божий день!
Каждая мокрая крупинка - это был кристаллик с примитивнейшей структурой, по
сути - кубик, начиненный поровну атомами натрия и хлора. Хлористый натрий... Минералог
сказал бы: галит.
Хлор... - отравляющий газ, который почему-то в микроскопических дозах необходим всем
живым существам с горячей кровью!
"Натрий-хлор... - как заклинание шептал он простую, со школьного курса химии знакомую
формулу, - натрий-хлор..." И ощущал, в пальцах перекатывая кристаллик: шесть скользких
граней, двенадцать ребрышек, восемь колющихся трехгранных углов на вершинках кристаллика,
где сходятся ребра. Они-то и покалываются...
А опусти щепотку этих кристалликов в кипящую воду, - мгновенное вспенивание, чуть
слышное шипение быстрых пузырьков - и бесследное исчезновение. Растворение в иной
субстанции - разве это не смерть кристалла?!
С детства ему нравились загадочные по звучанию слова: - "ромбододекаэдр", "диска-
леноэдр" или "тетрагонтриоктаэдр"...
Чуть позднее он узнал, кстати, что тот самый кубик серой поваренной соли называется тоже
красиво: "гексаэдр". Попросту - шестигранник.
А таинственный, как остров Тристан-да-Кунья, тетрагонтриоктаэдр относился к семейству
восьмигранников, присущих алмазу...
Его никогда не манили путешествия в дальние страны. "Как странно - говорил он
друзьям, - что люди пользуются известностью и славой только за то, что они видели глазами, а не
умом! И к тому же - любая, самая далекая, самая экзотическая страна - для кого-то родина... Мы,
европейцы, несколько тысячелетий казались китайцам дикарями. И наконец, самое главное: в
любой стране, никуда не выезжая, можно путешествовать в глубь вещей!"
Он любил приходить в свою лабораторию утром раньше других сотрудников и смотреть на
большие аквариумы с различными насыщенными растворами, следить, как с тихим шорохом
вращаются пропеллеры, равномерно перемешивая питательную среду; наблюдать день за днем,
как медленно поворачивающиеся на тонких нитях крохотные кристаллики растут, приобретают
четкий узнаваемый облик, блеск законченных граней и невероятную затейливость формы.
Форма кристалла - это его лицо, выразительное и резко отличное от других.
Кристаллы - это ограненная красота, построенная по строгим, понятным законам.
Размышляя о свойствах природных структур, он всякий раз вспоминал всеобъемлющее
определение того, что есть кристалл: "Кристаллами называются все твердые тела, в которых
слагающие их частицы (атомы, ионы, молекулы) располагаются строго закономерно, наподобие
узлов пространственных решеток..."
Ему нравилось рассматривать всевозможные огранки, которые изобрела Природа, словно бы
забавляясь и играя самыми простыми вещами. Детский кубик - гексаэдр - вдруг превращался в
двадцатичетырехгранник только потому, что на каждой плоскости куба вдруг вздумалось вырасти
по плоской четырехугольной пирамиде!
Для кристаллов алмаза и шпинели характерны формы чистого октаэдра, - восьмигранника:
словно бы две четырехгранные пирамидки спаивались своими основаниями. И если на каждую
грань такого октаэдра поставить выпуклое сооружение из трехгранников (а каждая такая грань - в
свою очередь, четырехугольная!), то такое изысканнейшее изделие называется звучным и теперь
понятным термином: тетрагон-три-октаэдр... Простой девяностошестигранник!
А ведь кристаллы рождались вытянутыми, с тремя, четырьмя или шестью гранями и
замысловатыми вершинками. Сколько же тут можно нафантазировать!
Теперь он внутренним взглядом - знанием, воображением - осязал, ощущал, представлял
себе кристаллическую структуру галита, условную "решетку", где каждый ион хлора силой
валентных связей удерживает четыре иона натрия... Впрочем, можно и наоборот: каждый ион
натрия, сидящий в "узле" решетки, окружен четырьмя ионами хлора...
Симметрия, доведенная до совершенства!
Симметричность до умоисступления!
Симметричность до... до безумия!
Говорят, золото - царь металлов. Тогда алмаз - царь кристаллов. Ада-
мант - "несокрушимый"... О нем говорят с придыханием: "драгоценность". По сути - крайне
неуклюжее определение: "дорогая ценность"! Смешная тавтология, типа выражений "мокрая вода"
или "масло масляное"... Но - впечатляет!
В природе алмаз вообще редкость. Хороший крупный, чистой воды прозрачный кри-
сталл - редкость неимоверная! Такие кристаллы известны по именам, как царственные особы.
Знатоки-ювелиры знают их в лицо, подобно тому, как киноманы знают в лицо своих кумиров...
Кристаллы напоминают творческие натуры, - усмехнувшись про себя, сделал он не-
ожиданный вывод - рождаются на свободе, но проявляются в эпохи исторических катаклизмов, -
при огромной температуре социальных взрывов или огромном давлении власти. Давление на
свободный рост кристаллов - это своеобразная цензура Природы! В этом смысле алмаз,
безусловно, сходен с талантом: талантливый человек - тоже крайняя редкость. И разве гений, по
своему изначальному одиночеству в пустой человеческой породе - не такая же точно неимоверная
редкость?!
Его поражало, что неживые минералы, сверкающие гранями изысканных кристаллов,
обладают более высокой организованностью, чем человеческое тело, - тоже, по сути, кристалл, но
зыбкий, текучий, всего с двусторонней примитивной симметрией...
А ведь и человек, и травинка, и кит, и кусачий комар, как и алмаз, рубин, изумруд или
гранат - состоят из одних и тех же элементов: углерода и кальция, хлора и фосфора, железа и
алюминия... Природа в своем бесконечном разнообразии оказывалась удивительно экономной,
по-домашнему скопидомной в своем обширном хозяйстве, именуемом Вселенной.
Он с постоянным восхищением растирал в руках комочки почвы вместе со слабыми кореш-
ками травинок, подносил к носу, вдыхал странный, неопределенный и таинственный запах вечной
субстанции, именуемой землей-кормилицей... Он четко осознавал, что эта горстка
чернозема - всего только прах, пыль, мука вечности, смесь мертвых минералов, перемолотых
жерновами времени...
Живое и неживое... Початок кукурузы - спаянные воедино граненые зернышки - разительно
напоминают друзу кристаллов! Где же проходит та неуловимая грань меж ними?
И не уставал поражаться постоянству природного чуда, когда из этого смешения мертвых
частиц подымается пшеничный колос, неся в золотистой гордой головке зерна хлеба - основу
земной жизни. Он понимал, почему початок кукурузы - гигантский колос - был зримым богом
древних народов!
Ему очень нравились официально затвержденное сухой наукой определение цвета
минералов, - как бы неотъемлемая принадлежность живой природы: травяно-зеленый, густо-
спаржевый, грязно-малиновый, мясо-красный, бледно-гиацинтовый, винно-желтый, бледно-
соломенный, вишнево-красный, молочно-белый.... Одно удовольствие перечислять! Старики,
взять того же академика Николая Ивановича Кокшарова, великого минералога, понимали и
любили жизнь! Да сам Плиний утверждал, что лучшие сапфиры должны иметь... чисто
васильковый цвет! И еще вспомнился Плиний: "Зелень деревьев доставляет большое
удовольствие, но с зеленью изумруда не может сравниться никакой предмет..." Вот и готовый
перенос, перевертыш: не потому ли мы говорим: "изумрудная трава"? Что изначально?!
У алмаза есть родной брат, по составу - тот же чистый, без примесей, углерод. Но вот
структура...
Он брал в руки карандаш с мягким грифелем и проводил им по антарктической белизне
бумажного листа четкую черную линию, - бессловесный след разума. Разума, ибо та черная
линия, прямая и безмолвная, могла тут же вздыбиться, сломаться, разбрызгаться на столбики,
палочки, закорючки, - буковки, и тогда волшебно рождался Смысл...
Какое же божественное предназначение оказалось у обычного углерода! И опять он видел
незримую кристаллическую структуру графита, плоско размазанную по листу, - преображенная
органика, продукт вторичной переработки целлюлозы, здесь служила для проявления свойств
неорганики.
Характер графита - мягкий, податливый. Тоже мне, послушный слуга, носитель Разума! А
его родной брат - проявляет, так сказать, природную твердость? Неужели все дело в ...характере?!
Обладают ли атомы характером? Или - памятью?! Ну, а молекулы?
Интересно, - а не связан ли "талант" кристаллов с их величиной? Мелкое дарование -
крупное дарование, а? Зернышко - и гигант. Ведь бывали же кристаллы кварца, нормальной окиси
силиция, длиной до двух метров! А в норвежских пегматитах, - рукой подать от Кольского полу-
острова! - встречались кристаллы полевого шпата длиной до десяти метров! Этакий "кристаллик"
весом в сотню тонн... Да ведь ты и сам видел в пегматитах Карелии шестигранник слюды-
мусковита площадью в несколько десятков метров, которым можно было покрыть приличную
танцевальную площадку... Ну, а ежели представить себе такой кристаллище... изумруда?!
Или - алмаза?! Да ювелиры всего мира просто чокнутся! Хотя и малый кристаллик алмаза - это
кристалл...
Непонятно, - то ли щедра безудержно, то ли бездумно расточительна матушка-природа. Нет,
гигантизм - это не выход...
"Как это там у Пушкина - в смысле возникновения идеи? "И даль свободного романа я
сквозь магический кристалл еще не ясно различал"? Разумеется, кристалл - это природное
совершенство. Но и стихи - это тоже совершенство в своем роде, внутри хаотичной прозы. И
между высшими формами организации мира материального и мира духовного должна,
непременно должна существовать какая-то связь! Но - какая?
Прикинем... Кристалл - это несомненно информационная матрица с весьма высокой
упаковкой. А стихи - это же кристаллические структуры языка! - ?и он ахнул от внезапно
сверкнувшего в мозгу озарения.
Натрий - хлор, натрий - хлор, Nа-Сl, Nа-Сl, А-Б, А-Б... А и Б сидели на трубе.. А, может
быть, эти самые А и Б играли на трубе?! В темную, безлунную ночь - сидели и дудели?
Мчатся тучи, вьются тучи,
Невидимкою луна...
Ударный слог - безударный, ударный - безударный, А-Б, А-Б, Nа-Сl, Nа-Сl...
U?//U-//U-//U-//
U-//U-//U-//U
Да это же - кристаллическая решетка! Должно существовать взаимопроникновение систем...
Проникновение и - закрепление... Должно!"
В конце концов после долгих проб и ошибок, разочарований и неудач он создал свой
Преобразователь.
Здесь не место подробно рассказывать о принципах конструктивного решения и осо-
бенностях работы этого уникального прибора. Пока еще - это тайна изобретателя, тем более что
до сих пор это изобретение в силу бюрократических проволочек не запатентовано.
...В тот памятный вечер, движимый импульсом, свойственным опытным летчикам-
испытателям он почти бессознательным движением цепко схватил свою коллекционную
гордость - редчайший образец турмалина, обычно в горных породах угольно-черного, мрачного, а
у него - столбик с тремя чуть выпуклыми гранями, прозрачными, как горное озеро, просвеченное
косыми лучами закатного солнца, - весь праздничного, радостного розового цвета. Он укрепил
уникальный кристалл в держателе и направил на него сканирующий луч...
И вдруг... впрочем, почему же - вдруг?! Он ведь ожидал этого события, размышлял над ним
и можно сказать точнее: прогнозировал результат.
И все же, материализация результата - как подъем на горную вершину: есть ощущение
достигнутого, но уже нет сил полной грудью вдохнуть разреженный воздух... И кристалл
засветился, зазвучал, заговорил ...стихами!
...Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты...
Звук был странный, даже, пожалуй, неприятный, без человеческих "голосовых витаминов":
лишенный модуляций, тонких особенностей выговора, придающих голосу теплоту и
индивидуальность, без интонаций, - ровный, бесстрастный, искусственный Голос. И если это был
голос Природы - что же еще было надо?!
Но смысл! Какой божественный смысл!
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю...
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
"Конечно, - со сладкой усталостью альпиниста, с трепетным нытьем мышц и колотьем в
сердце думал он, - тригональная сингония, следовательно, - трехсложный размер... Идеальная
закономерность!"
Немного смущаясь от невозможности объяснить причину, он попросил у жены алмазную
сережку - старинную фамильную реликвию.
- На время... - покашливая, сказал он.
- Ты что, стекло собираешься резать - ?недоверчиво спросила жена, но послушно вынула
сережку. - Как говаривала моя бабка, - для милого дружка и сережку из ушка... Только ты уж ее
не теряй, ладно - ?и протянула ему искрящийся кристаллик на узкой розовой ладошке.
Под считывающим лучом Преобразователя алмаз сверкнул счастливым радужным огоньком,
и тут же послышался его голос:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
Старинный алмаз был тоже - самой чистой воды! Плоская шестиугольная пластинка слюды-
мусковита, легко расщепляющаяся ножом на тонкие прозрачные листочки, так же легко, словно
бы сама собой, расслоилась на двустишия:
Поздняя осень. Грачи улетели,
Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна...
Грустную думу наводит она.
Травяно-зеленый столбик безупречного уральского изумруда из Мурзинки, шестигранник с
загадочными переливами внутри граней выдал торжественный шестистопный ямб:
...Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит -
И славен буду я...
А веселая, лилово-сиреневая щеточка бесхитростных кристалликов аметиста вдруг выдала
такую лихую россыпь неожиданных и не слишком цензурных частушек, что он долго не мог
отдышаться после охватившего его приступа неудержимого хохота...
"А что, - озорно подумалось ему тогда, - ежели на "Кохинуре" - "Горе света" записана
великая "Махабхарата", - тогда вполне может быть, что на алмазе "Орлов", вделанном в скипетр
русских императоров, целиком записан "Евгений Онегин"... Кто выше в своем ранге перед лицом
вечности - поэт или царь? Ничего, - мы еще до Госхрана доберемся!"
Да, конечно, спору нет - Природа заготовила впрок для обладающих разумом сундуки с
сокровищами. Но наши жадные, бесконтрольные руки быстро вычерпывают их, и во многих
сундуках, - нефтяном, свинцовом, серебряном - уже виднеется дно! Те же мурзинские копи,
месторождения знаменитых уральских изумрудов - лучших в мире! - уже полностью исчерпаны,
выметены подчистую. Тем не менее, на всей нашей неутомимой планете продолжают рождаться
кристаллы - искусственные алмазы, сапфиры, рубины.
Красные камешки безотказно работают в лучших часах известнейших фирм, - хотя не могут
приучить нас к точности...
Безупречной формы кристаллы - шедевры ювелирной техники! - используются в лазерных
установках и для наведения на цель ракет с ядерными боеголовками. Смертоносный луч инженера
Гарина мерцает на грани добра и зла зловещим рубиновым оком...
Его всегда поражало, как - в принципе, технически примитивно - делаются искусственные
рубины. Ведь они всего-навсего - окислы алюминия! В особых жаропрочных
кристаллизационных печах сверху равномерно сыплется очень тонкий порошок окиси алюминия
сквозь пламя гремучего газа при температуре чуть выше двух тысяч градусов. В сущности,
температуре плавления вулканической магмы в земных глубинах...
Алюминиевая пудра плавится и в виде капелек падает вниз, на тугоплавкую подставку.
Получаются кристаллические образования в форме маленькой груши или крошечной бутылочки,
поставленной вверх дном. Но ведь эти самые капельки искусственного дождя - хотя бы на
мгновение! - но пронизывают ноосферу!
Он с сомнением осторожно взял пинцетом рубиновую бусинку, - "булю" - не пулю! - и
вставил ее в держатель Преобразователя. И капелька ожила, зазвучала:
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди...
На широко раскрытых глазах Природы еще не высохли кровавые слезы войны...
КРЫЛЬЯ
Прокаленный солнцем сухой воздух над кремнистыми критскими скалами оставался
неподвижным целый день. И только к вечеру с юга, со стороны Африки, потянул едва ощутимый
лбом и щеками ветерок.
Дедал в легком просторном льняном хитоне стоял на плоской площадке одной из дворцовых
башен и смотрел на солнце цвета остывающей в плавильне меди, которое заметно скатывалось к
линии горизонта, четко прочерченной на границе неба и моря. Морская вода не была ни голубой,
ни синей.
У греков вообще не существовало в языке слов, означающих эти цвета. Слепой аэд со
странным для слуха именем Гомер назвал море своих героев "виноцветным".
Да, пожалуй, именно такое вино он пил тогда - там, в далекой прежней жизни - густое,
фиолетово-красное вино, привозимое в больших глиняных пифосах с острова Хиос
прокопченными, как рыбы, курчавыми финикийцами. Это вино тяжело плескалось в фиале,
подергивалось на свету маслянистой радужной пленкой - и тогда его цвет и впрямь точь-в-точь
совпадал с цветом моря на закате... И в глубине его просверкивали тусклые золотистые искорки.
Вот как сейчас. Прав старик Гомер...
Дедал глядел в сторону Греции... Камни квадратной башни, остывая от дневного зноя, еле
уловимо потрескивали. Отсюда, с башни дворца, не было слышно, как ветер шелестел узкими
серебристыми. листьями в оливковых рощах, оглаживал пористые щечки еще зеленоватых
незрелых апельсинов. Ветер дул вдоль вытянутого тела острова немного наискось - и вместе с
ним летели в сторону родины птицы...
И опять - в который уже раз! - Дедалу померещилось, будто стоит он не на башне
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг