кальмаров, проносящихся где-то в темноте, и еще сотни звуков, сливающихся в
неповторимый звуковой фон океана.
У самого дна Тави остановился. У меня под рукой нервно вздрагивала его
нежная кожа. Я осветил дно. Между камнями и рощицами водорослей копошились
желтые крабы. Мне показалось, что все они двигаются в одном направлении.
Непонятная сила, которую мы все еще по привычке называли инстинктом, снова
влекла крабов куда-то в другие места, где их встретят более гостеприимно.
Судя по направлению, желтая лавина двигалась к островам в восьмидесяти милях
отсюда. Для них это совсем космическое расстояние.
Внезапно свет погас. Как я ни крутил фонарь, он не загорался. Тави
фыркнул и выскользнул у меня из-под руки. Я не тревожился, зная, что он
скоро вернется. Сунув бесполезный светильник за пояс, я ждал, наблюдая, как
впереди черноту пронизывают "голубые молнии", вспыхивают светящиеся облачка,
сыплются разноцветные искры.
Ко мне несколько раз подходили дельфины, но Тави среди них не было. Я
научился узнавать его и в темноте, и с закрытыми глазами, как только он
подходил ко мне на расстояние нескольких метров. Дельфины сообщили, что
зеленое существо ходит недалеко отсюда. Наконец подплыл Тави и подставил
свой плавник. Через две-три минуты я увидел расплывчатый силуэт человека,
крадущегося по дну. Невольно я выпустил плавник Тави из рук, не на шутку
испугавшись Ничего подобного я никогда не видел и не знал, на что способно
это зеленое существо, к тому же я не взял с собой никакого оружия. Тави
застыл у меня под рукой. Он молчал.
Зеленое существо остановилось, выпрямилось, на лбу у него тускло зардел
кружок. Неожиданно меня осенило.
- Пенелопа! Тави! Это Пенелопа! - закричал я в гидрофон и забарабанил
пальцами по спине друга.
- Знаю, - ответил Тави. - Все знают, - загадочно заключил он и умчался
вверх.
Тави скоро вернулся с концом в зубах.
Я спросил у него, почему он морочил мне голову, а не сказал сразу, что
на дне робот.
- Так веселей, - ответил шутник. На берегу, возле передвижного крана,
меня ждали Костя и Петя Самойлов.
- Поздравляю! - сказал Костя. - Надеюсь, ты приятно провел время в
глубинах океана, в то время как мы таскали твоих крабов на своих плечах.
- Вира! - скомандовал я.
- Есть вира!
Светящаяся Пенелопа с плеском вылетела из воды и закачалась на стропе.
Из нее текло, как из дырявого ведра. Неожиданно над лагуной раздалась
музыка. Пенелопа булькающим голосом запела колыбельную песню: когда это
Костя успел перемонтировать ее внутренности и вставить музыкальный блок?
ТРИСТА СЕКУНД
Не помню, сколько раз, держа в руках жетон, я вдыхал еле уловимый запах
"Звездной пыли" и порывался вызвать станцию космических коммуникаций, чтобы
увидеть Биату и целых триста секунд говорить с нею. У меня был заготовлен
целый очерк о жизни на острове, нашем учителе, дельфинах, косатках, усатых
китах, "скачках" на ракетах, моем друге Тави, желтых крабах, Пенелопе. После
тщательного редактирования он занимал ровно двести пятьдесят секунд.
Пятьдесят остающихся я выделил для пролога, состоящего из приветствий и
междометий, и эпилога, выражающего сожаление о краткости встречи и надежд на
скорое свидание. Я поражался своему таланту так емко концентрировать
информацию.
Полный гордости за свой литературный шедевр, я показал его Косте.
- Здорово! - Костя небрежно пробежал глазами по строчкам. - Просто
здорово! Особенно это место: "Ты бы посмотрела на Костю, стоящего между глаз
Матильды". Но... - он усмехнулся, - как мало мы знаем женщин!
- Пожалуйста, не обобщай. - Я отобрал у него очерк. - Не забывай, о ком
идет речь!
- Прости. Действительно, Биата необыкновенная девушка, но и она не
настолько травмирована своей звездой...
Я резко прервал его и попросил оставить меня одного.
Костя пожелал мне приятных секунд, попросил в "эпилоге" передать от
него привет и, ухмыляясь, вышел.
Как только за ним закрылась дверь, я решительно подошел к видеофону.
На экране вместо Биаты появилась круглолицая девушка. Она с улыбкой
смотрела на меня.
- Не узнаешь старых друзей, бродяга!
- Надежда! Лунный Скиталец!
- Она самая. А я тебя сразу узнала. Забыл, как нас извлекли из
контейнера?
Мы с Надей учились в школе первого цикла. Как это было давно! В те
времена Надя больше походила на мальчишку и верховодила всей нашей группой.
Как-то ей пришло в голову покинуть Землю и отправиться на Луну, где тогда
еще строили первый астрономический городок. Ее предложение было встречено
нами с восторгом. Разработан гениально простой план. Мы решили лететь в
контейнерах, которые загружали строительными материалами и продуктами. Ночью
пробрались на космодром, нашли ракету, возле нее груду пустых ящиков из
почти невесомого пластика. Просидели в них до утра, были обнаружены
роботами-контролерами и переданы в руки администрации космодрома...
- Ты сильно изменилась, я еле узнал тебя.
- Подурнела?
- Нет. На тебя приятно смотреть.
- Ты говоришь это тоном сожаления.
- Да, мне жаль нашего детства.
- Правда было хорошо? - Лицо ее раскраснелось, глаза заискрились, она
стала удивительно похожа на ту Надьку, Лунного Скитальца, как ее еще долго
звали в школе.
- Очень, - сказал я. - Ты что, проходишь практику вместе с Биатой?
Она покачала головой.
- Биата там, - ее тоненький пальчик поднялся вверх, - а я здесь, -
пальчик опустился, - на Земле, нажимаю кнопки, но это временно, в Телецентре
я промучаюсь еще недели две: обязательный труд для лиц с неустойчивыми
решениями. Представь, я все еще не могу ни на чем остановиться. А ты доишь
китов?
- Нет еще, это не так просто. Пока занимаюсь их косметикой.
- Как интересно!.. Ты не беспокойся, пока у спутника заняты все каналы,
какие-то срочные разговоры академиков по поводу Сверхновой. Что-то она никак
не может вспыхнуть. Так ты занимаешься в косметическом салоне для приматов
моря? Как-нибудь расскажешь подробнее. А возможно, я сама нагряну к тебе в
период раздумий о подыскании постоянной профессии. Недавно я встретилась,
вот так же случайно, с Дэвисом. Помнишь, такой Длинный, печальный, ну тот,
что нас закрывал в контейнерах и плакал, что остается на Земле.
- Рыжий Чарли!
- Именно! Сегодня вот так же появился, как чертик из коробочки. Ищет
кости динозавров и птеродактилей в Монголии. Приглашал принять участие. Мне
когда-то нравилась палеонтология. Надо обдумать этот серьезный шаг. - Она
засмеялась.
Надя была очень красива. Куда девалась ее мальчишеская угловатость,
презрительный прищур глаз и безапелляционность суждений. Вот никогда не
думал, что ей так трудно будет найти место в жизни!
- И еще я встретила Грету Гринберг... Да, ты не знаешь ее. Мы учились с
ней в театральном. Снимается в Мексике... Ну, хороших тебе снов. Целую!
Она растаяла, оставив грустное чувство, как после чтения старых писем.
Через несколько секунд на экране материализовалась комната Биаты. Не
вся. Я видел только часть бледно-зеленой стены с серым успокаивающим узором.
Биата стояла ко мне спиной и поправляла перед зеркалом волосы. Она
повернулась ко мне и, улыбнувшись, сказала:
- Здравствуй. Я совсем заработалась. Мы столько получаем информации!
Загрузили даже твоего тезку Большого Ивана. Академики сначала подняли шум,
но потом сдались, и теперь самый главный электронный мозг планеты в нашем
распоряжении. Ты слушаешь наши сводки?
- Иногда... У нас тоже напряженная обстановка. Я попытался было
прочитать ей свой очерк, выученный наизусть, но при первой же моей фразе на
лице ее отразилось такое сожаление - я, занятый такими пустяками, сравниваю
в какой-то мере свою деятельность с трудом астрономов, ожидающих вспышки
Сверхновой, - что я смущенно замолчал.
- Ты прости, - сказала Биата, - я стала какая-то одержимая: все, что не
относится к нашей Звезде, мне кажется не заслуживающим сейчас внимания. Ты
пойми, что, возможно, после вспышки Сверхновой произойдут какие-то
непредвиденные изменения в мире. Возможно, трагические. Кстати, мы наблюдаем
мутации бактерий под влиянием прапрачастиц. Что, если эти частицы -
катализаторы, способствующие образованию нуклеиновых кислот и,
следовательно, жизни?.. У тебя такое выражение, будто все, что я говорю, -
откровение. Ты и в самом деле весь поглощен своими китами. И, наверно,
ничего не слышал о новой элементарной частице? Это же величайшее открытие
века! Это, видимо, один из "кирпичиков", и, может быть, самый первый
кирпичик, из которых строится все.
- Как? - задал я глупый вопрос. Биата улыбнулась:
- Не знаю. - Она посмотрела на меня осуждающе и спросила: - Что у вас
творится на Земле?
- Да все по-прежнему. Хотя я живу на воде и в воде... - начал было я
самый интересный кусок из своего очерка и снова осекся.
- Именно по-прежнему. Я слежу за Землей. Все мы здесь смотрим ваши
бледные программы о чем угодно, но только не о самом главном. Даже появились
теоретики, вообще отрицающие возможность появления Сверхновой в нашем веке.
Приводят в доказательство своих нелепых взглядов такие аргументы, что наш
Вуд хватается за сердце. - Она глубоко вздохнула, и я, воспользовавшись
паузой, спросил:
- Когда же все-таки она вспыхнет? Она поняла истинный смысл моего
вопроса: "Когда же мы встретимся", и ответила:
- Скоро, очень скоро. Поток нейтрино почти стабилизировался. - Затем
она задала кучу вопросов: - У вас хорошо? Ты доволен? Наверное, весь день на
солнце и в воде? И ты дружишь с дельфинами, как Костя?
Чтобы сэкономить время, я только кивнул в ответ и спросил:
- Что, если он будет стабилизироваться еще сто лет?
Она улыбнулась:
- Ну как ты можешь! Вопрос дней, может быть часов или минут, даже
мгновений! - Прищурившись, она продолжала: - Ты представь себе, для того
чтобы это произошло, температура в ее ядре должна достигнуть шести
миллиардов градусов! Чудовищно! Я обязательно буду на вашем острове. Костя
мне так обо всем рассказал, что порой мне хочется прыгнуть к вам, забыть все
на свете. Ну почему ты молчишь? Костя мне не давал слова сказать, а ты...
Я слушал, уставившись на серебристый циферблат ионных часов за спиной
Биаты. Секундная стрелка неумолимо заканчивала последний круг.
Биата обернулась и сказала быстро:
- Уже. Привет Косте. Твоя "Звездная пыль" прелесть. Ею благоухает весь
спутник и даже космос вокруг нас в окружении парсека...
Экран источал серо-зеленый цвет, словно впитал в себя окраску стен
комнаты Биаты. Я смотрел на стекло видеофона.
Сосредоточившись, мне удалось на какую-то долю секунды воссоздать лицо
Биаты. Она улыбнулась в последний раз. Я засмеялся, вспомнив про свой очерк.
Она уже все знает. Недаром у Кости так плутовски поблескивали глаза, когда я
с ним разоткровенничался. У меня дух захватывало, как во время прыжка с
вышки, когда я вновь и вновь мысленно возвращался в ее комнату и повторял ее
слова. Особенно мне было приятно, что она вспомнила про "Звездную пыль". Мне
захотелось немедленно поделиться своей радостью, и я пошел искать Костю.
В своей лаборатории Костя в ослепительно белом халате
священнодействовал возле анализатора. Он не заметил меня, рассматривая
спектры и напевая:
Получается, коллега,
Получается, мой друг,
Замечательный анализ
У двух маленьких подруг!
- Что это за подружки с таким удивительным спектром? - спросил я,
заглядывая ему через плечо.
- А, подружки? Для рифмы. Представь, я обнаружил ниобий! - Он обернулся
и, оглядев меня с ног до головы, заорал: - Пошел вон, бродяга! Ты погубишь
всю мою работу! Без халата! Я целый час стерилизовал лабораторию. Уходи...
Потише, не поднимай пыли, не тряси штанами!
- Подумаешь, ниобий, какой-то атом! - сказал я, хлопая его по плечу. -
Только сейчас я разговаривал...
Костя в ужасе попытался накрыть руками препараты.
- Этого... никогда не прощу! - проговорил он, глядя на меня ненавидящим
взглядом.
- Я видел сейчас Биату! Тебе, болвану, привет. Слышишь!
- Уходи! - простонал Костя. - Немедленно уходи!
Гнев друга только вызвал у меня улыбку. Ради какого-то ниобия он
отказывается от самой свежей информации о Биате!
"Черствый сухарь!" - подумал я, с уважением глядя на Костю. Мне было
приятно, что Костя ни капельки не ревновал, а уважение вызвала его ярость
исследователя. Этот "бездельник" иногда днями не выходит из лаборатории и
тогда с удивительным упорством охотится за атомами редких земель, пытаясь
понять их роль в клетках живой материи.
В лаборатории "думающих" машин и электронной оптики я подсел было к
своему столу и стал просматривать ленту микроснимков клетки морской лилии,
пораженной "дремлющим" вирусом. До поры до времени вирус вел себя вполне
добропорядочно. Такое поведение могло продолжаться очень долго, месяцы и
годы. Иногда же под влиянием каких-то неизвестных еще условий вирус нарушал
все правила общежития, начинал бурно размножаться, разрушал
клетку-кормилицу. Я искал причины агрессии вируса. Вдруг я заметил, что в
серии кадров наметился такой процесс. По-видимому, я довольно громко
свистнул, так как трое ученых из постоянного штата станции подняли головы и
тут же опустили их к столам.
- Удивительно, что мои вирусы стали активизироваться как раз в то
время, когда для этого не было никаких видимых причин, - сказал я в свое
оправдание.
Ученые промолчали.
Я выключил ленту, встал и нечаянно с грохотом отодвинул стул. Кто-то из
троих издал легкий стон. Я извинился. Постоял и пошел к двери, поняв, что не
смогу сейчас работать.
На острове было много зелени. Тропическая растительность захватывала
все пространство, не занятое служебными и жилыми помещениями, лабораториями,
механизмами и машинами. Я очутился на тропинке, ведущей через зеленый
туннель, пропитанный нежным запахом ванили и еще чем-то, напомнившим мне
"Звездную пыль".
Тропинка привела на главный пост, похожий на ходовую рубку гигантского
лайнера. После жгучего блеска солнечных бликов там было тихо и прохладно. У
приборов сидел Петя Самойлов и сосредоточенно смотрел на западный сектор
кругового обзорного экрана, где с характерным, едва уловимым шумом
пульсировала зеленая полоса океана. Покачивался высокий красный буй с целым
набором антенн, на его боку чернела цифра "9". Метрах в двухстах от буя
взад-вперед нервно ходил сторожевой отряд дельфинов. Слышались их
характерные голоса. У некоторых из них на темени были укреплены
"электрические копья" - небольшие приборы обтекаемой формы.
Петя кивнул в ответ на мое приветствие и сказал:
- Где-то недалеко Черный Джек. Опять подходили его разведчики. На этот
раз они держатся довольно далеко от ударной волны. Не знаю, что они еще
выкинут. Я вызвал ребят с "Кальмара".
Послышался скрежет, на экран с грохотом влетела гоночная торпеда и,
резко сбавив ход, почти остановилась. В прозрачной гондоле сидели два
бронзовокожих незнакомых гонщика.
- Это с "Кальмара", - сказал Петя. - Хорошая у них работа.
Торпеду окружили дельфины. Старший патруль стал докладывать обстановку.
Петя нажал одну из многочисленных кнопок на пульте, и тотчас же послышался
перевод сообщения начальника патруля.
"Люди" Джека в количестве шестидесяти разделились на десять звеньев и
одновременно стали искать проходы в глубине, между буями. Мы включили
дополнительное напряжение и атаковали одну из групп стрелами. Один ушел в
глубину, остальные бежали на запад, потом на север.
Торпеда рванулась на север. Четыре патрульных дельфина обошли ее и
развернутым строем полетели вперед. Именно полетели, скользя почти по самой
поверхности и, казалось, не делая для этого особых усилий. Петя повертел
головой и причмокнул:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг