тем более, что ему предлагалось не позднее этой ночи совершить по примеру
самураев с соседнего острова харакири во имя божественного Харе. Самое
страшное для первого заместителя заключалось вовсе не в харакири, что
странно, а в том, как он реагировал на это известие. Ведь каждый кореец с
детства готов с радостью в сердце отдать жизнь во имя идеи, а тем более во
имя живого Бога, но в эту секунду Киодо Цуй-Цы испытал нечто совершенно
обратное. Вместо жгучей радости по поводу харакири и предстоящего единения
со всевышним его разум захватили совсем не божественные мысли. Он подумал,
что этот гад ползучий Бари Али-Дзен со своими сектантами-педерастами в
последний момент обскакал его по лестнице, ведущей на вершину власти над
душами и имуществом, и этот наркоман и извращенец Хара к нему явно
благоволит, а может и сам трахается с ним после молитвы. Да, теперь жизни
и карьере Киодо Цуй-Цы наступил полный ... как же это называется ? Его
русский друг Евгений Петрович всегда произносил это емкое слово в подобной
ситуации, но как оно звучит, Киодо никак не мог запомнить - русский язык
очень труден для произношения. Но, как ни крути, наступил именно он. А
Киодо Цуй-Цы по непонятным причинам не испытывал ни малейшего желания
делать харакири, ну абсолютно не хотел. В этой жизни, если не считать
последнего события, у него все шло очень даже хорошо - много денег,
власти, дюжина машин в десятке разбросанных по всей стране и островам
виллах, два личных самолета, пять скоростных катеров, миниподлодка, три
сотни любовниц и две сотни детей только в Корее. Если бы Киодо Цуй-Цы
опубликовал данные о своем половом могуществе, то непременно попал бы в
лидеры сексуальной революции и занял бы первое место в книге рекордов
Гиннеса по количеству детей и любовниц, обогнав многих американских
кинозвезд, рок-музыкантов, и даже новых русских бандитов, но члены секты
добровольно отказывались от сексуальной жизни навсегда и, расскажи Киодо
Цуй-Цы о своей настоящей подпольной жизни, его бы просто не поняли. Когда
ему надоедали постоянные отношения с женщинами из секретного гарема,
помолившись Харе, первый заместитель переодевался в джинсы и отправлялся в
бордель проводить время с незнакомыми женщинами. А оттуда шел
прошвырнуться по кабакам Сеула, что особенно любил делать после
божественной службы, в процессе которой пить не разрешалось. Так что,
какое уж тут на фиг харакири - жить хотелось как никогда. Тем более, что в
глубине своей двуличной души Киодо Цуй-Цы в тайне не верил, что попадет в
рай, а торопиться в другое место ему абсолютно не хотелось.
Сейчас Киодо Цуй-Цы в полном одиночестве сидел на полу в позе лотоса
посреди своей кельи в сеульском офисе шуджменов. Он медитировал. Рядом
стояла полупустая бутылка русской "Столичной" водки и один граненый стакан
- часто бывая в России, Киодо Цуй-Цы усвоил многие привычки северных
собратьев. Например, Евгений Петрович без бутылки "Столичной" никогда не
садился медитировать, хотя считался среди своих знатоком восточной
культуры, и в некоторых случаях знал о Корее даже больше, чем Киодо
Цуй-Цы. Он рассказал своему восточному другу, что в далекой древности
корейцы медитировали исключительно после принятия спиртного - для
освобождения духа. И теперь после первого же стакана общение с всевышним у
корейца стало протекать значительно лучше, он чувствовал в груди какое-то
единение с природой и, что странно, в последнее время его стало неудержимо
тянуть на рыбалку и за грибами. Сейчас он истово боролся с желанием
бросить все и уехать на выходные за город, посидеть с удочкой на берегу
Тихого океана. Но ситуация требовала самоконтроля. Намеченная на следующий
день операция пройдет без него, под предводительством Бари Али-Дзена. Ему
приказано сделать харакири до захода солнца. Он его делать не хочет. Что
же тогда делать? И кто виноват во всем этом? Медитируя над сложившейся
ситуацией, Киодо Цуй-Цы не мог отделаться от мысли, что где-то он уже
читал о возникновении перед человеком аналогичных вопросов, только вот где
именно, и что сделал в итоге тот человек он не знал, хотя страстно хотел
сейчас узнать. Судя по тому, что общение стало идти труднее, он трезвел.
Киодо Цуй-Цы открыл глаза и, дотянувшись до бутылки, налил себе второй
стакан. Выпил залпом, посидел пять минут, подождал пока божественное тепло
разлилось по жилам и общение пошло быстрее. Скоро его мысли опять пришли в
стройное соответствие. Он стал напрягать все свои телепатические
возможности и наконец получил ответ. Пред ним возник образ некогда
божественного Хары. Живой Бог лежал лицом вниз на столе из красного дерева
с инкрустированными углами в своем загородном доме. Из жирной спины Хары
торчала черная ручка топора. Взвизгнув от радости, Киодо Цуй-Цы вскочил на
ноги. Его слегка повело, но он устоял. Теперь ему было ясно, что надо
делать с обидчиками. По поводу интригана Бари и его команды бывший первый
помощник вообще не стал медитировать, в том, что их надо было немедленно
мочить он не сомневался ни секунды.
Киодо Цуй-Цы нетвердым шагом подошел к стоявшей в углу кельи миниатюрной
автоматической телефонной станции и нажал кнопку внутренней связи. На зов
отозвался верный наперсник всех выходок первого заместителя сектант второй
степени Хуси Ли Бо Бу, круглосуточно дежуривший у аппаратуры связи и
всегда готовый к действиям на благо первого заместителя.
- Пять вертолетов с моими верными ребятами на крышу офиса! - приказал
Киодо Цуй-Цы, - Личное вооружение по полной программе. Танков и
истребителей не надо. Обойдемся малыми силами. Да, и не забудьте погрузить
коробку с баллонами нервно-паралитического газа, он нам пригодится.
- Понял Вас, мой повелитель. Предупредить вашего старого друга,
командующего ПВО, Асами Йонг Фу о том, что мы немножко полетаем в
запрещенных секторах ? Он сейчас пьет чай.
- Да, немедленно.
- Но, мой повелитель, осмелюсь доложить - это не совсем по-корейски. Он же
пьет чай.
- Да мне наплевать, что он там пьет. Сейчас не до церемоний!
- Понял Вас, о повелитель.
Киодо Цуй-Цы прошел через комнату и подошел к дверце потайного шкафа,
встроенного в стену комнаты. Он открыл дверцу, и в лучах заходящего солнца
слабо блеснула черная полированная ручка ритуального топора индейцев
племени Потамос - в тайне от всех Киодо Цуй-Цы верил в индейских богов.
- О великий Потамо, пожелай мне счастливой охоты! - воскликнул Киодо
Цуй-Цы и поцеловал ручку топора.
Сквозь закрытое окно послышался гул садящихся на крышу вертолетов. "Пора"
- решил для себя Киото и, открыв тяжелую бронированную дверь потайного
выхода из кельи, поднялся на крышу небоскреба Йойсу, стоявшего посреди
Сеула.
На оборудованной специально для приземления вертолетов и истребителей с
вертикальным взлетом площадке уже стояло пять черно-красных вертолетов,
обтекаемые борта которых были разрисованы символикой, логотипами и
товарными знаками секты шуджменов. Вертолеты были набиты до отказа
отважными как тигры боевиками секты из отряда Майнити, подчинявшегося
лично первому заместителю секты. На головах боевиков были повязаны белые
платки смертников с красными иероглифами боевого содержания. На одном из
вертолетов цепкий глаз Киодо Цуй-Цы заметил боевика без косынки на голове
и автомата в руках. Вместо этого у него в руках была профессиональная
видеокамера стандарта Betacam, которой он сейчас снимал выход первого
заместителя на крышу. Киодо подозвал к себе стоявшего в нескольких шагах
Хуси Ли Бо Бу и спросил:
- Это кто такой?
- Журналист, корреспондент десятого телевизионного канала Сеульского
телевидения. Наш верный сторонник. Мы сможем показать в прямом эфире на
всю страну как разделаемся с Харе, это поможет вам, о мой повелитель, в
дальнейшей политической борьбе. Кроме того, десятый канал телевидения -
полностью интерактивный, телезрители смогут давать советы во время
операции, а вы отвечать ни их вопросы.
- Да пошли они все в задницу. Этого, без косынки, сбросить сейчас же с
небоскреба, и в путь. У нас мало времени.
Хуси не стал возражать. Он подозвал к себе одного из боевиков и что-то
тихо приказал ему. Тот подошел к оператору, который до последнего момента
снимал его приближение, и выстрелил из автомата прямо в камеру. Труп
сектанта-журналиста отволокли к краю крыши двое других боевиков и сбросили
вниз. Киодо Цуй-Цы сел в вертолет, приказав всем подняться в воздух.
Завертелись мощные винты, пять обтекаемых черно-красных машин с боевиками
поднялись в воздух вечернего Сеула и взяли курс на недалекие предгорья,
где располагалась резиденция божественного Харе.
Заря медленно догорала. В этот вечер над городом было значительно меньше
обычного смога, так что изредка при порывах встречного ветра Киото даже
удавалось подышать чистым воздухом, долетевшим сюда из тех самых
предгорий, к которым они стремились. Лететь предстояло не более часа, и
Киодо Цуй-Цы все более приободрялся и успокаивался, как человек, который
принял решение и теперь ему нечего было терять. Внизу простирался
наполненный жизнью шумный город. Киото не переставал удивляться тому, что
жизнь в Сеуле никогда не затихала, она только делилась на дневную и
ночную. Сейчас дневная шла на убыль, уже почти стемнело, начинали
зажигаться огни ночных ресторанов, клубов, казино. Засветились призывно
кварталы красных фонарей. Мужская деловая Корея, утомленная за день
непрерывной экономической войной с Америкой и Европой, перед поездкой
домой отправлялась немного расслабиться с проститутками и спиртным, падая
жертвой собственных слабостей. Именно на эту слабость и рассчитывал Киодо
Цуй-Цы. Он знал, что в этот момент божественный Харе находился в своей
загородной резиденции "Семь холмов", расположенной неподалеку от Сеула,
развлекаясь с проститутками. Харе не любил посещать официальных борделей,
где паслись преимущественно престарелые члены правительства - еще чего
доброго там можно было встретить политического противника или лидера из
конкурирующей секты. Божественный Харе был достаточно богат, чтобы
вывозить бордель в полном составе к себе домой. Как доложила личная
разведка Киодо Цуй-Цы, в данный момент на виллу к божественному прибыло
всего два микроавтобуса. "Да, - подумал с издевкой Киодо о своем идейном
руководителе, - Стареть стал, божественный. Совсем ослаб".
Спустя двадцать минут вертолеты, вооруженные ракетными установками,
приблизились к сектору, в котором располагалась резиденция Харе и комплекс
противовоздушой обороны официальных военных сил Кореи, который, по
уверениям личного друга Киото командующего ПВО мудрейшего Асами Йонг Фу,
вмешиваться в происходящее не будет. Развернувшись в боевой порядок,
вертолеты охватили полукольцом сектор атаки. Киодо Цуй-Цы решил стереть с
лица Земли резиденцию своего духовного руководителя и тем самым смыть
смертельную обиду, а заодно и захватить власть в секте.
Сквозь выпуклое окно своего вертолета Киодо Цуй-Цы уже видел легкий туман,
сгущавшийся у подножия горы, на отроге которой располагалась резиденция -
шесть небольших домиков в островерхими крышами, обнесенных высоким
забором, бассейн, вертолетная площадка и все прочие необходимые мелочи.
Киодо знал по донесениям разведки, что охрана виллы ведется первоклассно -
около сорока автоматчиков, пять крупнокалиберных пулеметов по периметру,
три ручных ракетных установки типа "Стингер", два бронетранспортера во
дворе и отличная система наружного наблюдения и связи, позволяющая в
случае чего вызвать на подмогу силы соседней базы ПВО. Но именно это звено
обороны Асахары Киодо Цуй-Цы вырубил с самого начала. А с остальным
справиться пяти вертолетов с ракетными установкам и распылителями
нервно-паралитического газа хватит вполне.
Настал решающий час. И в это мгновение Киодо Цуй-Цы понял свое настоящее
предназначение в жизни - быть военачальником.
- Первая и пятая машины, открыть мощный заградительный огонь по периметру
объекта! Вторая и четвертая, обработать территорию объекта газом!
Вертолеты, практически не заметные на фоне потемневшего чернильного неба,
еще больше увеличили расстояние между собой. Киодо Цуй-Цы не сомневался,
что их приближение уже замечено и действительно увидел через прибор
ночного видения как забегали по территории резиденции охранники, но было
уже поздно. Мышка попала в мышеловку, а дверца захлопнулась.
Первая и четвертая винтокрылые боевые машины дали ракетный залп по
стоявшим на краях резиденции вышкам с крупнокалиберными пулеметами,
замаскированными под летние веранды для распития чая. Оставляя за собой
яркие огненные хвосты, ракеты устремились в сторону прекрасно вписанной в
окружающий ландшафт виллы. Прошло несколько неуловимых секунд, прежде чем
они достигли цели. Четыре мощных взрыва разнесли замаскированные
укрепления вдрызг, оголив скальное основание под постройками. Образовались
первые жертвы и трупы. Выстрелив, крайние вертолеты разлетелись в стороны,
разворачиваясь для следующего удара. В это время два других невидимых в
черноте неба вертолета с шипением выплюнули по несколько ракет с баллонами
газа. Словно туманные щупальца протянулись от вертолетов к строениям на
горе. На территории виллы все заволокло дымом, Киодо Цуй-Цы наблюдал в
прибор ночного видения как люди с автоматами корчатся и хватаются за
горло, пытаясь звать на помощь. Но помощи им ждать было неоткуда. Два
винтокрылых ракетоносца уже зашли для второй атаки. Следующий залп снес
два из пяти уцелевших после первого удара коттеджа. В небо взлетели
горящие обломки деревянных крыш и превращенных в каменную труху кирпичей.
Почти вся охрана была перебита или корчилась в предсмертных судорогах на
земле, так и не успев оказать грамотного сопротивления. Сам Харе, согласно
донесениям личной разведки Киодо Цуй-Цы, прятался в одном из уцелевших
домиков. Наверняка из него есть потайной ход под скалу, но вряд ли
божественный успеет им воспользоваться. По приказу Киодо пятый вертолет,
пока не принимавший участия в боевых действиях, пошел на посадку. Боевики,
находившиеся внутри, спешно натянув противогазы и держа автоматы
наперевес, готовились к десантированию. Вертолет уже завис над развалинами
одного из коттеджей, как вдруг из-под деревьев у противоположного конца
забора в небо взметнулась ракета. С шипением она врезалась в обтекаемый
борт вертолета, превратив его в кучу горящего металла. Огненный факел из
железной коробки с винтом и десятка человеческих тел рухнул на остатки
коттеджа. От неожиданности Киодо Цуй-Цы не сразу понял, что произошло. Но,
быстро сориентировавшись, разглядел таившийся под деревьями
бронетранспортер со стрелком на башне и приказал уничтожить его, пока он
не уменьшил силы нападавших еще на одну боевую единицу. Повинуясь приказу,
два вертолета бросились словно орлы на добычу, которая посмела огрызаться.
Ракетный залп подбросил БТР на метр в воздух и перевернул вниз башней,
погнув дуло крупнокалиберного пулемета. Расквитавшись с врагом, вертолеты
обнаружили и расстреляли второй бронетранспортер, который таился за одним
из уцелевших коттеджей, и, похоже, был брошен экипажем. Подавив все
возможные огневые точки, вертолеты приземлились и высадили двадцать
десантников в противогазах, которые окружили дома плотным кольцом. Выбив
дверь, десантники расстреляли всех оставшихся в живых в первом доме, среди
обитателей которого самого Харе не оказалось. Ворвавшись во второй дом,
они нашли божественного и радировали находившемуся в воздухе Киодо Цуй-Цы
о полной победе над врагом. Когда вертолет первого помощника приземлился,
Киодо Цуй-Цы раскрыл лежавший перед ним походный футляр, достав индейский
топор с черной ручкой. Он нежно поцеловал ручку топора, взял его в правую
ладонь, и медленным шагом направился в захваченный коттедж. В нос пахнуло
дымом и гарью, в глаза бросился вид тотального разрушения некогда цветущей
виллы божественного. Войдя в дверь комнаты, Киодо Цуй-Цы увидел Харе,
распростертого на своем широченном лежбище, где он был застигнут врасплох,
когда предавался извращенным любовным утехам с сектантами из подразделения
"Ну-Ну". Их предводителя Бари Али-Дзена в комнате не было, но и его дни
были сочтены. Киодо приказал вывести из комнаты голых сектантов и
расстрелять во дворе. Как только раздалось несколько коротких автоматных
очередей, Харе задрожал от страха и закрылся одеялом, пытаясь защитится.
Киодо Цуй-Цы упивался местью. Некоторое время он наслаждался видом
поверженного противника, а потом отчетливо произнес:
- Вставай, скотина. Садись за стол и закрывай глаза.
На Харе было жалко смотреть. Он сел на кровати и заорал визгливо:
- Как ты посмел нарушить покой живого Бога! Ты проклят навеки!
Киодо помолчал. Затем медленно повторил.
- Вставай и садись за стол.
Харе повиновался, трясясь от страха. Когда он сел за стол, стоявший в углу
комнаты и заставленный всяческими деликатесами, Киодо Цуй-Цы произнес с
видом глубокого удовлетворения:
- Пусть сбудется видение.
И, размахнувшись изо всей силы, всадил топор в спину божественному.
Грузное тело навалилось на стол всей массой, обильно поливая его кровью.
Когда поздно ночью вертолет вернул Киодо Цуй-Цы, новую главу секты, назад
на крышу сейльского небоскреба Йойсу, первым делом Киодо подошел к
оставленной на полу во время медитации бутылке водки и залпом осушил ее.
Горячая волна прокатилась по внутренностям, успокаивая и вдыхая
божественную слабость в тело. Совершив месть, Киодо Цуй-Цы вдруг опять
испытал потребность медитировать. Он так и сделал. Сев на циновку в позу
лотоса, Киодо зажег перед собой несколько палочек благовония с едва
различимым ароматом опиума, закрыл глаза, и погрузился в сладкий мир грез.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг