- Ли?
- Ив прав только отчасти. Нас могли видеть только те, кто этого
пожелал. На Багряной личная жизнь ограждена от посторонних взоров.
- Ничего себе ограждена! - вскипел Антон. - Кем или чем ограждена?
- Понятием недопустимости.
- Ах да, да... Я и забыл, где мы находимся... Я сейчас, Ив, вот
только... где моя одежда? Где скафандр? Ты тоже еще не надел? Что, были
сигналы?
Я сказал, что сигналов еще не слышал, но надо собираться в обратный
путь. По крайней мере, находиться в состоянии готовности. И что я сейчас
влезу в скафандр.
- Кстати, сколько на твоих часах? - спросил я.
Он взглянул на часы:
- Какая-то ерунда. Явно останавливались, а сейчас еле плетутся. А у
тебя?
- Тоже. Видимо, на них что-то влияет. Мы еще не знаем, какие изменения
происходят при полетах во времени.
- Вполне резонный вывод. И ты прав, что надо собираться. Не забросил же
нас Арт сюда до конца дней наших. И я что-то не верю в возможность уловить
повышение напряженности какого-то поля, связывающего нас с будущим, то
есть с нашим временем. - Он обвел взглядом комнату, она утратила свой
прежний радостно-розовый тон, а стала тускло-серой.
Ли ответила на его немой вопрос:
- Сейчас принесут твою одежду и скафандр.
Опять между ними начался безмолвный разговор, из которого она меня
почти всегда выключала. Ли протянула к Антону руки, и он медленно пошел к
ней.
"Пропал, не выбраться", - мелькнуло у меня в голове. Вместо розовой
спальни я уже видел полыхающее марево, сквозь него проступали неясные
очертания каких-то конструкций, мелькнуло зеркало водоема. Я плыл по этому
озеру или морю, глядя на оранжевый кружочек солнца. Антон греб, Ли сидела
рядом со мной, и я сжимал ее теплую четырехпалую руку...
КУРЯЩИЙ РОБОТ
Я очнулся у подножия гор. Голых, с острыми вершинами, их прорезывали
черные, как тушь, ущелья, блестели серые осыпи. Казалось, я мог дотянуться
до них рукой. Оптический обман. Здесь все кажется ближе. До кряжа было не
менее двадцати километров. Поднявшись на локте, я медленно приходил в себя
и старался поскорее найти оранжевый скафандр Антона. Вот и он! Нет, только
камень.
Я поднялся с плотно утрамбованного песка, присыпанного тонким, как
пудра, пеплом.
Дышалось легко. Еле слышно работала система регенерации. Я включил
радиосвязь.
Молчание.
"Нахожусь в тени. Мешают горы, или меня выбросил Арт где-то очень
далеко. Может, на обратной стороне планеты".
Холодок побежал по спине от такой мысли.
Я осмотрелся. От гор стелилась ровная, словно тщательно укатанная,
равнина, вернее пустыня, мертвая, ледяная, оранжевое плато с бурыми и
серыми пятнами, кое-где поднимались бугорки каменных глыб, темно-красных и
желтых. Вершины гор трехкилометровой зубчатой стеной поднимались к
фиолетовому небу.
Один! Совсем один. Как же меня заметят в моем оранжевом костюме на этой
оранжевой равнине? Я усмехнулся. Кто заметит? И опять я стал искать
глазами Антона.
Все только камни, камни. Как не хватало мне моего друга в это страшное
время. Все же я нашел в себе силы порадоваться за него. Там, в бездне
времени, среди Вечно Идущих, он проживет долгую полезную жизнь и, конечно,
повлияет на весь ход истории марсиан. Он предостережет их от ошибок... и
поможет наделать новых, своих, земных. Ошибки порождаются жизнью, разум их
исправляет - или ему это кажется - и делает новые. Идеал - возможно
меньшее количество промахов...
Почему-то у меня улетучился страх за свою жизнь, мне казалось, что я
выполнил все, что мне положено, кое-что и сверх того. Я продержусь суток
двое-трое: регенератор работал прекрасно, мне показалось, что даже лучше,
чем прежде, не ощущалось неприятного вкуса во рту, кожа была сухой, голова
ясной. И странно, даже в этом, казалось, абсолютно безвыходном положении у
меня ровно тлела надежда на спасение. Только бы определиться. Судя по
высоте солнца, я находился на шестьдесят пятом - шестьдесят шестом градусе
южной широты, то есть вправо или влево от нашего места посадки. Неутомимо
мой приемник посылал SOS во все стороны марсианского света. За истощение
аккумуляторов я пока не боялся: солнечные батареи действовали удивительно
хорошо, лучше, чем прежде.
Я огляделся, и сердце мое радостно забилось - на востоке, из-за
горизонта виднелась вершина Большого Гейзера, как раз он извергал
скопившуюся за пять часов порцию водяных паров, углекислоты и сернистого
газа, серо-желтый столб поднимался в небо по струнке, как дым из трубы в
холодный, безветренный день где-нибудь в сибирском заповеднике - там
разрешают сжигать сучья в каминах.
Теперь мне стало ясно, куда надо двигаться. До Большого Гейзера не
больше шестидесяти километров, но по пути глубокие трещины, их придется
обходить, овраги... Я представил себе местность с высоты: километрах в
тридцати отсюда находится ущелье, ведущее к Срединному морю, его я пройду
завтра; сегодня к вечеру одолеть бы этот путь по пустыне до ущелья.
Половина двенадцатого. Часы опять шли нормально.
Я чуть не упал, споткнувшись об остов робота. Он напомнил мне скелет
верблюда в Каракумах, где мы с Антоном бродили в студенческие каникулы.
Там, к югу от Солнечных ворот, остался заповедник песков; на древних
тропах ветер иногда обнажает останки "кораблей пустыни", погибших столетия
назад. Робот окончил свои дни очень давно, может быть, прошло сто тысяч
лет, миллион, как он упал на этом месте и больше не поднялся. Его панцирь
сделан из вечной пластмассы. От него осталась только оболочка, как
хитиновый покров жука. Сложнейшую электронику в его чреве источили время и
песок, правда, я вытащил какой-то блок из Черепной коробки и, движимый
чувством почтения к смерти, положил его на прежнее место.
Скоро роботы стали попадаться чаще. Они лежали, как солдаты на поле
боя, скошенные пулеметным огнем: головами в сторону гор. Они явно
сражались! Я увидел небольшую трубку с утолщением на конце, какое-то
оружие - может быть, лазер?
В отрывке одной из записей говорилось о колонии или стране в горах, где
обитали механические копии Вечно Идущих, добывая там "силу планеты" -
наверное, уран. За что они боролись? Может быть, восстали против Вечно
Идущих? Что, если таких, как Арт, в то время существовало сотни тысяч? Я
вспомнил забавную секретаршу и ее хозяина, они вполне могли сражаться за
свои права...
Временами из-под слоя праха показывалась дорожная полоса. Я подсчитал
по шагомеру, что дороги отстояли одна от другой на три километра и шли
параллельно друг другу. Мне встретилось шоссе, идущее вдоль гор, и я пошел
по коричневым, потрескавшимся многогранникам. Дорога то уходила в песок,
то снова появлялась. По дороге идти стало гораздо легче. Создавалась
иллюзия, что вот кончится шоссе и я куда-то приду, к теплу, к людям.
Дорожная сеть покрывала огромный участок. Когда-то здесь шумели под ветром
голубые, синие и зеленые сады, поднимались города, стояли загородные дома.
А может, это был мегаполис - один гигантский город? Что-то похожее мы с
Антоном видели в первом фильме, паря над экваториальной равниной.
Каждую дорогу покрывали плитками или заливали пластиком одного цвета.
Века почти стерли краски, но явно различались цвета: синий, излюбленный
фиолетовый, желтый. "С такой дороги не собьешься", - подумал я, обходя
останки какой-то машины, утонувшей в песке. За останками машины, метрах в
ста от нее, когда-то находился мост, сейчас похожий на небрежный набросок
инженера - так обглодало его время Но каким же прочным должен быть этот
материал, если до сих пор висит между остатками опор одна из балок
двухсотметровой длины, хотя и сильно прогнутая, и на ней чудом держится
ферма, похожая на гигантскую паутину, местами оборванную и все же
сохранившую былой изящный рисунок.
Я перешел русло реки или бывшего канала, почти засыпанного песком. На
другом берегу опять показалась коричневая дорога. Слева поднималась стена
гор, справа уходила до близкого здесь горизонта оранжевая пустыня.
Близилась ночь. Я теперь уже подходил к горам по одной из дорог с
бледно-желтым покрытием. Шоссе шло по возвышенности, похожей на дамбу.
Усталости я не чувствовал, так как высосал тюбик тонизирующего желе, -
да, я находился в отличной форме, несмотря на все передряги, и вполне мог
идти всю ночь, если позволит дорога.
Но вот ущелье с отвесными склонами. Я сразу шагнул в чернильную тень,
хотя на равнине еще светило солнце. Надо было располагаться на ночь. В
кромешной тьме стало невозможно идти, а пользоваться фонарем я не мог из
боязни разрядить аккумуляторы. Я лег на спину и стал смотреть на Млечный
Путь, узнавая знакомые земные звезды: Сириус, Бетельгейзе, Альдебаран...
Только в них не было земной теплоты, они не лучились, а горели холодными
огоньками и казались меньше, чем на Земле. В стену ущелья ударил желтый
свет. Я вскочил, подумав: "Антон". Через минуту стало еще светлее: над
головой проплывал сверкающий Фобос - безобразный осколок одного из
разрушенных миров, весь в оспинах кратеров, щедро вызолоченный солнечным
светом.
Здесь его так же чтили, как наши предки чтили Луну, так же предписывали
ему магические свойства, воспевали поэты. Я вспомнил стихи, обращенные к
"Вестнику из космоса". Вот плохой перевод этих, наверно, по-настоящему
поэтических строк:
"Тебе светили другие звезды. Другие волны набегали на твои холодные
камни, лаская их и даря тепло. Ты долго блуждал в одиночестве, пока не
встретил Багряную. Она приютила тебя. Так лей же свет ее детям, дари им
радость, дари им счастье..."
Влюбленные ждали, когда торопливый Фобос догонит медлительного и больше
похожего на нашу Луну Деймоса, чтобы, взявшись за руки, войти в
очистительные воды одного из озер или морей и тем самым закрепить свою
любовь навеки. "Все здесь стремилось к вечности, и вот что получилось", -
думал я, засыпая.
...Я стоял у скалы, на обочине дороги. Солнце освещало противоположный
склон, поросший колючим кустарником. Было очень жарко. Мимо проходили
когорты за когортой - роботы, закованные в броню. У одних я видел тяжелые
серые трубы, положенные на плечи, как коромысла, другие несли что-то
похожее на отопительные рефлекторы, солнечные зайчики от их зеркал слепили
глаза. Над пехотой бесшумно проплывали круглые машины с бордюром из острых
стержней. Я ждал, что одна из машин остановится и возьмет меня, как было
условлено с Хухликом Первым. Проплыло уже больше десятка машин, и ни одна
не остановилась. В душе я был рад, что меня не замечают, мне, по правде
говоря, не хочется ввязываться в предстоящую свалку, а дело будет
нешуточное, каждая сторона приготовила кое-какие "сюрпризы", от которых не
поздоровится Багряной планете. Чтобы меня не заметили, я тесней прижался к
скале. Меня мучили угрызения совести: почему я всеми силами не противился
началу военных действий? Еще были шансы все уладить мирным путем. Думаю,
что наш противник Хухлик Зеленый пошел бы на уступки, тем более что у него
еще маловато пушек, стреляющих снарядами из антивещества.
Ко мне подошел робот с лазером на плече. Бросив лазер на камни, он
сказал:
- Теперь ты понесешь эту дуру. Мочи нет. Я пока подзаряжусь.
Пожалуйста...
Я сказал, что с удовольствием бы ему помог, да меня ждут более
серьезные дела, что я советник Хухлика Первого.
- Ну его к дьяволу, твоего Хухлика и все на свете. Ты понеси хоть
немного, я догоню. Подзаряжусь и догоню. Будь другом.
- Ты забываешься! - вскипел я. - Перед тобой Стратег высшей лиги.
Подними трубу и чапай дальше. А не то я прикажу разобрать тебя до
последнего узла.
- Не пугай. Не такое видали. Сейчас там начнут не разбирать по
винтикам, а распылять на элементарные частицы. - Робот сел у моих ног и
стал закуривать.
Закурил и я. Так мы сидели и курили, наблюдая, как мимо нас, звеня и
лязгая, проходят железные когорты и плывут танки-аннигиляторы.
- Одна такая буханка полпланеты скосит, - заметил робот, выпуская дым
из ушей.
Помолчали. Робот спросил:
- Ты знаешь, из-за чего война?
- Знаю, да сказать не могу.
- Военная тайна?
- Она самая.
- Понятно, хотя все ребята говорят, что у Зеленых ниже вольтаж, чем у
нас.
- И ты способен терпеть, чтобы на планете существовали роботы с
недопустимо низким вольтажом?
- Конечно, нет. Даже при своем низком вольтаже они жрут прорву
электричества.
- Ну вот видишь.
- Вижу. - Он уставился на меня своим единственным глазом. Спросил:
- У тебя-то у самого какой вольтаж? Где у тебя вольтметр? Ага, нету.
Ты, наверное, шпион Зеленых. Давай бери трубу! Докуривай, и пошли!
- Куда спешить.
- Это верно. Там уже началось. Во дают! Смотри, летит такая же труба,
как и моя. Вот сейчас жахнет!
Труба упала прямо против нас в центре когорты. Вырвалось белое
бесшумное пламя. Мой собеседник, прежде чем рассыпаться на элементарные
частицы, успел сказать:
- Ну что я говорил...
ВОЗВРАЩЕНИЕ
...Я сидел в оранжевом кресле напротив стены-экрана, рядом через стекло
шлема устало улыбался Антон. Арт стоял возле черного цилиндра
невозмутимый, как никогда; по другую сторону застыл его ассистент
Барбаросса.
- Ну как? - спросил Антон.
- Отлично! - ответил я, несказанно обрадовавшись, что все так счастливо
закончилось. Но меня беспокоили Макс и Вашата. - Здесь ли они еще?
- Куда им деться, - ответил Антон. - Мы с тобой весь фильм проиграли в
полтора часа. Роботов ты здорово изобразил. И весь твой путь по пустыне
тоже стоило посмотреть.
В голове у меня стало что-то проясняться.
- Антон!
- Ив!
- Так это все...
- Штучки Арта. Таким путем он вводит нас в курс дела, как он сейчас мне
объяснил.
- И давно ты здесь?
- Ты хочешь узнать, когда я вышел из игры?
- Ну конечно...
- Я сошел с экрана раньше тебя. Простился с Лилианой-Ли, и Арт вывел
меня из игры, а тебя почему-то оставил. Между прочим, фильм транслировался
на корабль.
Макс сказал с придыханием от восторга:
- Бесподобно, Ив! Твой курящий робот - прелесть, и аннигиляция
выглядела очень внушительно.
Вашата, глубоко вздохнув, приказал:
- Быстро домой, ребята. Вы устали после таких переживаний. Надо будет
внушить Артаксерксу, чтобы он больше не позволял себе подобных вещей.
Арт ответил:
- Вы недовольны. Я знал заранее. Мне нужен был эксперимент. Я должен
был убедиться, как вы отнесетесь к Вечно Идущим. Предупреждение разрушало
замысел.
- Ты мог понять наше отношение по первому путешествию, - сказал Вашата.
- Нет. Там вы были только зрители. Знали, что вам показывают кинофильм,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг