- "Ридашев. "Жажда".
- Он стал писателем?
- А что тут особенного? - откликнулся полный. - Каждый устраивается как
умеет.
Джентльмены выпили коктейли и разошлись. На сегодняшний вечер с делами
было покончено. Все вопросы решены, машина запущена. Оставалось ждать
результатов.
Из того факта, что человек спит на девичьей кровати, не следует делать
вывода, что ему снятся девичьи сны. Людвиг Хенгенау спал без сновидений.
Его не мучили кошмары ни в молодости, когда он служил рядовым врачом в
психиатрической лечебнице, ни потом, когда он производил опыты над
заключенными в лагере смерти под Эльбой. Это был секретный лагерь. Целиком
спрятанный в землю, он не привлекал внимания любопытных глаз. В обширных
бункерах не было никаких производств. Только лаборатории и помещения для
подопытных. И если в какой-нибудь лаборатории вдруг раздавался крик, то
его гасили толстые бетонные стены.
Бергсон возглавлял охрану. Хенгенау руководил научными исследованиями.
О характере работ даже Кальтенбруннер не имел представления, хотя они и
проходили по его ведомству. Болтали, что Хенгенау ищет вирус шизофрении.
Но это была, конечно, болтовня.
В 1944 году Хенгенау пожелал сделать личный доклад Гитлеру.
Недоверчивый фюрер, напуганный заговорами, долго колебался. Наконец
разрешение было получено. Гитлер принял Хенгенау в присутствии Бормана.
Перед тем как пустить ученого в кабинет, его тщательно обыскали. Это было
унизительно, но Хенгенау смирился. Он вытерпел даже запах потной руки
чиновного эсэсовца, бесцеремонно обшарившего его рот.
Доклад длился час. Не было сделано ни одной записи. И сразу же начались
работы по перевозке лаборатории в сельву. Во всех приказах операция
называлась "Маугли". Что стояло за этим словом, никто не знал. Бергсон,
хоть и был близок к Хенгенау, в существо дела не был посвящен. Личный
секретарь Хенгенау Зигфрид Вернер знал немногим больше.
Когда кончилась война, Бергсон был принят полным джентльменом, который
снисходительно выслушал его и препоручил заботам худощавого. А немного
спустя лаборатория в сельве стала получать оборудование и медикаменты с
маркой одной из фирм босса. Транспортировкой занимался Бергсон.
Хенгенау к смене хозяев отнесся безразлично. Откуда текут деньги, его
мало интересовало. Он спал спокойно, без сновидений. Он не видел снов ни в
золотом детстве, ни в юности, ни теперь. Как психиатр, он понимал,
конечно, что человек не может спать без сновидений. Но он не помнил, что
ему снится.
В то утро он проснулся, как всегда, рано. И решил окончательно:
довольно, "Маугли" себя исчерпала.
Позавтракав, Хенгенау надавил кнопку звонка. В дверях вырос толстый
белокурый немец.
- Зигфрид, - сказал старик, не глядя в его сторону. - Зигфрид, сейчас
вы отпустите всех цветных. Рассчитайте их - и в шею.
- Хорошо, господин доктор. Как поступить с охраной?
- Охрану снимите. Пусть отдыхают. Завтра придет вертолет. Завтра они
будут тискать мулаток в Рио. Мы кончили работу.
- А "эти", господин доктор?
- Что "эти"? "Эти" у себя дома. - Хенгенау усмехнулся. - Ну, ну,
старина, не надо трусить. Их я возьму на себя.
Хенгенау пошел в центральную лабораторию. С грустью огляделся. Со всех
сторон на него смотрели экраны приборов. Черные и зеленые ящики, усеянные
кнопками, тумблерами и индикаторными лампами, стояли словно в ожидании. К
одному из них, опутанному проводами, старик ласково прикоснулся рукой.
- Прощай, дружок, - тихо прошептал он. - Тебя я никогда не забуду. - И,
резко повернувшись, вышел в другую комнату. Открыл дверцу сейфа, достал
оттуда стеклянную ампулу, наполненную белыми кристалликами, и взвесил ее
на руке.
- Жизнь, - усмехнулся он. - Ну что ж, поторгуемся, господа. Только
предварительно я преподам вам урок вежливости.
Положив ампулу на стол, Хенгенау вытащил из сейфа пачку густо
исписанных листов бумаги. Подошел к камину, чиркнул спичкой. И тщательно
мешал горящие листы щипцами, пока они не превратились в золу.
- Теперь все, - вздохнул он и приблизился к окну. Отсюда было видно
помещение охраны. "Двадцать, - размышлял старик. - Их двадцать, а я один.
Плюс верный Зигфрид. Он уже, конечно, сделал все, что надо".
В окно было видно, что у домика охраны царит оживление. Группа
разномастных людей что-то обсуждала. От толпы отделились двое и побежали
через двор по направлению к складу с продуктами.
- Торопитесь! - пробормотал старик. - Я ведь тоже спешу. Но почему не
видно Зигфрида? Хотя...
Он подождал еще. Те двое возвращались с корзинами в руках. Толпа
встретила их радостным гулом. На свет появились бутылки. Старик взял
бинокль и удовлетворенно хмыкнул.
Через полчаса он уже шел через двор. Перешагнув порог домика,
остановился в дверях. На полу в разных позах лежали охранники. Двое сидели
за столом, уронив головы. Хенгенау пересчитал их. Двадцать. Теперь надо
найти Зигфрида, подумал он и закрыл дверь.
Но Зигфрид исчез. Старик два раза обошел дом, заглянул на склады, на
электростанцию. Его верного секретаря и телохранителя нигде не было.
"Догадался, - подумал Хенгенау. - Ну да черт с ним! Никуда не уйдет.
"Эти" бегают быстро".
Он снова пересек двор, но уже в другом направлении. Подошел к бетонной
стене и отпер маленькую железную дверь. Спустился в узкий коридор, который
привел его к другой двери. Он отпер ее и поднялся в маленькое помещение.
Хенгенау оказался как бы внутри половинки яйца, поставленной краями на
землю. Через три окна, похожие на амбразуры дота, он мог видеть почти всю
территорию, огороженную высокой бетонной стеной. Это был террариум,
предмет гордости Хенгенау. А сем он находился на наблюдательном пункте.
Так начинались события, потрясшие некоторое время спустя почти весь
мир. И в оценке причин этих событий был в большей степени прав худощавый
джентльмен, а не его босс. Но и босс не во всем ошибался. Старый Хенгенау
не желал менять хозяев. Просто он решил дать им понять, что он стоит
больше, нежели они думают. И нужно это было потому, что Хенгенау знал:
скоро ему потребуется много денег на новые опыты. Он чувствовал, что стоит
на пороге большого открытия. Такого открытия, какого еще не знал мир ни во
времена Галилея, ни позже. Правда, ему еще далеко не все было ясно. Но
детали Хенгенау не волновали. Его ум улавливал существо вопроса, а это
было сейчас самым главным. Стоило думать, стоило жить, стоило выколачивать
деньги. Хенгенау хотел быть так же велик, как Эйнштейн.
7. "ЭТИ"
Старик приблизился к одному из окон. Толстый пластик был измазан
снаружи.
- Опять загадили, - пробормотал он брезгливо и потянулся к кнопке,
включающей механизм для смыва грязи с наружной поверхности стекол. У
"этих" была скверная привычка гадить на бетонном куполе. Хенгенау пришлось
придумать приспособление для очистки. Но он напрасно давил кнопку. Сегодня
двигатель электростанции молчал. Вспомнив это, старик примирился с мыслью,
что ему придется наблюдать происходящее через мутные стекла.
Поблизости от купола бродили два существа, внешне похожие на людей.
Голые тела отливали на солнце бледно-лиловым, Они поочередно наклонялись к
бетонному желобу и остервенело лизали сухие стенки. Бессмысленные лица не
выражали никаких чувств. Но поведение существ показывало, что они чем-то
недовольны. Вот одно из них схватилось руками за желоб и стало злобно
трясти его. Второе в это время колотило кулаками себя по груди. Потом оба,
встав на четвереньки, запрыгали в сторону. А к желобу уже приближалась
следующая пара.
Хенгенау подсчитывал. Пищи их лишили два дня назад. Вода выключена
утром. Что ж, можно, пожалуй, начать эксперимент. "Эти" подготовлены. Они
пойдут далеко. И старик протянул руку к маленькому черному ящичку с
рукояткой, как у телефонного аппарата военного образца. Прижав левой рукой
ящик, он правой сильно крутнул ручку. Дрогнула земля. Издалека донесся
глухой взрыв, Хенгенау приник к окну. В ограде на противоположном конце
террариума зияла рваная брешь, Облако пыли опускалось на землю.
- Маленький урок вежливости не помешает, - пробормотал старик. - Вы,
кажется, не доверяли мне, господа. Вы считали, что вздорный чудак водит
вас за нос. То ли еще будет.
Одно из странных существ приблизилось к пролому в стене. Оно широко
раздувало ноздри. Тусклые глаза, казалось, внимательно всматривались в
лес, открывшийся так неожиданно. Существо сделало два прыжка. Вот оно уже
в проломе, фиолетовое тело мелькнуло в кустах и скрылось в сельве.
"Они здорово хотят жрать", - подумал Хенгенау и спустился в бетонный
коридор. Двери за собой он не стал запирать. Теперь это уже не имело
значения.
В доме он побыл недолго. Вскипятил кофе на спиртовке. Немного поел и,
захватив ампулу, вышел во двор. Теперь он направился через сад в самый
дальний закоулок своих владений. Там стоял накрытый брезентом маленький
вертолет. Старик, пыхтя, освободил машину. Тщательно проверил, все ли на
месте, пересчитал банки с консервами. И присел отдохнуть на траву. "Что ж,
- думал он. - Немного одиночества. Это не страшно. Вы, конечно, будете
искать меня, господа. Но я приду сам. Когда сочту это необходимым".
Он забрался в машину. Бросил взгляд вокруг. Увидел, что по аллее
движется прямо к вертолету фиолетовое страшилище, Старик ухмыльнулся и
поднял машину в воздух.
- Быстро, - подумал он. - Быстрее, чем я предполагал.
Тень вертолета накрыла существо. Оно присело и безумными глазами
проводило машину. Потом запрыгало обратно.
Хенгенау летел низко над зеленым ковром сельвы. Дорога была знакома. На
этом же вертолете он возил Бергсона туда, куда сейчас направлялся сам.
Хенгенау был доволен. Сидя за штурвалом, он даже мурлыкал песенку.
Предприятие увенчалось успехом. Операция "Маугли", о которой он когда-то
докладывал Гитлеру, принесла первые результаты. Не беда, что Гитлер канул
в вечность. Ведь Хенгенау еще тогда знал, что пройдет много лет, прежде
чем он закончит свою работу. Ее нельзя было завершить раньше, потому что
человеческий организм развивается медленно. С мушкой дрозофилой можно бы
обернуться скорее. Или с кроликами, потомство которых вырастает необычайно
быстро. Но Хенгенау нужен был именно человек. И потом он слишком поздно
понял, что опыты можно ставить только на человеке. Ни одно животное не
годилось, даже высшее. И сейчас еще не все точки над "i" расставлены.
Непонятно, например, почему отдельные индивидуумы, вступив в контакт с
"этими", умирают. Но это побочный вопрос. Над ним можно подумать потом, на
досуге.
А будет ли у него досуг? Впрочем, какое ему дело до джентльменов,
которым он предложит ампулу с препаратом. Половины ее хватит, чтобы
уничтожить население планеты. А если господа не поверят, пусть попробуют
хоть на себе. Они болтают о "чистой" бомбе. Вот она лежит рядом с ним:
махайте, господа, угрожайте коммунистам, бросайте их на колени. А он
оставит себе Бергсона. Этот хоть и продажен, но хороший организатор. Он
поможет Хенгенау приобрести новую лабораторию. И он привезет ему дар
всемогущего Случая.
Сорок миль для вертолета - пустяк. Даже подумать ни о чем как следует
не успеешь. Увидев внизу очертания пирамиды, Хенгенау стал медленно
снижаться. Посадив машину в трехстах метрах от храма, он закрыл ее и не
спеша пошел по тропинке, петлявшей между деревьями.
Около входа, прислонившись к горельефу с кошкочеловеком, его поджидал
индеец. Он услышал шум вертолета и прибежал, чтобы получить порцию коки.
Хенгенау медленно подходил к нему, сунув руку в карман. Индеец улыбнулся,
обнажив черные зубы, и протянул смуглую ладонь. Хенгенау быстрым движением
выдернул пистолет. Хлопнул выстрел. Индеец мягко осел на траву.
- Приносящий жертву уподобляется богу, - прошептал Хенгенау, оттаскивая
труп в сторону леса. - Ты больше не нужен, милейший. Ты в этом мире
лишний.
И Хенгенау, наклонив голову, вошел в храм...
Он не скучал в одиночестве. Захватил с собой портативную рацию и с ее
помощью поддерживал одностороннюю связь с миром. За целость вертолета он
не опасался. Сельва в окрестностях храма была пустынна. Дикие звери в счет
не шли. Резкий запах бензина - запах цивилизации, непонятный и потому
опасный, - отпугивал обитателей сельвы. А к "этим" Хенгенау не питал ни
отвращения, ни страха. Они были порождением его ума. А какой изобретатель
боится своего детища? Опасен ведь только непосредственный контакт.
Старик устроился в одном из приделов храма, где раньше жил убитый им
индеец. Здесь было достаточно воздуха и не очень сыро. Хитроумно сделанная
дверь позволяла ему прочно отгораживаться на ночь от внешнего мира. Да и
днем он редко совершал экскурсии. Проверка вертолета, короткая прогулка,
завтрак. Так начинался день. Кончался он у костра, с помощью которого
Хенгенау поддерживал относительно ровный "климат" в своей каморке-пещере.
Дым от костра уходил в небольшое отверстие, расположенное под потолком
помещения.
Спал он мало. Вместо постели бросил на пол легкую надувную лодку,
прихваченную на всякий случай. Перед тем как заснуть, подолгу лежал,
устремив неподвижный взгляд в догорающие угли, и думал.
Будущее его не тревожило. Все, что было возможно сделать, для своего
будущего, он сделал. Предстоящий торг с джентльменами его не беспокоил.
Они не дураки, эти джентльмены. Получив деньги, Хенгенау выйдет из игры,
дождется Бергсона и займется наконец этой странной штукой - даром
всемогущего Случая.
"Приносящий жертву уподобляется богу". Какую мысль вкладывал в эти
слова первобытный индеец? О жертве Хенгенау имел представление. А какое
понятие вложено в слово "бог"? "И звезды меняют свои пути". Нет, a priori
[до опыта (лат.)] этого не постичь. Нужен Бергсон, нужна лаборатория.
"Маугли" где-то в окрестностях тайны. Организм как воск. Из него можно
лепить что угодно. Фокус удался. Но почему "Маугли" повторяет один и тот
же фокус? Почему он, Хенгенау, как провинциальный маг, вытаскивает из
цилиндра только голубя? А зрители требуют, чтобы он вытащил кошку. Теперь
он свернул "Маугли", сумев создать только обезьян. А разве он не хотел
этого? Когда много лет назад он задумывал "Маугли", это было именно так.
Сначала он шел ощупью. Сначала он, насколько это было возможно, изолировал
организм от внешнего воздействия. Ему был нужен экспериментальный
материал. И он получил его. Жалкие существа восемь лет ползали по
террариуму, пока ему удалось поставить их на ноги.
Потом эта сыворотка, разящая, как расплавленный металл. Он выполнил
обещание, данное Гитлеру. Он доказал, что эволюция обратима. И можно бы
успокоиться на этом. Но вот побочные явления?.. Они не укладывались в
схему... Что-то стояло за "этими", выглядывало из их опустошенного
мозга... И однажды даже прорвалось наружу.
Охранники поймали индейца, бродившего в окрестностях лаборатории.
Хенгенау принял его за шпиона и бросил в террариум. А на другой день с
изумлением убедился, что индеец обладает непонятным иммунитетом к "этим".
Он ввел ему сыворотку. Индеец ухмыльнулся и попросил коки. Затем началось
странное. Он стал болтать про "приносящего жертву", в молитвенном экстазе
воздевая руки кверху, и все говорил о каком-то храме, где царствует
ушастый бог...
Хенгенау не думал в тот день, что в образе этого индейца к нему пришел
сам великий Случай. Болтовне индейца он не придал значения. Просто этот
индивидуум заинтриговал его своей стойкостью к сыворотке. Это был первый
побочный фактор, и профессор не мог не считаться с ним. Он подверг индейца
всестороннему исследованию, но не нашел в его организме никаких
существенных отклонений от нормы. Тогда ему пришло в голову испытать на
индейце поле, в котором сыворотка обретала свои качества...
Как хорошо, что Зигфрид, испугавшись, машинально включил киноаппарат.
Так появился кусок пленки, который Хенгенау демонстрировал Бергсону.
Остальная часть ленты оказалась безнадежно испорченной. Но в памяти
Хенгенау увиденное отпечаталось прочно.
Индеец не выразил никаких чувств, когда Хенгенау приказал Зигфриду
повторить опыт. Сунув индейцу пачку коки, они втолкнули его в камеру и
плотно задвинули защитный экран. Хенгенау нажал кнопку на панели
управления и приник к окну из свинцового стекла... Индейца не было. Из
камеры внимательным взглядом смотрело ушастое существо, напоминающее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг