высшими силами мира и распространился по Евразии, одновременно
распылившись по всем православным храмам, католическим костелам,
мусульманским мечетям, буддийским пагодам, и душам хороших людей. Он висел
незримым облаком под куполами церквей и над вершинами Тибетских гор в
ожидании помощи. И она пришла. Слившись с энергией мира, Антон внезапно
для себя стал видеть цветные души всех форм жизни на планете Земля. Были
они белые, красные, желтые - в зависимости от взгляда на мир. Но как же
много было кругом серого цвета - равнодушия, конформизма. Вся западная
Европа была серой - она всегда со всеми соглашалась. Америки Антон не
увидел вообще. А Россия сейчас была удивительно пестрой - хотя преобладал
серый цвет, не редки были вкраплениями красного, желтого, зеленого и
синего. Сновали во все концы сгустки черного. И вдруг он увидел ЕГО. ОНО
копошилось все в том же подземном недостроенном бункере президента, только
значительно глубже. ОНО извивалось и клубилось. ОНО было ужасно черным и
огромным - в тысячу раз огромнее мелких черных точек, чертивших
захваченную территорию.
- Я нашел тебя. - прошептал Антон на тысячах языков планеты.
Миллионы частиц его энергии заструились обратно, сгущаясь в единое. Они
рождали новые сочетания молекул, новые формы мельчайшей жизни, новых
жизнетворных бактерий, все новое, новое, новое. И вот, собравшись в один,
необычайно мощный энергетический сгусток, они родили воина.
Посланный с небес удар пришелся в цель. Но Бергмозер был еще силен.
Неразрушимый невидимый защитный купол над логовом черного полковника
дрогнул, но не рассыпался в прах - слишком много злобы было в нем
сконцентрировано. Он затрещал, закачался, но остался стоять. Бергмозер
сражался.
И тогда в глубинах Галактики начались передвижения. Со всех ее отдаленных
концов к Земле, меняя свои хаотические траектории, стали подтягиваться
мелкие окаменевшие остатки столкнувшихся когда-то планет, теперь
рассыпанные по необъятному космосу - метеориты. Они были рыжими, бурыми,
красными. Их изломанные тела покрывали миллиарды трещин. На них глыбами
застыл вековой лед. Когда количество метеоритов достигло предельно
допустимой массы, медленно, один за одним, метеориты стали вползать в
стратосферу планеты. Осторожно, чтобы не повредить гражданские самолеты,
плыли они сквозь разряженный воздух, постепенно накаляясь. И вот, вспыхнув
мгновенно, ринулись разом к поверхности планеты и огненным дождем
обрушились на купол злобы, втоптав его в самый центр Земли. Не выдержал
гигантский купол удара. Треснул, раскололся на миллиарды кусков,
пронзивших почву, и дал выход таившейся в подземном царстве злобе. Ожила
магма и потекла вверх по открывшимся каналам, сжигая все на своем пути.
Еще мгновение, и вырвутся на поверхность духи огня. И пойдут плясать по
лесам и городам, уничтожая все живое.
Не мог Антон допустить такого злодеяния. Вновь ожили метеориты на орбите
планеты и вновь просыпались дождем. Но на этот раз каждый обломок далеких
планет угодил в свою цель - закупорив все ходы для магмы к поверхности.
Забурлило ядро планеты, запенилось в бессильной злобе, но не найдя выхода,
успокоилось. ОНО прекратило бурлить и стало гаснуть на глазах, исчезать по
капле. В тот миг, когда Антону показалось, что он победил, все снова
изменилось. Неожиданно Антон понял, что ОНО не умирало. ОНО бежало в
другое время, просачивалось сквозь образовавшуюся после метеоритного дождя
трещину в истории планеты. И утягивало с собой Катю. Когда черной
энергетической массы почти не осталось, Антон бросился следом.
- Что-то утро сегодня долго тянется, дяденька - посетовал один из ратников
засадного полка, что прятался до поры до времени за березовой рощей.
- А ты ворон считай, может оно быстрее полетит, - подшутил над ним бывалый
воин, потрогав кожаной рукавицей свою кольчугу.
- Да пошто нас сюда в засаду поставили? - не унимался молодец, - Немец, он
может уже половину наших скосить успеет, покуда нас воевать его бросят.
- А это, малец, - рассудил бывалый, - не твоего ума дело. Это князю
виднее. Не зря он над нами поставлен. Он за всех нас думать должен, да
перед Богом заступничества просить. А с тебя и того хватит, что взяли тебя
в полк засадный, среди ратников княжеских более других почитаемый.
Промолчал молодой ратник, ничего не сказал, да только губы плотнее сжал,
мол соглашаюсь, но мыслить сам хочу. Тем временем развиднелось. Прогнал
ветер тучки с неба на озером, что в народе Чудским прозывалось. Но
стоявшим в засаде ратникам от этого никакой прибыли не произошло. На то
они в засаде и находились, чтобы их видно неприятелю не было, да и сами
ничего далее рощи не видели. Глазами их дозор был, что почти на берегу
озера прятался в ожидании княжеского приказа в бой вступать. Морозец
хороший был. Ежились ратники, а костер сильный их положение засадное
разводить не дозволяло.
- Холодно, дяденька. - подал снова голос молодой воитель.
Старик посмотрел на верхушки деревьев, прихваченные снегом, и молвил:
- Оно ничего. Пока терпимо. Вот скоро бой грянет лютый, там и погреемся.
Еще жарко покажется. Немец весь, говорят, в железо закован. Так пока дыру
в нем проделаешь, употеть успеешь.
А в двух верстах, на холме стоял шатер князя младого, что Александром
прозывался, Невским. Видел князь как вышли на лед немецкие полчища. Клином
шли, свиньей. Маневр сей известен был, и никогда ранее немцев не подводил.
Да только русский человек хуже татарина: хитростью силен, когда жизнь его
заставит. Измыслил младой Александр план хитроумный, на народ и мудрость
воинскую рассчитанный. Ждал князь, пока передовые полки немецкие увязнут в
русском полку, что стоять должен был насмерть. Видел с холма своего, как
вступили в дело конники немецкие, с пят до головы в броню закованные.
Врубились они в ряды русичей, щитами да кожей только защищавшихся. У
каждого немца броня кованая, щит отменный, большой, на голове шлем с
ведром видом схожий, на шлеме у первейших воителей баронов по чинам
какая-нибудь гадость для устрашения выкована - у кого коготь, у кого рука,
а у большинства только рога. Видит князь, пора в дело дружину пускать, да
только перед тем надо дух бойцам своим поднять. Страшен немец прет, никто
доселе его остановить не смог. А нам надо.
Вскочил Александр на коня златогривого, надел шелом, выхватил меч
булатный, и поскакал к месту битвы, яростью закипая. А за ним воители
ближайшие. Расступились пред ним полки русские, вперед пропуская, немцы, и
то биться прекратили, ибо признали в нем великого князя русичей. Выехал
князь на пространство открытое между русским полком и вражьим воинством,
поднял меч к небу, да как крикнет зычным голосом:
- Где Магистра (!!!
Аж покачнулись полки немецкие. Расступились, бронью зашумев, и выехал
навстречу Александру воин вида страшенного - в латы закованный, на голове
шлем массивный с рогами, словно у быка. Конь, и тот в броне спрятанный.
Магистр-то был немецких рыцарей Гудартул. Вынул он меч длинны немеряной и
на князя бросился. Сшиблись воины в лютой ярости, зазвенели мечи булатные,
ажно искры из них посыпались. Бьет русский князь немецкого в плечо, и
погнулась от удара сильного бронь на плече магистра. В ответ он русича
своим мечом по щиту ахнул - раскололся щит крепчайший, только щепки летят.
Бьются так они, что все вокруг расступаются.
Взмахнул мечом Александр и лишил щита магистра. Теперь оба с мечами в
руках остались. И вдруг схватила обоих ярость великая, злоба лютая,
бесконечная. Схлестнулись они не на жизнь, а на смерть. Бьются, а сами не
ведают где они, то ли в поле стоят, то ли в лесу темном, то ли вовсе
мертвые оба уже. Пред глазами картины летают неведомые. Только чует
русский князь, что сильнее он. Душой знает.
Уязвил князь Невский магистра в бок, заструилась кровь сквозь броню
вражескую.
- Получи, гад, за Катю подарочек. - говорит он вдруг.
А в ответ изловчился немец и мечом его по шелому ударил. Страшный удар
был, но выдержала бронь на шеломе, новогородцами кованая. Спасла жизнь
князю русичей. Разъярился князь и срубил рог у магистра. Упал немецкий
предводитель с коня. Видит без оружия он, повержен князем русичей, жизни
запросил, руки вверх поднял.
- В обоз его! - князь кричит.
А сам знак дает, и пошла в бой засадная дружина. Смяла немецких ратников,
теснить стала. И дрогнул немец, побежал, не выдержал он удара полков
засадных русских. Но Антону было уже не до этого. Видел он, что исчез дух
Бергмозера поганого из магистра, вместе с пленной женщиной любимой, в
шатре крестоносцев до того томившейся. Испарился, утек в другое время. И
Антон за ним в догон бросился.
Скользнул Антон взглядом по полю битвы Полтавской. На одной стороне поля
зеленого войска Карла ХII стоят, ровными рядами выстроившись в ожидании
атаки. Мундиры на них желтые, ремни синие, ранцы белые. В общем, зрелище
живописное. На лицах лень откровенная читается - привыкли они победителями
себя чувствовать. Только не знают они, что с этого самого сражения
переломится хребет у ихней армии, доселе непобедимой ничьими царями. Сам
Карл Великий в своем шатре вино французское пьет, наслаждается. Приказал
принести себе трубку, табаком заморским набитую. Любит Карл перед
сражением трубку выкурить. Любит чувствовать себя победителем. "Кури,
Карл, кури, - подумал Антон, - не долго тебе осталось. Расслабляйся
напоследок."
В войсках Петра, напротив, солдаты в бодрости пребывают, потому знают они,
что Карл, собака, просто так победу не отдаст. Бить его надо крепко, пока
пощады не попросит. Да только гордый он, а значит бить надо еще сильнее.
Вышел Петр I из шатра своего походного, подбоченился, велел кликнуть
Меньшикова.
- Как думаешь, победим Карла сегодня, учителя нашего?
- Победим, минхерц, - отвечает Меньшиков, - Как пить дать победим. Шведы,
они ведь народец хилый, они ж только с европейцами воевать привыкли. А
против нашего русского мужика ни одна заморская армия не потянет, минхерц.
Подошел Петр к войскам своим, окинул взором орлиным, да как заорет:
- Здорово, молодцы!
Закачалось в ответ воинство русское, зашлось в крике приветственном.
Бросил взгляд Антон на действо сие, да досматривать не стал. Не было здесь
Бергмозера, ибо в глазах у русских победа читалась явная, хоть и не легкая.
Красивые лошади были у французских улан, ничего не скажешь. А потому
жалко было их убивать капитану Алексееву, командиру батареи Шевардинского
редута. Конник он был давний, заводчик и знаток лошадей. Любил их очень.
Да только судьба распорядилась ему артиллеристом стать. И защищать теперь
подступы к Москве. Отряд улан, чьими лошадьми залюбовался сейчас капитан
Алексеев, прорвался сквозь наших гусар и наровил в тыл выйти основным
частям Кутузова. Хоть и жалко лошадей было капитану, но война есть война.
Повернулся капитан к своим артиллеристам и крикнул:
- По уланам, батареей, огонь!!!
Рявкнули пушки, выплюнув картечь. С визгом устремилась она навстречу
ретивым французам на красивых лошадях. Врезалась в это скопище ярких
мундиров и пошла кромсать тела, превращая их в пушечное мясо. Кто за грудь
хватался, кто за живот, кому ноги отрывало, кому секло руки, а двоим, как
рассмотрел Александров, снесло напрочь головы. Они так и скакали еще
какое-то время, махая саблями, без голов. Не пощадила картечь лошадей
благородных. Вспарывала она бока, пускала кровь фонтанами, заливая траву,
которая давно из зеленой в серо-бурую превратилась, а теперь свежим
багрянцем покрывалась.
Захлебнулась атака улан. Еле ноги унесло несколько человек из отряда на
лошадях раненых. Но не дремал тиран французский, несший свет демократии
непросвещенным народам, бросил он полки в атаку новую. Блестя саблями,
двинулись кирасиры. Но и Кутузов не спал. Выступили навстречу неприятелю
эскадроны гусар в мундирах красно-пламенных. Завязалась жестокая драка.
Наполеон все новые и новые ходы измысливает, хочет русских стереть в
порошок. Не любит Наполеон проигрывать битвы, ой как не любит. Ходит
взад-вперед вдоль палатки походной, ногти кусает. Кутузов в ставке своей
сидит над картой, донесения от ординарцев принимает, а Антон ему решения
нашептывает неслышно. Чудится главнокомандующему, будто кто-то с ним
разговаривает. Да только нет никого рядом, значит внутренний голос ему это
подсказывает. А внутренний голос слушать надо. И слушает седовласый
Кутузов. Полки согласно внутреннему голосу в бой вступают и теснить вскоре
стали неприятеля повсеместно. Бьют французов. Рубят в куски, картечью
секут. Слабеет их сила. Вибрирует Наполеон, не уверен он больше в победе.
Потому что слабеет Бергмозер, но все же силен еще, дьявол.
Рвется к Сталинграду Манштейн. Все танки свои собрал в один огромный
бронированный кулак и ударил. Две тысячи "Тигров" и почти полсотни
"Пантер" в кулак тот собрано. На лбу у всех броня двойная, чтобы пушки
русские даже прямой наводкой пробить лобовую броню не могли. Нельзя ее
пробить. Надо Манштейну во что бы то ни стало первым прорваться и
Сталинград взять. У него в руках большие силы собраны, небывалая мощь
сконцентрирована в группе наступательных танковых армий. И не отразить
русским тот удар. Хоть и успели они оборонительных сооружений настроить
вокруг города, который именем их вождя назван, но не везде они одинаково
сильные и законченные. Доносит разведка Манштейну, что хорошо закрепились
русские только в центре, там где ждут главного удара. Но не дурак
Манштейн, он свои танки ведет в обход, и бьют они с двух сторон сразу, в
клещи берут русские полки. Знает Манштейн, что должен был командовать
оборонительной операцией сам генерал Жуков, но Сталин в последний момент
отстранил его от операции. Молодец, Сталин. Нам только того и надо. Никто
более не обладает такой энергетической мощью. Никто теперь не сможет
остановить танки Манштейна, гусеницы которых уже кромсают вторую линию
обороны. Еще немного, и ворвутся они в город, сотрут его с лица Земли. Но,
что это? Сталин передумал. Почему? Жуков внезапно возвращен и снова
командует обороной.
- Передать всем войскам! Артиллерии сосредоточить огонь на танках
противника. Бить прямой наводкой. Снарядов не жалеть.
И горят танки Манштейна. Ох, как же хорошо они горят!
Отступает зверь, он ранен, истекает кровью по всем временам.
Вперед, за его истекающим черным хвостом. Еще немного. Вот оно чувство
близкой победы. Пьянит, как хмельное вино. Дурманит, как крепчайший отвар
из мухоморов, что пили викинги перед набегами. Пей, пей! Теперь можно,
теперь недолго осталось до полной победы. Пей, но будь осторожен. Ибо
силен еще загнанный зверь.
С трех сторон входят танки в Чечню. Атакуют, но неумело. Надо прикрыть
этот рог изобилия. Потоки наркотиков и оружия. Но нельзя, слишком нужны
уже миру наркотики, нужны они тем, кто атакует. А потому - прощай оружие!
Конец войне. Бергмозер мечется. Захвачена больница. Много женщин и детей в
заложниках. Всех убить? Не удалось. А жаль. Самолеты, вертолеты, агония...
В Югославии неспокойно. Не поделили сербы и хорваты свободу. Долбает
стратегическая авиация населенные холмы противника. Что делим? Свободу.
Хватит воевать, ребята, давайте жить дружно. Давайте смотреть вместе
"Санта-Барбару". Но кто в конце двадцатого века не знает, что без НАТО
дружно жить в Европе невозможно? Правильно. Все знают. Все молчат. Все
согласны, кроме России. Даже Украина знает. Украина согласна. Хохлы вообще
очень умный народ. Живут по принципу "Моё - моё, и твоё - моё." А потому
не видать русским Севастополя как своих ушей. Как, разве вы не знали, что
Севастополь - исконно украинский город, а Петр Первый - чистокровный
хохол? Странные вы люди, русские.
Мечется Бергмозер по Украине. Выхода не находит. Нет выхода. Почти все
времена черный полковник использовал и везде бит оказался. А Антон не
отстает, висит на хвосте его черном, того и гляди отрубит. А где смерть у
Бергмозера? В каком месте? А черт ее знает. Подкосились ноги у Бергмозера
в первый раз от такой космической скачки, споткнулся он и упал, злобу
поразбросав по берегам Припяти. И не выдержал пятый блок. И пошла
неуправляемая реакция. Побежали атомы лавиной, обгоняя друг друга.
Взбунтовался мирный атом в конце концов и расщепился без дозволения
человека в мгновение ока. Выплеснулась на поля окрестные радиоактивность и
пошло гулять сияние, понеслись тучи смертоносные в разные стороны.
Предупреждение человечеству. Встал полковник, хвостом махнул и дальше
бежать бросился. Силы в нем уже нет почти. Тянется за ним след злобы
бессмысленной.
Осадил назад Бергмозер. Восток - дело тонкое, а где тонко, там и рвется.
Американские летчики - бравые ребята, но смотрят они на мир не такими
глазами, как японцы. Для самурая смерть за родину - высшее благословение.
Для камикадзе вся жизнь это приготовление к смерти. Для американца -
стоимость похорон. Уничтожили их отчаянные японцы. Сгорел флот в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг