та, первая голова, привезенная с войны за короля. Теперь их
высушивал маленький черный человечек, доставленный в
крепость Орландо. Человечек страшно мерз в каменных стенах,
и все время проводил у огня, замерев, как ящерица. Оживлялся
он только тогда, когда хозяин привозил очередной трофей.
Черный человечек доставал пахучие и вонючие травы, разводил
огонь во дворе и долго колдовал над мертвой головой,
окуривая ее дымом и натирая травами.
Однажды Орландо появился глубокой ночью, никто не заметил
как, и привез головку маленького ребенка. Она была совсем
свежая, голубые глаза лишь подернулись смертной пленкой, а
белокурые волосы кудрями спадали много ниже отрубленной шеи.
Маленькая прекрасная девочка. Марита, после многих лет,
заплакала опять. Черный человечек, увешанный ожерельями из
зубов и когтей, молча взял головку ребенка, и отправился
колдовать. Он-то знал, чего стоит детская жизнь. Ему было
все равно. Орландо смотрел на плачущую жену, и смеялся.
Марита решила бежать. Ее не волновало, что неверную жену
ожидает страшная казнь на костре. С таким мужем страшнее.
Дождавшись, пока Орландо исчезнет в очередной раз, она
глубокой ночью оседлала самого быстрого жеребца, и уехала.
Найдя приют далеко-далеко от страшной крепости, в селении
простых людей, она думала, что обрела покой. Но ни на миг не
забывала о своем муже. И он приехал за ней. Теплым,
солнечным днем он возник, как черная птица, и увез ее назад,
в крепость. Марита умоляла убить ее, но Орландо только
смеялся.
Полупомешанная, как тень, бродила она по замку, уже не
обращая внимания на страшные трофеи. Но Мариту ждало
очередное потрясение. Орландо, больше похожий на черную
тень, вывернул к ее ногам плотный мешок, и глухо, каркающе
рассмеялся. На голове был такой же шлем, как на нем самом, а
когда голова, несколько раз перевернувшись, застыла, Марита,
взглянув в лицо мертвецу, упала в обморок. Сквозь звериный
оскал забрала на Мариту глянуло мертвыми глазами лицо
Орландо. Все еще смеясь, он пошевелил носком сапога
бесчувственное тело жены, подобрал голову и понес ее черному
человечку.
Потом Марита долго болела. Ее преследовали очень живые
кошмары, странные видения не давали ей забыться ни днем, ни
ночью. К ней приходили те существа, чьи головы хранились в
крепости, и рассказывали ей свои истории. Приходили родители
той девочки, умоляя отдать им голову дочери. Но чаще всего
ей чудилось, что она сама идет по темным коридорам, на ощупь
узнавая каждый камень кладки, входит в башню, где,
повернувшись к ней спиной, сидит ее муж. Марита берет его
меч и, с трудом подняв его, срубает с плеч ненавистную
голову.
Последнюю.
И голова скалится на нее из-под забрала, совсем как тогда,
когда ее привез Орландо.
Маленький черный дикарь приходил к ее ложу и подолгу
наблюдал за агонией, качая курчавой головой. Сначала он
думал, что жена хозяина умрет, и в глубине души желал этого.
Смерть дарует покой. Но Марита была женой рыцаря, а значит,
смелой и сильной, и смерть никак не могла завладеть ей.
Тогда черный человечек начал поить ее своими травами,
окуривать едким дымом, бормотать что-то на незнакомом
птичьем языке. Он отогнал смерть, и Марита стала
поправляться. Этому способствовало еще то, что Орландо ни
разу не появился за время ее болезни, не разрушая своим
присутствием ту хрупкую нить, что связывала с жизнью его
жену.
Когда Марита поправилась, черный дикарь опять замкнулся в
своем одиночестве, ежась у огня, и перестал обращать на нее
внимание. Окрепнув, она начала вспоминать свои видения, все
чаще возвращаясь к тому, где она убивает своего мужа. Марита
поняла, что освободиться сможет только тогда, когда убьет
Орландо своими руками. Только тогда он перестанет
преследовать ее, даст обрести покой.
...После того, как Орландо привез свою собственную голову,
он исчез. Через два года поползли слухи, что рыцаря Орландо
убили где-то на границе миров. Но Марита не верила слухам.
Орландо умер еще тогда, во время первого крестового похода.
А значит, слухи о его смерти лживы. Он вернется. Он
обязательно вернется, а значит, она, Марита должна дождаться
его. Чтобы убить.
Тогда-то и появились эмиссары Князя Тьмы, предложив ей
сделку. Совсем пустяковую сделку. Они предлагали ей
бессмертие взамен на ее жизнь. - Зачем тебе быть живой, пока
ты будешь ждать? - говорили они. - Соглашайся, и мы вернем
тебя к тому времени, когда Орландо появится вновь. Это
произойдет не скоро, в другом витке времени, ты умрешь от
старости. И никогда не обретешь покой.
И она согласилась. Был ли выбор? Нет, выбора не было.
Она любила своего Орландо, сильно любила. И так же сильно
ненавидела. Теперь, когда он убил ее, смеясь, она тоже
должна убить его. И тогда они будут вместе, ведь они
предназначены друг другу. Марита и Орландо.
***
Рубец не срастется, если под ним здоровой основы нет
И рана откроется все равно, пусть через много лет...
Тереза бессильно откинулась на спинку кресла и задрожала.
Закрыла глаза, и перед ее мысленным взором тот час возник
образ Орландо. Как он стоит на крыше смотровой башни,
опираясь о каменный парапет руками, закованными в стальные
перчатки. Заходящее солнце играет на гравировке кирасы,
бликует на стальном плюмаже шлема, сквозь забрало которого
виден орлиный профиль жестокого лица. Плащ черным крылом
бьется за плечами. Здесь, наверху, сильный ветер.
Или он смотрит на нее, сидя верхом на огромном жеребце,
способном долго выносить тяжесть человека в доспехах. Она
смотрит снизу вверх, и солнце, стоящее у него за спиной,
обрисовывает резкий черный силуэт.
Вот его голова лежит у ее ног, черной, запекшейся раной
скалится отрезанная шея. Но лицо в обрамлении забрала дышит
спокойствием, глаза покойно закрыты и скорбный рот сложен в
грустную улыбку.
Тереза не заметила, как уснула. Большой шерстяной плед,
свешивающийся со спинки кресла, сам собой поднялся в воздух
и заботливо укутал спящую женщину.
VII
Не избегнешь ты доли кровавой
Что земным предназначила смерть.
Но, молчи!
Несравненное право
Самому выбирать свою смерть.
Гумилев.
Большая зала освещена факелами. С каменных стен свисают
потускневшие рыцарские штандарты, выцветшие гобелены тихо
шелестят кистями от легких дуновений сквозняка. Пол уставлен
остатками мебели, тут и там темнеют кучи мусора. Огромный
зев камина черным провалом зияет в одной из стен. По полу
проносится вихрь, пламя факелов судорожно дергается, и
посреди залы материализуются два призрака. Сначала они
бесплотны, но, постепенно впитывая в себя свет факелов,
становятся материальны.
Друг против друга кружат по полу два воина. Один из них
затянут в плотный кожаный доспех, поверх которого нашиты
блестящие пластинки. От серебряного зерцала, прикрывающего
грудь, отражается мятущийся свет факелов. Голову прикрывает
остроконечный шлем, обмотанный сверху материей так, что
видна только блестящая верхушка, с венчающим ее тонким
шпилем. Воин чернобород, ястребиный нос делит пополам
смуглое лицо с высокими скулами и раскосыми глазами. В руках
воин сжимает странный клинок с широким, изогнутым лезвием.
Противник его, совсем молодой юноша, в стальных латах, но
без шлема. Темные кудри спадают на стальные плечи, холодные
голубые глаза смотрят насмешливо и презрительно. У юноши
огромный двуручный меч, которым он отражает атаки
чернобородого. Северянин выжидает. Он только защищается,
ожидая момента, чтобы раскроить своим огромным чудовищем
легкого сарацина до пояса. Но сарацин ловок и очень искусен.
Как бабочка, кружит он вокруг тяжелого рыцаря, так быстро
взмахивая своим широким клинком, что видны только блики
факелов, отраженные от его вороненной поверхности. Глупый,
глупый молодой кяфир! Очень самонадеянный и гордый. Решил,
что шутя победит умудренного опытом во многих схватках,
воина не по призванию даже, а по самой жизни, великого
убийцу-асcасина. Не стоит затягивать его агонии. Благородный
воин убивает быстро. Взмах вороненного крыла бабочки - и по
горлу юноши, опрометчиво не защищенному, прочеркнулась
красная тонкая полоска, быстро набухающая кровью. Молодой
рыцарь еще мгновение стоит, выпустив меч из враз ослабевших
рук, потом начинает заваливаться на бок, и падает, гремя
латами. Голова откатывается далеко в сторону, голубые глаза
смотрят все так же надменно и слегка удивленно.
По завершении поединка фигуры исчезают, и сквозняк опять
воцаряется полновластным хозяином залы.
***
Будь словно смерть - не станет она плачущего щадить
Когда к человеку решит прийти жажду свою утолить.
Сначала он увидел свет. Тусклое, размытое желтое пятно.
После полной тьмы, поглощающей душу, это было откровением.
Прошло время, много времени, и свет превратился в огонек
свечи, стоящей в углублении скалы. Свеча была толстая, вся в
потеках расплавившегося воска, она долго оставалась
единственным материальным предметом в долгой череде смутных
грез. Постепенно мир обретал очертания. Проявились контуры
неровного потолка, шершавость стен, холод промозглых ночей и
яркое солнце дня, проникающее сквозь вход в пещеру. Белый
старец ухаживал за ним. Поил незнакомым терпким напитком,
кормил, обтирал мокрой тряпицей постоянно слезящиеся глаза.
После сна веки неизменно склеивались сочащейся сукровицей, и
старец терпеливо помогал разлеплять их. Дни сливались в
однообразную пелену, разделенную черными провалами ночей. Не
было ни мыслей, ни чувств.
Но однажды он захотел встать и посмотреть, что же там, за
каменными стенами пещеры. Он начал приподниматься, когда шею
пронзила страшная жгучая боль, казалось, голова отделяется
от тела и сейчас покатится вниз. Он без сил рухнул на ложе,
и перед его взором предстало обезглавленное тело, шарящее в
пустоте руками. И вспомнилась последняя схватка,
чернобородый улыбающийся ассасин, что словно бабочка
танцевал вокруг. И вспомнил свою смерть.
- Скажи, старик, я умер? - это были его первые слова,
произнесенные непослушным горлом.
Старик, толокший что-то в каменной ступке, поднял глаза и
ответил удивительно сильным, молодым голосом: - Теперь я
могу сказать точно: Ты жив!
Он бессильно закрыл глаза и провалился в пустой сон. Но
когда проснулся, то помнил уже все.
- Я был мертв. Ассасин отрубил мне голову. - Сказал
Орландо, когда проснулся.
- А я оживил тебя. - Просто ответил старец.
- Но... это невозможно! Нельзя оживить мертвого, нельзя
приставить на место отрубленную голову! - Возразил Орландо.
- Для меня нет ничего невозможного! - Сказал старец и
улыбнулся.
- Кто ты? - Тогда спросил Орландо.
- Тот, кого ты сам призвал в последнее мгновение своей
жизни. Помнишь?
И Орландо вспомнил.
Вспомнил четко то, последнее мгновение своей жизни, когда
неумолимый меч судьбы, гораздо более жестокий, чем клинок
ассасина, черным смерчем повис от горизонта до горизонта,
падая все ниже, ниже, грозя раздавить... Тогда он увидел
фигуру из света, стоящую между ним и мечом судьбы. Фигура
вопросила без слов, хочет ли он спасения, и он, не
задумываясь, согласился. Тогда светящийся, непрерывно
меняющий облик, то дьявольски искушающий, то безмерно мудрый
и добрый, рассмеялся и исчез. Дальше была смерть.
Теперь он опять жив. Теперь он знает, что от него
потребуют за спасение. Старец хотел, чтобы Орландо стал его
эмиссаром. Чтобы он сражался где, и с кем ему укажут. Он
должен стать Вечным Воином. Орландо пожал плечами. Да, он
согласен. Впрочем, он согласился еще тогда, в момент смерти.
И теперь у него нет выбора. Но чьим эмиссаром согласился
стать не задумываясь, он узнал только сейчас.
Воин Дьявольской Короны, слуга иерарха Таумиель, Двойника
Бога.
Сатана рассказал Орландо, что заменил его глаза. - Чтобы
сражаться, ты должен видеть иные сферы, другие создания, не
видимые простым человеческим глазом. Ты должен видеть
Гномов, элементалей земли; Ундин, обитающий в воде; Сильфов,
живущих в духовном воздухе; Саламандр, огненных духов
пламени. Ты должен видеть призраков, летящих над землей в
неверном свете луны, мертвецов, мирно спящих в своих
могилах. Ты должен видеть, как растет дерево и шумит ветер.
Еще ты будешь, благодаря новому зрению, без труда
путешествовать астральными дорогами, перемещаться в другие
измерения и не бояться божественного блеска Колец Священных
Имен.
Когда Орландо совсем поправился, Сатана отпустил его,
сказав, что когда будет нужно, его призовут. Орландо нашел
ассасина, и убил его. Тогда он впервые смеялся над телом
поверженного врага. Вернувшись к армии крестоносцев, он
продолжил поход. Теперь люди сторонились Орландо, боясь
взгляда его мертвых глаз. Но король ценил отвагу и доблесть
верного рыцаря. Он теперь никогда не снимал доспехов, за
плечами его вился вечный черный плащ, и после очередной
битвы Орландо всегда смеялся, как стервятник кружа над
поверженными врагами.
VIII
Проснулась Тереза оттого, что кто-то был в комнате. Она
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг