Владимир смотрел телевизор очень внимательно. Надо было
совершенствоваться в знании языка. Взялся за гуж... На него обрушился
водопад фразеологизмов, неологизмов, эвфемизмов и прочих "измов", которых
в учебнике и в помине не было и о значении которых он только догадывался.
Вот экран оккупировал толстяк с кротким и мудрым лицом. Приятное лицо
хорошего человека. Вот только глаза... Глаза Владимиру не понравились. Их
взгляд был ни жестоким, ни холодным. Он был попросту полностью лишен
эмоций. Володе стало как-то неуютно и зябко в этой уютной теплой комнате.
Он понял, что обладатель этого взгляда с тем же кротким выражением
благостного лика может совершить самое страшное преступление. Не волнуясь,
не повышая голоса, очень по-деловому...
Толстяк читал религиозно-государственную проповедь.
- Все знают, - говорил он мягким баритоном, - что сущее вначале
заключалось во Всеедином, и имя ему было Логос. И не было ни времени, ни
пространства. И был Логос средоточием всех энергий, полей и измерений. Но
как-то взволновалась мысль Его и дух бесплотный. И творческий экстаз
охватил Его. И в созидательном порыве вскричал Он: "Да будет Мир из тела
Моего и да будет душа человеческая из духа Моего!" И стало так, - тут
толстяк умолк и воздел очи горе, чтобы зрители прониклись значимостью
описываемого момента. - И мчались горящие золотые искры духа Его, и
оплодотворяли косную материю. И возгорелись звезды: планеты стали
вращаться круг них. И человек возник. И сотворилась душа его - суть
малейшая искра духа Всеединого, Логосом именуемого. Дух зла, Энтроп,
захватил на краю Мира часть тела Его, там, где огонь души Его был не так
горяч, и воплотился сам в бытие. И сказал дух зла и гордыни: "Не буду
служить добру, но всему, что его губит. Не дам душе человеческой взлелеять
искру Логосову, чтобы не взлетела она в блаженные сферы эоновы". Большая
же часть духа - Его сущность и структура - воплотились в отце и наставнике
нашем - Непостижимом. Непостижимый - это земное воплощение Логоса.
Владимир поменял позу. Сидеть в глубоком кресле было не очень удобно.
Постепенно он съезжал в него, и подбородок почти касался коленей.
В местной религии - помимо терминологии - ничего особенного не было.
Обычный дуализм. Борьба добра и зла, света и тьмы. Душа, которая вечна, а
потому может или вечно блаженствовать, или вечно гореть в геенне огненной.
Загробным воздаянием стращают. Людям попросту деваться некуда: на этом
свете - попы и солдаты, на том - Логос.
Он переключил телевизор на другую программу. То, что он увидел, сразу
очень и очень не понравилось ему. Ясно, что съемки комбинированные, но
зачем это? К чему это все?! Слишком буйная и кровавая фантазия у
режиссера. Спецперчатка палача со стальными когтями... Лиловые, брызжущие
кровью внутренности... Еще бьющееся сердце... Бравурная громкая музыка...
А на переднем плане - веселые, крепкие парни в пятнистой форме. У них
очень красивые белозубые улыбки. Голос диктора:
- Банды, именующие себя национально-освободительными отрядами Антупии,
оттесняются в глубину джунглей. Они отрезаны от источников пищи. С их
укрывателями ведется суровая, но справедливая борьба.
И новые кадры. Вокруг ямы веселые парни с закатанными рукавами. В
неглубокой яме жертва со связанными руками. Один из парней не спеша
вытаскивает из ножен кинжал, подходит к человеку, садится ему на грудь.
Дальше смотреть Владимир не мог. В глазах потемнело. Он вдруг понял,
что съемки документальные. Володя попытался вскочить, но ноги не держали
его.
- Михаил Семенович! Северин! - беззвучно закричал он.
Наконец он встал и добрался до соседней комнаты. Михаил Семенович и
Северин, взглянув на юного коллегу, в изумлении смолкли.
- Вы понимаете! - Владимир всхлипывал и заикался. - Он его ножом...
Понимаете? Ножом по горлу!.. А все вокруг смеются. Все это очень смешно. А
потом фрукты какие-то ели. И сок по подбородку течет.
- Выпейте воды! - сухо сказал Посланник, и губы у него стали словно две
белые полоски.
Володя взял протянутый стакан и стал послушно пить, поперхиваясь и
цокая зубами о край.
Северин процедил сквозь зубы:
- Гум-манисты мы, черт бы нас всех побрал! Их жалеть надо, потому что
уровень сознания у них низкий! Ах, мнение Совета, ах, мнение Совета! И я
тоже хорош: пожалел вчера ту мразь, которая на вас с ножом бросилась!
- Успокойтесь, Северин! Волнение Володи понятно, а вот вам нервы
распускать непозволительно, - голос Посланника был строг. Руки его,
прикалывающие на груди многоцветную пластину, дрожали. - Не забывайте, что
они люди. Низкий уровень сознания не их вина, а их беда.
- Наша беда - тоже. Большинство из них с этого уровня не сдвинутся
никогда. Их не изменить. А у Совета одна рекомендация: нянчиться с ними! -
На лице Северина появилась угрюмая улыбка. - Если бы тот, позавчера,
оказался чуток резвее, то лезвие вошло бы прямо в сонную артерию. И,
соответственно, наступил бы сон: глубокий, хотя я не скажу, что здоровый.
- Что вчера случилось? - спросил Володя слабым голосом.
- У них организация есть. Подпольная, - пояснил Михаил Семенович,
одергивая сюртук и придирчиво рассматривая себя в зеркало. - Называется
"Семья Надятка-доду". В ней две секции. В одной девушки. В другой молодые
люди. Они убеждены, что цивилизация совсем не то, что нужно человеку. Они
проповедуют "естественную" жизнь в единении с природой. Науку должны
заменить медитация, самоуглубление. Члены этой семейки считают, что
человек - микрокопия Вселенной; и, проникнув путем самосозерцания в
глубины своей психики, можно познать тайную суть и законы природы. Такая
вот философия. Ее бессмысленность - еще полбеды. Поистине убийственно
практическое следствие из нее. Цивилизация - это, прежде всего, люди. Вот
они и убивают самых известных в стране людей, которые, по их мнению,
олицетворяют процветание цивилизованного общества. Юноши - ножами. Девушки
- из пистолетов. Позавчера была оказана честь мне. Они, оказывается,
проголосовали, чтобы меня убрать. Хорошо, что Северин...
Северин оживился.
- А я проголосовал против. Вот этой самой ручкой, - и он растопырил
ладонь, на которой мог усесться среднестандартный человек.
Михаил Семенович провел щеткой по волосам, в последний раз бросил на
себя критический взгляд и сказал с нажимом:
- Сегодня от имени Совета заявим Первому Доверенному Лицу протест по
поводу антигуманных карательных действий в Антупии.
- Будут выкручиваться!
- Не перебивайте, Северин! В случае отказа мы можем пригрозить, что
прекратим поставку мю-мезонного катализатора. Они хорошо помнят недавний
энергетический кризис. Должны согласиться. Володя, вы готовы?
Володя полагал, что он готов. Но это оказалось не так. Оказывается,
члену Представительства полагалось носить на плечах эпики - золоченые
овалы с бахромой.
Они вышли на улицу. Мотор "брички" люто взревел. Машина неспешно
двинулась вперед.
4
Они поднялись по лестнице, усеянной ради торжественного случая мелкими
белыми цветами, которые источали резкий эвкалиптовый запах. На верхней
площадке их встретил невысокий старик с выпученными глазами и лицом,
испещренным запятыми склеротических сосудов. Уже издали он делал рукой
волнообразные движения и по-гусиному изгибал длинную морщинистую шею.
- Первое Доверенное Лицо, - прошептал Северин. - Это оно нас так
радостно приветствует. А наш-то! На нашего взгляни!
- Да-а, - пробормотал пораженный Владимир.
Милейшего Михаила Семеновича невозможно было узнать. На лице его
застыло выражение невыразимой спеси, самого отвратительного чванства и
гнуснейшего высокомерия.
- Местный этикет этого требует, - почти не раскрывая рта,
прокомментировал Северин. - Тут так: чем больше спеси, тем больше весишь.
На верхней площадке начался обмен любезностями. Они расточали друг
другу изысканнейшие комплименты в таких количествах и в таком темпе, что
Владимир скоро взмок переводить. Маниловские "именины сердца" здесь
прозвучали бы как детский лепет. Минут через пятнадцать старики
притомились, и паузы между комплиментами стали возрастать. Наконец
массивные двухстворчатые двери растворились, и гостей пропустили в залу.
Едва они вошли, грянула музыка. Звуки, издаваемые духовыми
инструментами, были резкими и изобиловали неожиданными переходами. Вдоль
стен застыли мужчины в белых кителях с золотыми шевронами. Брюки у них
были плиссированными, словно женские юбки.
- Здесь что, танцы будут? - полюбопытствовал переводчик. Он с интересом
вертел головой.
- Замри, - зашипел Северин с укоризной. - И лицо... Лицо сделай такое,
будто тебе палец прищемили. Об этикете не забывай.
Музыка вскоре угомонилась. Присутствующие оживились и стали собираться
небольшими группками. Первое Доверенное Лицо уселся в кресло на возвышении
и начал делать землянам манящие знаки рукой.
Высокие гости уселись на небольшую резную скамейку сбоку от возвышения.
Переводчику сидеть было очень неудобно: ноги нельзя ни вытянуть, ни
подогнуть. Посланник и Северин, казалось, не чувствовали неудобства.
Согласно пресловутому этикету, они смотрели прямо перед собой застывшим
взглядом. Володя заерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Северин фыркнул и
незаметно толкнул его локтем в бок.
Первое Доверенное Лицо отеческим взглядом осматривал собравшихся.
Володя тоже стал смотреть в зал.
- Северин, кто здесь присутствует? - тихо спросил он.
- Сплошное руководство. Вон там, у дальней колонны, горбоносый красавец
в военном талиффе с кисточками. Это Магистр по планированию тайных акций.
Жесток, туп и самовлюблен. И все это - в превосходной степени. Ближе к нам
- толстячок с испуганным лицом. Его собеседник - вон он - со змеевидной
маленькой головкой. Толстячок - Директор конторы внутренней безопасности.
Его собеседник - Утешитель и Успокоитель Нации. Видишь, как мило воркуют.
Кажется со стороны - закадычные друзья. На самом деле - смертельные враги.
Друг друга не жрут только потому, что каждый из них ядовит. Должен
сказать, что Утешитель и Успокоитель самый ядовитый экземпляр в местном
гадючнике.
Неожиданно для Владимира занавес у стены заколыхался и поплыл в
стороны, открывая глубокую нишу. Там в раззолоченном кресле сидел очень
бледный человек с отечным лицом и синевой под глазами.
- Всеведущий! - завопил Первое Доверенное Лицо. - Да будет он жив,
здрав и невредим! Кто не имеет начала в прошлом, пусть будет бесконечен и
в будущем.
Он грохнулся ничком, уткнувшись лбом в пол. Вслед за ним рухнули наземь
все присутствующие. Михаил Семенович слегка склонил голову. Северин
кивнул. Владимир, не зная, что делать, рассматривал Всеведущего, он же
Непостижимый, вытаращив глаза.
Первое Доверенное Лицо встал, тщательно отряхнул колени и едва заметно
повел рукой. Занавес закрылся.
- Встаньте, дети мои! - приказал он сильным, чуть надтреснутым голосом
человека, привыкшего к публичным выступлениям.
Зашуршали одежды поднимающихся людей.
Первое Доверенное Лицо снова уселся в кресло, с нарочитым наслаждением
протянул ноги и бросил любопытный взгляд на Владимира.
- У вас новый сотрудник? - спросил он.
- Да. Но мы тут не для того, чтобы обсуждать кадровые вопросы
Представительства, - веско сказал Посланник. - Я хочу заявить вам
официально, что у нас имеются сведения о том, что в борьбе с партизанами
Антупии, ведущими национально-освободительную борьбу, вы применяете
недозволенные методы, запрет на которые нами был оговорен три года назад,
а именно: были запрещены к использованию газы ТБ, миксты психотронного и
общетоксического действия, также были осуждены и признаны недопустимыми
особо жестокие методы войны, вопиюще попирающие все нормы человеческой
морали. Я заявляю протест и уполномочен заявить...
Шум в зале затих. Вытянув шеи, присутствующие напряженно
прислушивались, стараясь не пропустить ни единого слова из беседы.
Утешитель и Успокоитель каким-то образом вдруг оказался рядом с
возвышением.
Первое Доверенное Лицо так выпятил глаза, что казалось: еще чуть-чуть,
и они выпрыгнут из орбит. Лицо его приняло выражение невинно оскорбленной
добродетели.
- Погодите, - сказал он, переходя на космолингву. - Я не принимаю ваш
протест. Все это высосано из пальца. Общеизвестен гуманизм нашего строя.
Откуда вы взяли эти сведения?
Лицо Михаила Семеновича оставалось непроницаемым.
- Разрешите пока что не сообщать вам об источнике информации.
- Но этого не может быть!
- Как это - не может быть?! - возмутился Владимир.
Северин крепко сжал его руку, но было уже поздно. Владимир выпалил:
- Я сам по телевизору видел!
- Ах, по телевизору... - по лицу Первого Доверенного пробежала легкая
тень, которую заметил только наметанный глаз Посланника. - Не знал.
Приношу свои самые искренние извинения. Заверяю, что немедленно рассмотрим
этот вопрос. Пресечем злоупотребления. Виновных накажем. Утешитель! Не
прячь глаза. Слыхал? Вон отсюда! И не приходи, пока обо всем не узнаешь!
Мелкими старческими шажками Первый Доверенный сошел с помоста.
Деликатно подхватив Посланника под локоток, он зашептал ему на ухо:
- Пройдемте в Совещательную. Глядите, как на нас эти ничтожества
пялятся. Не дадут поговорить, мерзавцы!
Они вышли через боковую дверь в коридор. Посланник и Первое Доверенное
Лицо шествовали впереди, Северин и Владимир - в нескольких шагах сзади.
Первый Доверенный выдавил подобие любезной улыбки и заговорил с
жалобными нотками в голосе:
- Говорят, что я железный... Это неправда. У меня с годами во рту все
больше металла, а в душе - осени. Потому так приятны мне беседы с вами. Я
будто молодею, как-то духовно возрождаюсь.
- Не переигрывайте, доду, - сухо прервал его Посланник. - Здесь нас
никто не слышит.
- А ведь я правду говорю, - улыбка исчезла с лица Первого Доверенного.
- Ни один человек в Фирболгии не скажет мне правды. Вокруг меня только
льстецы и тайные враги. Пока я силен, они льют елей. Но стоит мне
ослабнуть - затопчут. Есть единственный собеседник, который может сказать
мне правду в глаза, - это вы...
Они остановились перед небольшой дверью. Первый Доверенный отворил ее,
и за ней оказалась еще одна. Он пропустил землян, потом вошел сам.
Совещательная комната оказалась совсем крохотной, с обязательными
плюшевыми диванчиками и креслицами на раскоряченных золоченых ножках.
Звуки вязли в тяжелых темных шторах, и голоса звучали приглушено.
- Ах, Михаил Семенович, Михаил Семенович, - снова перешел на
фирболгский Первый Доверенный. - Снова думаете, что я в чем-то виноват.
Как это там у вас? Кучка эксплуататоров угнетает народ? Нет уж! Позвольте
с вами не согласиться! Кучка не может угнетать. Другое дело, если народ
подыгрывает ей. Он, народ, безотказно поставляет нам солдат и полицейских.
Одна часть народа ради того, чтобы занять лучшее место у корыта, подавляет
другую часть. И так будет до тех пор, пока моральный уровень народа не
станет настолько высок, что нам неоткуда будет брать солдат и полицейских.
Посланник досадливо пожал плечами.
- Мы, кажется, закончили спор об этом еще бог знает сколько дней тому
назад. У нас это называется "махать кулаками после драки". А что касается
морали народа, то хотя на нее и действует разлагающе ваша мораль, но она
неизмеримо выше вашей. Мораль народа самоочищается, словно вода в реке,
как вы ни пытаетесь ее загрязнить. Но сегодня мне хотелось бы напомнить
вам, что не далее, как завтра, вы должны дать объяснения по поводу
вооруженного нападения на Представительство.
- Дам, дам, - отмахнулся Первый Доверенный. - Но все же позвольте мне
закончить мысль. Вы, должен заметить, постоянно противоречите сами себе.
Вы почему-то обвиняете меня во всех грехах, хотя вам же принадлежит
утверждение, что историю творит народ, а не вождь.
- Творит историю народ. Но войну объявляет глава государства.
Скорость обмена репликами возрастала.
- Будете угрожать санкциями?
- Уже угрожаю.
- Вы плохо думаете обо мне лично. Я не генератор антигуманных идей. Я,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг