чудище пропало из виду. Видать, порешили рязанцы, то не шибко страшные
были чудища. Едва вернулся князь с дружиною в град, как мавры с новой
силой у стен показались.
Озлобился Кабашон от того, что князь рязанский Мал Олегович, столь стоек
оказался и выслал конницу свою сарацинскую в поле перед градом, трупами
многими усыпанное уже. Все больше лежали там югорды, да саршары убитые.
Рязанцев погибло меньше, чем ворогов их, - один на пятерых. Предводителями
сарацинов конных был Лавритас из рода Сегри и Гарус из рода древнего
Альморади. Вызвали они князя рязанского на бой открытый на поле бранном.
Хоть и было их числом втрое больше, чем ратников княжеских, не пристало
русским князьям за стенами высокими долго открытого боя избегать. Открыл
князь ворота городские и выехал на коне вороном с дружиною верною своей. А
вместе с ним и дружина Ермила Мечиславича, посланника солнцеградского.
Затрубили рога боевые и в атаку сарацины бросились, а княжеские витязи им
на встречу устремились, копья в грудь врагам направив.
Арсен храбрый, что находился неподалеку на лодье, рядом с царем Кабашоном,
следил оттуда за битвой русичей с воинством мавританским. Видел, что
числом они малы, но бьются храбро, не одолеть их веру и силу с наскока
быстрого, как поначалу казалось. Но думал он сейчас больше о другом.
Вспоминалось ему предсказание странное Зувейле, дочери невидимого султана
Бендина, владетеля Золотого города мастеров. И вдруг так захотелось Арсену
окинуть всю землю славянскую единым взглядом, узнать, права ли была
Зувейле прекрасноокая, не шутку ли сыграла с ним легковерным. До того ум
его молодой разыгрался, что битвы вид наскучил скоро, и решил он обратится
коршуном из воинства небесного звериного царя Эрманарихома и взлететь под
небеса. Надумав, спросил он на то разрешение отца своего. Нахмурился при
этом грозный Кабашон.
- Я слышу, хочешь ты, Арсен, меня покинуть в тот самый час, когда Рязань
еще не пала( И смерть своих врагов увидеть не желаешь(
- Отец, я думаю, что быстро ворочусь из путешествия по небесам славянским
и тлен Рязани потопчу ногой. А покорить ее, - то больше ты желаешь.
Нахмурился, еще мрачнее стал властитель африканский. Сказал:
- Ну что ж, лети, но только воротись не позже ночи этой. Лети обратно
прямо на пожар, что я зажгу сейчас на месте этом. Пусть служит путеводною
звездой тебе костер, что из костей рязанцев скоро тут заполыхает.
- Я буду ночью, - сказал Арсен.
Затем, привычный к магии восточной с младых ногтей и волшебству обученный
немало, Арсен три раз произнес заклятье и обратился коршуном из самых
быстрых. Взмахнул крылами и поднялся в небо. В от самый час открылся ему
вид на все обширные окрестности Рязани и в даль далекую до горизонта.
Сначала сделал круг Арсен над полем битвы, чтобы проверить твердость
крыльев. И тут же просвистело мимо две стрелы, - то лучники рязанские, его
приметив, решили умертвить. Узрев сие, Арсен проверив крылья, сложил их
вместе, и рухнул камнем на врага. Вцепившись острыми когтями в грудь
лучника, что первым выпустил стрелу, поднял его он в небеса высоко и
бросил вниз на копья острые дужар. Еще не умер первый лучник, а коршун
бросился уж на второго, что прятался от стрел саршарских в башне
городской. Схватил его и также предал смерти. А после поднялся совсем
высоко, туда, куда не долетали стрелы, и полетел от солнца на восток.
Летел Арсен над землей славян и изумлялся ее размерам бесконечным. Она
была не меньше Африки его родной, вот только рек широких и не очень здесь
были тысячи, леса зеленые тянулись на расстоянья многие, перемежаясь
болотами топкими, а пустынных земель и песков знойных не заметил Арсен
совсем. По брегам рек и в лесах болотистых увидел он глазами коршуна
зоркими множество злых духов лесных, что поджидали свои жертвы на
перепутьях нехоженых тропок. Чутьем колдовским почуял, что нечисть и вся
сила черная, таившаяся до срока в этой земле, с появлением воинства
мавританского перестала людей добрых на Руси бояться и, осмелев, вышла на
охоту за душами их. И была день ото дня все удачнее та охота, ибо,
повсюду, в починках малых и городах больших, с каждым днем приближения
войск мавританских к Солнцеграду, становились люди местные злее и многие
промеж них все более боялись за свою жизнь. Не все готовились воевать
против сарацин на бранном поле, кто-то ждал их с радостью великой, потому
что был черен в душе и не желал добра соседям своим. Все труднее
становилось жить русичам, которые с темной силой дружбу не водили, повсюду
их поджидали теперь козни и смерть. Кабашон мог ликовать, ибо помощь ему
росла сама по себе в земле славянской. И смеялся Кабашон смехом диким руки
потирая, ждал он победы скорой, ибо сумел пробудить в душах многих русичей
страх великий, зависть и ненависть к себе подобным.
Все это почуял и Арсен пролетая над землями славянскими, от которых
исходил дух тревоги и в небеса поднимался. Но видел он также, что росла и
ненависть к врагу в сердцах русичей праведных, что готовы они были стоять
за землю свою до самой смерти, не боялись ни духов лестных, ни нечисти, ни
воинов мавританских. Только на них и держалась еще Русь, не сдавалась на
милость победителей. А, меж тем, кони сарацинские уже топтали земли
западные и южные славянские, уже пало множество городов мелких и крепостей
крупных. Предав огню Новгород, самую сильную крепость и последнюю на пути
к Солнцеграду с той стороны, двигалось к нему войско мавританское во главе
с Отером. А за ними тянулся пепельный путь, следы пожарищ обширных и
тысячи мертвых русичей лежать остались навечно в сырой земле. С юга все
земли от самого моря теплого до стен Рязани были объяты пламенем, и смерти
дух гулял там, не встречая на своем пути препятствий. Все ближе подходили
воинства мавританские с запада и юга друг к другу и скоро должны были
встретиться под стенами Солнцеграда, если чудо не спасет русичей. Все туже
сжималась петля на шее народа русского. Все радостнее становилось на душе
у Кбашона, ибо цель его заветная приближалась с каждым шагом. И все больше
туман охватывал душу Арсена, ибо не мог понять, зачем он здесь. За годы
прошедшие Арсен стал храбрым воином, но смерти дух его не радовал, как
отца воинственного, он готов был убивать славян в бою, хотя не видел в них
врагов своих, и более всего боялся того, что было предсказано дочерью
султана Бендина.
Летел так полдня на восток и затем полдня на север Арсен под личиной
коршуна черного из воинства звериного царя Эрманарихома, а под ним
простирались земли русские. Много городов и деревень русичей за время то
увидал Арсен под собою, много людей с высоты полета своего разглядел, но
ни в одном месте не попалась ему та, что была предсказана. А к заходу
солнца повстречал Арсен чудо, невиданное в африканских землях никогда
прежде. Прямо на пути его, в облаках высоких, возникла вдруг голова
богатыря огромного в шлеме золотом, на гранях которого играли лучи
солнечные. Ехал тот богатырь на коне белом высоты немеряной, держа в одной
руке копье, которым звезды с небес цеплять можно было, а в другой щит
крепкий, что мог от урагана любого целый город укрыть. Прямо сквозь леса
густые и поля обширные ступал осторожно конь богатырский, горы высокие
каменные, словно холмы незаметные, позади оставляя, неся седока своего
куда неведомо. Был то Никанор-богатырь - великан огромный и древний,
живший в далеких краях и границы северные Руси от ворогов охранявший. Мог
он один целое войско перебить или змея многоглавого лютой смерти предать.
Не было ему много веков на Руси супротивников.
Увидав воина столь сильного и огромного в этих краях удивился Арсен, ибо
принял его сначала за джинна-вероотступника или ифрита из свиты отца
своего Кабашона. Не мог подумать он, что в земле русской водятся такие
богатыри-великаны. Удивился Арсен, но не стал пока препятствий чинить
великану в пути его, а облетел стороной. Но не успел он разминуться с
великаном, как увидел двух змеев шестиглавых, величины огромной, что
летели по небосводу крылья перепончатые распластав, и огнем их пасти
многозубые объяты были. Почуял Арсен, что не змеи это, а джинны черные, и
посланы они отцом его Кабашоном из отчизны всех темных сил для умертвления
великана русского, ибо шел он в Солнцеград по своей воле на подмогу князю
Вячеславу.
Как стали нагонять змеи шестиглавые Никанора, тот коня своего богатырского
дернул за узду тяжеленную, что и десяти богатырям помельче всем миром не
поднять, и повернул на встречу опасности. Прикрылся щитом крепким богатырь
и копье длиннейшее острое рукой сильной поднял над собой в небеса. Налетел
первый змей на него, огнем жарким дыхнул, - задымился щит Никанора. Но в
ответ богатырь русский ударил копьем своим острым змея прямо в грудь
чешуйчатую и пробил ее насквозь. Обвисли крылья перепончатые змеевы,
свернулся тот вокруг древка, что толщиной с сосну столетнюю было, вспыхнул
ясным пламенем и сгорел в одно мгновение, словно из огня был сделан, а не
из плоти живой. Налетел сразу за ним второй змей, дыхнул огнем пуще
прежнего, - раскалилась кольчуга и шлем на богатыре-великане. А тот в
ответ снова копьем ударил и нанизал второго змея чешуйчатого на него.
Извиваться стал змей на копье, но уж поздно было, смерть его пришла.
Вспыхнул тот змей ярким огнем, как и первый, в пепел превратился и на
землю далекую, что под облаками не видна была почти, просыпался. Подул тут
ветер северный, развеял пепел ядовитый на многие версты и остудил доспехи
богатырские. Оглядел небеса окрестные Никанор-богатырь, но не увидел
больше опасностей летучих до самого края земли северной, только коршун
черный парил неподалеку, но уж больно мелок он был для копья богатырского.
Поворотил коня в сторону солнцеградскую, земли южные, Никанор-богатырь,
опустил щит с копьем, и дальше в путь свой отправился. Предстояло
исполнять ему впереди судьбу написанную.
Как стало солнце славянское за горизонт опускаться пропал Никанор-богатырь
из виду совсем, только тень на небе вечернем передвигалась и по ней видел
Арсен куда богатырь направляет коня своего. Облетел Арсен его стороной и
ускорил полет свой, ибо обещал отцу быть в Рязани не позднее ночи. Но
вдруг предстал перед ним город красоты невиданной даже на востоке, с
куполами златоглавыми и стенами белокаменными высокими. Над стенами терема
резные высились и палаты обширные, а за ними домов деревянных великое
множество. Текла вкруг города сего река полноводная, а не ней находилось
множество лодий разных с людьми и товарами. И стояло на поле лодейном
перед воротами городскими войско многочисленное русичей шатры раскинув
походные. Закружил Арсен над тем городом, красотой его залюбовавшись, и
спустился по ниже, чтоб разглядеть все что видел доподлинно, хоть и опасно
то было, - лучников на стенах града сего наблюдалось великое множество.
Только сумерки опускавшиеся были Арсену прикрытием слабым.
Услышал вдруг в вечерней тишине Арсен девичье пение на языке далеком и
непонятном. Но до того оно сладким было и пришлось ему по сердцу, что,
сделав круг на теремом, опустился Арсен на башню его резную и прислушался.
То пела девица русская. Красива была она, как показалось Арсену, красоты
неземной. Не видал он таких красавиц ни в одной земле, отцом его
завоеванной. Волосы длинные по плечам ее опускалися, гибкий стан под
одеждой не скрыть было, от лица глаз не отвесть, а глаза показались
Арсену озерами голубыми глубокими. До того очарован был Арсен чудным
пением, что в тишине вечерней над рекой разносилось далеко, что совсем
позабыл где он, и что в землях сиих делает. Просвистела стрела каленая и
воткнулась в крыло коршуна, прибив его к крыше древесной терема резного -
то заметили его лучники со стен городских. Встрепенулся коршун сильный,
рванулся изо всех сил, и взлетел в небо, часть крыла оторвав с диким
криком звериным. Испугалась девица звука ночного, обернулась на крик и на
миг встретились глаза ее с глазами коршуна черного, что светились в ночи
огнями яркими. Закрылась девица руками и в полати бросилась, спасаясь. А
лучники град стрел обрушили на коршуна раненного. Да только поздно было
уже. Взлетел Арсен в небо ночное, среди звезд и тьмы затерялся.
Как избежал смерти от стрел каленых русских, направил он полет свой к
Рязани осажденной. Болело крыло болью сильной, кровь с него капала, но
летел Арсен без боязни, потому что рана его была не смертельной, а войске
мавританском много врачевателей находилось. Да и сам он колдовством раны
излечивал. Прошептал Арсен заклинание, что крови бег останавливало, и в
тот же миг затянулась рана рваная, срослось крыло поломанное. Только на
крыше терема резного, в том месте где пробила крыло стрела каленая,
осталось пятно кровавое, да ничем нельзя отмыть его было.
Скоро подлетел Арсен к Рязани и увидал из далека еще зарево великое, что
полыхало в ночи на месте града укрепленного. Сдержал свое слово Кабашон
грозный, сломил рязанцев непокорных. Не знал еще Арсен храбрый, а дело
так было. После битвы сарацин и конных дружинников русичей, многих из
самых лучших опять не досчитался властелин мавританский. Чуть не зарубил
мечом Ермил Мечиславич Иорнанда, предводителя Алабесов, уязвил его в плечо
глубоко. Князь рязанский Мал Олегович, силен в битве оказался, и десять
сарацинов из рода Сегри на тот свет отправил, а самого Лавритаса лишил
двух пальцев на правой деснице. Гарус из рода древнего Альморади в том бою
получил стрелу каленую в бедро от русских лучников и теперь над раной его
колдовали лучшие врачеватели востока.
Отступили сарацины после схватки жаркой, а войско югордов тотчас в одно
время к крепости со всех сторон придвинулось и пошло на приступ стен
Рязани. А саршары, предводителем которых был Ом, вдоль стен во всю длину
их построились. Натянули они луки сильные и стали пускать стрелы огненные
через стены на крыши городские соломенные. И скоро загорелась Рязань
резная и рубленная, заволокло дымом едким небо над ней. Вспомнил тут князь
рязанский о Боге-заступнике, и велел всем русичам читать молитву о
спасении. Встали на колени все, кто не бился на стенах тогда, и помолились
Богу единому. Едва витязи русские закончили молитву читать, - раздался
гром великий в небе над Рязанью и пошел ливень сильнейший. И лил так весь
день не переставая, залил улицы деревянные, и огонь почти затушил. Но
поднялись тогда по приказу Кабашона в небо коршуны звериного царя
Эрманарихома и, сомкнув крылья широкие, стали кружить над городом горящим,
не давая дождю затушить огонь. Им самим жар был не страшен, ибо кружили
они так высоко, что стрелы каленые русичей до них не долетали. Не смогла
вода с небес залить огонь полыхающий на крышах соломенных, разгорелся он с
новой силой страшной и Рязань проглотил в свое чрево огненное. Велел тогда
Мал Олегович открыть ворота городские и всем кто жив еще был, пробиваться
с дружиной его сквозь кольцо югордов и саршар на север к Солнцеграду.
Опрокинул князь одним ударом мавританское воинство и ушел с остатками
ратников Ермила Мечиславича в леса окрестные, где не смогли догнать их ни
срацины быстрые, ни разыскать с небес коршуны злые.
Возликовал Кабашон кровавый при виде пепелища рязанского и хотел праздник
устроить на костях русичей погибших. Но увидев Арсена вернувшегося и рану
его недавнюю, вновь взыграла в нем жажда смерти и тотчас двинул он свое
воинство в поход, искать жертвы новые. Расползлись по дорогам лесным
саршары и югорды многочисленные. Двинулись по рекам лодьи крутобокие.
Теперь до самого Солнцеграда не было крепостей сильных на пути. А до
сердца земель русских всего семь дней пути для коней быстрых сарацинских
оставалось.
Расспросил Кабашон о ране сына своего, где получил он ее и кто посмел руку
поднять на сына властелина мавров заморских, который скоро станет владеть
всем миром подлунным. Но Арсен поведал только, что поранил его лучник
меткий из русичей, а о встрече своей нечаянной не обмолвился. Сам не знал
он почему, но поселилась с тех пор в сердце его тоска тихая и гнетущая.
Глава двенадцатая
Под стенами Солнцеграда
С той поры как появились в пределах русских полчища мавританские и стали
сеять смерть на пути своем, нарушился повсюду на Руси ход жизни привычный.
Перестали звери полезные давать приплод, но зато хищников расплодилась
тьма тьмущая, - не пройти, не проехать доброму человеку по лесу.
Изменились течения воздушные и стал все чаще в земли умеренные залетать
ветер северный с холодных гор Йотунгейма, принося с собой тучи серые
огромные, снегом и льдом наполненные. Летом в местах многих, как очевидцы
сказывали, выпал снег и землю всю выстудил. Перестала земля плодородная в
тот год дарить всходы быстрые и обильные, необходимые для прокормления, а
стала давать всходы куцые и незаметные почти, для жизни их было
недостаточно. Потому голод начался во многих областях, к которым уже
близко подошло войско мавританское, что легче давало победу ворогов над
русичами. Оголодав сильно, стали люди вскоре замечать больше худого во
нраве своем, чем хорошего. Больше злобы и нетерпимости к соседям да
сродственникам появилось от жизни такой. Будто враз зима в душах людей
русских наступила. Да и сам день, дарованный Господом человеку, стал с тех
пор короче делаться, несмотря на лето стоявшее.
И вот наконец, в последний день червена месяца, подошли полчища кабашоновы
под самый Солнцеград. Уже с юга и запада отрезан был город ото всех земель
соседних. Опосля того, как отряды дужарские с Отером во главе вырезали
Псков и Великий Новгород, да оборотили в пепел все окрестности, не стало
русичам и пути на север. Уже оплакали товарищи Юрия Дориановича, князя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг