Игорь ЖЕЛЕМ
НЕСОВМЕСТИМОСТЬ
Посреди тропы стоял крупный брюхастый паук. Он широко расставил свои
мохнатые конечности с отвратительными кривыми коготками на каждом
суставе и явно не собирался уступать кому-либо место. Его оранжевое,
неприятно лоснящееся зловонной смазкой яйцеобразное туловище мерно
покачивалось, грязноватая шерсть топорщилась на загривке, а громадные
фасеточные глаза буравили пришельца откровенной неприязнью. Под ними
разместился клюв. Он был чудовищно изогнут и не мог плотно сомкнуться даже
при большом желании его носителя...
"Редкостный урод...", - был вынужден признать Захар. Он вынул из
набедренного кармана мощный пульсатор. Он вовсе не собирался заклинать эту
упрямую безмозглую тварь. В лесу - совершенно диком и первобытном -
побеждал сильнейший и только... Он навел прицельный лучик промежду глаз
чудовища и с пребольшим удовольствием вколотил в это мерзкое неземное
создание четыре импульса - один за другим. Уродец подпрыгнул,
затрепыхался, словно подключили его к высоковольтной линии - и свалился в
колючие, выделяющие густой едкий запах, заросли. Захар не обращал внимание
на его возмущенный храп и кудахтанье. Он улыбнулся и проследовал далее с
чувством выполненного долга.
Он возвращался где-то через час. Паук сидел на прежнем месте -
посреди тропы.
- Быстро же ты оклемался, - изумился Захар и потянулся за
излучателем. - Вот глупый козе...оо-ууу...
Развить образ аборигена и вскрыть подробнейшим образом все его
недостатки он уже не смог. Он попросту не успел. Очень мягко, с
грациозностью умелого танцовщика, паук оттолкнулся конечностями и,
вращаясь в прыжке вокруг вертикальной оси, нанес пришельцу сильнейший
удар в грудь и голову. Захар кувыркнулся как нетрезвый цирковой акробат и
свалился в заросли вонючего неземного кустарника...
Хоо не мог внятно объяснить, почему он вдруг оказался в колючке, и
кто посодействовал ему в этом предприятии. Кое-какие подозрения у него,
конечно, имелись... Двуногий недвусмысленно угрожал Хоо какой-то короткой
толстой дубинкой, потом вспыхнул рубиновый луч, а потом, по этому лучу,
скользнул очень яркий зеленоватый шарик. Хоо всегда считал себя очень
ловким и сообразительным. Он был уверен, что успеет увернуться - но, увы,
не успел! Шарик угодил ему прямехонько в лоб, и Хоо сразу почувствовал
себя плохо. Ну просто совершенно отвратительно... Его лапы свело
судорогой, клюв заскрежетал от бесполезного усилия, а глаза переполнились
лимфой, посинели и чуть не выметнулись из глазниц. Хоо попытался взвыть,
взреветь так, чтобы дрогнули гигантские "секвойи" вокруг, но его фоновые
сужения тоже охватил жестокий спазм. Он был способен только сипло
кудахтать и раздувать из тягучей слюны громадные разноцветные пузыри. Он
валился под откос медленно и совершенно беспомощно - как бревно - и, к
тому же, в полном сознании. Он внутренне содрогался от одной только мысли
о жгуче-ядовитых шипах, об острия которых ему предстояло тормозиться,
потом он тормозился и содрогался уже от весьма неприятных ощущений, а
потом... Потом он еще долго и рьяно блевал, полностью освобождая желудок
от скопившейся за три дня пищи.
Возвращение на пост было трудным, требовало немалых усилий и
сноровки. Во всяком случае, когда двуногий увалень вновь возникнул на
тропе, Хоо сидел на прежнем месте и выкусывал занозы из брюха и своих
длиннющих мохнатых лап. Он был пристыжен, голоден - и неимоверно зол. Он
понимал, что за время его вынужденного и весьма унизительного отсутствия
движение на тропе было интенсивным, и вновь насытиться ему придется
нескоро.
Ох и зол же был Хоо - на двуногую сволочь! Когда пришелец оказался на
расстоянии прыжка, Хоо уже не колебался. Он прыгнул и вложил в удар всю
свою обиду и желчь. Двуногий даже не пикнул. Он молча взлетел в воздух и
так, кувыркаясь, рухнул в колючую пропасть... Хоо смотрел, как он
барахтается в кустарнике, и все более удивлялся. Две толстые опорные
конечности, неуклюжее, вертикально посаженное туловище с парой
коротеньких пятипалых захватов, какой-то дурацкий полупрозрачный колпак...
"Ну и уродец!..", - подумал Хоо. Он презрительно фыркнул и занял свое
место на тропе.
Легкий универсальный скафандр для планет земного типа был сработан на
совесть. Острые шипы не пронзили даже внешней его оболочки. Уцелел и
весьма хрупкий с виду шлем. Он только прогнулся в том месте, где насекомое
так люто долбануло клювом. Хуже обстояло дело с тем, кто находился внутри
скафандра. Захар терял сознание, потом пытался вспомнить, что же,
собственно, с ним произошло, и что за страшилище уставилось на него
сверху.
- Образина глазастая... - простонал освоитель, когда сотрясенные его
мысли кое-как упорядочились. - Сейчас я устрою тебе бег с препятствиями!
Ты у меня попрыгаешь, подлюга, ох и попрыгаешь...
Захар потянулся к набедренному карману и, к своему ужасу, не
обнаружил там пульсатор. Увы, не пристегнутый, как полагается, к поясу, он
выскользнул при падении и затерялся теперь где-то среди изогнутых стеблей
кустарника и странно раздвоенных на кончиках пушистых листьев. Захар
мрачно смотрел поверх этой колючей поросли. Дальше был глубокий, очень
глубокий овраг. Его сумка с образцами провисла на каком-то крючковатом
суке метрах в двадцати ниже и казалась теперь недосягаемой. "И черт с
ней...", - подумал Захар. Он мог с таким же успехом болтаться сейчас
вместо этой сумки, как висельник, или вообще лежать на дне оврага с
перебитым позвоночником и умирать медленной мучительной смертью.
- И на кой черт мне понадобились эти "псевдобриллианты"? - простонал
Захар, горько сожалея о своем решении приземлить в последний раз шлюпку.
Он получил сполна - за свою беспечность, нездоровую любознательность,
алчное, где-то, желание раздобыть еще более "красивый" камешек... Его
голова гудела как пчелиный рой в улье, из разбитых губы и носа сочилась
кровь, а в правом боку пульсировала острая кинжальная боль. "Перелом, -
подумал Захар. - В лучшем случае трещина...".
Осторожно, цепляясь за стебли, он отодвинулся подальше от обрыва и
принялся себя чинить. Он уколол что-то в ягодицу, потом в бедро... Потом
он ощупал грудь и убедился, что ребра все-таки целы. Труднее всего
пришлось с лицом. Захар умудрился вынуть кое-как руку из рукава и
пропихнуть ладонь в шлем. Только так он смог тампонировать нос, губу,
потом очистить подшлемное кольцо от крови. Наркотики действовали, и боль
постепенно утихала. Он смог унять теперь старческую дрожь в руках и
кое-как собраться с мыслями.
Первым делом ему предстояло выдраться из этой "колющейся" и довольно
зловонной западни. Он загребал под себя локтями сухой грунт, цеплялся за
кочки рыжеватой жухлой травы, щупальца корней, какие-то ветки... Далеко не
с первой попытки и постоянно вспоминая чью-то мать Захар опять поднялся на
тропу и с трудом отдышался. Он оглянулся. Овраг? Почти пропасть, коварная
и весьма неприметная щель. В такую свалишься и не поймешь, собственно, в
чем дело. Если б не кустарник... Да, он мог погибнуть - на этой
безобиднейшей планете! И кто бы мог подумать...
Задача оставалась прежней. Захару предстояло как-то разминуться с
удивительно уродливой тварью на тропе. Поскольку тропа было довольно
узкой, это означало, что кто-то из них - Захар или паук - должен убраться
в лес, либо... Либо спрыгнуть в кустарник! Захар, вообще-то, никогда не
страдал манией величия. Он мог отступить обратно в лес, даже, если очень
понадобится, осторожно спуститься к краю оврага. Проблема состояла в том,
что эта его уступчивость как раз ничего не решала. Паук не собирался
двигаться с места. Он основался на узенькой тропке всерьез и надолго.
Захар вздохнул. Увы, может случиться и так, что ему придется убить
это насекомое. Людям строжайше воспрещалось трогать астрофауну где бы то
ни было, даже на самой дикой и первобытной планете. Считалось что люди,
единственные разумные существа в этой галактике, должны быть терпимыми,
великодушными и весьма предусмотрительными. Люди как боги! Особо упрямых и
несговорчивых существ отпугивали лучом пульсатора. Быстротечный паралич,
рвотный рефлекс... Животное сразу теряло интерес к двуногому и обращалось
в бегство. Случалось, конечно, всякое... Когда человеку угрожала
нешуточная опасность - быть сожранным, например, плотоядным чудовищем -
кодекс галактической морали разрешал применять оружие и стрелять по всему,
что движется! Захар вздохнул - но не огорчился. Он испытывал к насекомому
такое отвращение, что его устранение в той или иной форме считал своим
долгом по отношению к... К кому? Да ко всему человечеству!!! Ни больше, ни
меньше...
Да, как ни странно, люди были единственными разумными существами в
этой галактике. Пресловутых братьев по разуму уже и не искали.
Перспективные планеты, конечно, были взяты на учет, их изредка
осматривали... Как, например, и этот удаленный рыжий мир. Сплошные леса,
мелкая и довольно безобидная живность, множество озер, рек - и ни одного
мало-мальски крупного моря. Пауки, самые крупные представители местной
фауны, питались плодами, осложнений избегали и человечинкой явно не
баловались.
Где-то раз в полсотни лет к планете заворачивал большой корабль-
инспектор. Очередная миссия в системе подходила к концу, когда кто-то
вспомнил, что марсианский Звездный центр просил прихватить для их
коллекции уникальные "черные" алмазы, встречающиеся только на этой
планете. Крупные, размером с кулак, совершенно прозрачные в сумерках, они
уже в первых лучах солнца теряли таинственное целомудрие, становились
почти непроницаемыми и черными, как кусочек антрацита. Сверкали только их
грани - очень ярко, живо, лучами растворившейся в них оранжевой звезды.
"Черный" алмаз в удивительной лучевой сеточке был красивейшим камнем во
Вселенной. Слетать за ним и вызвался изнывающий от безделья Захар.
- Не ждите меня к утру, - предупредил он, усаживаясь в шлюпку. - Я
полетаю еще напоследок, посмотрю, что там и как...
Насмотрелся он вдоволь, пересек, без малого, целое полушарие. Он не
отклонялся от экватора, шел на малой скорости и довольно низко, дабы не
прозевать залежи "черных" сокровищ. Он наполнил алмазами четыре емких
контейнера, и потом, войдя в поисковый азарт, набил диковинными камнями и
пустой багажный отсек. "Черные" кристаллы отличались друг от друга
размером, оттенком лучевой сеточки и разным количеством граней. Довольно
крупные камни Захар обнаружил на склоне невысокой горной гряды, под сенью
безликих скальных валунов. Для их кают-компании он присмотрел большой -
с человеческую голову - кусочек "антрацита". Но самые красивые, уникальные
даже для этой планеты алмазы он встретил на неожиданной отмели среди
длиннющего, изломанного в угловатый зигзаг озера. Когда-то здесь,
наверное, был островок, но уровень воды поднялся и притопил его. На
илистом, в полуметре, дне Захар увидел характерные черные вкрапления. Он
выдвинул клешню-манипулятор, зачерпнул грунт, промыл его в воде и, когда
пустая порода отделилась, подтянул ковш к обтекателю шлюпки - и ахнул!
Такая разновидность камня, насколько он мог припомнить, еще никому не
встречалась! Лучевая сеточка пронзала весь кристалл - и стыки граней, и их
черную полупрозрачную в это время плоскость. Тончайшие лучи многократно
преломлялись и, как бы, освещали алмаз изнутри. В самом центре кристалла
таился совершенно черный, непроницаемый даже для этих лучей вытянутый
овальный глазок...
Захар выбросил за борт содержимое двух контейнеров и багажного отсека
- и наполнил их удивительными сокровищами. Он решил, что если встретит
еще более красивые алмазы, то сбросит "обычные" камни из оставшихся
грузовых емкостей. Но было время искать, и время улетать прочь - убираться
на свою орбиту! Почти двухдневный перелет утомил его, и Захар уже хотел
закругляться, когда сквозь оранжево-рыжие игольчатые кроны местных
"секвой" вдруг приметил в подлеске необычное голубое мерцание. Деревья
стояли здесь скучено, теснили друг друга толстыми крючковатыми ветвями и
садить шлюпку, продавливая их днищем, было бы непросто - даже небезопасно.
Только в полумиле Захар обнаружил небольшой безлесный пятачок. "Пройдусь,
разомну напоследок мышцы, - решил Захар. - Посмотрю, что же там мерцает -
и немедля поднимаюсь на орбиту!".
Это был минерал - ничем не примечательный, мутно-серый, не
представляющий никакой ценности. Нет, Захар не расстроился. Он получил
удовольствие от этой прогулки. Оранжевый лес. Запахи, звуки... Он понимал,
что следующий корабль войдет в систему только через полвека, и он, Захар,
к тому времени уже будет дряхлым стариком. Он никогда сюда не вернется.
Останутся только воспоминания - о черных алмазах на песчаной отмели и этой
маленькой его экспедиции. Он собрал несколько мутно-серых камешков, бросил
образцы в сумку и направился к шлюпке. На тропе его поджидал паук...
Они пронзали друг друга навылет флюидами ненависти - человек и это
странное насекомое. Захар видел шлюпку в подлеске, наблюдал проблески ее
бортового маяка, слышал даже морзянку автопилота - и, увы, не мог к ней
проследовать. Захар вдруг понял, что паук совсем не случайно избрал это
место для стоянки. Тропинка, собственно, проходила по откосу. Справа
колючий кустарник и овраг, слева почти отвесная, в два человеческих роста,
стена с какими-то отвратительными слизистыми наростами, желто-коричневым
мхом и вялыми, как спавшиеся обескровленные сосуды, лианами. А впереди...
Впереди на террасе-ступеньке, по которой тропа и миновала это узкое место,
устроилась помесь стрекозы с альбатросом, прыгающая, вдобавок, как
кенгуру! Здесь паук контролировал ситуацию. Он был хозяином тропы...
Захар не мог воспользоваться выносным блоком управления и "призвать"
шлюпку на помощь - он попросту не прихватил пульт с собой. Он не мог
применить оружие. Излучатель затерялся где-то в кустарнике. Спустя сотни
тысяч лет не менее отвратительные потомки этого чудовища обнаружат
пульсатор и, возможно, будут спорить о "посещении" и таинственных древних
сверхцивилизациях. Через сотни тысяч лет... Увы, сейчас Захар обладал
только обычным ножом освоителя.
- Лучом бы тебя садануть... - уже со злостью прошептал Захар,
вспоминая утерянный пульсатор. Он вдруг понял, что совершенно бессилен
перед странным капризом этого громадного примитивного насекомого. Захар не
был знаком с местностью. Пауки, неприметные овраги, дремучий первобытный
лес... Попытка обойти тропу могла окончиться плачевно. Он мог потеряться
окончательно и, даже, случайно погибнуть. По непреложному правилу он
должен оставаться возле шлюпки при любых обстоятельствах. Здесь спасатели
будут искать его в первую очередь. "Где-то через двое суток, - подумал
Захар. - Не раньше...". Он сам назначил контрольное время. Он
предупреждал, что задержится.
SOS-пульсатор. В каждом скафандре был аварийный бипер. Его непременно
услышат. Захар мог воспользоваться им немедленно - всего лишь выжать
клавишу на грудном щитке. Громадный корабль-матка на высокой орбите
содрогнется от тревожного рева, полусонные люди побегут в трюм, к
спасательным шлюпкам, а потом... Потом штурмовой бот на максимальной
скорости врежется в атмосферу, пронзит вон тот облачный слой на горизонте
и зависнет прямо над тропой, чтобы спугнуть упрямое насекомое и помочь его
преподобию Захару проследовать к шлюпке... Захар вздохнул. Нет, его
решительно не поймут. Скандала, конечно, не случится, но его обхохочут и
потом еще долго будут вспоминать за "рюмкой чая"...
- Там, в большом космосе, умение постоять за себя - дело первейшее, -
советовал ему когда-то бывалый фанатик-освоитель. - Но напролом идти не
стоит. Уж лучше уклониться от удара, обойти препятствие, обратиться в
банальное бегство - и уцелеть!
Постоять за себя... Захар угрюмо посмотрел на паука. Насекомое
прогнуло туловище - как залежавшийся в сладкой дреме пес, потом разжало
клюв и взвыло по-волчьи. Захар попятился в лес, но паук не стал его
преследовать. Он устроился на тропе поудобнее и, как казалось пришельцу,
пресладко зевнул. Рыжий закат, сумерки... "Глупая, безобразная, мерзкая
скотина, - подумал Захар. - Будь на то моя воля, я скормил бы тебя
маленькими кусочками стае дингозавров! Не слышал о таких?! О, это
чрезвычайно прожорливые твари...".
Захар перестроил шлем на режим ночного видения и внимательно осмотрел
нож. В человеческой ладони силовой контур внутри рукояти замыкался, и
лезвие вспыхивало особой каймой дестабилизации. Органику такой нож
рассекал шутя, как масло. При достаточном усилии он погружался даже в
армированный стальной лист.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг