обществе-лишение человека права распоряжаться самим собою, лишение его
свободы. С этого отправного момента и началась организация человеческого
общества на пути исторического развития.
Если бы заповедь Божия говорила бы не "Не убий!", а "Не лишай своего
ближнего свободы!" и, если бы человечество придерживалось этой заповеди,
то не было бы ни убийств, ни войн. Но церковь не могла призывать к этому,
а человечество не могло этому следовать, ибо это лишало бы человечество
возможности развиваться, так как лишение части людей свободы и обращение
их в рабов, высвободило другую их часть для интеллектуальной деятельности.
Следовательно, Бог, если он существует (простите, отец Серафим), не мог
дать людям заповеди охраны свободы, а санкционировал насилие и грабеж,
ограничив его благим пожеланием "не убий", которое ни к чему не обязывало.
Мне вспомнилось, что Петр I, вводя фактическое рабство в России, передавая
помещикам полицейские права над крепостными крестьянами, лицемерно
сокрушался, что помещики продавали крестьян на рынках, аки скот. Чего же
тут сокрушаться, если сам создал для этого условия? Но это так, между
прочим Итак, на первых порах, да и в последующих этапах исторического
развития насилие играло главную роль в организации общественных структур.
В виде отнятия свободы и личной собственности на труд, то есть, было
замаскированным рабством.
- Так что же? - взволнованно проговорил Алексей. - Замкнутый круг и мы
никогда из него не выйдем?
- Сейчас попробуем разобраться. Катя, дай, пожалуйста, шпильку.
Я согнул из шпильки неправильный многоугольник.
- Ты, Алексей, хорошо сказал о нулевом векторе. Что это?
- Нулевой вектор! - ответил Алексей.
- А теперь? - я разъединил концы фигуры и поднял один из них вверх.
- Спираль.
- Именно! Наша задача состоит в том, чтобы превратить нулевой вектор
нашего развития в восходящую спираль Если победят банды, то путь, по
которому начнет развиваться общество, будет иметь нулевой вектор.
- Но как и какими средствами? - спросил Голубев.
- Начнем со средств Их, в основном, два. Первое - мы должны сохранить
культуру, культурное наследие, спасти все, что в наших силах. Без этого
все наши потуги напрасны. Второе - замена в организации человеческого
общества насилия на взаимопонимание. Организация не на принуждении, а на
понятии целесообразности. Следовательно, не организация, а
самоорганизация, процессы синергизма. Не управление, а самоуправление и
самое решительное, я подчеркиваю, решительное и жесткое подавление всяких
попыток свернуть на старый путь развития, основанный на лишении свободы и
при-своении труда. Мы не избавимся от насилия, если не противопоставим ему
еще более жесткое и решительное насилие против насилия. Мы уже здесь
говорили с отцом Серафимом и, кажется, согласились, что нам надо воспитать
гордое, исполненное чувства собственного досто-инства поколение, уважающее
свою и чужую свободу. Если нам это удастся, то тогда и исчезнет основная
причина убийств, войн. А до этих пор... - я отпустил поднятый конец
шпильки и оба конца соединились.
- Видите? Для того, чтобы эти концы не соединя - лись, необходимо
приложить усилие. Так и нам придется прилагать усилия, чтобы не дать
восторжествовать старому пути развития. Катастрофа высвободила и
выплеснула наружу самые дремучие, самые отвратительные свойства
человеческой сущности. Мы в этом убедились. И, чтобы победить, нам надо
быть сильнее. Нам надо стать многочисленнее! На сегодня это главное. Это
позволит нам избежать родственных браков и генетического вырождения. Надо
искать людей и звать их к нам. Но надо, чтобы они шли к нам добровольно. А
добровольно они пойдут только тогда, когда увидят, что вместе с нами им
будет лучше жить и в смысле безопасности, и в смысле материального
благосостояния, и в смысле сохранения человеческого достоинства.
Я положил шпильку на стол и сел. Некоторое время все молчали.
- Так за что же выпьем? - спросила не проронившая ни слова за весь
вечер Беата.
- За спираль! - одновременно воскликнули Алексей и Кандыба.
- За спираль, за Надежду, за Будущее! - поддержали остальные.
- И за духовную сущность человека. За его гордость и терпимость, за
великий божеский дар разума и свободолюбия! - в глазах нашего доброго
священника стояли слезы.
- Дети мои! - воскликнул он, не стесняясь их, - да будет благословение
Божее вашим замыслам и делам великим, ибо веруете вы в силы Добра и
Разума, а Бог есть Добро и Любовь.
36. КОНСТИТУЦИЯ
1999 год ознаменовался у нас принятием Конституции. О необходимости
создания Основного закона говорили уже давно, но только в январе 1998 года
была избрана Конституционная комиссия. Избрание ее проходило по общинам,
которых насчитывалось уже шесть.
Комиссия быстро утвердила введенные нами ранее законы и включала их в
Конституцию. В том числе статьи о праве на свободный выезд, об охране
достоинства и некоторые другие. Все они вошли в главу "О правах человека".
Много споров вызвала статья о праве ношения оружия.
Одна из статей декларировала взаимную независимость церкви и
государства. Провозглашалась также независимость семьи от государства, при
одновременных обязательствах государства по отношению к семье и детям.
Государство брало на себя заботу об осиротевших детях. В остальном семья
не зависела от государства и была вольна в выборе форм брачных отношений
на основе добровольности. Еще раз подчеркивалось право женщины на выбор и
право ее ухода из семьи. Семья, при желании, могла регистрировать свои
отношения, при этом выбрать любую форму регистрации: государст-венную или
церковную. Но могла вообще обойтись без этого. В случае распада семьи,
дети до 8 лет оставались у матери, по достижении восьмилетнего возраста
они сами решали, с кем жить дальше. Эту статью мы ввели, чтобы положить
конец начавшимся было в нашей общине конфликтам. Дело в том, что в селе
Пище поселилось несколько небольших групп из лесов Белоруссии и Карпат,
брачные отношения которых сложились еще до контакта с нами. Обычно в таких
изолятах было не более 15 человек. После переселения они сохранили формы
группового брака и жили отдельно, не афишируя свои отношения, но и не
утаивая их. Некоторые наши жители стали на них коситься. Поскольку те и
другие имели в своем распоряжении оружие, то могли начаться конфликты.
Отец Серафим принялся было обличать "распутников", но те оставили без
внимания его страстные проповеди. Однажды наш пастырь во главе
немногочисленной толпы прихожан, главным образом старух, отправился в Пищу
с миссией, результаты которой нетрудно было предположить, если бы она была
доведена до конца. В лучшем случае отцу Серафиму накостыляли бы по шее.
Когда мне сообщили о затеянном походе, я вскочил на коня и в сопровождении
Алексея и Кандыбы помчался, чтобы остановить их.
Мы нагнали шествующих километрах в четырех от Пищи. Впереди толпы
престарелых богомолок шел отец Серафим, держа в руках массивный медный
крест. Богомолки гнусаво тянули какое-то церковное пение. Вслед за ними
бежала толпа босоногих ребятишек, предвкушавших любопытное зрелище.
Кандыба опередил нас метров на сто и, догнав бого-мольцев, перегородил
им конем дорогу.
- Поворачивайте назад, отче! - потребовал он.
- Изыди, сатана! - замахнулся крестом на Кан-дыбу преподобный отец
Серафим.
Как потом выяснилось, наш духовный пастырь был изрядно пьян. Утром,
перед службой, он для поднятия духа и красноречия пропустил стаканчик, да
еще в дорогу прихватил флягу старки и время от времени прикладывался к
ней. К моменту нашей встречи фляга была почти пуста.
- Видя решительные действия своего предводителя и не заметив нас с
Алексеем, "Христово войско" приступило к активным действиям.
- С нами архангел. Михаил! - может быть, я ошибаюсь, и назван был другой
небесный полководец, но что фигурировал архангел, это точно, - завопили
старухи, обступая со всех сторон всадника.
Они схватили его за ноги и начали стаскивать.
- Ах вы, старые клячи!!! - прежде чем мы успели помешать, Кандыба вытянул
двух или трех из них нагайкой.
- Убивают! - завопили богомолки, бросаясь в разные стороны.
Треск кустов в чаще леса еще долго сопровождал ретираду Серафимова
войска. Вслед за воинством, подобрав полы рясы, кинулся и полководец. Все
это произошло в считанные секунды. Я крикнул Кандыбе, чтобы он задержал
убегающего Серафима, так как опасался, что войско его, преодолев
растерянность, снова сгруппируется в лесу. Кандыба, нагнав священника,
наклонился и, поймав его за ворот и штаны, перекинул поперек седла.
Мальчишки разразились восторженными криками.
- Ну как, святой отец, очухался? - час спустя спросил Кандыба сидящего
на пеньке мокрого, мелко дрожащего отца Серафима. По-видимому, во всем
было виновато жаркое июльское солнце и коварная старка. Мы доставили его
на небольшой, закрытый от посторонних глаз полуостров, и несколько раз
окунули в воду. Преподобный начал понемногу приходить в себя.
Убедившись, что он вменяем, мы уехали, предоставив ему самому
добираться домой, до которого было километра три.
История все же стала достоянием гласности. То ли в этом виноваты были
мальчишки, то ли длинные языки старух.
Через два дня у меня состоялся крутой разговор с отцом Серафимом. Он
явился сам и заявил решительный протест против, как он сказал,
вмешательства государства в дела церкви, что противоречит, подчеркнул он,
разрабатываемой Конституции.
- Вы ошибаетесь, отец Серафим, - спокойно возразил я, - речь идет об
обычном правонарушении. Только из-за личного расположения к вам я решил
вмешаться и тем самым предотвратил грозящее вам судебное преследование. Но
должен вас предупредить, что в следующий раз будут применены самые строгие
меры.
Отец Серафим опешил. Он шел сюда с явным намерением получить извинения.
- Объясните...
- Охотно. Во-первых, вы были пьяны при исполнении служебных
обязанностей. Одного этого достаточно, чтобы лишить вас духовного сана, -
я говорил холодно, хотя еле сдерживал улыбку.
Чем-то мне этот священник был симпатичен. Присутствующий при нашем
разговоре Алексей тоже принял серьезный вид.
- Я же был в это время не в церкви... - попытался оправдаться отец
Серафим.
- Но вы шли по делам церковным. Следовательно, находились при
исполнении служебных обязанностей. Если же нет, и вы действовали как
частное лицо, то вам будет предъявлено обвинение в подстрекательстве к
насилию, за что минимальное наказание - вечное изгнание. Так вы были при
исполнении служебных обязанностей?
Священник опустил голову.
- В этом случае вам будет предъявлено обвинение в нарушении статьи
закона о свободе вероисповедания и подстрекательству к религиозной распре.
Меру наказания определит суд. Думаю, что он воспользуется статьей о
наказании за подстрекательство к насилию.
- Почему религиозной распри?
- Очень просто. Вы, я думаю, шли в Пищу с намерением обличить порок?
Так?
- Истинно так!
- Хорошо! Почему вы решили, что те отношения, которые установились в
этих группах, порочны?
- С точки зрения христианской добродетели...
- Стоп! Жители Пищи принадлежат вашей пастве?
- Это язычники окаянные!
- Следовательно, ваши действия - это действия одной религиозной общины
против другой. Это уже не только подстрекательство к насилию и религиозной
распре, но и нарушение закона об отделении церкви от государства. Не
знаю... Не знаю... Удастся ли мне погасить это дело? Что, если они подадут
на вас в суд? - я сокрушенно покачал головою.
- Но они же атеисты! - попытался найти выход отец Серафим.
- Какая разница! Видите ли, атеисты - те же верующие. Только они верят,
что бога нет. Разве позволительно запрещать им отправление и проповедь
своего культа?
- Но живущие в этом селе предаются разврату! Это же... вопиющая
безнравственность. Ее надо пресечь, пока зараза не распространилась...
- Вот здесь я с вами вполне согласен, святой отец! - печально сказал
я. - Давайте вместе подумаем, что нам делать.
Священник оживился, но решил подождать и выслушать сначала меня.
- Скажите, отец Серафим, можно ли безнравственность уничтожить при
помощи другой безнравственности?
- Не понимаю.
- Как вы, например, думаете, возможно прекратить все то, что имеет
место в Пище?
- Запретить! Расселить по разным местам, а особо упорствующих изгнать,
- быстро ответил священник.
- Запретить! Расселить! Изгнать! То есть применить насилие?
- А как же иначе?
- Вот почему я вас и спрашиваю: можно ли с безнравственностью бороться
при помощи другой безнравственности? Ибо, согласно установившимся в общине
представлениям, насилие обретает черты нравственности только при
применении его против самого насилия. Следовательно, применив насилие
против проживающих в Пище семей, мы совершим нарушение основного и самого
главного нашего закона.
И я затрудняюсь предсказать все пагубные последствия этого. Нарушив раз
этот закон, мы нарушим и во второй, и в третий раз... С каждым разом это
будет даваться нам все легче и легче. Поскольку семьи, которые живут в
Пище, основаны на добровольном соглашении и созданы не насильственным
путем, я не вижу оснований применять к ним насилие. Закон, отец Серафим,
должен действовать без исключения. Если закон начинает толковаться
произвольно, то тогда возникает ситуация, когда начинают существовать два
закона: один для всех, другой для избранных.
- Но как можно терпеть такое распутство?!
- Видите ли, отец Серафим, человечество терпело это распутство в
течение многих веков и тысячелетий. И даже иногда поэтизировало его в
художественных произведениях. Почему бы нам тоже не набраться терпимости?
- Не понимаю вас,
- А прелюбодеяния, отец Серафим, - разве это не замаскированный групповой
брак? Разве Анна не совершила с Вронским прелюбодеяние, а Онегин не
пытался склонить к нему Татьяну Ларину? Я остановился специально на тех
респектабельных примерах, которые фигурируют в школьном обучении.
Обратимся к Библии. Разве царь Давид не занимался прелюбодеянием с
Версавией? А праотец Авраам, не подталкивал ли свою Сару к прелюбодеянию с
правителями областей, куда забрасывала его судьба? Кажется, это было с
египетским фараоном. Если нет, то поправьте меня. Отец Серафим молчал.
- Вы не задумывались, святой отец, почему получили такое
распространение венерические заболевания, СПИД? Именно потому, что
существовал групповой брак. Существовал в скрытой форме, и это как раз
наиболее опасно, так как он не локализован в определенной группе, а
размыт. Так что, преподобный отче, прошлая цивилизация не отличалась
высокой нравственностью, а скорее ханжеством и лицемерием. Давайте же
вместо ханжества возьмем себе на вооружение терпимость к слабостям
человеческим. Ибо, как учит христианство, человек слаб и ничто
человеческое ему не чуждо. А еще сказано: кто не грешен - брось первым
камень. Это если говорить с позиции морали. А как биолог, могу сказать
следующее: если женщину не удовлетворит один-единственный мужчина, то ни
страх божий, ни геенна огненная не остановит ее. Поверьте мне, это
меди-цинский факт, как говорил Остап Бендер. Вспомните Земфиру и Алеко.
Устрашил ли Земфиру кинжал Алеко?
Отец Серафим задумался.
- Ну, так как?-вмешался в разговор Алексей. - Будем резать Земфиру или
пусть живет?
Отец Серафим сокрушенно покачал головой.
- Скорблю о греховности дочерей Евиных. Все беды человеческие от оных
происходят. Все от Змия про - клятого, соблазнившего нашу прародительницу,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг