душу, взмахнуть своими бесценными, испещренными символами
страницами... и оставить впечатление, что я глубже проник в понимание
происходяшего. А что происходит? Прихожу, скажем, на работу, в это пустое
здание, двигаюсь по разноцветным квадратам к лифту, поднимаюсь на восьмой
этаж, где офис фирмы, и целый день брожу вокруг да около работы, как-то
умудряясь бездельничать и все успевать одновременно. Меня другое поражает
больше - отсутствие людей. Я же помню, когда-то здесь были люди, а не три
десятка безликих статуй, выросших прямо из пола.

  А за окном кабинета был туман. Если у вас ассоциация с Кингом - вы мне не
друг. Должна быть ассоциация с ежиком в тумане, и никак иначе.

  В этот туман я не стал взглядываться, просто протянул в него руку и взял
пачку документов. Быстро просмотрел их, поставил, где надо, резолюции, а
потом швырнул обратно, в серое ничто. Ничтожество. Как и я - ничтожество.
Помню, прочитав "Мастера и Маргариту", еще в десятом классе, находясь в
каком-то погружении, явился на контрольную по литературе, и вместо
сочинения на тему "Душевные терзания Раскольникова" (или что-то в этом
духе) написал... Называлось творение - "Склеп". С эпиграфом даже, вот.
Эпиграф там был из "Стражи зла" Р. Дж. Джонса. Злобная училка, конечно же,
не оценила. Как и тот факт, что читать мой рассказ было куда как
интереснее многих сочинений. Родителей вызывали в школу, и я присутствовал
на их беседе с завучем (гестапо в юбке, как вы понимаете). Папа долго
вертел в руках те несколько листков, на которых я излил свое мироощущение,
поправлял очки и шевелил губами. Потом его лицо просветлилось, он поднял
глаза на гестапу и сказал: "Вы правы, безусловно. Духовные метания
посланца Сатаны здесь не отражены. Более того, в чем-то неоднозначный
образ аватары Господа нашего... " Дальше она не слушала. Когда мы
вернулись домой, я спросил папу, действительно ли он думает, что рассказ
мне удался. На что папа, усмехнувшись, посоветовал мне вместо Булгакова
почтить вниманием Мопассана. "По возрасту тебе как раз будет..."

  Родители у меня - наилиберальнейшие. Но я оскорбился тогда и не отстал.
"Пап... а по делу?" Папа снова усмехнулся. "Сынок",- сказал он,- "ты
придумал Р. Дж. Джонса и книгу, которой никогда не существовало, - это
прекрасно. Ты знаешь, кто такой андрогин... и что такое оргазм. Открытие
для меня, конечно, но не весть какое. Тоже хорошо. Но зачем столько
бессмысленной жестокости и разрушений, когда тебя просили всего лишь
написать, с какой радости Родя Раскольников совершил тройное убийство. И
кстати, слово "адреналин " следует писать все-таки через "е"".

  Ничтожество...

  Сплошное расстройство, в общем. Но я папу уважаю очень, а потому отнес
рассказ друзьям - на почитать. Те оценили, но как-то вяло - кто такой
Булгаков, знали трое из четверых, читала его только одна девчонка, да и то
- не всю книгу, а только про Маргариту. Я слышал, конечно, что в "Войне и
мире" девчонки читают только про мир, а мальчишки только про войну, но
распространять этот принцип на все книги, согласитесь, странновато.

  В итоге мое нетленное творение затерялось где-то в глубине нашей квартиры.
Папа, конечно, иногда спрашивал, не написал ли я чего-нибудь еще...
Сознаться мне пришлось только раз, когда он меня застал за стихоплетством.
"Хм... лирика? Неплохо... ага... у-у, да, молодец. А это что такое:
'Растворится осень в смерти, как и мы, о дама, верьте'?" Я терпеливо
объяснил, какое основополагающее значение имеет в отношении полов
понимание того, что партнеры неизбежно постареют (причем - скорее, чем им
хотелось бы), а после этого - гарантированно умрут. И понимать бренность
всего материального следует с самого начала. Папа (конечно же) усмехнулся,
но на этот раз уже грустно, и ушел. Впрочем, мы друг друга поняли. Я ему,
еще когда был совсем маленький, сказал честно, что мне их с мамой будет не
хватать, когда они умрут. Лица, лица... сплошной прах. Даже мой детский
страх - и тот конечен, ограничен и смешон. Правда, он меня привел в
пустыню, но это ничего... Хорошо хоть хватило ума с бумагомаранием
завязать. Насколько же приятно - уметь молчать.

  Давно я всего этого не вспоминал. Даже жутковато стало - глаза заслезились
почему-то. Мамы давно уже нет, рак. Папа болеет сильно, а ведь я ему
говорил, что столько пить нельзя. Впрочем, он у меня стоик, всегда
полагал, будто мы живем единожды.

  Посмотри мне, зеркало, в лицо.

  Дай зарплату - буду подлецом...

  В тот же вечер я истратил ее всю, зарплату, как вы думаете, на что?

  Именно. Да!

  А когда снова погиб на пути к Городу, вернулся, и вышел на балкон курить.
Зажигалка выпала из подрагивающей руки, и исчезла во тьме. Глядя на огни
города, я думал, что все они - от зажигалок. Все до единого. Только нет
рук, что держат зажигалки. Руки обычно у людей бывают, а где люди?..

  Долго смотрел на звезды. Потом вспомнил ту девчонку, которая попросила
сотворить для нее целый мир. Это после того, как я отказался достать с
неба звездочку. И кстати, у меня есть целых две справки о психической
вменяемости. Так что слушайте меня внимательно. Утром ее увезли. Она
смотрела прямо перед собой; абсолютно стеклянные глаза, как у человека,
который явно выпил многовато. Она бормотала что-то невнятное. Я тогда
сказал врачам из бригады: "Прочитайте Филипа Дика за ее здоровье, господа
хорошие". Кажется, один из них понял. "Наведенная шизофрения?" - спросил
он, и мне оставалось лишь кивнуть. Он посмотрел на меня исподлобья. И
поспешил отвернуться.

  ...Труп сигареты падал долго. Я растянул рот в кривой ухмылке, вернулся в
комнату и лег спать. Вернее, просто лег, спать не хотелось. Я протянул
руку и обнаружил, что нахожусь в воде. На фоне красного глаза циклопа,
посреди безбрежного океана, высились минареты и пухли округлые башенки
огромной по площади нефтяной вышки, стилизованной под арабский восток.


  Лица вещей


  Мальчишке не нужно было столь уж многое от окружающего мира. Будучи еще
совсем ребенком, он понимал две вещи - кое-что можно получить за так,
сказав "дай", и кое-что можно обдумать, если в нем, этом кое-чте, не
слишком много деталей. В тридцать три он пытался написать монографию по
вопросу восприятия человеком деталей в разном возрасте. Он работал по
восемнадцать часов в сутки, обобщая свой опыт и наблюдения. И прочтя то,
что получилось, вспомнил почему-то своего отца. И понял, что книга никому
не нужна. Желая сделать ее понятной для всех, он ставил простые вопросы и
методично приходил к простым ответам. И был сожжен Директивой на костре из
полного тиража монографии.

  Но с тех пор - и до конца жизни, не такой, кстати, и долгой, мысль о
деталях доставала его. Ребенок способен распознать простой предмет, и даже
более-менее сложный, по его основным признакам, взрослый человек способен
детально проанализировать вещь, создать ее словесный портрет... и считает,
что этого вполне достаточно. Кстати, концентрация на деталях тоже не всем
удается. Сможете в течение хотя бы пяти минут описывать конкретный черный
ящик, в котором кроме измерений по длине, ширине и высоте ничего нет?..

  Он мог. Бесполезное, впрочем, умение в той пустыне, где ему пришлось жить.

  Все-таки, спрашивал он у тех нескольких людей, лица которых еще был
способен воспринимать как человеческие, почему мы тормозим процесс
развития восприятия? Тормозим сознательно. Для ребенка радиоприемник прост
- коробка, из которой доносятся звуки (даже Карлсон, надо заметить, просто
шалил, когда спрашивал, как же такой большой дяденька уместился в таком
маленьком телевизоре), для подростка, посещающего радиокружок, - он
сложнее. Тоже прост, в сравнении с многими другими устройствами, но
уровень другой... Для физика разборка радио на структуру деталей или вовсе
на молекулы - задача достаточно тривиальная, хотя и она решается в
каком-то приближении, не на все сто... физик понимает, что суть внешне
простых вещей - иная, чем мы склонны себе представлять.

  Люди молчали. Просто не понимали, о чем он говорит. "Совы - не те, кем
кажутся" - эту дежурную шутку он терпеть не мог. Но приходилось...

  Однажды он пришел домой с работы и впервые с детства послушал целиком
запись Can I play with madness. Что было потом, вы уже знаете. Или нет?

  Потом он раскрыл дневник на сорок шестой странице и написал: "Пустыня
растворялась у затуманенного горизонта"...


  Городничий


  Никогда не забуду того дня. Ко мне вернулась бутылка с листком, что прежде
был белым, но каким-то образом впитал слова. Кто мог подумать, даже
обкурившись опиатов, что чистый лист способен вобрать в себя пустыню?

  Человек, пришедший ко мне, имел поистине благообразный вид: одет он был в
шорты, сандалии с декоративными крылышками и футболку с надписью "Out of
sight - out of mind!", приличествующую скорее безумному слепцу вроде
Гомера. В левом ухе у него была огромная серьга с драгоценным камнем, а в
глазах... серые были глаза. Без белков.

  Он представился Городничим, отдал мне бутылку и сказал, взвешивая на руке
листок: "Ваш крик о помощи достиг моих глаз. По чистой случайности, как
вы, видимо, догадываетесь. Мне понятна ваша беда, и я готов помочь".

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг