Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Галыбана от колючки, да от огненной немощи добрых две дюжины народу, среди
коих даже два купца было. Сродственники купцов поначалу хотели было сего
знахаря на кол посадить посреди Кинева, да только после Галыбан убедил их,
что мол это идолы преждевременно взяли к себе человека в отряд небесный за
заслуги особые и хорошо ему сейчас там, даже лучше, чем по земле ходить.
Посомневались сродственники, поспорили, да решили с колом повременить, ибо
Галыбан обещал, что скоро будет им знак от почившего, из коего станет
ясно, что тот доволен и на Галыбана за колдовство не обижается.
  - Если идолы хотят взять кого к себе, Галыбан не может помешать. - говорил
знахарь. И ему верили, и снова шли за советом и отварами из поганок. Но
Вельямира пользовал только Харитон, с Галыбаном и остальными дружбы не
водивший.
  Как закончил Харитон свои действа, приказал князь привести к себе жену
старшины его изувечившего красавицу Акулину. Приволокли ее ратники, к
ногам князя бросили связанную, ибо сама она идти отказалась. Рядом встали,
факелы смолистые подняв. Осмотрел ее Вельямир взглядом похотливым, но
потом отвернулся брезгливо: вся в грязи была измазана девица, платье ее
истрепалось в дороге и от дождя намокло. Волосы спутались в комки. В свете
мерцающем смотрела она в лицо Вельямиру с ненавистью, словно затравленная
волчица.
  - Что-ж идти ко мне отказалась по доброй воле, красна девица( - вопросил
князь киневский, - я хоть и страшен во гневе, но отходчив. И для всякого
слово свое найду. Встань!
  Но Акулина осталась лежать на полу земляном, зубы сжав.
  - Встань, змея! - крикнул Вельямир, ткнув ее носком своего красного сапога
в бок, так, что сжалась Акулина, - Муж твой, десницы меня лишил. Но я в
том тебя не виню. За такую красоту и жизни не жалко. И все же - враг он
мне даже после смерти, а я отмщения жажду.
  Прошелся Вельямир по светлице широкой, злобно в бороду усмехаясь.
  - Думал я тебя к себе в невольницы определить, чтобы телом твоим
услаждаться без меры, да только передумал. Хотел тебе в отместку за мужа
ноздри вырвать, да залить в рот железа текучего, али к четырем скакунам
привязать, чтоб скакали они в разные стороны до тех пор, пока не разорвут
на части твое тело белое. Еще мыслил завести тебя нагой в лес да оставить
не съеденье диким зверям, медведям голодным, да волкам, али в муравейник
бросить. Но не нашла во всех помыслах сиих душа моя долгого удовольствия
от содеянного. Как ни кинь - везде тебе помирать надо скоро, да только
вместе с тобой твоя жизнь и ненависть помрет, а моя еще может останется. И
культяпка эта мне до конца дней моих памятна будет.
  Вельямир остановился, посмотрел в синие глаза Акулины, что светились
злобой открытою, протянул ей культяпку пред светлы очи и молвил:
  - А потому измыслил я следующее дело: я отдам тебя, девка, за муж.
  И увидел Вельямир в глазах Акулины страх.
  - Не боись, не за ведмедя дикого отдаю. За мужа видного, богатого. Роду
знатного.
  - Был у меня муж, а коли ты убил его, собака, так другого мне не надобно!
- крикнула Акулина, доселе молчавшая гордо. Волосы ее мокрые черные по
плечам разметалися. Подивился Вельямир ее красоте сызнова, но решение уже
принял.
  - Быть тебе, девка гордая, женою купца Афони.
  Содрогнулась красавица Акулина при словах сиих княжеских. Купца Афоню,
меха Вельямиру поставлявшего, знали далеко за пределами Киневскими. И нрав
его буйный был хорошо известен даже в деревнях окрестных мужикам и бабам
лесным. Оттого и содрогнулась Акулина, словно гадюка мерзкая ее ужалила, и
затряслась всем телом от ужаса обуявшего. Отдавал князь Вельямир ее в жены
лютому извергу жизнь с которым была хуже смерти.
  А князь киневский только ощерился довольно - видит как проняло Акулину сие
известие радостное. Велел Вельямир выволочь жену старшины на крыльцо
красное терема, откуда волю свою люду вольному и подневольному объявлял по
обыкновению. И велел народ весь согнать к крыльцу сему немедля. Подхватили
ратники Акулину под белы рученьки и поволокли куда князь велел. Двое
стеречь ее остались, а остальные по Киневу разошлись, факелами трескучими
махая, да орать начали во всю глотку, народ созывая на скоп великий. Не
прошло и времени малого, а вкруг крыльца резного, входом главным в палаты
царские служившего, волновалось море голов людских. Как говаривали: народу
сошлось - тьма. Яблоку наливному негде упасть было. И гомонили люди на
лады разные толкуя о чем князь говорить будет, ибо никогда ранее Вельямир
не созывал народ посреди ночи темной. Одни кричали, что вольную князь
решил дать своим холопам, поскольку явилось ему во сне от Перуна известие,
что, мол, надо свободу дать. Другие баяли, что ворог на них идет воевать
тьмой тьмущей, не то половцы, не то полчища ханов аварских, и князь велит
ополчение собирать из народу. Третьи вспоминали о Вячеславе, князе великом
солнцеградском, коему надлежало подчиняться всем остальным князьям
удельным, и коему Вельямир не подчинялся. Жил Вельямир в лесах отдаленных.
По своей воле творил, что хотел, разоряя селения окрестные, многие из
которых, особливо дальние от Кинева, под солнцеградские владения
подпадали. И давно уже обитатели Кинева лесного ожидали Вячеслава с
дружиною в гости. Ожидали по-разному. Кто с ненавистью, а кто и с тайной
радостью в сердце, надеясь на избавление от изверга. Но и те, и другие
сходились на том, что Вячеслав - князь непонятный, неправильный. Ибо по
собственной воле отдался он вере в одного Бога. Ну разве может на этакой
земле, где лесов и рек несчетно, горы имеются во множестве, люду
разноплеменного обитает тьма, один Бог со всем справиться( Киневляне
веровали в идолов, коих насчитывалось не менее дюжины. Кто землею правил,
кто лесами, кто болотами бескрайними, а кто из идолов на небе высоком
обосновался. И каждый жаждал дань с людей получать. На урожай, на погоду
сносную, на обережение от лихоманки, на рождение чад во множестве. Князь
Вельямир был между людом и идолами звеном связующим, и дань сию передавал.
Только идолы не все принимали - задобрить их было не просто. А все, что
идолы отвергали, Вельямир у себя оставлял. Народ киневский на глаза
зоркий, хотя и в лесах обретается, замечать стал, что в энтом году ни
урожая, ни детишек можно было и не ждать - идолы почитай все князю
оставили, ничего принимать не захотели. Запечалились люди. И вот вдруг
князь позвал их посреди ночи к себе на двор. Не иначе - приняли идолы
жертвы обильные и Вельямир решил народ известить о деле сием радостном. Да
только не о том заговорил князь, на крыльце появившись.
  Была на нем одежа красная, золотом расшитая. Блестело золото в свете
факелов. Дрожал пламень, и за князем тени колыхались чудные. Вышел
Вельямир вперед на крыльцо, поднял вверх десницу целую, и, растворив рот,
молвил.
  - Слухай меня народ мой лесной. Собрал я вас на скоп великий для того,
чтоб волю свою явить. Решил я завтра свадьбу сыграть великую, вам на
забаву.
  Зашевелился народ, загомонил: "Чем еще решил князь потешиться( Али мало
ему своих девок-невольниц, али взаправду решил остепениться(". Да только
обманулся народ.
  - Не я невесту беру, не гомоните. Выдаю я бездомную девку Акулину за муж
за купца добра молодца Афоню, что меха мне в терем доставляет. А вас всех
ввечеру на пир великий зову. Гулять будем!
  Замерло людское море. Стих гомон шумливый. Приумолкли балагуры. Знали все
кто таков этот Афоня, и, хотя не многие ведали про Акулину, кто она и
откуда, да только девицу жалко было, ибо не бывать ей довольной судьбиной
своей. По доброй воле никто за энтого ирода не шел. Так значит, ежли
Вельямир приневолил, и никак ей от жениха дикого не отвязаться, то в пору
самой в петлю лезь. Никто с купцом Афоней долгого житья не вытерпит. А не
наложит девка руки на себя, так Афоня жизни лишит. Али изувечит
непоправимо, красоты лишив. И раздался в тишине народа молчавшего плачь
громкий. То рыдала Акулина о свой судьбе.
  Подхватили ратники девицу по княжескому знаку, уволокли в терем. Велел
Вельямир народу расходиться по избам и землянкам, как вдруг показалось
всем, что хохот раздался с небес темных, кои были облаками низкими
затянуты. Три раза смеялись идолы ужас вселяя в души, а потом перестали.
Народ на землю повалился в страхе великом, и подыматься стал только тогда,
когда ратники княжеские пинками да копьями разгонять его стали. Сам
Вельямир на небо глянул и скрылся в тереме своем, словно и не услыхал
ничего.
  Укрывшись за дверьми дубовыми, направился князь киневский прямиком в
потайную горенку, коея аккурат в самом дальнем конце терема помещалася,
возле чулана. Шел он один, ибо никто акромя него самого об этой горенке и
не ведал - ни дружине боевая, ни советчики приближенный, ни колдуны
княжеские. Хранил он ото всех тайну свою великую.
  Прошел Вельямир сквозь четыре горницы и спальню. Ратников, что покой
княжеский берегли, у дверей стоять оставил. Спустился по резной дубовой
лесенке в подпол. Прошел ходом потайным сквозь землю, потом снова
поднялся, и вылез около чулана. Снял Вельямир там с груди своей широкой
цепочку, на коей ключ махонький позлаченый обретался, да тот ключ в
замочную скважину и вставил. Повернул три раза. Скрипнула дверь кленовая,
отворилась. Шагнул Вельямир внутрь, да дверь за собой прикрыл плотно. И
пахнуло на него сей же час могильным холодом из темноты, словно посреди
кладбища в ночь глухую оказался. Глаза чьи-то желтые засветились во тьме
мертвенным светом. Колыханье воздуха возникло. Хотел было князь свечу
зажечь, да не смог. Вместо этого молвил в темноту, едва рот растворив:
  - Что тебе надобно, Мориона( Али все не по твоему во владениях моих
происходит( Зачем пожаловала(
Приблизилась ведьма, Вельямир даже хруст ее костей столетних услыхал.
Шарканье босых ног. Глаза желтые совсем рядом полыхают, завораживая.
  - Настает час, князь. С добрыми вестями я пришла.
  Прошамкала ведьма сии слова беззубым ртом и умолкла. Но и Вельямир молчал,
слушал.
  - Скоро. Очень скоро леса сии возрадуются приходу царя истинного. Уже идет
он, уже слышна его поступь. Скоро хлынут на поля ваши его черные воины и
польется рекой кровь врагов твоих. Радуйся князь!
  Еще ближе подобралась ведьма, к самому уху прильнула губами дряблыми,
обвисшими. Вельямир ее дыханье зловонное чует - плесенью и поганками несет
от Морионы.
  - Вячеслав будет тебя в ополчение звать в Солнцеград - не ходи. Там
отшельники обреченные. Смерть найдет их всех. А тебе, как придут сюда
воины царя черного из земель далеких, быть местным владыкой. Коли
поможешь, как ранее, все в свою власть получишь. Владей всей землей
славянской, рабами полной. Твори, что возжелаешь!
  Тут уж Вельямир глазами загорелся. Видел он себя уже Руси обширной
владетелем, жившим в тереме Солнцеградском. А Князь великий Вячеслав у
стола его с яствами прислуживал, сапоги его грязные языком вылизывал, за
объедки с псами да нищими дрался. Вельямир же пинал его когда вздумается
то в бок, то в шею, а то в глаз сапогом своим красным, приговаривая "Я
Теперь Руси хозяин, я владетель". Богатыри Вячеславовы все в колодках
сидят в темнице глубокой Солнцеградской, цепями прикованные. Дожидаются
забавы любимой Вельямира - медвежьей охоты. Это когда медведя голодного в
темницу запускают, а людям оружья не дают. Очень уж любил Вельямир эту
забаву. Закрыл глаза князь, заволновался. Всем телом задрожал.
  - Передай царю, черных земель хозяину, будет ему помощь от меня, ежели не
врешь ты, старая.
  Сверкнули глаза желтые ведьминские.
  - Не забывайся, человечина! А то враз пнем придорожным станешь.
  - Ты не стращай меня, ведьма. - оборвал ее Вельямир, - а что молвил -
передай, я слово сдержу. Ненавижу я Вячеслава пуще всех. Сам хочу быть
князем Великим.
  Ничего не ответила ведьма, только вспыхнул костер ярчайший посреди
горенки, да потух сразу. Будто уголья на полу осталися тлеть.
  - Жди. - раздалось.
  А спустя мгновение услыхал Вячеслав над теремом своим смех гулкий,
раскатистый, сосны да ели закачавший. Только стихло все быстро потом.

  На следующий день велел князь разыграть действо свадебное. Афоня сватов
своих заслал к нему прямо в терем, ибо не было у Акулины ни отца ни матери
в Киневе чтобы выдать ее замуж - Вельямир заменил их своевольно. Настоящие
же родители Акулины в огне жарком сгорели, что велел князь в деревне
разжечь, гневаясь. Приехали сваты к обеду на телеге широкой резной тройкой
лошадей запряженной. Были то холопы Афонины - Стенька и Егорша. Оба с
утра лыка не вязали и на ногах еле стоять могли, покачиваясь. Привезли они
князю дары богатые: телега до самого верху мехами ценными была уложена.
Песен, которые полагается, не пели, поскольку языки у них заплетались.
Народ, собравшийся по такому случаю вокруг терема, погомонил слегка. Не
хорошо это получается, когда песни петь надобно жалостливые и величальные,
а Стенька да Егорша только икают стоят. Не хорошо и то, что холопы за
женой будущей приехали, а не дружки Афонины, хотя дружек у него отродясь
не водилось. По всему видать унижение девице выходило полное. Опечалился
народ сызнова. Не видать девке света белого с таким извергом.
  Тут Акулину на крыльцо вывели. Разодета она была в наряды красные, бусами
да украшеньями увешана, но только на лице ее застыла печаль великая. Двое
ратников невесту крепко под руки держали, видать вырывалась она от них не
раз, словно кобылица своенравная. Посмотрел на нее Вельямир, усмехнулся,
на культяпку свою взглянул и молвил Егорше со Стенькой:
  - Забирайте сваты добрые сию девицу Акулину. Отдаю ее принародно в жены
купцу Афанасию на жизнь долгую. Живите счастливо. В любви и согласии.
  При словах сиих рванулась Акулина сильно, но ратники ее удержали.
  - Забирайте девицу! - приказал Вельямир, голос повысив.
  Подошли шатаясь Егорша со Стенькой. Хотели было Акулину взять под белы
рученьки да усадить в телегу с бубенцами, только вырвалась она, да как
съездит Егорше по широкой морде кулаком - Егорша аж удивился. Только Афоня
ему строго-настрого приказал, чтобы невеста ни делала - привезти ее в
любом виде в дом его, а там уж он с ней разберется, как полагается. Потому
Афоня ухватил невестушку за руку да стал пихать ее в телегу широкую.
Закричала Акулина, заголосила. Загомонил народ собравшийся. Что же это за
свадьба получается( Всякого конечно видали, но уж больно девку жалко. Меж
тем Стенька с Егоршей запихали Акулину мятущуюся в телегу, стеганули
лошадей кнутом, да поехали в дом к Афоне.
  Оставив позади народ волновавшийся выбрались они к окраине самой, где
застава Верхоглядская располагалась. Акулина бесновалась по-прежнему. Но
Стенька, сидевший рядом, держал ее крепко.
  - Погоди, погоди! - приговаривал он, - вот приедем до дому, ужо Афанасий
Геронтич тебе покажет жисть сладкую. Правда, Егорша(
  - А-то! - усмехался Егорша погоняя и без того резвых коней.
  Скоро показался дом купца Афанасия - высоченная изба к коей были
пристроены обширные, подстать избе, резные сени и амбар. Около избы сидело
верхом на конях добрая дюжина всадников, по оружию дорогому и упряжи, то
были княжеские ратники, коих купец Афанасий позвал на свадьбу поддержать
честную кампанию, не забыв подарить кажному по шкуре соболя. На высоком
крыльце стоял в раззолоченом кафтане и сапогах сам Афанасий, уткнув ручищи
с необъятными кулаками себе в боки.
  Поравнявшись с избой Егорша осадил коней и молвил с поклоном:
  - Вот, хозяин, привезли тебе невестушку как было велено.
  Посмотрел Афанасий на то как вырывается Акулина из рук холопских и
довольно осклабился.
  - А девка-то с норовом, будет кого уму-разуму поленом поучить.
  Сидевшие на лошадях ратники заржали не хуже конского табуна, услыхав
купеческую шутку.
  - Ну да ладно, - сказал Афанасий, - Словом перемолвиться мы еще успеем. А
сейчас, гости дорогие, пока не стемнело, поспешать надо в церквушку, что
на лесной поляне под Киневом князь выстроил. Там и обвенчаемся, вдали от
глаз людских, коих я терпеть не могу. А потом возвернемся к Вельямиру на
двор княжеский да отпразднуем сие событие всем скопом. Ох и люблю-ж я
покуражиться.
  Со словами сиими Афанасий запрыгнул в телегу резную рядом с невестой и
хлопнул по спине своего холопа.
  - А ну, Егорша, вжарь по вороным что есть мочи! Гулять едем!
  Холоп стеганул лошадей и они рванули с места. За телегой ратники
пристроились. Свадебный поезд тронулся в путь. Афанасий наклонясь к
Акулине, извивавшейся в руках Стеньки и, дыхнув ей в ухо перегаром, молвил:
  - Что ты бесишься так, любушка ненаглядная ( Али я не мил тебе, не красив,
не знатен( Может я лицом не вышел(
И прильнул к щеке ее, раскрасневшейся от борьбы, своими губами слюнявыми.
Рванулась Акулина, от оскорбленья великого силы у нее прибавилось, руку
одну ослобонила, да как даст Афанасию в левый глаз, тот аж взвыл от боли.
  - Ах ты стерва проклятая, - заорал купец, - Ну я тебе покажу как со мной
разговаривать надо.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг