Нас прервал Кандыба. Мне показалось, что он чем-то смущен.
- Сегодня на рассвете Валигура ускакал на коне неизвестно куда, -
сообщил он.
- Он был вооружен?
- Как все! - пожал плечами Кандыба, - что он натворил?
- Да так, ничего, - пробормотал я, не желая посвящать его в свои
интимные дела, - во всяком случае, если вдруг объявится, то задержите его
и разоружите. Разузнайте, с кем он дружил.
25. СУДИТЕ ИХ САМИ...
- Нет! Ни я, и никто из наших в суде участвовать не будем. Это ваше
дело! Судите и, как вы решите, так и поступайте.
Я поднялся, давая понять, что разговор закончен.
- И вы утвердите любой наш приговор? - с сомнением переспросил Кандыба.
- В этом нет необходимости. Во-первых, преступления были совершены по
отношению к вам и вам надлежит судить преступников. Во-вторых, вы еще не
входите в нашу общину и, следовательно, не нуждаетесь ни в каком одобрении
вашего решения.
- Но мы решили присоединиться к вам!
- Этого недостаточно. Теперь вас должно принять собрание общины.
- Ну, это формальность.
- Не формальность, дорогой мой, а принцип. А если принцип сводится к
формальности, то тогда со временем он исчезает.
Кандыба усмехнулся:
- Трудновато с привычками.
- Ничего, привыкнете.
- Ладно, я пошел.
- Это все продолжение нашего спора на поляне? - спросил Виктор.
- А ты что, после всего, что видел, продолжаешь еще со мной спорить?
- Не то чтобы спорить... Есть сомнение: удастся ли все это осуществить?
Ты же видишь, с чем мы сталкиваемся. Сколько раз пытались переделать
человека, переделать его биологическую природу, его страсти, его желания.
И что вышло?
- Ты меня не понимаешь! Я не собираюсь переделывать человеческую
природу, страсти и желания! Это никогда никому не удастся. Да и не нужно.
Просто надо выделить главное в человеке и это главное по мере сил
развивать.
- И ты знаешь это - главное?
- Знаю!
- Интересно? - он не скрывал иронии.
- Чувство собственного достоинства. С этого надо начинать. Воспитать
его у человека, сделать главной духовной ценностью. Унижение убивает
гражданственность, порождает апатию и безразличие...
- Можиевский это прекрасно понимал.
- То есть?
- Я имею в виду его "бабушек". Они предварительно секли захваченных
девушек. Постой, постой! Мне сейчас пришла аналогия. Может быть она тебе
покажется нелепой. Ведь чем занимались наши бюрократы в семидесятых и в
начале восьмидесятых годов? Они, образно выражаясь, "секли", то есть
подвергали унижению своими запретами и различного рода инструкциями чуть
ли не всю мыслящую часть населения. Это та же экзекуция, унижающая
достоинство человека и порождающая апатию!
- Аналогия абсолютно верная. Если помнишь, нашу биологию высекли, как
публичную девку, в тридцатых и сороковых годах, после чего она,
действительно, стала публичной девкой!
- Начали не с биологии, а с литературы, искусства...
- Вот! Видишь, у насилия очень ограниченная, примитивная, но
действенная методика. Перво-наперво - подавить у человека чувство
собственного достоинства. Про-исходит своего рода селекция. Тех же,
которые не поддаются и становятся врагами, уничтожают физически. Остальных
превращают в рабов. Понял?
- И в этой простоте - действенность!
- Ты в этом имел возможность убедиться. Вспомни, как вела себя Ильга и
какие слова она тебе говорила.
- Не напоминай мне об этом! - он встал и заходил по комнате, - как
вспомню ее - покорную, беспомощную... Ее слова "...ты не отдашь меня
всем?..", хочется выть от бешенства.
- Вот что бывает, когда переходишь от абстрактной теории к конкретным
обстоятельствам...
- Я думал, что ты простил меня...
- Причем здесь я? Ты разберись с собой...
- Мне простить себя трудно. Наверное, это до конца жизни будет
преследовать меня. Я видел своими глазами, к чему такая теория может
привести!
- Тем не менее она реальна! Даже, пожалуй, реальнее, чем наши планы...
- И это говоришь ты?!
- Знаешь, если я ненавижу ее, это не значит, что я не учитываю ее
реальной силы. Дело в том, что мы идем против, если не исторической
необходимости, вызванной неизбежной деградацией производства, то против
проторенного пути развития. Хотим избежать этих этапов. Надеюсь, что это
нам удастся. Но только надеюсь, а не уверен.
- Не уверен, но все-таки взялся?
- Взялся и буду действовать так, пока есть силы.
- Однако, ты кое в чем противоречишь сам себе.
- В чем же? - спросил я, набивая трубку.
- Во-первых, ты унизил меня тем, что напомнил о моем падении, ударил по
больному месту.
- Если бы я не считал тебя своим другом, я бы, конечно, воздержался в
данной ситуации напоминать тебе.
- А другу, значит, можно? Хотя, спасибо! Ты меня впервые после всего
происшедшего назвал другом.
- Другу можно, если друг понимает! Потом, я очень ценю твою способность
к нестандартному мышлению. Такие удары по больному месту стимулируют
мысль. Я надеюсь, что ты сможешь много чего подсказать нам!
- Ну, после такого объяснения у меня нет никаких претензий, - он широко
улыбнулся и я впервые увидел в его глазах блеск, знакомый мне раньше,
когда наши споры затягивались далеко за полночь.
- Какие же еще противоречия?-я взглянул на часы.
- Ты спешишь Может, в другой раз?
- Можно и в другой раз. Тем более, что нас ждут дела, - я направился к
двери.
На выходе столкнулся с Алексеем. Он ворвался красный от возбуждения.
- Ты должен немедленно вмешаться! - потребовал он.
- Что случилось?
- Это зверство! Я отказываюсь понимать! - Сядь и объясни толком.
- Некогда! Идем скорее!
- Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что случилось, - сказал я,
усаживаясь в кресло.
- Сейчас только закончился суд и их повели на казнь!
- Кого, их? Бандитов?
- Да! Главаря и старух.
- Ну и что?
- Ты знаешь, к чему они их приговорили?
- Это их дело.
- Нет! Ты послушай. Их сейчас повели на какую то баскетбольную
площадку, где осужденных растерзают собаки. И знаешь, как это называется?
Представление!
Мы с Виктором переглянулись Для меня сообщение Алексея не было
неожиданным. Я уже догадывался о том, что именно такую казнь изберут для
Можиевского и его "горилл".
- Сядь и успокойся, Алексей! У них есть достаточно оснований.
- Какие могут быть основания? Я понимаю - расстрелять, повесить,
наконец... Но - так?!
- Месяц назад на этой площадке была растерзана девушка только за то,
что оказала сопротивление насильнику, - тихо проговорил Виктор.
- А вчера, если бы мы вовремя не подоспели, была бы еще одна такая
жертва.
Алексей, пораженный, глядел по очереди на меня и на Виктора, как бы
спрашивая, говорим ли мы серьезно или шутим. Наконец, сообразив, что такие
шутки не к месту, все-таки попытался возразить:
- Но мы тем самым приравниваем себя к бандитам.
- Ничуть. Никто из наших не участвовал в суде и, надеюсь, никто не
пойдет смотреть на казнь!
- Женщины все пошли!
- Это их право. Ты должен их понять. Потом, они еще не члены нашей
общины и мы не можем нести ответственность за их действия.
- Ты прячешься за "параграф"!
- Да, прячусь. Тем более, что это иногда удобно. Ты мне лучше скажи,
скот отправили? Это сейчас меня больше интересует.
- М-да...
- Нам нельзя быть слабонервными, Алеша. Ситуация не позволяет. Ты мне
не ответил: отправили или нет?
- Отправили часа два назад. Сразу, как только решили переселяться.
- Охрана?
- Пятьдесят конных автоматчиков. Думаю, достаточно! - Алексей уже
окончательно пришел в себя.
Я задал ему еще несколько вопросов, связанных с переселением людей и
перевозкой имущества, как вдруг раздались автоматные очереди. Мы с
Виктором вскочили, но Алексей сделал успокаивающий жест.
- Это там, - сказал он, - все кончено. Переселение шло полным ходом. Я
мог ехать, но решил задержаться на пару дней, хотя, откровенно говоря, в
этом не было особой нужды. Просто я хотел побыть еще с Беатой. Там, дома,
я не смогу с ней часто видеться.
В кладовых и погребах усадьбы хранилось много копченых окороков, колбас
домашнего изготовления, соленое свиное сало. Изголодавшиеся по мясу ребята
ели его с жадностью. Это вполне естественно. Большинству из них было по
шестнадцать-восемнадцать лет, возраст, когда организм растет и требует
мяса. Они ели, отдыхали от еды и снова принимались за нее На лицах
расползались блаженные улыбки, а глаза светились довольным сытым блеском.
Скоро и мы сможем делать такие заготовки. Я также рассчитывал, что со
временем немного мяса будет доставлять охота. Ежегодно мы расчищали от
собак все большее и большее пространство. В лесах теперь плодилась дичь.
На месте мелиорационных каналов появились болота. Они уже кишели утками.
Освобожденная от хозяйственной деятельности человека природа начинала
восстанавливать свои силы. Сначала воспрянул растительный мир. Придет
время и очередь дойдет до животного. Поля поросли многолетними травами. В
лесах появилось множество родников, сбегающих тонкими ручейками между
корнями деревьев к озерцам и болотам. Сможет ли только человек подняться
из той пропасти, куда его бросило собственное безумие? А если поднимется,
то учтет ли он горький опыт погибшей цивилизации или начнет повторять те
же ошибки?
- Грузовики придут только к вечеру! - сообщил мне
Алексей, - они немного задержались. Просят не ругать. ребята сильно
измучились за эти дни и встали поздно.
- Ничего, теперь полегче, нас стало больше. Скоро снова возьмемся за
учебу.
- Мне тоже станет легче. Здесь оказалось много бывших механизаторов, да
и, вообще, людей, которые могут быть с металлом "на ты"!
- Надо переписать их по профессиям. И вот еще что! Там, в Грибовичах,
есть здание школы. Оно немного подпорчено, но можно восстановить. Я
заметил, здесь много детей. Надо хотя бы к концу ноября начать с ними
занятия в школе.
- Начнем, если никто не помешает.
- Не думаю, чтобы "Армия Возрождения" начала против нас действия в этом
году. Того и гляди, пойдут дожди, дороги станут непроходимыми. Скорее
всего - в конце лета следующего года они проявят себя. Подождут, пока мы
соберем урожай. Но, к тому времени мы будем готовы их встретить. Кстати,
есть ли вести от наших "десантников"?
- Пока нет.
- Надеюсь, ничего серьезного. Алексей внезапно рассмеялся.
- Ты что?
- Как тебе пришло в голову послать Виктора на танке?
- Я искал нестандартное решение. Виктор должен был убедить бандитов в
необходимости иметь тяжелое вооружение и начать добросовестно учить их с
ним обращаться. Это рассеяло всякие подозрения. Он должен был оказаться им
крайне полезным человеком. Сначала я хотел дать ему вертолет, но потом
решил, что танк более внушителен.
- Как ты думаешь, сколько таких банд есть еще?
- Наверное, много! Это самый примитивный способ организации. Видишь ли,
такие банды со временем превратились бы в племена и даже в подобие
государств. Так оно, наверное, и будет. В биологическом отношении они для
человечества играют положительную роль, так как объединяют мелкие изоляты
в более крупные. Тем са-мым снижается вероятность генетической катастрофы.
Их отрицательная роль заключается в том, что такие объединения не могут
сохранить научно-техническую информацию и культурные ценности
предшествующей цивилизации. Я уже не говорю о насилии, господствующем в их
организации.
- Ты сейчас говоришь о них совершенно без ненависти!
- Причем тут ненависть! Я ненавижу насильников и бандитов. Но нельзя не
отдавать дань объективности. Банда - это тоже организация. Если хочешь
знать, то дружины Ромула или Рюрика были теми же бандами, с теми же
нравами и с той же социальной организацией, что и банда Можиевского.
Проходит время, методы забываются, но помнится результат и бывшие бандиты
становятся историческими героями. Со временем банда приобретает
респектабельный вид, потомки бандитов становятся сенаторами, князьями,
герцогами, создается аристократия, классы, государство. Это проторенный
путь. Банды начинают воевать друг с другом. Об этих войнах пишут
исторические исследования, слагают поэмы. Потом все это изучается в
школах.
Ради чего велись эти войны? Ради захвата рабов. Потом, когда место
явного раба заменил наемный раб, войны велись ради денег для покупки
наемного раба. У нас всю нашу историю сохранялось рабство, пусть
замаскированное, но все-таки рабство. Главным рабовладельцем выступало
государство. Оно присвоило себе все бывшие права рабовладельцев и, главное
- право распоряжаться жизнью раба-гражданина. Посылать его на войну,
заточать в тюрьму и т. д. Ну и, само-собой разумеющееся, право присвоения
себе труда раба. Таким образом, основой нашей цивилизации послужили
бандитские шайки Ромула и Хлодвига, Рюрика и Темучина. Суть одна и та же.
От обычных уголовников они отличались лишь своими масштабами.
- Но они со временем трансформируются в правовые государства!
- Одни больше, другие меньше. Но основа остается - завоеванное право
государства, как преемника банды, для осуществления насилия над
населением. Это насилие теперь носит название управления. Более
респектабельно, но суть прежняя.
- Но ведь управление является непременным условием любой организации.
- Самоуправление! Не управление, а самоуправление! И между прочим, этот
путь, путь самоуправления был заложен с самого начала, в виде народных
собраний, но потом, естественно, заменен на управление. - Почему
"естественно"?
- Ни один народ не может сохранить свою свободу, если будет угнетать
другие. При низкой производительности труда и рабстве самоуправление
неизбежно заканчивается захватом власти бандой и установлением диктатуры.
Между демократией и диктатурой всю историю человечества происходит борьба.
Но иногда силы демократического движения использует очередная банда для
захвата власти. Что практически у нас и случилось. Во многих странах СНГ
перед эпидемией. И история не послужила уроком. Помнишь, ведь Юлий Цезарь
был сторонником Гая Мария и стоял во главе демократической партии. Гитлер
тоже называл себя социалистом, национальным социалистом, и стоял во главе
партии, которая носила название рабочей партии: национал-социалистическая
рабочая партия. Лисистрат тоже родился в одежде демократа. Его дружина,
вооруженная дубинами, чем-то напоминала штурмовиков Гитлера. Таких
примеров в истории слишком много. Таким образом, замена самоуправления на
управление всегда осуществляется при помощи вооруженной банды, а какое
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг