Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   Но даже огромное отбойное орудие мало чем могло помочь нам по той
простой причине, что умельцев на Руси было великое множество, и сделать
его мог кто угодно, не обязательно Владислав.
   Прежде чем ответить Матвееву, мы все-таки решили произвести кое-какие
дополнительные изыскания.
   Ни Березкин, ни я не занимались специально историей древнерусского
оружия, и потому мы прежде всего выяснили, что скрывается за непонятными
для нас словами "пускича" и "порок". Оказывается, так назывались у наших
предков навесные метательные машины - катапульты; чем-то они разнились
между собой, но в столь тонкие детали нам не было нужды вдаваться.
   Далее в письме упоминались князья - Синеус и Константин Иванович.
Раскрыв соответствующий том энциклопедии, мы прочитали нижеследующее:
   "СИНЕУС (середина 9 в.) - один из полулегендарных древнерусских князей.
По сообщению летописи, С. - брат Рюрика (см.), княживший в районе
Белоозера".
   Княжил-так княжил. Очевидно, Лука Матвеевич упомянул о нем лишь для
того, чтобы подчеркнуть древность истории Белоозерского края. Иное
дело-Константин Иванович. Но о нем в справочных изданиях специальных
статей не оказалось.
   Мне пришлось поинтересоваться историей самого Белозерска.
   Если теперь суммировать все, что я узнал, то можно представить себе
такую картину:
   Окрестности Белого озера, заселенные немногочисленными финно-угорскими
племенами, еще в девятом-десятом веках подверглись славянской колонизации.
А в 1238 году в бассейне озера возникло княжество, и центром его стал
Белозерск... Затем, в течение примерно ста лет, Белозерское княжество
играло видную политическую роль в жизни Руси, противоборствуя
объединительной политике Москвы и даже соперничая с нею, причем особенно
активно и агрессивно действовал князь Константин Иванович, боровшийся с
Москвою в союзе с новгородцами... Но уже в 1338 году Белозерское княжество
попадает в вассальную зависимость от Москвы, а затем вообще прекращает
самостоятельное существование... Ныне Белозерск-небольшой город, районный
центр Вологодской области.
   Вот как будто бы и все. Небольшой полузабытый эпизод отечественной
истории.
   Но так ли уж он мал? И есть ли вообще малое в истории народа?..
   Мотивы, побудившие князя задержать механика и поэта, не вызывали
никаких сомнений. Но как сложилась судьба Владислава Умельца и Пересвета в
княжестве, подвластном воинственному Константину Ивановичу?.. Сумеем ли мы
приподнять завесу времени?
   - А что, если с Локтевым посоветоваться?-спросил осторожный Березкин. -
Он же из тех краев.
   Моему звонку Локтев обрадовался.
   На квартиру Березкина он приехал веселый, доброжелательный. Примерил
шлем монгольского витязя, подивился чукотской трубке и прочим сувенирам и
сел у письменного стола под вечно летящей розовой чайкой...
   Едва взглянув на письмо, Локтев изумленно вскинул брови:
   - Да это ж мой дядюшка сочинил! Вот где родственник объявился!
   Он расхохотался, а потом внимательно прочитал написанное.
   - Не советую ехать, - сказал Локтев. - Старик хороший, но пре-ебольшой
чудак. Чуть свободная минута-бегом на озеро черепки собирать. Или колодец
роют- он уже там крутится. Есть там еще один такой же старикашка- Плахин.
   Так они вдвоем на целый музей черепков натаскали...
   - История родного края, - сказал Березкин.
   - С этим кто ж спорит! Без них, может, и музея не было бы. Но я с ваших
позиций смотрю-откликаться или не откликаться, вот в чем вопрос... Про
идею Луки Матвеича я слыхал, конечно, но никаких же доказательств. Так,
фантазия...
   А я думал о судьбе механика и гусляра, и еще я думал о другом, о личном.
   Всем нам хочется больше, чем мы в силах, осуществить. Одним из таких,
едва ли выполнимых из-за множества иных хлопот желаний было у меня желание
побродить пешком по нашему русскому северу, посмотреть на его реки, леса,
деревни, послушать шум его ветра, полюбоваться низким неярким небом...
   Несколько раз я намечал на карте маршруты, несколько раз ходил на
вокзал узнавать расписание поездов, но дела, те самые неотложные дела,
перед которыми отступает все остальное, неизменно мешали мне. Березкин
продолжал самозабвенно трудиться над расчетами, а я ходил по городским
улицам и видел мшистые болота, слышал крик журавлей в пепельном небе,
улавливал горьковатый залах мокрой древесной коры... И теперь давняя мечта
сливалась со стремлением проникнуть в историю полюбившегося края и,
каким-то непонятным образом,- с неясной еще мне судьбою двух неведомых
людей, Владислава и Пересвета, некогда прошедших по тем дорогам, на
которые так и не довелось ступить мне.
   И я подумал, что вполне могу пока один съездить в Белозерск, не
отвлекая от работы Березкина, и на месте решить, стоит ли нам заниматься
хроноскопией.



   Глава вторая,
   в которой я знакомлюсь с нашим корреспондентом Лукою Матвеевичем
Матвеевым и мы узнаем от директора музея об игумене Белозерского
монастыря, некогда молвившем: "Не нами заперто, не нам и отпирать"


   Лука Матвеевич встретил меня на аэродроме. Как я и предполагал, он
оказался маленьким, сморщенным старичком, с растрепанной седой бородкой.
Живые карие глаза его тотчас уставились на мой чемодан, - Лука Матвеевич,
очевидно, полагал, что там находится хроноскоп, и мне пришлось
разочаровать его, объяснить, что хроноскоп штука громоздкая и в чемодане
его не привезешь...
   По дороге к дому Лука Матвеевич без умолку рассказывал, как разнесся по
городу слух о находке землекопов и он побежал к кремлевской стене.
   Я пытался повернуть разговор так, чтобы получить какие-нибудь
дополнительные сведения о самих братьях, Владиславе Умельце и Пересвете...
Лука Матвеевич наконец понял меня.
   - Не осудите, что я вам все про порок толкую, - сказал он. - Уж не
ведаю, как объяснить вам, а только всю жизнь свою верил я, что создали
братья в Белозерске два шедевра, да таких, что могли б они и сегодня наш
город на весь мир прославить...
   - Два шедевра? - переспросил я.
   - А как же? Один-чудо механики, другой-чудо поэзии. Братьев-то было
двое. Я все надеялся в архивах список "Слова" поэтического найти, вроде
"Слова о полку Иго-реве", только нашего, северного... А чтобы изделие
Владислава Умельца отыскать-тут у меня и надежды почти не было: увезли,
думаю, куда-нибудь, когда князь в поход пошел...
   - Разве доподлинно известно, что Владислав соорудил катапульту?
   - Доподлинно, и в летописи про то написано... Я удивился, - А в письме
вы как-то неопределенно высказались...
   - Что ж письмо?.. С живым человеком по-живому и потолковать можно, -
уклончиво ответил Лука Матвеевич. - О дорогом с равнодушным
говорить-только себя мучить... А уж коли приехали вы, так и секретов у
меня от вас не стало.

   - Значит, вы полагаете, что оба брата выполнили княжеский наказ? -
постарался уточнить я.
   - Про Пересвета, к сожалению, ничего неизвестно. Моя это догадка. А
Владислав угодил князю и отменно был награжден...
   - А потом что? Отпустил их князь?
   - Этого я не говорил! - встрепенулся Лука Матвеевич.-Чего не знаю-того
не знаю. Постник Барма вон какую храмину Ивану Грозному выстроил, а молва
ходит, что ослепил он его после. Наш-то, Константин Иванович, тоже нрава
крутого был...
   - Но почему же вы так уверены, что оба брата создали шедевры?
   - Вас, батенька, посадить бы в темницу да сказать: не сделаешь-не
выпустим!
   "Не сделаешь-не выпустим!" Я подумал, что Лука Матвеевич, увлеченный
своей идеей, очень все упрощает. Но он, как и все люди, имел право на свою
точку зрения. Я слушал старика и пытался представить себе, как произошла
встреча князя Константина Ивановича с братьями. Наверное, их схватили
дружинники на одной из лесных дорог, ведущей к Белому озеру... "Лесных"
-потому что тогда Белое озеро было окружено лесами, а не лежало, как ныне,
в оголенных безрадостных берегах... Такие могучие русские' леса еще
сохранились до наших дней у Борисоглебских Слобод, между Ростовом Великим
и Угличем. Я недавно побывал в них, и теперь легко мог вообразить огромные
замшелые серые березы, огромные - не в обхват - сосны, хмурые, в
лишайниках, ели... Били, наверное, вдоль узкой дороги косые слепящие лучи
низкого солнца, когда грузный конский топот донесся до братьев. По тем
временам всякого можно было ожидать от встречного и поперечного, но братья
едва ли стали прятаться: их, умельцев, хорошо встречали повсюду, и они
спокойно шли навстречу дружине.
   Как повели себя братья, когда закрылись за ними кованые ворота
Белозерского кремля? Как разговаривали с князем, сумасбродным феодалом, в
его палатах? И почему оба оказались в темнице?
   Трудно было тут что-нибудь домыслить, и мне вдруг захотелось как можно
скорее увидеть остатки катапульты, словно могли они дать неожиданный
толчок моим мыслям, прояснить их.
   Катапульту перенесли в краеведческий музей, и после завтрака мы
отправились осматривать ее.
   Лука Матвеевич провел меня в служебное помещение и познакомил с
директором, таким же старичком, как он сам, по фамилии Плахин - это его
упомянул Локтев.
   Втроем мы довольно долго стояли над почерневшими, прогнившими бревнами,
и краеведы в два голоса растолковывали мне, какие бревна образовывали
горизонтальную раму, какие- вертикальную, но особенно энергично
расхваливали ложку для бросания камней: по их словам, в истории оружия она
не имела себе равных по размерам... Старики, оказывается, уже успели
сравнить величину найденной катапульты и описанной в летописи и не
сомневались, что нашли именно ту, летописную...
   Я слушал с большим интересом, и краеведы, заметив это, таинственно
сообщили, что проделали еще одну любопытную работу. В летописи,
рассказывающей об испытании катапульты, дальность броска определялась
шагами князя. Старики перекопали все известные им материалы и нашли
довольно подробное описание внешности князя Константина Ивановича. Судя по
летописи, был он хорош собою-чернокудрый, длинноусый, могучий, а
роста-почти саженного. Старики заключили это, по-своему истолковав весьма
оригинальное сравнение: князь был охоч до травли медведей, хаживал на них
с рогатиной, а в одной из летописей сказано, что самый матерый медведь,
встав на задние лапы, мог лишь сравняться по росту с князем... Произведя
какие-то хитрые расчеты, краеведы установили примерную длину шагов князя,
и получилось, что катапульта бросала камни и обитые железом бревна более
чем на километр, - результат действительно выдающийся.
   Позднее, в маленьком и тесном кабинете директора музея, мы вновь
разговорились о братьях, и я спросил, не сохранились ли документы с
описанием темницы.
   - Их, пожалуй, и не было, таких документов, - сказал Плахин.-Тюрьмы-они
ж секретные. А тайные ходы есть в монастыре. Сам я в одном побывал и
забыть уж пятьдесят лет не могу. Верите? По ночам та дверь снится...
   Лука Матвеевич кивнул, как бы подтверждая слова Плахина, а я ждал
дальнейших разъяснений.
   - В молодости я в монахи готовился, - продолжал Плахин,- послушником
был при здешнем монастыре. Ежели бы не революция-так и прожил бы жизнь
впустую. Но это уже другой разговор. А тогда рабочие стену разобрали и ход
под нею нашли. Спустились мы в него со свечами и дошли по темному коридору
до двери.
   Подергали ее, да куда там! Тяжелая дверь, литая. Побежали потом к
игумену, рассказали все и предложили ту дверь поломать. Только игумен не
одобрил: "Не нами заперто, - сказал, - не нам и отпирать..." Ход тот опять
камнями заложили. А я и ту дверь забыть не могу, и тех слов игуменьих.
Страшные слова, доложу я вам...
   Плахин был весь какой-то длинный. С длинным носом, с длинным
подбородком, с длинными узкими руками. Воспоминания разволновали его, и он
сидел, напряженно выпрямившись, бросив руки на стол, заваленный бумагами и
экспонатами.
   - А где ломали тогда?-спросил я.-Вы не забыли?
   - Такое разве забудешь...-начал было Плахин и вдруг побледнел. - Да
ведь там, где и нынче реставрацию ведут! Старики вскочили.
   - Прости господи, где раньше голова была?-прошептал Плахин.



   Глава третья,
   в которой мы с помощью каменщиков находим и вскрываем подземную
галерею; что мы обнаружили в конце ее - будет видно из дальнейшего
повествования


   Последующие события развивались стремительно. На монастырской стене
работала молодежная бригада каменщиков, недавних выпускников школы ФЗО, во
главе с бригадиром Басовым. Этот Басов был крупным плечистым парнем с
пышным русым чубом, торчащим из-под кепки. Слушал он Плахина молча, ни на
кого не поднимая глаз, и нельзя было понять, слышит ли он вообще
что-нибудь... Потом Басов сказал:
   - Сделаем.
   И, считая разговор оконченным, вразвалку зашагал к своим ребятам, Лука
Матвеевич и Плахин действовали крайне энергично. В тот же день они
добились приема в райисполкоме, и председатель сказал им, что не возражает
против поисков. хода, но не имеет средств на это. Он обещал похлопотать,
но старики вышли из его кабинета растерянными.
   - Теперь завалят тот ход бумагами,- грустно сказал Плахин. - Тогда уж и
вовсе не откопаешь.
   Бригадир каменщиков не внушал мне особой симпатии, но сейчас у нас
оставалась лишь одна надежда, и мы вновь отправились к монастырской стене.
   Басов слушал нас все так же молча и все так же глядя себе под ноги.
   - И "за так" сделаем, - сказал он и впервые посмотрел на меня. Я увидел
под пышным чубом два синих любопытных глаза...
   В городском архиве, к счастью, сохранился план перестройки монастыря,
произведенной в дни молодости Плахина, и уже через несколько дней
каменщики во главе с Басовым расчистили ход, ведущий в подземную галерею.
(Березкин, которому я послал телеграмму, к тому времени тоже прибыл в
Белозерск.)
   Всякого рода подземные ходы всегда окружены ореолом таинственности, но
я не стану описывать открытую галерею, чтобы не отвлекаться от главного.
Отмечу лишь, что Басов и его товарищи были очень удивлены характером
каменной кладки и в один голос утверждали, что она древняя...
   - Верно, прочность-то какая! - поддержал их Плахин. Он нервничал и все
потирал свои длинные морщинистые руки.
   Как некогда послушники, мы остановились перед дверью, "не нами
запертой".
   Увы, даже слесарь ничего не смог сделать: замок не поддавался; дверь,
должно быть, заклинило осевшим потолком. В конце концов пришлось
прибегнуть к автогену.
   Автогенщики еще не закончили работу, когда все поняли, что за тяжелой
металлической дверью находится... каменная стена. Неожиданное открытие
настолько поразило нас, что мы долго стояли у вырезанного овала, не зная,
что предпринять Выручил нас Басов. Он внимательно осмотрел скрытую за
дверью стену, поковырял ее твердым ногтем, а потом решительно заявил:
   - Не строительная кладка. Стены-то иначе сложены...
   - Замуровано что-нибудь,-заметно волнуясь, шепнул Плахин. -Уж не казна
ли княжья?..
   - Упаси боже, на что нам казна? - сказал Лука Матвеевич.
   - А музей!
   - Похоже, замуровано,- согласился Басов; он постучал по стене,
прислушался и добавил:-Кажись, пустота. Опять придется рукава засучить.
   Когда каменщики наконец разобрали часть стены, достаточную, чтобы
заглянуть в отверстие, я направил в него луч света, и он тотчас уперся в

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг