- Нет,-сказал он потом.-Не может быть...
- Может, - возразил Вийон. - Может и было. Без человека тут не обошлось.
- Невероятно!-Щербатова трясло в спальном мешке, он не мог согреться.
-Просто невероятно!
Морис Вийон лежал и высчитывал, сколько им осталось идти до
промежуточной базы. Там ждет их Ришар. Но он будет ждать их только до
двадцатого января.
Это крайний срок, и Вийон сам приказал ни на день не задерживаться.
Ришар уйдет, и если он уйдет... Да, времени у них в обрез. Ни одного дня в
запасе.
- Останемся здесь на сутки, - предложил Вийон. - Если все повторится...
- Надо остаться,- сказал Щербатов, уже успевший произвести те же
подсчеты.
Весь следующий день Щербатов отмалчивался, а Вийон, наоборот, был
возбужден, взвинчен и, несмотря на бороду и запавшие щеки, выглядел
помолодевшим.
- Наверное, мы недооцениваем интеллекта и творческой мощи наших
предков, - сказал он Щербатову. - Вообще-человека! И я вместе со всеми
повинен в этом.
Разочароваться в человеке, в людях - в людях, способных творить
прекрасное.
Нет, черт возьми! Мы еще поборемся. И здесь, и там, когда вернемся! Как
по-русски "человек"?-опросил он и, с трудом выговаривая незнакомое слово,
по слогам повторил его за Щербатовым: -Че-ло-век!
.. Прошли сутки, и в тот же самый час, около полуночи, мертвые скалы
ожили:
сначала появились баран и бык, а потом слон с прильнувшей к его ноге
женщиной и гибкая крупная кошка...
- Поздравляю!-не скрывая восторга, сказал Морис Вийон. - И вас, и себя
поздравляю! Замечательнейшее открытие! - Он задумался и уже иным тоном,
по-деловому добавил: - Антаркты знали тайну сочетания скальных контуров с
падающими на них солнечными лучами... Скорее всего здесь находился храм, и
сотни людей сходились сюда в полуночный час молиться...
Щербатов по-прежнему отмалчивался. Он свыкся с мыслью, что гипотеза
его, рожденная за письменным столом, никогда не подтвердится, и открытие
оглушило его. Нужно было время, чтобы прийти в себя, чтобы еще раз все
продумать, и, пожалуй, никогда раньше он не мечтал так о встрече со своим
учителем, с Анучиным, как в эти часы.
А потом Вийон и Щербатов перестали размышлять о древней цивилизации:
они шли и считали оставшиеся до двадцатого числа дни, и получилось, что
если ничего не случится, то они все-таки успеют.
Снежный шторм обрушился на их палатку, когда они находились на
расстоянии одного перехода от базы.
Они поняли, что это конец. И потому, что от базы их отделял всего день
пути, они с особой ясностью сознавали: открытие памятников антарктической
культуры будет стоить им жизни.
Давно уже дома у нас существует традиция: перед далеким путешествием мы
с женой обязательно приходим к Московскому университету, но не к новому
зданию, а к старому, на Манежной площади. Там, за главными зданиями, есть
не видимый с улицы, невзрачный четвертый корпус. Теперь в нем разместился
философский факультет, но раньше-долгие, долгие годы-принадлежал он
географам и геологам. Оттуда уезжали они в первые экспедиции, и туда они
возвращались осенью - загоревшие, повзрослевшие, а то и обросшие
бородами...
Я мечтал об открытиях в Антарктиде, и если бы мне посчастливилось
принять участие в антарктическом путешествии, оно началось бы для меня у
стен четвертого корпуса... Не знаю, где находилась кафедра географии,
когда в университете учился Щербатов. Но ведь для него-то, если быть
точным, путешествие на Белый континент действительно началось с Манежной
площади, и кирпичные стены Кремля, кремлевские башни навсегда остались в
его памяти...
Мне было несложно повторить начальный этап путешествия Щербатова...
Поездом-до Архангельска, потом переправа на Кег-остров, самолет,
Северная Двина под крылом самолета, тайга, озера, похожие на капли голубой
ртути и - Онега.
А сейчас я прощаюсь с Онегой. Теплоход "Карелия" уже отошел от
причалов. На реке тихо, и слышно, как бьется о подводную часть судна
"топляк"-затонувший, но еще не легший на дно лес... Мне еще дано будет
увидеть, как и Щербатову, гранитные луды, выступающие, как спины китов, из
вод Белого моря, и те же проливы-салмы, и тот же лесистый Кий-остров с
остатками белокаменного монастыря... И-все. Весь остальной гигантский путь
Щербатова, вплоть до того рокового дня, когда они с Вийоном не застали на
базе Ришара, мне проследить не удастся...
Щербатов совершил открытия в Антарктиде, я-только мечтал о них. Один из
моих друзей, узнав, что его дерзкая мечта, связанная с изучением Северного
Ледовитого океана, осуществлена другим, написал стихи, в которых были
такие строки:
Я славлю героя, который Исполнил мою мечту' Сейчас мне захотелось
повторить эти строки, - повторить, не считаясь с хронологией.
Глава четвертая
и последняя, в которой я "представляю интересы" Щербатова в разговоре с
атлантологом и привожу дополнительные соображения в пользу антарктической
гипотезы
В Москве живет удивительный человек - атлантолог по специальности.
Правда, большую часть своей жизни он занимался химией и даже получил
степень доктора химических наук. Но потом он заболел и уже не смог
оправиться после болезни.
Прежнюю работу пришлось бросить, и именно тогда бывший химик увлекся
загадочной Атлантидой... Болезнь не оставляет его в покое, и уже около
десяти лет он не выходит из дома. Но весь мир входит к нему в дом-письма
идут из Северной и Южной Америки, из Австралии и Новой Зеландии, из Индии
и Египта, из Англии и Германии - оказывается, по всему свету рассеяны
ученые, пытающиеся разгадать загадку Атлантиды!
Теперь вы понимаете, что, вернувшись в Москву, я не мог не зайти к
атлантологу. Мне хотелось рассказать ему о гипотезе Щербатова, о его
открытии и его судьбе. Наконец, мне хотелось поспорить с атлантологом и
даже в какой-то степени противопоставить Антарктиду Атлантиде...
И я сразу же перешел в наступление.
Щербатов представлял себе доледниковую Антарктиду обширным материком с
горами и равнинами. В горах, думал он, наверное, имелись разрозненные
центры оледенения, но в прохладных прибрежных районах с разнообразной
растительностью, с богатым животным миром обитали люди - антаркты.
А теперь попытаемся сравнить условия обитания в Атлантиде и в
Антарктиде.
Судя по всему, если Атлантида когда-нибудь и существовала, то
находилась она в тропическом или субтропическом поясе. До некоторого
определенного момента условия обитания атлантов и антарктов разнились, так
сказать, лишь климатически: в одном месте теплее, в другом-холоднее.
Но потом в Антарктиде - стремительно по геологическим масштабам, а по
человеческим-медленно, в течение тысячелетий, - началось формирование
материкового оледенения.
- Признайте, - сказал я атлантологу, - что ледники сдвинули чашу весов
в пользу Антарктиды!
В самом деле, никакие внешние стимулы не требовали от атлантов
ускоренного общественного и технического развития - они продолжали
сибаритствовать на лоне тропической природы и сибаритствовали до тех пор,
пока катастрофа разом все не уничтожила.
Антаркты же оказались в принципиально ином положении: ледники
наступали, природные условия ухудшались, и быстрое общественное развитие,
быстрое совершенствование техники стали для антарктов необходимостью,
жизненно важной потребностью.
- Вот почему, - говорил я атлантологу, - первая высокая цивилизация и
должна была сложиться в Антарктиде, а не в Атлантиде!
Остановить и уничтожить ледники антаркты, разумеется, не могли.
Цивилизация их в конечном итоге погибла, и лишь смутные следы ее удалось
рассмотреть Щербатову и Вийону в оазисе... Сами же антаркты, вероятнее
всего, покинули на кораблях суровую родину и рассеялись по земному шару...
Рассказы антарктов о своей прежней родине были усвоены народами, с
которыми они постепенно смешались, и в виде легенд достигли берегов
Средиземного моря.
Греческие ученые обнаружили в легендах рациональное, поверили им и
потому упорно наносили Южный материк на свои карты...
- Вы думаете, я буду с вами спорить? - хитро сощурившись, спросил меня
атлантолог после того, как я исчерпал все свои доводы.-Ничуть не бывало!..
Помните, как Нильс Бор оценивал физические гипотезы?... Было у него два
критерия: "достаточно сумасшедшая" и "недостаточно сумасшедшая". Во втором
случае гипотеза отбрасывалась как негодная. Так вот, гипотеза Щербатова-а
она останется гипотезой, пока новые исследователи не найдут ей
подтверждения, - "достаточно сумасшедшая" для того, чтобы ее узнали все!
Я же вам говорил, что атлантологи-замечательные люди!
И теперь я могу признаться, что включил в свои записки очерк о
Щербатове именно потому, что гипотеза его сразу же показалось мне
"достаточно сумасшедшей"! Я за смелых "чудаков", за дерзких мыслителей,
потому что дерзкие мыслители-сродни революционерам. Они ломают привычные
представления о мире, они расширяют горизонты, они учат смелости. Это и
имел в виду Анри Вийон, когда осторожно сказал мне в Париже, что люди
дерзкой мысли оставляют после себя след не только в той науке, которой
занимаются,- они пробуждают смелость мысли у всего человечества, они
обогащают человечество самым важным - способностью переступать границы
привычного!
...Когда мы с Березкиным подвергли хроноскопии обломок горной породы из
геологической коллекции Мориса Вийона и Александра Щербатова, мы увидели
лишь мятущийся рой жестких, как железо, снежинок .. Та же снежная крупа
занесла следы Мориса Вийона и Щербатова-они исчезли навсегда.
Но отважным исследователям поставлен в Антарктиде памятник-трехметровый
дубовый крест, обращенный к югу. На нем написано: "В память капитана Р. Ф.
Скотта, офицера флота, доктора Э. А. Уилсона, капитана Л Э. Дж. Отса,
лейтенанта Г. Р. Боурса, квартирмейстера Э. Эванса, которые умерли при
своем возвращении с полюса в марте 1912 года. "Бороться и искать, найти и
не сдаваться".
Ни имени Мориса Вийона, ни имени Александра Щербатова, как видите, нет
в списке погибших. Но ведь он поставлен всем, кто умел бороться и искать,
найти и не сдаваться.
Это, наверное, самое трудное, что можно себе представить,- найти и не
сдаваться.
УСТРЕМЛЕННЫЕ К НЕБУ
Глава первая,
в которой героем моего рассказа вновь становится философ Петя; кроме
того, читатель узнает, по каким причинам мы все до одного отказались
искать клад, а также услышит кое-что об Африке
Как разыскал меня в поселке Приморском, недалеко от Адлера, где мы
отдыхали с женою, философ Петя, мой товарищ по работе в Хаирханском
массиве, до сих пор остается тайной.
Но - разыскал и однажды предстал передо мною в тот жаркий обеденный
час, когда мы, уйдя с моря, обычно отдыхали в саду, в тени виноградника.
- Я нашел клад, - сказал Петя - Рад, что у клада теперь столь надежный
хозяин, - сказал я, улыбаясь -И достойный. Поздравляю с удачей.
- Спасибо Только за кладом надо еще сходить. Очевидно, во всем виновато
переутомление, вызванное хроноскопией и работой над книгами, но смысл
Петиных слов доходил до моего сознания как бы сквозь плотно свалявшуюся
вату, и мне пришла в голову нелепая мысль. Наш хозяин, Вася, работал в
совхозе конюхом, и я почему-то решил, что Петя нуждается в его помощи.
- Вам подвода нужна?
- Не нужна подвода, - быстро сказал Петя - Клад еще надо найти .
- Петя, прошу вас, - сказала моя жена. - Мы здесь отдыхаем! Никаких
деловых разговоров. Очень прошу вас!
- Я все понимаю,- кивнул Петя.- Абсолютно все!
- Усаживайтесь поудобнее и вообще чувствуйте себя как дома, - сказал я.
- Ведь про клад в двух словах не расскажешь. Представляю, сколько вам
пришлось пережить!.. А через час пообедаем и, кстати, обмоем вашу находку.
У нас припасена бутылка отличного венгерского.
- Переживаний пока немного было,- смутился Петя.- А находка моя столько
веков обмывалась, что не знаю уж, как и уцелела. Просто чудо...
Тут с моря вернулись наши друзья, Ева и Яша. Я познакомил их с Петей и
в точности повторил его последние фразы - Воистину сказочный клад, -
согласился Яша. - Несколько веков его "обмывали", и все-таки кое-что
осталось?!
- Нет, - сказал Петя. - Не клад обмывался, а ваза, и не людьми, а
морем...
- По порядку, Петя,- взмолился я.- Ради бога, начните сначала.
- Мы нашли огромную глиняную амфору с планом замка, и на плане указано,
где зарыт клад! Нам удалось вытащить ее из трюма затонувшего корабля.
Просто чудо. Корабль, наверное, лет четыреста назад затонул, и все
сохранилось.
- Действительно, чудо, - согласился я. - Это и есть начало?
- Нет. Самое начало было в Москве.-Петя почувствовал, что путается. -
Сейчас я все объясню! Вы знаете, я увлекся подводным плаванием...
- Он и спелеолог, он и аквалангист,- пояснил я Еве и Яше.- Удивительно!
И философ к тому же... А Петя продолжал:
- Знаете, после Хаирхана я решил, что должен увидеть море изнутри.
Потому, наверное, что в подземные озера ныряешь как в ночь. А море
днем-другое, правда?.. Вот и связался я с археологами-подводниками, чтобы
приятное с полезным соединить. Как философ, я по эстетике специализируюсь,
а прекрасное - оно повсюду вокруг нас разлито. И в природе, и руками
человека творится.
Часто, к сожалению, мимо проходим мы, а если приглядеться!.. Еще тогда,
зимою, я подумал: найти бы клад из прекраснейших ювелирных изделий, таких,
чтоб украсили они лучшие наши музеи...
- Вот это целеустремленность! - сказал я. - Решил найти клад и - нашел!
Ирония моя не дошла до Пети.
- Да! - радостно согласился он. -И руководитель меня поддержал...
- Какой руководитель? По розыску кладов?
- Нет, по курсовой работе. Профессор Брагинцев. Вы не могли о нем не
слышать!
- Слышал, - сказал я.
- Вот видите! И такой серьезный человек считает, что есть шансы найти
клад в районе Хосты.
- И в любом другом месте - тоже, - сказал я.
- А про развалины крепости в тисо-самшитовой роще вы помните? -
воскликнул Петя.
- Нет. А при чем тут тисо-самшитовая роща?
- Да план же на вазе-той самой крепости! Как вы не поймете? Тот самой,
что на территории заповедника!
- Почему вы так решили?
- А другой нет поблизости! Логика Пети меня "сразила".
- Если потребуется рабочая сила,-сказал я,-перетащить что-нибудь,
упаковать...
- Хроноскоп! Хроноскоп мне нужен!
- У хроноскопа иное предназначение,-это я произнес жестче, чем хотел. -
Клады не по его части.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг