Михаил Зислис
Лица вещей
"Бред? Но ведь новый!"
- С. Е. Лец
"Я видел во сне
действительность. С каким же
облегчением я проснулся!"
- С. Е. Лец
--------------------------------------------------------------------------
Пустыня растворялась у затуманенного горизонта. У нее соревнование с
круговоротом воды в природе - она сама круговерть. Жары. Того и гляди себя
засушит до полного изнеможения.
Желтые барханы, кое-где подсвеченные красным садящимся солнцем. Красное
око циклопа - такое же безразличное, как и мои руки на руле. Они
расслаблены, и притом готовы в любой момент скрутить баранку в бараний
рог... нет, не так. Но я не знаю всего, на что они готовы.
А, вот так: дорога здесь слишком прямая для пустынного перегона, ни
единого хотя бы малейшего изгиба.
В последний раз, когда я в прогулочном темпе (дюны сливались в желто-серую
полосу, ведущую вдоль трассы) ехал здесь, та же самая магистраль все так
же прямо струилась вперед, к туманному горизонту. Само собой, плаката "Нет
наркотикам!", протянувшегося почти на милю, я не заметил. Зато теперь...
У меня проблемы со временным континуумом, вы должны понять. Директива
все-таки.
Я шумно выплюнул охладившийся в легких воздух. Пожалел, что в машине такой
высокий пол - педали акселератора мешает очень. Обычное дело - не хватает
скорости. Приходится завистливо косить глаз на око в небе - попробуй его
обгони. Серая лента все еще распрямляется в моем сознании - окаменевшей
змеей рвется к неизведанным границам. Дорогам что - они пересекают любые
границы, даже те, за которыми необратимая нулевая энтропия, смерть плоти.
А вот глупая каменная змея... прожившая тысячи лет, но так и не
набравшаяся мудрости (видно, какой-то сорванец-маугли выдрал ей нужный
зуб), хочет затянуть меня в миры неизвестности. Но я-то знаю все наперед.
Знал.
Когда до Города оставалось миль семьдесят, мотор зашипел, вздрогнул и
провалился сквозь дорогу. Семисотсильная колымага замедлилась, ткнулась в
придорожный шуршащий песок, встала. Я отпустил бесполезный аксель,
пошевелил пальцами на ноге и вылез на раскаленное покрытие трассы.
Попробуйте. Будете долго прыгать. Не от радости, конечно.
Без встречного ветерка пустыня уже не кажется такой милой. Через пару
минут я пропотел настолько, что лишь порадовался отсутствию одежды. Все
равно пришлось бы снять.
Ситуация ясна?.. Затуманенный горизонт, драть его, явил мне зрелище едва
видного Города, неприступной цитадели Директивы. Я пытался добраться туда
днем и ночью, умирал и оживал вновь (не там, где умер, вот что печально).
Но Город не пускал меня. Иногда топил в безразличной океанской воде мой
корабль со всеми пассажирами, иногда пробивал крыло дельтаплана шальным
Стингером... Иногда меня закалывал на ночной улице обкуренный грязный
панк, неминуемо грубый, с потухшими глазами юнец. Когда-нибудь я все
вспомню и напишу мемуары со звучным названием "Вы так не умирали". Меня
будут издавать миллионными тиражами, а цитатник Мао с Библией займут
отведенные им второе и третье места. Но не суть.
Горячий металл "Альфы" обжег пальцы, но я все-так вскинул пластину капота,
повернулся спиной к красному оку и по локти влез руками в пустоту,
образовавшуюся на месте движка. Серый, клубящийся туман. И нечего думать
разглядеть что-то там... обычно я просто отворачиваюсь.
Среди предметов, проплывавших в этом чреве кошмара, я выловил абсолютно
ненужный мобильник, пару jealousy guns (почему-то они мне попадаются с
настораживающей регулярностью, несмотря на полное отсутствие рядом
женщин), чистый лист бумаги, игрушечного оловянного солдатика (без ног),
и, наконец, бутылку теплой воды. Бывало, кстати, и много хуже. А потому,
поразмышляв над детской жестокостью (оловянные ноги явно были отобраны у
солдатика с помощью кусачек) и хлебнув воды, я двинулся вперед по дороге.
Конечно, каменная змея обещала мне скорую погибель, но когда меня это
останавливало?.. Продолжая шагать, я через некоторое время ощутил, как
горит кожа на ступнях. Голова кружилась. Пустыня нашла себе занятие -
сушить одинокого путника, а не себя самое. Остатки воды из бутылки я
просто вылил себе на голову, слизнул капли с растрескавшихся губ. Потом,
слегка подумав, свернул чистый лист бумаги в трубочку, кое-как запихал его
внутрь мутного стекла и зашвырнул далеко в молчаливые пески. Достойная
шутка перед смертью.
Если будет у вас такая возможность, проверьте, шутить в моменты крайней
опасности - много эффективнее, чем в другое время.
...Всегда удивлялся, почему мобильники такие тяжелые. Оказывается, чтобы
рука долго не могла удерживать трубку подле уха - а это, в свою очередь,
служит тому, чтобы деньги на счету кончались помедленнее. Но неважно. Я
набрал... какой бы вы думали номер? Правильно. Службы спасения. Потому что
и через два часа, и через четыре (когда я с трудом уже различал цвета),
проклятый Город оставался на своем месте - далеко от меня. Мобильник
работал, привычное дело, но вот в службе спасения, похоже, все накануне
напраздновались и теперь спали праведническими снами. Сил не хватало даже
выругаться на бездельников.
Разбив телефон о дорогу, я взвесил в правой руке один из пистолетов.
Пылинка, в сравнении с мобильником. Для чего Директива подбросила мне их?
Да чтобы я мог застрелиться, ясен перец! И это я ей припомню... если
появится возможность. Вскрыв сладкой парочке брюхо, я обнаружил в каждом
барабане по единственной пуле. Ну ясно. В это мы уже играли. Сразу с двух
рук я пальнул в направлении угасающего солнца, представляя, что убиваю
циклопа.
Циклоп, видимо, обиделся, потому что меня швырнуло с дороги прямо в
бархан. Горячий песок уже остывал, приходила ночь. Ночь в пустыне
холодная, еще холоднее, чем вы себе представляете. Поглядев на уродливого
оловянного солдатика, я осознал, что к утру у меня отмерзнут не только
ноги, но и все остальное. Если даже идти сквозь тьму к Городу, я кончусь
на полдороге.
Не судьба?.. Нет возможности?.. Недостаточно заслуг?.. Нет! Нет! Для того
ли миновал я плакат "Нет наркотикам!"?
Я раскинул руки, обращаясь к небу, и небо приняло вызов. Моя душа
вознеслась к высшей сфере.
К миру, где я не могу жить.
Пустыня победила. Город рассмеялся мне в лицо, отвратительным, позорным
смехом старого друга, внезапно оказавшегося врагом. Директива затхло
плюнула в спину.
Чтоб им всем...
Гадкий утенок
Он опасался темноты, как большинство детей. Но не потому, что в ее
неизвестности могли таиться страшные чудовища, монстры, страшилки из
недетских фильмов, просмотренных вместе со взрослыми. Просто в тихом мраке
каждая вещь переходила в иную сущность, надевала странную, неподходящую
личину и принималась этой личиной его доставать.
Конечно, он не смог бы такими словами объяснить свое состояние, и более
того, мысли, проносившиеся незадолго до погружения в сон, не имели ничего
общего с ясным изложением идеи. Но. Чем, скажем, отличается, южная
звездная ночь, притягивающая взгляд, от квартирной московской? В южной
ночи кроме звезд почти ничего нет, а звезды затмевают собой монструозные
очертания кустов, деревьев, праздношатающихся человеческих силуэтов. Не на
чем сконцентрировать внимание, нечего испугаться. Впрочем, в домах на юге
полно здоровенных черных пауков, а столь же юные, как и он, дружки всегда
готовы рассказать историю об ОГРОМНЫХ ЧЕРНЫХ ПАУКАХ, приходящих
исключительно по ночам, и исключительно к спящим людям, чтобы укусить их
насмерть. Но сама ночь... она ласкова. А к отсутствию ядовитых-насмерть
пауков привыкаешь довольно быстро.
Квартирная ночь, ночь в его детской, обильна деталями.
Мууууустафааааа Ибрагхим. А, это всего лишь Фредди с верхнего этажа, от
соседей. Он всегда там поет. Ну и пусть, Фредди не страшный. Если,
конечно, это не зашифрованный Крюгер.
За окном мрачные тени качающихся веток просятся внутрь. Обещают, что не
принесут с собой никакого страха. Но он уже их боится, и потому старается
в сторону окна не очень часто смотреть. В принципе, можно вообще закрыть
глаза, но как тогда увидеть оживший зловещий силуэт настольной лампы, что
вдруг спрыгнет на пол и покрадется душить его?..
Да любое шевеление в этой комнате привело бы его в состояние шока.
Чего хочет вон тот костюм на вешалке, и откуда на несуществующей шее
человека-невидимки взялись два красных глаза?.. Что, это лампочки на
электронных часах?.. Нет... и дверь, кстати, приоткрытая. Надо закрыть.
Человеку-невидимке вполне достаточно маленькой щели, чтобы проскользнуть к
своей жертве.
Ручка на столе может быть противным дождевым червем... а может быть просто
старым патроном. Вторая мировая, и все такое. Книги на полке... солдаты,
марширующие зловещими, ровными рядами. Он ненавидел все эти вещи ночью,
ненавидел настолько, насколько днем не мог заставить себя испугаться их. И
еще больше не любил себя за то, что боится иных лиц. Если черных пауков он
все-таки видел, пусть и не ядовитых, но противных и больших, то ожившую
иную суть какой-то вещи - нет. Детский страх... он понимал. Он многое
понимал. Но не мог избавиться от этого многого. От струящегося по полу
паркета, например...
Впрочем, все ночные страхи померкли, когда внешний мир поглотил мальчишку.
Внешний мир, полный иными лицами - лицами вещей, человеческими,
непроницаемыми предметами, назначение которых вроде и ясно, но при том
туманно.
Но пока еще он боялся только темнотных обликов, у него были простые
вопросы, на которые он мог искать простые ответы. В своих снах. Про эти
сны он никому ничего не рассказывал, потому что верил в их особенность.
Надо же ребенку во что-то верить...
Позволю себе уточнение - самому обыкновенному ребенку.
Хотите эпизодик из его дальнейшей жизни? Еще бы. Вы бы во все жизни
заглянули, дай вам волю. Но ладно, вопрос морали пока оставим.
Итак:
В постели двое, парень двадцати восьми лет и девушка, которая выглядит
существенно моложе своего возраста (уточнять не будем). Она пытается
убедить его, что они не делают ничего аморального (так оно и есть, еще не
делали, только собирались).
- И потом,- говорит она, чуть надув губки,- смелость города берет.
- А Города? - спрашивает он безнадежно, откидываясь на подушку и глядя в
потрескавшийся потолок.
- Все города,- уточняет она, не слыша прописной буквы. Она принимает его
вопрос за проявление сомнений. - Ну иди ко мне...
Однако, он отвергает ее руки, неспешно одевается... и уходит.
Навсегда.
Единственное, что остается в ее памяти до того, как она затаскивает в эту
же постель другого человека (более решительного), - странная пустота в
глазах парня, и подозрительный неприятный запах гниения. На всякий случай,
услышав, как хлопнула за ним дверь, она крестится, хотя никогда ни во что
не верила, кроме того, что женщине к старости необходимо иметь порядочную
коллекцию армейских ножей.
Насмотрелись? Все.
...Сосед в квартире снизу, такой чувак - весь в коже и скрепках, кажется,
устроил вечеринку. Мальчишка и слова-то еще не знает такого, party, но
грубая музыка отчего-то погружает его в прострацию. Can I play with
madness... красными буквами недоученного языка светится сквозь веки, когда
он засыпает, благодарный, что его избавили от параноидального бреда.
Параноидального. Позже, в минуты сомнений, он так будет называть свое
основное агрегатное состояние.
Тибетская Книга Мертвых. В исполнении автора.
- Что ты хочешь сказать?
- Не надо.
Лучший друг, которому еще только предстоит стать твоим недругом, а потом и
просто незнакомым человеком, убеждает, что надо включить диктофон и
все-таки послушать запись. Ты отказываешься. Слова, предательское "не
хочу", выдают твой страх. Ты боишься, потому что знаешь свои сны, знаешь,
что в них происходит. Но и назад дороги нет. Нестерпимое жжение где-то в
области рассудка заставляет тебя обращаться к разным людям и спрашивать у
них, что с тобой.
Лучший друг включает диктофон, и ты немедленно начинаешь резонировать со
звучащим голосом, который словно с листа читает твои мысли. Все бы ничего,
нормальный уровень помешательства, но голос - твой собственный, интонации
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг