- Ничего! - подсказал Алексей. - Будем коптить! Мы все так и покатились
со смеху.
- Мы все пленники предрассудков! - заговорил Паскевич, когда смех умолк.-
Возьмите, например, евреев и арабов. Они не едят свинины.
- Теперь едят, да еще как! Я хотел сказать, ели, когда были живы, -
поправился Николай.
- Неважно! Свинины они не ели, но зато ели собак!
- Это не евреи, а финикийцы, - уточнил я,
- Какая разница! Финикийцы-это те же евреи, но в древности.
Саша любил приводить исторические примеры, но постоянно путал Юлия
Цезаря с Александром Македон-ским, а Карла Великого с Карлом XII. Пипина
Корот-кого он почему-то считал Римским папой, а Робеспье-ра-итальянским
художником. Причем, переубедить его было почти невозможно. Как-то мы
сильно поспорили об Аристотеле, которого он упорно считал узбеком. По-том
выяснилось, что он перепутал Аристотеля с Ави-ценной.
С ним было невозможно спорить. Во время спора он напускал на себя такой
апломб, что у его противника невольно начинало закрадываться сомнение в
собственной правоте.
Саша был неподражаем! Бывало, когда нужно было "достать" дефицитный
товар, он шел прямо к директору магазина и, небрежно подавая руку для
пожатия, называл свою фамилию. Но как называл! Он называл ее так, что тот
поспешно вскакивал с кресла и смущенно лепетал о том, что ему приятно
познакомиться с Паскевичем, причем на лице директора была написана
мучительная борьба мысли, пытающейся извлечь из памяти столь известную
фамилию, в значительности которой не было сомнения. Товар быстро появлялся
уже в упаковке. На прощание Паскевич снисходительно говорил: "Если что
надо-звоните". Директор провожал его до выхода и, когда возвращался назад
в свой кабинет, бросал многозначительный взгляд на продавцов, застывших в
почтительных позах.
Его жены, я имею в виду жен, оставшихся в прошлой цивилизации, обязаны
были беспрестанно им восхищаться. Сашка требовал восхищения и, когда оно,
наконец, иссякало, а в семейной жизни это может случиться быстро, любовь к
жене сменялась обидой, которую он уже не прощал. Женщин он любил потому,
что они любили его. Больше всех Сашка любил себя. Любил страстно. И вместе
с тем, он был весьма интересным человеком, преданным другом и, я уже не
хочу повторяться, прекрасным специалистом.
- Так ты что, серьезно думаешь, что девочки у нас рождаются от
белкового голодания? - вывел меня из размышления вопрос Алексея к
Паскевичу.
- Точно! От крахмала! - безапеляционно подтвердил Паскевич.
- Я тебя серьезно спрашиваю!
- А я тебе серьезно отвечаю!
Сашка пустился в "глубокомысленные" рассуждения в области генетики и
обмена веществ, законов популяции и сексологии. "Если его не прервать, то
он будет говорить до утра, - подумал я.
- Таким образом, - тоном профессионального лектора продолжал тем временем
Паскевич, - как только мы решим проблему белковой недостаточности, мы, тем
самым, решим проблему нормального соотношения полов в рождаемости!
- Должен тебя огорчить! - прервал я его. - Боюсь, что мы имеем дело с
более сложным и более грозным для нас явлением. Что мы можем сказать о
прошедшей эпидемии? Первое: вирусы, я говорю, вирусы, потому что эпидемия
носила комплексный характер и в ней были задействованы несколько вирусов,
не имеют другого носителя, кроме человека. То есть, не был создан
резервуар вируса. И это большое счастье! Если бы его переносили животные
или насекомые, то эпидемия бы на этом не закончилась. Но второе: среди
вирусов, по-видимому, был один искусственно созданный и содержащий в себе
информацию близкую с информацией, закодированной в "у" - хромосоме. Поэтому
смертность среди мужчин была выше.
- Но тогда, - возразил мне Алексей, - должно было остаться в живых много
женщин.
- Так оно и случилось. Потери среди женщин произошли позже.
Дезорганизация, волна насилия и террора, а затем - собаки. Собаки
закончили уничтожение беззащитного населения.
Теперь, что касается соотношения полов в рождаемости Инфицирование
вирусом "у", назовем его условно так, не вызывало смерти женского
организма, но иммунизировало его по той белково-полимерной информации,
которая содержится также в "у" - хромосоме. Таким образом, многие женщины, я
не говорю, все, иммунизированы как против вируса, так и против мужских
половых клеток. Вируса нет. Он, скорее всего, погиб. Но осталась
иммунизация к нему. Если это так, то вновь рожденные девочки не
иммунизированы и, следовательно, в будущем будут способны рожать младенцев
мужского пола. Впрочем, можно надеяться, что и среди оставшихся женщин
есть такие, которые не имели контакта с вирусом. Подождем. Я надеюсь, что
в нашей общине такие есть.
- В таком случае, - вставил свое слово Борис Иванович, - жизнь на планете
будет продолжаться?!
- Конечно. Ведь если бы женщины были носителями этого вируса, то они
заражали бы мужчин, и те гибли бы А у нас, с тех пор как затихла эпидемия,
никто не заболел!
- Какая же сволочь придумала такой вирус!
- Вряд ли мы когда-нибудь узнаем это! Экологическое оружие, а этот
вирус именно такое оружие, готовилось давно. Я не думаю, что его
сознательно применили. Скорее всего, произошла утечка.
- Почему вы так думаете? - спросила Оксана. - Да потому, что применить
экологическое оружие можно в том случае, если предварительно
иммунизировалось против него свое население. Такая иммунизация была
принципиально невозможна, так как это значило прийти к тому результату,
который мы имеем сейчас - нарушению соотношения полов в рождаемости. Мы
несколько десятилетий до эпидемии жили в такой ситуации, при которой не
только применение, но даже разработка нового оружия представляла
смертельную угрозу для человечества. Еще тогда предупреждали, что оружие
может выйти из-под контроля. И это случилось.
- Все-таки я думаю, - задумчиво проговорил Николай, который до этого не
проронил ни слова, но внимательно прислушивался к разговору, - что
сознательное применение этого вируса не исключалось. Страна-агрессор, -
пояснил он свою мысль, - могла бы избежать эпидемии без иммунизации, введя
жесткий карантин.
- Это исключается, так как карантин не вводился. Кроме того, в
современных условиях введение карантина чревато большими экономическими
трудностями. Во всяком случае, готовилось ли применение этого вируса или
нет-факты свидетельствуют о утечке его из лаборатории, которая этот вирус
создала. Теперь о белковом голодании. По прогнозам Бориса Ивановича мы
будем иметь достаточно мяса года через два. Поэтому нам надо
компенсировать его пока рыбой. Мы создадим летом две рыболовецкие команды,
снабдив их сетями и моторными катерами. Я думаю, Свитязь поддержит нас.
Необходимо только подумать, как ее сохранить на зиму.
- Что ж, это мы сделаем! - заверил Борис Иванович. - Я вот только хочу
вернуться к предыдущему вопросу. Что будет, если все наши женщины
иммунизированы?
- Тогда надо ждать, чтобы подросли те девочки, которые родились сейчас
и будут рождаться. Те мальчики, которым сейчас лет по четырнадцать, будут
их мужьями и отцами будущих поколений. Мы уже не 5удем иметь сыновей.
- Так или иначе, но жизнь продолжается! - подвел итог Борис Иванович.
13. БЕГЛЕЦ
Свитязь по чистоте воды не уступает Байкалу. Глубина в нем достигает
пятидесяти метров. Ширина семь, а длина-пятнадцать километров. В центре
его есть небольшой островок, поросший мелким кустарником и деревьями. Там
лет сорок назад был построен большой благоустроенный коттедж. Он
принадлежал то лесничеству, то еще какой-то организации. В былые времена
туда заезжало крупное начальство, чтобы вдали от посторонних глаз
предаться мирским забавам.
На берегу раскинулось большое село. Жители его промышляли рыбной
ловлей. С рыбой в последние годы стало хуже. Лет тридцать назад
рыболовецкий комбинат начал применять электрический трал. В конце
восьмидесятых комбинат закрыли, но последствия его деятельности так
опустошили озеро, что его былая слава самого рыбного озера европейской
части Союза померкла. Теперь изредка рыбакам удавалось поймать
десятикилограммовую щуку или вытянуть леща килограммов на пять. Чаще на
удочку шла плотва да мелкий подлещик.
Когда началась эпидемия, а за эпидемией пришли полчища голодных собак,
на острове укрылось несколько семей. Вода надежно защищала людей от
озверелых псов и давала пищу, У каждого жителя были припасены сети,
которые, несмотря на строжайшие запреты, время от времени все-таки шли в
ход. Сейчас сети дали возможность выжить, так как почва на острове была
скудная и почти ничего не родила.
Мы обнаружили этих людей случайно, на второй год их робинзонады.
Обычно, когда мы с вертолета разыскивали "городища" собак, над островом не
пролетали. На этот раз вертолет отклонился в сторону, и Алексей заметил
легкий дымок над островом. Он подлетел ближе и увидел на берегу людей,
сбежавшихся на шум мотора. Их было человек десять. Алексей посадил машину
на прибрежный песок,
Люди были в крайне бедственном положении. Запасы муки и других
продуктов у них кончились еще год назад. Спасала только рыба. Из двух
десятков кур, бывших на острове, сохранилось лишь пять. Остальных
по-таскали ястребы. На исходе была соль.
Зимой, когда озеро покрылось льдом, собаки начали жестокую осаду жилищ.
Погибли четыре человека и островитяне лишились трех коз.
Они показали Алексею оружие, с помощью которого отбивались от собак.
Это были длинные тонкие жерди с насаженными на них острыми ножами.
Одно-един-ственное ружье было без патронов. Узнав, что неподалеку от них
живет большая группа людей, а близлежащая местность очищена от собак,
островитяне с радостью приняли предложение переселиться к нам.
В Грибовичах сохранилось много домов в хорошем состоянии. А, главное,
там была плодородная почва. Мы дали новичкам трех коров, снабдили
продуктами и семенами для посевов. Борис Иванович помялся-помялся, но
все-таки дал им еще и лошадь.
Один из новоприбывших, Афанасий Иванович Цыба или попросту дед
Афанасий, оказался отличным пчеловодом. С ним жили сын Степан и невестка.
Раньше у них было трое детей. Но мальчик погиб во время эпидемии, а двух
девочек загрызли собаки. Сам же дед Афанасий, несмотря на то, что уже
давно разменял седьмой десяток, был крепким, подвижным стариком. С его
помощью мы разбили большую пасеку. Затем туда был перенесен дом и дед
Афанасий стал пасечником. Новое предприятие обещало в будущем году
заменить нам сахар, запасы которого подходили к концу.
К лету второго года после катастрофы все уцелевшие от грабежей
продовольственные склады пришли в негодность из за нашествия мышей и
муравьев. Если бы мне кто-то раньше сказал, что мелкие козявки могут
производить такие опустошения, я ни за что бы не поверил. На одном таком
складе, который, казалось, был не тронут, так как замки на дверях были в
полном порядке, перед нами предстала удручающая картина. Мешки с сахаром
оказались прогрызены во многих местах. Вернее, это были уже не мешки, а
тряпки, лежащие на кучах сахара, покрытых кишащей черной муравьиной
массой.
Борис Иванович предложил метод очистки. Мы растворяли такой сахар в
воде, фильтровали и затем выпаривали в больших чанах. Но было ясно, что и
этот источник вскоре иссякнет
Поэтому пасека нам была просто необходима. Дед Афанасий знал всех
окрестных пчеловодов. Их ульи мы и перевезли на свою пасеку. Поля вокруг
нее засеяли клевером и гречихой, а осенью собрались посадить рядом липы и
разбить большой фруктовый сад. Иногда я заезжал на пасеку во время своих
верховых поездок по хозяйству. Пробовал молодой мед и слушал рассказы
Афанасия Ивановича, партизанившиго в этих краях. Во время одной из таких
поездок, было это в конце августа, я встретился с Виктором. Да, тем самым
Виктором, моим бывшим другом, потом - врагом и пленником. Его, едва
живого, дед нашел рано утром неподалеку от пасеки. Правда, узнать в нем
прежнего Виктора было трудно. Грязный, обросший, в лохмотьях, с
кровоточащими укусами на руках и ногах, он был едва жив. Прежний мой
знакомый был всегда подтянут, подчеркнуто аккуратен. Аккуратность эта
граничила с некой брезгливостью по отношению к окружающим, прикрытой
подчеркнутой вежливостью. Он не курил и, насколько я знаю, никогда не
употреблял спиртного. Суждения его были четкими, холодно расчетливыми, без
эмоций. Когда мы сошлись поближе, он не стал скрывать от меня своего
презрения к людям и, как он говорил, ко всему человеческому, погрязшему в
пьянстве, наркомании и коррупции. По многим проблемам современности у нас
были разные точки зрения, но мне было интересно с ним. И ему со мной,
кажется, тоже.
Три дня он не приходил в сознание, бредил, пытался вскочить с постели,
искал что-то подле себя и снова впадал в забытье.
Пока он был в бессознательном состоянии, мы с Александром Ивановичем
тщательно осмотрели его, К счастью, признаков инфекции у него не
оказалось. Скорее, он был крайне психически и физически истощен, да еще
жестоко искусан собаками.
На третий день он пришел в себя, но был настолько слаб, что не мог
говорить. Через неделю он вполне оправился и мне передали, что он просит
меня приехать. Вот что он рассказал,
Последовав тогда моему совету, он после трехднев-ных блужданий по лесу,
вышел к сторожке лесника, Лесник принял его настороженно, однако не
прогнал, а пустил жить в сарай. Каждое утро у порога ему оставляли еду, но
в контакт не вступали. Через месяц, убедившись в том, что пришелец не
заразный, лесник пустил его в дом. Еще через два месяца Виктор вошел в его
семью на правах зятя.
Собак в окрестности не было. По-видимому, они предпочитали обитать
вблизи сел, где легче было добывать пищу. Поэтому здесь еще сохранилась
дичь,
Как-то в марте Виктор ушел на охоту и заблудился. Потом выяснилось, что
он отклонился на восток. После двух дней блужданий Виктор очутился на
заснеженной дороге и пошел по ней. Стояла пасмурная погода. Небо заволокло
тучами. Виктор, как назло, забыл дома компас и, вместо того, чтобы идти на
запад, все больше углублялся в лес в противоположном направлении.
Снег подтаивал и прилипал к лыжам. Идти становилось все труднее. Скоро
лес кончился, пошли поля. Он забрел в какое-то полуразрушенное безлюдное
село и чуть не стал жертвой голодной собачьей стаи. К счастью, собак было
немного. Отстреливаясь от них, он окончательно сбился с пути, и, что еще
хуже, сломал лыжу. Продукты, взятые из дому, кончились. Дичь не
попадалась. На пятый день ему удалось подстрелить белку. Мясо ее было
жестким, с неприятным запахом, но он съел все в один присест.
Следующие три дня он брел мимо каких-то озер, речушек, не представляя
даже, где он находится. На седьмой день в небе появились просветы и по ним
уже можно было определить, где находится солнце. Ориентируясь на него он
решил выйти к Припяти и по берегу дойти до истока, вблизи которого было
наше расположение. По пути попадались занесенные снегом дороги, но куда
они идут-он не знал. Помня встречу с собачьей стаей, он обходил деревни
стороной, так как это могло кончиться для него гибелью. Осталось всего три
патрона да и то два из них были заряжены мелкой дробью.
Может быть ему и удалось бы осуществить свой план, но на десятый день
пути он неожиданно уловил в воздухе запах дыма. Идя навстречу ветру,
Виктор вышел к небольшому хутору и остановился, пораженный увиденным.
Хутор состоял из пяти домов. Из трубы крайнего ви-лась струйка дыма. Но
поразило другое. Возле одного из домов стояли три крытые воинские машины
на гусеничном ходу. Вокруг них сновали солдаты.
Не помня себя от радости, он, собрав последние силы, кинулся к ним,
крича что-то бессвязное. Его накормили и посадили в машину. В другую
машину погрузили пару свиней и корову с теленком, съестные припасы.
Хозяина, здоровенного мужика, который пробовал было сопротивляться,
быстро связали и бросили на пол первой машины. Здесь уже находилась его
жена и трехлетний мальчуган. Виктор скоро понял, что его ожидает такая же
участь, если он вдруг вздумает отказаться от приглашения следовать вместе
с ними.
Когда прибыли в военный городок, Виктору объявили, что он мобилизован,
выдали форму и зачислили в учебную команду. Часть эта находилась
неподалеку от Энска. Высокий кирпичный забор, по углам которого стояли
сторожевые вышки, окружал территорию. Потянулись дни, похожие один на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг