положения вещей.
- Немедленно всех арестовать!
- Уже сделано. - Дик взглянул на часы и подтвердил. - Да, уже все
кончено. Я приказал их всех взять, как только закончится совет, но
постараться незаметно от других членов. Хотя это вскоре всем будет известно.
Сейчас с них снимут мнемограммы, и мы будем знать все подробности заговора.
Мне кажется, здесь замешано значительно больше людей, чем значится в списке
будущего министерства.
- Надо же! Министр финансов! Тот, которого я поднял из самого низа!
- Людям не свойственна благодарность. Ты захочешь с ними встретиться
перед тем, как?.. - он кивнул на раскрытую папку. - Тогда подпиши
приговор. - Дик протянул ему несколько листков бумаги.
Император бегло прочитал их.
- Как? На завод, к конвейерам?
- У нас же отменена смертная казнь.
- Я не о том. Такие фамилии! Может быть, не стоит их так унижать?
- Когда им сделают операции, они не будут чувствовать себя униженными.
- Я не о них, а о родственниках.
- Вот о родственниках я и хотел поговорить. Нельзя оставлять их в
элите. Всех перевести в средний класс, а имущество конфисковать. Там в
приговоре дальше об этом сказано.
Император задумался, потом взял перо и подписал.
- На, возьми! Пусть будет так. Что еще?
Дик протянул ему вторую папку, которую держал за спиной.
- Что это?
- Списки высших офицеров, замешанных в связях и контактах с теми, - он
кивнул на первую папку. - Их надо пока уволить из армии, заменить верными
людьми.
- Где теперь найдешь верных людей? - проворчал император, подписывая
второй документ.
- Их больше, чем можно предположить, - успокоил его Дик. - Среди
младших офицеров немало храбрых и преданных...
- Но они не принадлежат к элите.
- Тебе что дороже: трон или элита? Если элита, то зачем было затевать
все это?
- Ты, я вижу, хочешь сделать ей хорошее кровопускание.
- А ты разве нет?
- ДС ей уже сделало довольно обширное. Шутка ли - пять тысяч
разгромленных вилл. Свыше двадцати тысяч убитых. Это же черт знает что!
- Это еще крайне мало. Элита скоро опомнится, поймет, в чем дело и
откуда ветер дует, и тогда... тогда мне и тебе тоже не поздоровится.
Император поежился.
- Вот я и говорю, - заметив его движение, продолжал Дик, - тут
полумерами ничего не сделаешь. Надо ударить так, чтобы потом лет сто они не
пытались оспаривать власть императора.
- Откуда у ДС бластеры? Ведь их нет даже в армии.
- По-видимому, трофеи. Ведь бластеры находятся у элиты. Каждый имеет
его в качестве личного оружия. Конечно, не все, а только высшего разряда. Я
смотрел списки разгромленных вилл и подсчитал, что у ДС теперь около тысячи
бластеров. Это внушительная сила. Полиция, естественно, против них
бессильна.
- Что ты предлагаешь?
- Либо предложить элите самой сформировать из своего числа отряды и
бороться с ДС, либо пусть уступят бластеры на время полиции.
- А в наших арсеналах нет бластеров?
- Ты же знаешь, что элита тогда добилась исключительного права на
владение этим оружием.
- Моя охрана...
- Всего каких-нибудь двести штук. Мелочь! Да я и не могу использовать
их, не поставив тебя под угрозу. Нет! Решительно невозможно использовать
бластеры охраны.
- Я и не думал тебе их предлагать! Ты что? Я только хотел сказать, что
у охраны тоже имеется это оружие.
- Которое и дает тебе гарантию от случайных авантюр со стороны элиты.
Император снова поежился.
- Ты думаешь, что они способны на это?
- Кто знает, - пожал плечами Дик. - Если им дать опомниться, то вполне
возможно. Уже сейчас, после ареста их лидеров, некоторые из них
зашевелились. Я бы посоветовал тебе удалить с Гавай большую их часть.
- Но здесь-то они не имеют оружия. Это запрещено.
Дик усмехнулся и покачал головой.
- Ты думаешь, его можно завести нелегально?
- Запросто! Я почти уверен, что оно здесь есть.
- Тогда... тогда...
- Что?
- Произвести обыски и найти!
- Для этого пока у нас нет сил. Необходимо вызвать на острова наиболее
преданные части.
- Ну так вызови!
- Слушаюсь! - поклонился Дик, чтобы скрыть появившийся в глазах
торжествующий блеск. Но император и не смотрел на него. Он охватил голову
руками и склонился к столу.
- Боже мой! - простонал он. - Как я устал!
- Охотно верю. Такое напряжение, - сочувственно и мягко проговорил Дик.
- Но все-таки, как я держался на совете, а?
- Великолепно! Представляю, сколько сил и нервов это стоило. Особенно,
когда начался всеобщий вопль.
- О, как они вопили! Как они вопили! У меня до сих пор в ушах стоит.
- И заметь, больше всех, кто обозначен в этом списке, - Дик опять
указал на сафьяновую папку. - Как-будто чувствовали.
- Или поняли, что их планы провалились, - поддержал император.
- Конечно! Именно поэтому! Я не подумал...
Император с наслаждением потянулся, как человек, только что успешно
закончивший тяжелый труд.
- А знаешь. Дик! Не развлечься ли нам по этому поводу?
- Пожалуй, - согласился Дик, которому не хотелось оставлять сегодня
императора без присмотра. - Я только пойду проверю караулы.
- Приходи в малый бассейн. Я скажу главному евнуху, чтобы тебя
пропустили.
- Непременно приду, - пообещал Дик и, поклонившись, вышел.
- Во дворец никого не впускать и никого не выпускать, - приказал он
начальнику караула. - Усилить охрану. Связь с внутренними покоями отключить.
Он подошел к телефону и набрал номер полиции.
- Как прошла операция? - спросил он и, получив ответ, повесил трубку.
Затем набрал еще один.
- Послушай, мальчик, - обратился он к кому-то на другом конце
провода. - Сегодня ночью будь внимателен. Если будут выходить из дома,
задерживайте до утра. Утром я буду на месте. Что? Безразлично, кто будет.
Да! Уже объявлено. И еще! Свяжись с портами на всех островах. Ночью никого
не выпускать. - Он повесил трубку и облегченно вздохнул. Направился было к
выходу, но вспомнил, что его пригласил император, досадно крякнул и
вернулся.
ТУПИК
- Послушай, Павел, я так больше не могу, - Олаф с остервенением швырнул
на диван бластер и плюхнулся в кресло.
Павел отложил в сторону только что вытащенные из вскрытого сейфа
документы, которые он еще не успел просмотреть, и вопросительно взглянул на
Олафа.
- В чем дело, старина, что тебе не нравится?
- Все не нравится! Все!
- Все - значит ничего. Не можешь ли конкретнее?
Павел догадывался о причине недовольства своего соратника. Его самого
беспокоило положение дел, вернее, их результаты. Все поворачивалось как-то
не так, как ему хотелось. Он искал ответ на мучившие вопросы, но не находил.
Появилась тягостная неопределенность.
- Вот видишь, - прерывая затянувшееся молчание, сказал Павел. - Ничего
конкретного ты не можешь предложить.
- Хорошо, я задам тебе один вопрос: для чего мы все это делаем? Вернее,
для кого? Мы громим виллы и усадьбы. Я уже сбился, какая эта по счету. Не
говорю о тех подонках, которых мы отправили к твоему старому знакомому
Генриху. Туда им и дорога. Но что мы видим? Мы врываемся, освобождаем людей,
которые не понимают, зачем мы пришли и что им теперь делать после смерти
хозяина. Кто будет кормить их? Я уже не говорю о полудебилах с подрезанными
мозгами. А что делать с этими девицами, которых мы лишили хозяина? Они
ничего не умеют делать. Оставить на произвол судьбы? Что с ними будет? Их
тотчас заберут в бордель или, еще хуже, подрежут мозги и отправят на
фабрику. Взять их с собой? Но мы сами чаще голодаем на своих базах, чем
наедаемся досыта, едва обеспечивает питанием детей, освобожденных из школ.
Скажи, у тебя есть программа или хоть какая-то реальная конечная цель?
Или ты думаешь вот так мотаться от одной виллы к другой? Скажи, что это нам
дает? Мы, правда, приобрели немало оружия, денег, ну а дальше что? Что
дальше?
- Ты все сказал?
- Все.
- Тогда ответь мне на один-единственный вопрос: чем наши нынешние
действия отличаются от прежних? Почему ты тогда ничего не говорил, не
протестовал, а напротив, сам первым шел на любое, самое рискованное дело?
Дверь отворилась и вошла Ирина. На ней был защитного цвета комбинезон.
Светлые волосы убраны под берет, в руках бластер.
- Ребята спрашивают, когда мы уходим? - обратилась она к Павлу. - И что
делать с девушками?
- Подожди, сейчас решим. Я еще не просмотрел бумаги. Тут есть, кажется,
интересный документик для нашего друга Дика.
- Можно подумать, что мы работаем на Дика, - раздраженно вскинулся
Олаф.
- Почему бы не помочь ему против общего врага?
- Ах, вот как? Общий враг? А твой Дик - Друг, что ли?
- Почему друг? Такой же враг, но с ним пока союз. Ты не ответил мне на
вопрос, чем наши действия отличаются от прежних, когда мы не имели ни
оружия, ни денег?
- Прежде всего - масштабностью. Подожди, не перебивай. Именно
масштабностью. Раньше что? Мы радовались, когда нам удавалось спасти от
селекции сотню детей. Мы видели в них надежду на будущее...
- Ну, а сейчас что? Не видим?
- Сейчас мы их освобождаем тысячи и не знаем, куда девать. Наши базы
уже ими переполнены. Их нечем кормить.
- Значит, надо строить новые!
- Согласен! А кто их будет строить? И потом, главное, как решить вопрос
с продовольствием?
- Покупать у фермеров.
- Фермеров? Как бы не так! Они не хотят иметь с нами дело. Ведь что
получается? На каждой ферме работают несколько человек низшего класса с
разрушенными центрами агрессии, фактически - рабы. Фермеры хорошо понимают,
что мы хотим поломать эту систему. А их она вполне устраивает. Ведь не кто
иной, как фермеры, первые сообщают в полицию о наших акциях. Я к чему все
это говорю? Без поддержки среднего класса мы ничего сделать не сможем. Скоро
против нас выступят армейские части, наши базы будут разгромлены с воздуха.
- Что же ты предлагаешь?
- Если бы я знал! - в голосе Олафа звучало отчаяние. - Если бы я
знал! - повторил он. - У меня ощущение безвыходного положения. Я не хочу
тебя обидеть, но сдается, нас просто использовали в каких-то целях.
Мысленно Павел не мог не согласиться с Олафом. Но согласиться - значит
прекратить борьбу. Что он скажет тем, кто поверил ему и пошел за ним?
Казалось, все ясно: наращивать силы, создавать новые базы, растить поколение
борцов из освобожденных детей. Но Олаф прав. Дело не только в обеспечении
детей питанием и всем необходимым. Эти трудности можно преодолеть. Вот с
армией им не справиться - это уж точно. Скорее всего, их зальют бинарным
газом. Не помогут, и бластеры, дальность поражающего действия которых не
превышает двухсот метров. Застигнутая врасплох элита скоро придет в себя, и
тогда...
- Страшная, ублюдочная система. Кажется, она уже до того идиотская,
что тронь ее и она развалится, а как дело доходит до конкретного
действия... - Олаф замолчал, подыскивая слова.
- Как мираж, - подсказала внимательно слушающая спор мужчин Ирина.
- Вот-вот! Это какой-то монстр, которого нельзя поразить ничем. Я
слышал, на Земле когда-то ходили огромные ящеры, которые не имели ни врагов,
ни соперников, их ничем нельзя было взять, пока они сами не передохли от
недостатка пищи. Может быть, наша система и есть такой ящер?
- Новый тип рабовладельческого общества, - снова подала голос Ирина, -
в котором рабы не понимают своего рабства и поэтому лишены всякой
возможности протестовать и противодействовать рабовладельцам.
- Мечта основателей мирового фашизма! - Олаф вскочил с кресла, в
котором сидел, и взволнованно заходил по комнате. - Понимаете, в чем соль?
Народ разделен биологически. Те, кто мог бы считать себя обездоленными, не
понимают этого, а остальные так или иначе существуют за счет обездоленных.
Одни живут в умопомрачительной роскоши, но и другие, я имею в виду средний
класс, в общем довольны своим положением. За раба некому заступиться, так
как он становится рабом в детском возрасте и у него нет ни отца, ни матери.
Суррогатная мать, которая сама раба, не испытывает привязанности к своему
ребенку, так как его сразу же у нее отбирают, а истинные родители даже не
подозревают о его существовании. Мать не знает отца, отец - матери, и оба не
знают, кто их сын или дочь.
- Когда я была в питомнике, - вспомнила Ирина, - мы гуляли в небольшом
саду, окруженном забором из металлических прутьев. К нам тогда часто через
забор заглядывали мальчики, те, - пояснила она, - кому повезло родиться от
настоящих родителей. Они швыряли в нас камнями и кричали: "Пробирки!
Пробирки!" Это так нас дразнили. Сначала мы не понимали, почему нас так
дразнят. Потом, конечно, узнали, что оплодотворение яйцеклетки происходит в
пробирке. Оплодотворенное яйцо вводят в матку суррогатной матери. Мы все вот
так и появились на свет, не зная, кто наши родители. Те, кто нас покупал,
подписывали обязательство не чинить препятствий к сдаче яйцеклеток купленной
рабыни. Возможно, где-нибудь в питомнике растут и мои дети.
Я, как вы знаете, каждый раз веду беседы с "освобожденными" девушками.
Очень немногие из них предпочли свободу и лишения унижению и сытости.
Большинство всегда растеряны случившимся и чаще всего, когда до них доходит
смысл происшедшего, недовольны, а иногда и проклинают нас - своих
освободителей. Поймите их правильно. С самого раннего детства их так
воспитывали, воспитывали по умело созданной программе. Они не представляют
другой жизни и себя в другой роли. Малейшие ростки человеческого достоинства
и женской гордости тщательно вытравлялись в школе. За малейшее непослушание
нас жестоко пороли. А иногда и просто так, теперь я понимаю, с какой целью.
Кроме эротики, техники угождения в постели, нас ничему не учили. Чего же вы
от них хотите? Сейчас обрадуются и побегут к вам в дебри Севера, в землянки
и хижины?
- Но ведь ты сама... - Павел посмотрел ей в глаза. - Ты сама ведь
смогла побороть в себе рабыню.
- Да, смогла. Но это произошло благодаря ненависти. Не всем попадается
такой садист, как попался мне. Сначала была ненависть. Страшная
биологическая ненависть. Так ненавидеть может и собака своего мучителя.
Достоинство появилось потом, после того, как я почувствовала себя
отомщенной. Помнишь, что я сказала, когда увидела тот кисель в ванной, в
который превратился мой мучитель. Я сказала: жалко, что он умер сразу, что
не почувствовал, как его разъедает щелочь. Эта ненависть и удовлетворение
мщением разбудили во мне чувство, которое так тщательно уничтожалось,
чувство достоинства. Но это уже потом, в поселке. Мне было вначале странно,
что ко мне относятся с уважением, что меня называют на вы, целуют руку,
провожают, подают пальто. Потом привыкла.
- А если бы не было ненависти, то есть, если бы Генрих не был таким
садистом? - спросил Олаф.
- Я была бы такой же, как они. Даже, возможно, довольна своей судьбой.
Ведь ничего другого я не знала. Вот, например, Мария. Она ведь даже любила
Александра - своего хозяина, несмотря на то, что у того были еще другие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг