- Вы тоже послушайте, - предложил я Вере. Солдат привели.
- Вы извините, что я буду разговаривать с вами сидя, - сказал я, -
просто очень устал. Они переглянулись, но промолчали.
- У меня к вам несколько вопросов. Ответьте мне и можете возвращаться
домой. Как вы попали в плен?
- Напоролись на засаду на въезде в село. Нас было десять, осталось
двое.
- Вот как? Почему же вы здесь очутились? - я украдкой бросил взгляд на
Веру.
При последних словах солдата она насторожилась.
- Мы получили задание сделать перепись населения этого села и
установить продналог.
- Каков размер продналога?
Он покосился на Веру, но, встретившись со мной взглядом, ответил:
- Половина урожая и то же самое со скота.
"Сказал правду", - облегченно подумал я. Парень чем-то мне нравился. У
него было красивое открытое лицо, тонкий нос, высокий лоб.
- Что еще?
Парень видимо решил говорить правду до конца.
- Мы должны были мобилизовать мужчин в возрасте от 16 до 40 лет и
девушек в возрасте от 15 до 25 лет. А также реквизировать излишки скота и
продуктов в счет налога за этот год.
- Ясно! А как вы обнаружили это село?
- Его заметили с воздуха еще весной.
- С вертолета?
- Нет! У нас есть два легких самолета. Вертолет на таких расстояниях
использовать невыгодно. Слишком много топлива, - пояснил он.
Мне стало все ясно. Самолет, летящий на большой высоте, могли и не
заметить. Невольно встал теперь другой, более важный вопрос:
- А наше расположение вы тоже знаете? Тот усмехнулся:
- Возле Песочного? (он даже правильно назвал озеро).
Признаться, у меня похолодело под ложечкой. Из рассказа Виктора
следовало, что силы "Армии Возрождения" значительно превосходят наши. В
случае открытого столкновения с обученными и численно превосходящими нас
войсками, исход был ясен. Кроме того, во главе этих сил стояли опытные
командиры. Я не тешил себя "полководческими" способностями и знал, что
любой кадровый офицер даст мне сто очков вперед.
Ситуация резко менялась. Теперь надо как можно дольше сохранить у наших
опасных соседей иллюзию о том, что мы даже не подозреваем о их
существовании.
Я взглянул на этих молодых симпатичных парней, еще не подозревавших о
том, что их ответ в корне изменил их судьбу.
- Мне очень жаль! Обстоятельства требуют, чтобы я нарушил данное вам
обещание. Они нахмурились.
- Я вынужден, - продолжал я, - задержать вас на некоторое время у себя.
Скажем, на два-три месяца, а еще лучше - до весны.
По мере того, как я говорил, выражение тревоги на их лицах сменилось
улыбками. Один из парней, волнуясь, заговорил:
- Мы тут потолкались среди ваших и, - он бросил вопросительный взгляд
на своего товарища. Тот утвердительно кивнул головой, - и сами хотели
просить вас не отправлять нас назад! Мы хотим остаться! - И, не дав мне
возразить, продолжал. - То, что мы делаем, очень мало отличается от
действий только что уничтоженной банды. Разница лишь в том, что
произносятся громкие слова, а суть та же!
- А как же воинская присяга? - спросил я.
- Какая присяга? Фикция! Можно присягать народу, но не сумасшедшим
генералам, возомнившим себя правительством!
- Многие так думают? Я имею в виду тех, кто там, в части.
- Солдаты - большинство. Насчет офицеров - не знаю!
- Вот что ребята! Мне известно о вашей, так называемой армии, известно
также о нравах, царящих там, и порядках, о том, как эта армия грабит и
насилует. Это я тоже знаю!
Я помолчал и еще раз внимательно посмотрел на них. Они смотрели мне в
глаза.
- У меня к вам просьба. Сейчас на площади соберутся жители села. Вы им
расскажете о своей армии все. Договорились?
- Сделаем!
- Тогда у меня все. Вас покормили?
- Да! Спасибо.
Они повеселели и пошли к машинам, где собирались мои бойцы..
18. КОНТАКТ-1
Я шел по берегу моря. Под ногами шуршала галька. Резко и пронзительно
кричали чайки, их крик сливался с шумом набега-ющих на скалы волн. Вода
казалась черной, несмотря на яркий свет. Этот свет шел отовсюду. Я
заметил, что тени не было. На небе ни облачка Но куда делось солнце?
Откуда свет?
У самой кромки берега на большом песчаном валуне сидел Он, Я не
удивился этой встрече. Он ждал меня.
- Привет! - сказал я.
- Привет!
Он сбросил мохнатую простыню и остался в плавках. Плавки были желтые с
яркими красными цветочками
- Где ты раздобыл такие? - поинтересовался я, глядя на плавки и
крепкие, покрытые густой темной шерстью, ноги. Борис Иванович перехватил
мой взгляд:
- Других не было. Не завезли в торговую сеть! А что? По-моему,
красивые!
Я хотел войти в воду, но он остановил меня:
- Не входи! Вода радиоактивная!
- А как же чайки?
- А им ничего не делается Это особые чайки - засмеялся. - Садись! - Он
расстелил мохнатую простыню и растянулся на ней, предоставив мне другую
половину. Я сел рядом. Борис Иванович повернулся на живот и, подперев
голову левой рукой, правой стал собирать гальку и складывать ее в две
неравные кучки. Одна из них росла быстро и уже в пять-шесть раз была
больше. Он перестал собирать камешки, встал на ноги и, склонив голову
набок, залюбовался своим творением. Я тоже поднялся и обнаружил, что Борис
Иванович выше меня ростом Это, впрочем, не удивило меня. Я смотрел на
кучки и мне казалось, что камешки двигаются, меняются местами.
- Как тебе нравится? - Он кивнул на кучки.
- Что это?
- Твоя бухгалтерия!
- Не понял!
- Та, что побольше - это убитые тобой, а та, что поменьше - убитые ими.
- Ты. имеешь в виду бандитов?
- Да. Ты их так называешь.
- Ты не прав в своих расчетах! - я быстро присел и стал собирать камни.
Рядом с прежними выросли две новые большие кучи.
- Смотри! Это те, которых они убили раньше, а это те, которых бы они
убили...
Борис Иванович разбросал ногою одну из них:
- Разве ты знаешь, сколько и кого они убили? Ты их убил за этих, - он
показал на маленькую кучку.
- Но разве ты можешь спорить, что, если бы их не ликвидировали, они
продолжали бы творить насилия и убийства?
- Хорошо! Пойдем, - он пошел, не оглядываясь. Вскоре донеслись крики и
смех. На берегу резвились дети пяти-шести лет. Они со смехом гонялись друг
за другом.
Борис Иванович остановился, в его руках появился автомат.
- Вот! - он указал автоматом на детей, - величайшие преступники рода
человеческого. Вот те, что поближе - Ленин, Гитлер, рядом с ним - Сталин.
Смотри - вон Иоанн IV, которого вы прозвали Грозным, вон - Мао, Пол Пот и
прочие. Я собрал их здесь почти всех. Бери автомат и убей их! Каждый из
них умрет в детстве и они не принесут человечеству горя. Что же ты
медлишь? Убей!
- Но они еще не совершили преступления!
- Так совершат в будущем! Убей!
Я знал, что он говорит правду. Я протянул руку, чтобы взять оружие, но
тотчас отдернул ее.
- Я не могу. Это дети!
- Какая разница?! Разве легче убить взрослого за те преступления,
которые он еще не совершал?
- Взрослый сам может убить. Он, наконец, сопротивляется. - беспомощно
рвался я к истине, которая то появлялась в моем сознании, то исчезала.
- Но они станут взрослыми и будут убивать. Вон, например, Мао убьет сто
миллионов китайцев. А что до сопротивления, то разве могли сопротивляться
тебе связанные пленные?
- Нет, не могли.
- Вот видишь!
- Но если бы я их отпустил, они бы снова взялись за грабежи, убийства и
насилия!
- Взялись бы. Но эти, - он снова направил ствол автомата на играющих
детей, которые, казалось, не замечают нас, - когда вырастут, то зальют мир
кровью! Какая же разница?
- Не знаю. В твоих словах железная логика. Но я человек! У меня, кроме
логики, есть чувства. И мне кажется, что если я убью этих детей, пусть
самых страшных преступников в будущем, я убью тем самым что-то несравненно
большее! Что-не могу объяснить. Но чувствую, что это так!
- Ну, как хочешь! - автомат в его руках исчез, исчезли, и дети. Берег
был пуст.
Он взглянул на меня.
- Ты хочешь еще что-то сказать?
- Я подумал, что убийство этих детей ничего бы не изменило в истории
человечества.
- Ты отрицаешь роль личности в истории?!
- Нет, конечно! Но... Как бы тебе сказать... Более важны условия
существования этих личностей. Вот возьми катастрофу. Откуда появилось
столько насильников и убийц? Ведь они были как личности и раньше, но в
других условиях эти качества не проявлялись. Кто был, например, тот
бандит, которого распяли на воротах?
- Председателем райпотребсоюза. Ха-ха-ха! Вот ты и пой-мался!
- Не понял?
- Должность эта.., ха-ха-ха, бандитская в своей сущности!
- Ты утрируешь!
- Конечно! Люблю пошутить! Впрочем, он получил по заслугам. Знаешь, как
он наказывал свою жену? Он сдавливал ей ру-ками голову. Как давят арбуз. И
давил до тех пор, пока она не теряла сознание. Скажи! - он остановился и
пристально посмотрел мне в глаза, - ты веришь в Бога?
- Нет!
- А в меня?
- Что значит - верить? Верить - это значит во всем соглашаться. Я же с
тобой не согласился!
- Верно! - он опять остановился и снова посмотрел мне в глаза. Я только
сейчас заметил, что глаза у него были совершенно белые.
- Послушай! - в его голосе зазвучали неуверенные нотки, - Но человек
должен во что-то верить? Пусть не в Бога, ни в, - он закашлялся, - ни в
Черта. Но хотя бы - в будущее, в прогресс, разум и тому подобное! Во что
ты веришь?
- Я предпочитаю знать!
- Ох! Человек, человек! - он тяжело вздохнул, - да знаешь ли ты, какой тебе
путь уготован?
- Что ж, я готов его пройти!
- Червячок! Тебе придется ползти вокруг "земного шара".
- Буду ползти, пока не вырастут "ноги", потом пойду!
- Ну, допустим, вырастут "ноги", но не потеряешь ли ты от этого
счастье?
- Нет, если сохраню чувства,
- Что такое чувства?
- Не знаю! А ты знаешь? - поинтересовался я.
- В том-то и дело, что нет!
Он помолчал потом бросил с некоторой досадой:
- Хотелось бы понять, что это такое!
- Давай попробуем?
У меня мелькнула озорная мысль:
Он удивленно уставился на меня:
- Шутишь?
- Нисколько! Надо иметь линейку с делениями... В его руках появилась
метровая линейка. Он повертел ею и протянул мне:
- Такая?
- Подойдет.
- И что дальше?
- Вон тот валун видишь?-Я показал ему на большой гранитный камень
неправильной формы.
- Ну?
- Возьми и при помощи линейки определи его вес! Он рассердился. Бросил
линейку в воду. Линейка вспыхнула голубым, ослепительным пламенем и
исчезла.
- Ты что? Издеваешься?
Он утратил образ Бориса Ивановича и явился мне в своем первозданном
виде. Я невольно залюбовался его красивым, муску-листым, стройным телом.
- Нисколько! Ты подумай!
- А!!! Понятно! Ты, хочешь сказать, что чувства имеют другую логику,
чем разум. Если они вообще имеют логику в нашем понимании, то есть в
понимании разума. Понятно.
- Эта еще не все!
- Что же еще?
- А ты подумай!
Он на мгновение задумался и вдруг улыбнулся. Улыбка у него получилась
совсем добрая.
- Постой, постой! При помощи линейки я могу, допустим, в принципе,
определить объем, этого камня. Так? Я кивнул.
- Зная удельный вес, я тем самым определю и общий вес камня. Понятно.
Следовательно, необходимы какие-то сопряженные величины, понятия! И тогда
разум может познавать чувства, а чувства - разум.
Мы пришли на старое место. Мохнатая простыня лежала там же, где ее
оставил мой спутник. Исчезли только кучки камешков.
- Послушай, парень! Знаешь, чем ты мне нравишься? Ты не трус. Ты не
хочешь попросить чего-нибудь у меня? Я могу!
- Нет!
- Почему?
Мне показалось, что он обиделся.
- Просить у тебя, значит, поверить в тебя!
- А ты не хочешь?
- Нет!
- Тогда спроси о чем-нибудь. Ведь я знаю. что ты хочешь знать!
- Спросить-это то же самое, что просить. Иная информация более ценна,
чем материальные блага!
- Ладно! Будем считать, что ты и здесь прав. Но ведь ты знаешь кто я?
- Скорее всего - плод моего больного воображения, сна!
- Ну, ты нахал! - протянул он. - Ты хоть пощупай! - он протянул мне
руку.
Я дотронулся до его плеча. Кожа была упругой и прохладной. Под нею
перекатывались мышцы.
- Убедился?
- Нет! Свидание во сне не является убедительным доказательством
материальной сущности!
- Тебе что, дать и другие доказательства?-он изучающе посмотрел на
меня, но, видимо, передумал.
- Ладно! Живи как знаешь
- Постараюсь! Прощай! Мне было о тобой интересно!
- До свидания - он по-сатанински захохотал, - мы еще увидимся, дорогой.
Чайки взмыли вверх и подхватили его крик:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг