опуститься они не могли без риска рухнуть в бушующий океан.
Я предложил Косте прорвать кольцо и идти навстречу спасателям. Костя
покачал головой:
- На повороте мы потеряем скорость, и тогда... Действительно, все наше
спасение теперь в скорости. Косатки вряд ли могли протаранить ракету, не
имея преимущества в скорости.
Время от времени корпус ракеты вздрагивал: какая-нибудь косатка
выжимала всю скорость, что могла, и ударяла носом в корму. Зайти с борта им
уже не хватало сил.
- Выдохлись. - Костя не спускал глаз с залитого водой стекла.
Волны стали выше, а склоны их более пологими. С пенистой вершины
"Мустанг" прыгал теперь еще дальше. От ударов о воду гудело в голове,
сиденье податливо уходило вниз, и поэтому экран эхолокатора, за которым я
следил, взлетал вверх. Я боялся за жизнь Тави и Протея, хотя отсек и
покрывал со всех сторон толстый слой губчатого пластика, к тому же там
поддерживался необходимый уровень воды, все же кабина не была рассчитана на
перевозку в ней дельфинов с такой скоростью.
На экране появилось лицо Лагранжа. Он улыбался несколько виновато и
беззвучно шевелил губами. Наконец поняв, что мы его не слышим, он сделал
движение руками, показывая, что надо медленно разворачиваться вправо.
"Мустанг" сорвался с гребня волны, шлепнулся о воду с такой силой, что у
меня потемнело в глазах, и экран погас.
Хотя "Мустанг" и был рассчитан на всякие передряги, наверное, сказалась
старость, а может быть, его давно подтачивали какие-то кибернетические
болезни, и вот теперь отказали его речь и зрение.
- Опять нас учат, - печально сказал Костя. - Советуют развернуть ракету
вправо и получить в бок.
От сумасшедшей тряски и ударов вышла из строя и наша радиостанция.
Правда, не совсем - некоторое время еще работал приемник, но как-то с
перебоями.
Петя Самойлов и Ки опять пролетели над нами и высыпали очередную дозу
снотворного. Чтобы нас подбодрить, кто-то на ракете рассказывал, как в
прошлом году он сам очутился чуть ли не в худшем положении во время
экспедиции в Антарктику. Приемник все время делал паузы, и мы так и не
узнали, что же случилось с этим парнем в Антарктике. Несколько раз
прорывался голос Лагранжа. Из обрывков его фраз можно было понять, что
впереди нас ждет еще какая-то новая опасность.
- Наверное, он имеет в виду рифы, - сказал Костя. - Только я учел эти
самые черепашьи камни, они остались северо-западнее, не то мы уже давно
налетели бы на них. Мне, по правде говоря, не хочется иметь сейчас дело с
рифами.
Костя сосредоточенно молчавший почти все время, неожиданно
разговорился. Молчаливое напряжение, чувство ответственности давили его, ему
надо было как-то подбодрить себя, перейти на другой ритм, и сейчас он
говорил без умолку.
- Великий Кальмар и вся нечисть глубин! - неожиданно выругался он. -
Кто это выключил гидрофон? Неужели я сам? Как там Протей? Протей! Жив,
дружище?
В тот же миг Протей ответил:
- Впереди "твердая смерть"! Нельзя идти так прямо!
Мы поднялись на гребень и через экран локатора протянулась сверкающая
полоса и тут же погасла: мы слетели в "долину".
Лот показывал тридцать метров.
Как далекий гром, рокотал прибой.
Костя посмотрел на меня. В глазах его мелькнула растерянность. То же
самое он, наверное, увидел и в моем взгляде, и к нему вернулась прежняя
сосредоточенность. Суставы его пальцев, сжимающие штурвальное колесо,
побелели. Он не изменил курса, а вел ракету прямо на рифы. Я протянул руки,
чтобы повернуть колесо.
- Оставь... Только так. Единственный выход!.. Пройдем на гребне...
Он стал сбавлять обороты двигателей. И скоро я заметил, что мы держимся
на гребне водяной гряды, летевшей к рифам. Волна мелководья стала расти,
ракета высоко задрала нос, мы уже не видели бушующей пены на рифе, только
грохот сотрясал всю ракету и все наши внутренности. Представляю, каково было
в эти минуты Тави и Протею.
Заскрежетало по днищу. Ракета развернулась лагом, то есть боком к
волне, затем ее стало вращать вдоль продольной оси, она ударилась прозрачным
куполом о скалу, и наступила тишина.
После скачки и судорожных прыжков "Мустанг" будто переминался с ноги на
ногу. Я открыл глаза, стараясь понять, что произошло.
Низко, над прозрачным куполом кабины пролетали синеватые клочья туч.
Ухали и шипели волны, обмывая мою гудящую голову, и бежали по лицу, шее,
стекая за воротник рубашки.
- Наконец-то ожил! - услышал я знакомый голос. Повернув голову, я
увидел Костю с термосом в рука. Тоненькая струйка стекала из блестящего
изогнутого носика термоса мне на голову. Ледяная вода приятно обжигала кожу.
- Вот и все. - Костя заглянул в термос и бросил его в сторону.
- Что - все? - спросил я чужим голосом. - Вода кончилась?
- И вода, и ты наконец открыл глаза. Ох, и повозился я с тобой! Сидишь,
блаженно улыбаешься и мычишь, как глухонемая сирена. Должен признаться, что
ты дьявольски напугал меня. Почище Джека. Ну почему ты не пристегнулся
ремнем?
- Сам-то пристегнулся?
- Я - Другое дело: у меня есть опыт кораблекрушений.
- Это с яхтой?
- Хотя бы.
- Но и я ведь там находился!
- Мало находиться. Я говорю об опыте. Вот и сейчас, какой ты извлек
опыт? Боюсь, что никакого. - Костя ощупал меня взглядом и спросил голосом
капитана из пиратского романа: - Проверь, цел ли корпус, рангоут.
- Рангоут? Ничего не соображаю!
- Я имел в виду исключительно твою особу. Ну, целы руки, ноги и не
болит ли в грудной клетке, в животе.
- Как будто нет. Вот только слегка голова. Костя засветился в улыбке:
- Как мне пригодился опыт "бегущего по волнам"!
Помнишь, как я катался на доске? На Гаваях прибой повыше. Ты заметил,
как ловко, прямо-таки изящно я взял этот барьерчик?
- Ничего себе изящно! - Я нащупал на голове шишку с кулак величиной.
Не обратив на мой жест никакого внимания, Костя продолжал хвастаться:
- И я не удивляюсь, что так все ловко получилось. Вот что значит
сбалансированность рефлекторной деятельности!
- У кого?
- Не догадываешься?
Наверно, я и в самом деле здорово ударился головой, потому что только
после этих слов вспомнил о Тави и Протее, и мне по-настоящему стало плохо.
Прошиб пот и закружилась голова. Я показал глазами на корму.
- Все в порядке, хотя им досталось несравненно больше, чем тебе, -
успокоил Костя. - Я раскрыл створки их каюты еще на рифе, когда нас первый
раз ударило о коралловый кустик. Они недавно подходили и дали мне понять,
что все в порядке. Наш переводчик молчит, и вообще все молчит! - Костя
захохотал и шлепнул рукой по приборам.
Наверное, на моем лице до того выразительно отразилась мелькнувшая было
мысль, что Костя поспешил меня успокоить:
- Не бойся, у меня все в порядке. А то, что я несколько возбужден, так
это вполне объяснимо. Неужели ты сам недоволен, что все так здорово
получилось? Черный Джек остался с носом. Мы вблизи настоящей земли или около
нее - видишь, темнеют пальмы... Стекло все в трещинах, ты посмотри вот сюда,
пониже. Видишь? Мы надежно укрылись за барьерным рифом. Минут через тридцать
подойдут сюда ребята. Надо покопаться в электронике. Помнишь, когда-то мы с
тобой собирали неплохие транзисторы? - Он посмотрел на меня, как заговорщик:
- Неплохо было бы вообще потерять на время все средства связи. Только
товарищей жалко, начнут поиски во всемирном масштабе. Соберется флот
Индийского и Тихого океанов, налетят аэропланы, не считая нашей "Колымаги".
В наше время трудно потеряться. Хотя... У меня возникла одна гениальная
мысль. Но пока это тайна...
С помощью аварийного устройства мы еле убрали кабину, правда не
полностью, все же теперь можно было выбраться из ракеты, подойти к берегу и
бросить якорь.
Тави сообщил мне, что косатки ходят довольно далеко от рифа и охотятся
за макрелью, поджидая, когда мы будем возвращаться на свой плавающий остров.
Тави не советовал этого делать, пока не подойдет помощь, а предлагал пожить
на острове. Они с Протеем уже побывали в его лагуне и разделались с парой
тигровых акул. По тому, как Тави весело свистнул в заключение, можно было
понять, что мы попали в прелестное местечко.
Оставив меня с дельфинами, Костя открыл носовой люк и скрылся в чреве
"Мустанга". Пробыл он там минут двадцать, все время насвистывая бравурный
марш из "Веселых креветок". Под звуки этого же марша он вылез из люка и,
продолжая насвистывать, стал рассматривать низкий берег с редкими, торчащими
вкривь и вкось пальмами. За узкой полосой суши синела подернутая рябью
лагуна. Не поворачивая головы, Костя сказал:
- Мне все больше нравится это тихое местечко. Ты знаешь, - сказал он
вдруг подозрительно скорбным тоном, - мне не удалось наладить двигатель:
замыкание в сети, передатчик тоже поработает еще немного, и все. Мы имеем с
тобой одностороннюю связь, как это ни печально. - Последовал глубокий вздох
и приказание в виде просьбы: - Не мог бы ты сказать несколько слов в эфир
насчет нашего бедственного положения? Денек-другой мы провозимся с машиной.
Скажи, что ракета сейчас похожа на жестянку, набитую хламом... Или лучше
помолчи об этом, а не то еще высадят парашютный десант.
ОСТРОВ "ИКС"
Вокруг острова даже с подветренной стороны кипела вода, разбиваясь о
коралловые рифы. Как ни хитрил Костя, а в тот день нам все равно не удалось
бы возвратиться домой. Тави сообщил, что они слышали о канале, который ведет
в лагуну между рифов, но им самим ни разу не приходилось бывать здесь, так
как эти места считают очень опасными - много смельчаков погибало, разбившись
об острые камни при попытке проникнуть через риф. Тави сообщил, что только
Харита в молодости побывала в лагуне, и то во время небывало тихого моря.
- Сейчас даже нам опасно снова переходить через рифы, - сказал Тави. -
Кораллы могут убить, как зубы косатки. Надо ждать ночь и день, и тогда можно
попытаться выйти в океан, хотя здесь не хуже, чем на острове, плавающем, как
медуза: здесь ближе до дна, много рыбы и съедобных моллюсков.
Дельфины отправились искать путь в лагуну.
Кибер-переводчик, к счастью, заработал, и дельфины беспрерывно снабжали
нас информацией: с видимой радостью они сообщили, что косатки,
"пристыженные" неудачей, некоторое время покрутились у линии прибоя и отошли
на большую глубину. Сейчас они в нескольких милях от острова: их сигналы с
трудом можно услышать.
Дельфины провели нас по извилистому фарватеру к широкому каналу,
облицованному плитами из кораллового известняка. Волны уже сбросили часть
покрытия с его берегов, все же канал выглядел еще как солидное
гидротехническое сооружение. При входе по обеим сторонам канала стояли
изгрызенные волнами невысокие башни из серого бетона, развалины каких-то
странных сооружений непонятного назначения виднелись по берегам, тоже
облицованным такими же плитами, как и стенки канала.
И еще одна странность бросалась в глаза: бухта была абсолютно круглой.
Я ходил по набережной, отшлифованной ветром и волнами, и думал: для чего
понадобилось нашим предкам так реконструировать атолл? Ясно, он не был
приспособлен для каких-либо промышленных целей, так как суда даже среднего
тоннажа не могли проходить в круглую бухту.
Мы не особенно удачно выбрали место для стоянки на берегу: негде было
укрыться от ветра, а за стенами развалин темнела вода. Здесь росло несколько
кокосовых пальм, но на земле не было ни одного ореха, даже кокосовой
скорлупы, все унес ветер.
За белой линией прибоя мелькали длинные корпуса ракет. Они рыскали,
пытаясь нащупать косаток. Наконец поняв, что Джек увел свой отряд, товарищи
отсалютовали нам серией разноцветных сигналов, построились в кильватер и
взяли курс на северо-восток. Костя еще с полчаса вел переговоры с Лагранжем
и командами ракет.
Когда он вышел на берег, меня заинтриговало выражение его лица. После
всех передряг глаза его сияли, а физиономия прямо лучилась от радости.
- Все-таки я включил и передатчик! - крикнул он мне на ухо, потому что
ветер свистел в ушах, отрывал слова от самого рта и уносил в грохочущий
океан. - Когда услышал, куда мы с тобой попали, появились дополнительные
вопросы. Да, да! У меня, конечно. Нам не выбраться отсюда, пока не утихнет
ветер. А ты сам знаешь, что у него достаточный запас сил! Ни за что не
отгадаешь, куда нас загнал этот проклятый Джек. Все ребята сходят с ума от
зависти! Даже Нильсен - он сменил Лагранжа - сказал, что завидует нам.
- Нильсен нам завидует? Он так сказал, чтобы подбодрить нас.
Костя округлил глаза, фыркнул:
- Это же остров "Икс" или "Кольцо из яшмы". Вот куда нас загнали
косатки!
Об этом острове я слышал как-то мельком от Пети Самойлова. Ничего
толком он и сам не знал о нем, кроме того, что несколько лет назад здесь
погибло несколько человек при попытке преодолеть линию прибоя. С тех пор
специальным решением Союза безопасности плавания вообще запрещено посещение
острова судам всех категорий, только гидролеты могут садиться на поверхность
лагуны, и то по специальному разрешению Союза безопасности и еще почему-то
Комиссии по борьбе с вредными примесями. Как-то во время дежурства,
рассматривая карту на Центральном посту, я обратил внимание на крохотный
кружок среди рифов и еще раз подивился разнообразию творческих возможностей
природы. На этом мой интерес к острову угас, к тому же каждый день приносил
столько впечатлений, что остров "Икс" затерялся в них, как в пене прибоя.
- Нильсен сказал, что он искусственный! - кричал Костя мне в ухо. - Лет
сто назад его построили... направленные взрывы. Литературы не сохранилось...
До сих пор загадка. Займемся...
- Чем займемся?
- Исследованием... раскопки...
- У нас нет даже лопаты.
- Найдем! - уверенно, как всегда, заверил Костя и предложил пока
отметить начало "великих работ" пиршеством.
Костину затею развести костер и устроить пир сорвал ветер. Стихнув
было, он набрался сил и так начал дуть, что ореховая скорлупа, которую мы с
большим трудом собрали, была поднята в воздух и брошена в воду.
Мы забрались на "Мустанга" и стали выбирать более приличное место для
лагеря. В западной части кольца суша несколько расширялась, и там ветер
трепал рощу кокосовых пальм. Наверное, из-за этой рощицы остров носил второе
романтическое название - "Кольцо из яшмы".
- Почему из яшмы? - спросил Костя. - Лучше "с яшмой". И то при
необыкновенном воображении. Хотя если смотреть со спутника, то, возможно,
колечко покажется зеленым среди белой пены. Мы пересекли бухту, и возле
берега ракета попала в "мертвую зону". Пальмы самоотверженно защищали
крохотный клочок воды и суши. Здесь мы нашли остатки лестницы из зеленого
цемента, спускавшейся к воде. Я продел линь сквозь большое бронзовое кольцо
в причальной стенке и стал подтягивать ракету кормой к берегу. Кольцо
печально звенело, ударяясь о камень.
- Смотри! - Костин голос дрожал. - Здесь десятилетия не ступала нога
человека. Какое великолепное запустение!
Мы стояли на уцелевшей зеленой ступеньке и, как первооткрыватели,
смотрели на долгожданный берег. Тесно .росшие стволы пальм, шурша косматыми
макушками, образовали стену, в узких промежутках между деревьями и на опушке
разросся густой кустарник. Вымощенную камнем площадку причала покрывали
сухие листья пальм. На них там и сям виднелись кокосовые орехи. Сновали
большие сухопутные крабы - кокосовые воры. Пробежала поджарая рыжая крыса, с
любопытством посмотрев на нас.
Провожая взглядом крысу, Костя заметил недовольным тоном:
- Я никогда не питал дружеских чувств к крысам. Хотя этот вид, кажется,
питается только орехами, и то потому, что у них нет выбора. Придется
использовать оазис под столовую, а ночь провести на нашем верном "Мустанге".
Сухая скорлупа кокосовых орехов оказалась великолепным топливом: горела
медленно, давала много тепла и углей. Протей и Тави поймали нам двух морских
"попугаев". Костя ловко вычистил их, потом поднял сухой пальмовый лист,
очистил черенок и насадил на него тушки "попугаев".
- Самый древний способ приготовления пищи на огне, - сообщил он мне
таким тоном, будто только что возвратился из экскурсии в каменный век. -
Жаль, у нас нет пряностей...
Я слушал и вибрационным ножом снимал с кокосовых орехов волокно и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг