какой-то молодой композитор прислал ей чудесную вещь в своём исполнении и
назвал её "Концерт для Нелли". Тут она всхлипнула, улыбнулась и дала
увеличение плакета. На этикетке была надпись: "КОНЦЕРТ ДЛЯ НЕЛЛИ. ЖЕЛАЮ
МНОГО ПРЕКРАСНОЙ МУЗЫКИ. О. ДИОН". Мы поговорили ещё, я просил заказывать
связь как можно чаще, затем попрощался но связь не выключал - дал срочную
депешу отцу, чтобы он немедленно возвращался домой.
Потом, уже вечером, вынул из записи кадр и ввёл в Тимбелину. Мать
говорила, что уже слышала про Огюстена Диона, что он молод, очень моден и
тем не менее чрезвычайно талантлив, но со странностями, - ни с кем не
встречается, ни с кем не говорит.
Машина выдала полное подтверждение того, что надпись на мамином плакете и
на моём поздравлении сделана одним и тем же человеком - Тельмой Н'Дио. Вот
вам. Что значит - писать от руки.
"Нет, я не помню их. И никогда не знал. Фамилию Джерасси, как ошейник с
биркой, я получил от компьютера фирмы после того, как завершилась
официальная процедура передачи моими родителями своих родительских прав
чиновникам из отдела контрактов. Собственно, я родился уже принадлежащим
концерну "Фидлер НГ". Не знаю, правда, зачем я ему был нужен; подозреваю,
что в качестве подопытного кролика.
Его юристы, инженеры и медики занимались моей судьбой почти пятнадцать лет
- пятнадцать лет, пока смутное ощущение, что своей жизнью нужно заниматься
самому, не переросло у меня в твёрдую уверенность. Может быть, моя
следующая книга будет именно о том, как микроб из пробирки начал
командовать микробиологом с раскалённой платиновой петлёй в пальцах.
Ну-ка, подумайте - КАК?
С тех пор эта фамилия - среди того немногого из моих вещей, что так и
осталось не моим.
Вот имя Ахилл, пожалуй, всё же моё. Я придумал его сам. То есть, конечно,
первым был Гомер. Но за полтора десятка лет этим именем подписаны
множество дурацких рассказов, чувствительных шлягеров, буйных
авангардистских стихов, три биографических книги и два неплохих романа.
Так привык к нему, что всё реже откликаюсь на настоящее: Уве.
Может быть, так звали моего отца.
Не знаю.
У меня есть точные сведения, что меня не вырастили по методу Петруччи из
чьей-то не слишком доброкачественной клетки. Родители мои существовали и
существуют. Я мог бы отыскать их, несмотря на все юридические препоны. Но
никогда не сделаю этого. Не хочу их знать.
Для сознания моей полноценности мне достаточно этого и того, что я
зарабатываю в год. Мне доступно многое, недоступное тем, чьи иммунные
механизмы в полном порядке.
Могу жить в этом прекрасном доме, который Эрик Тур когда-то перевёз по
кирпичу из Прованса. И все старые картины и статуи, которые для него
накрали по всему миру, принадлежат тоже мне.
В подземном гараже стоят три автомобиля, в каждом из которых я могу
ездить, а один могу водить сам, как и вы.
- И это всё? - иронически спросите вы.
- Всё, - смиренно отвечу я. - Разве что ещё один пустячок.
В том, чтобы я продолжал ходить, дышать, есть, разговаривать, смеяться и
мочиться, заинтересовано такое количество людей, какое многим из вас и не
снилось.
Каждый мой день стоит столько, что смерть моя для них будет настоящей
трагедией. Большим личным несчастьем.
По данным Иммунологического центра при Всемирной Организации
Здравоохранения, на Земле сейчас две тысячи сорок четыре таких, как я.
Разумеется, все мы попадём в рай. Чистилище мы уже прошли, а ад уже
искупили. И всё-таки я думаю иногда: вдруг и этот рай так же недоступен
для нас, как сейчас пыль на просёлочной дороге? Вдруг и там будет нужно
стекло, которое отгородит нас от сонмов херувимов и райских кущ?..
Если так, то при жизни я сделал вполне достаточно, чтобы обеспечить себе и
там сносное житие. Как бы ни противилась судьба, я славен уже тем, что
живу той жизнью, которой просто не должен бы жить. Точка и подпись:
Ахилл Джерасси, урождённый Уве Никто.
Я не захотел оставаться в виварии. Профессор Фоусетт немало сделал для
меня, но и заработал на мне немало. Микроб направлял руку и волю
микробиологов с раскалённой платиновой петелькой. Каков микроб!
Но вот сейчас, в прелестный осенний день, когда алые листья тихо
планируют на привянувшую траву газонов, живая изгородь из маллеонии
пылает стеной литого золота, - впрочем, какое мне дело до этого за плитами
бронестекла, термотканью скафандра и герметичными шлюзами, - а я сижу за
клавиатурой машины, которая только сочинять за меня не умеет, да и то,
наверное, скоро выучится, тычет же она мне в нос мои ошибки; так вот, сижу
я в совершенно безопасной, несмотря на затруднения со стерилизацией,
обстановке, сижу и с интересом думаю:
А НЕ ОТКРЫТЬ ЛИ ОКОШКО И НЕ ПОДЫШАТЬ ЛИ ОЧЕНЬ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ? ИЛИ ТОГО
ЛУЧШЕ - НЕ ПРОЙТИСЬ ЛИ ПО ПРИНАДЛЕЖАЩЕМУ МНЕ САДУ БЕЗО ВСЯКИХ ТАМ
СКАФАНДРОВ?
АХИЛЛ ДЖЕРАССИ,
"ЧУМА НА ОБА ВАШИХ ДОМА"
(фрагмент; перевод машинный с хомокоррекцией.)
22.37.12 БВ. Почти набил пакет годового отчёта. Что ж, совсем неплохо
поработано. Когда бы не проклятый локатор, не бури на Солнце и не ремонт
стыковочного узла, я бы успел и больше. На согласовании Земля главная меня
порадовала: оказывается, введена в строй "Сеть-2", и теперь я могу
подключаться к Всемирной Информационной системе не на два часа в сутки, а
в любое время. Ну просто майский день, именины сердца!
21.57.33 БВ. На ВНИПе заканчивают монтаж первой оболочки седьмой секции.
Сегодня я выдал им абсолютно неблагоприятный прогноз и с изумлением узнал,
что остальные как на тарелочке выкатили "нормально". Даже аль Магрифи. Я
попросил срочную связь с начальником стройки, но мне вежливо отказали - у
него был разговор со "Старз ТекноТранс". Разговор с его замом у меня
совершенно не получился. Тогда я, совершенно уже взбесившись - время-то
идёт! - опять позвонил в штаб-квартиру и заявил, что в случае нового
отказа немедленно свяжусь с Директоратом ВНИПа или с Управлением контроля.
Разумеется, после всего этого на моём экране явился плечистый мужчина и не
слишком дружелюбно сказал: "Слушаю вас".
Тут я завопил, что все его сотрудники бездельники, что речь идёт о
человеческих жизнях, что... Он перебил меня и приказал (sic!)
представиться и объясниться. Потом он спросил, почему я такой умный - ведь
все остальные выдали удовлетворительный прогноз; а я ответил, что они все
пользуются устаревшим методом вычисления переменной Степанова-Мельцера и
точность его... Тут он снова перебил меня и спросил номер моей станции.
После моего ответа у него в глазах на миллисекунду появилось какое-то
странное выражение. Но он не спросил больше ничего, а только пошевелил
кустистыми бровями и трубным гласом объявил, что сейчас же вызывает
главного астрофизика системы и связывает все АСС на кольцевую.
Я чуть было не сказал, что главный астрофизик системы и есть тот самый
доктор Ватанабэ, по чьей методике работают станции, но сдержался - ещё
решит, что я боюсь.
Однако я расхвастался. Словом, был долгий разговор, я выложил все формулы
и расчёты, Ватанабэ стал помаленьку терять свою прославленную
невозмутимость, а я, наоборот, стал хладнокровен, как змий, но тут слово
взял начальник. Он сообщил мне, во что обойдётся ВНИПу час простоя, и
добавил, что верит - я смогу подсчитать, во что обойдутся сутки.
Тут все замолчали и уставились на меня с экрана, и я понял - в случае
ошибки мне придётся искать другую работу: я просто не смогу тут оставаться.
Но ошибки быть не могло, я проверил всё тридцать раз, я так и сказал, и
приказ свернуть работы и укрыться в кораблях был отдан. Вот тогда я ощутил
высасывающую пустоту. И когда через три с лишним часа заверещали счётчики,
замелькали вспышки, забарахлила связь, я не почувствовал ничего. С самого
начала я был слишком уверен в своей правоте - торжество её не могло ничего
добавить. Мне предложили срочно изготовить рекомендации по новой методике,
обосновать и представить. Этим я и занимался до писания дневника.
22.45.40 БВ. День прошёл нормально. С программой в основном работали
автоматы. Я закончил рекомендации. При обсчёте вчерашних данных получилась
странная картина... нет, это не для дневника, это ещё надо обдумать.
Кстати, ливень был даже мощнее моего прогноза, корабельной защиты и то
едва хватило, а составляющие импульса.. Опять. Неужели это и есть моя
личная жизнь? Нет, конечно. Это мама, отец, Артюха, Пятница. Может быть,
всё-таки Тельма...
Работа, наверное, тоже. Сегодня позвонил Ватанабэ. Бледный, даже на
экране видно, челюсти сжаты, но тон выдерживает безукоризненнно. Я начал
было на своём японском, но он сделал вежливый полупоклон и церемонно
сказал на безупречном русском: "Сергей-сан, я приношу свои извинения, что
позволил чувствам взять верх в нашем разговоре. Для учёного это
недопустимо. Я рад, что мы работали вместе." Хорошо, что я успел что-то
промямлить, так как он сразу поклонился и дал отбой. И что-то у меня
внутри засосало, как тогда, после разговора с мамой.
Какой тут может быть этикет! А что же тогда? В отставку он собрался, что
ли? В бродячие монахи уйдёт? Но это не повод. Позвонить ему, успокоить...
Нет, сейчас не стоит. Попозже, когда успокоится, и поговорим
по-человечески.
Его, конечно, можно понять - ведь не семинар или другое какое научное
игрище, высшая мера, чуть люди не погибли... Неужели я хоть чуть-чуть
выплатил свой долг?
21.55.12 БВ. Сегодня включил "Сеть-2" и прослушал всё про Булунгу. Их
премьер объявил курс на присоединение к Федерации Африканских государств.
Верховный колдун страны сказал, что добрые духи на стороне президента, но
в стране всё равно неспокойно. Оппозиция начала накалять страсти на юге
страны. Их колдун заявил, что он сильнее и его джу-джу мощнее. Население
должно это учесть и стать на его сторону.
История как река - у любого камешка свой водоворот.
Долго колебался, но так и не заказал разговор с Тельмой... Обязательно
закажу завтра.
22.07.14 БВ. Руки опускаются, но всё же запишу. В 16.37 бв позвонил Хаммад
аль Магрифи. Усы дыбом, глаза вытаращенные. Сказал, что Ватанабэ
эвакуируют на Главную: состояние тяжёлое, требуется полная замена
кровеобразующей системы, сетчатки, многих органов и полный курс лечения
после лучевого удара. Ничего не понял и спросил его, как это произошло.
Хаммад, то и дело переходя на арабский, рассказал.
Позавчера, после объявления тревоги, оказалось, что двое монтажников из-за
поломки скутера застряли на своём участке. Времени оставалось совсем
немного, вот-вот всё должно было начаться, но они пытались чиниться и лишь
потом сообщили на базу. Тотчас начала готовиться к вылету аварийная группа
- по закону подлости эти ребята застряли на самой дальней точке.
Ватанабэ, чья станция ближе всех к ВНИПовскому сектору, возвращался из
штаба. Услышал вызов и немедленно изменил курс. В боте имелось два
скафандра высшей защиты, он и рассчитан-то на двоих, и сумарной стойкости
должно было хватить. Ватанабэ всё рассчитал. Оставшийсь в лёгком
скафандре, он одел монтажников в СВЗ.
Хотя аварийная группа подобрала их в самом начале ливня, он всё же
получил дозу, близкую к летальной. В госпитале он успел сказать, что
виноватым считает лишь себя. Если б расчёты делались по его методике, всё
кончилось бы куда трагичнее. Это, сказал он, воздаяние.
Больше я ничего уже не слышал. Хаммад попробовал от меня чего-то добиться,
возмущённо хмыкнул и отключился. Когда я пришёл в себя, позвонил в штаб.
Мне сказали, что потерь больше нет и те двое невредимы.
С Ватанабэ мне поговорить не удалось: час назад его в стасисе эвакуировали
на Главную. Какой же я подонок. Что мне стоило вчера позвонить и успокоить
его...
22.19.04 БВ. Пропустил день. Не могу забыть про Ватанабэ. А тут ещё книга
Джерасси. Дернул же чёрт взяться за неё именно сейчас! Конечно, вещь
сильная, но совершенно не в моём духе. Даже странно, что человек сейчас
может чувствовать так. А настроение моё и без того оставляет желать
лучшего. Если б не работа, не знаю, что было бы.
Теперь я реже думаю о том, что я, в сущности, такое. Со мной-то всё
понятно.
Связавшись с "Сетью-2", я запросил сведения о том, сколько "космонавтов"
живёт сейчас на Земле. Две тысячи сорок один человек. За полгода погибло
ещё трое.
По материалам, собранным за два года, получается, что последняя треть
двадцатого века отмечена резким увеличением количества случаев врождённых
дефектов иммунной системы.
Один за другим являлись на свет дети, настолько же способные выжить в
самой обычной окружающией среде, насколько голый во льдах Антарктиды.
Тогда и стали возникать одна за другой лаборатории, институты, клиники,
координируемые сейчас единым Иммунологическим центром. А дети рождались,
умирали и снова рождались. О некоторых так никто и не узнал, потому что
для этого нужно было наблюдать за матерями до родов, а матери жили там,
где до них никому как раз дела не было... Некоторых детей удавалось спасти
ценой полной физической изоляции от мира. Так выжил я и большинство моих
сверстников. Лопухин в своё время установил, что мы жертвы генетических
дефектов, ди Милано связал эти нарушения с экологическим "пикадоном"17
двадцатого - начала двадцать первого века. Гагуа ценой четвертьвекового
труда добился умения стимулировать возникновение иммунитета, пока
неустойчивого и краткого. Кононов и Партридж сейчас разрабатывают
эмбриохирургические методы. А дети рождаются, и мы умираем.
"Утешение историей" - кто-то написал такую книгу. Спартанцы выродились
из-за того, что пренебрегали генами тех, кого считали негодными. Сократа,
кстати, по всем их канонам следовало кинуть со скалы. Мы от них, кажется,
ушли. Уровень цивилизации всё чаще определяется способностью общества
заботиться о каждом из его членов. Но что такое заботиться? Принимать его
заботы на себя?
Я не чувствую себя калекой. Да, так было бы куда легче. Слишком рано
утвердилось, что я не такой, как другие, и когда я понял, что здоров и
беспомощен, страдать стало бессмысленно. Пребывание здесь спасло меня от
многого и многое мне дало. Но я один такой. А остальные как же?
С Джерасси поговорю потом. Писать ему - срамиться только. Профессионалов
надо бить оружием, которым они не владеют.
23.00.07 БВ. Сегодня день без событий. Вместо Ватанабэ и.о. главного
астрофизика системы назначен сэр Эдмунд Глен-Уэлдон. Предлагали и мне, но
я наотрез отказался - как это так...
Звонили родители, связь была неважная, но отразилось это главным образом
на записи, хотя Тимбелина её потом выправила.
Отец уже прилетел. Было видно, что при всём своём трудовом фанатизме он
и рад попасть домой, и соскучился по маме, и напуган здорово, и всё
старается держаться к ней поближе. Смех и слёзы. Мы поговорили не без
удовольствия. Он сказал, что снял на Тяньшане отличный фильм и уже загнал
мне копию и что там есть на что посмотреть.
Они почти восстановили горные эфемеры и акклиматизиовали маралов,
выращенных из соматических клеток. Но многое уже не удаётся вернуть. Как
гляциолог отец консультирует комплексную программу реконструкции
экосистемы и ландшафта Тяньшаня и Памиро-Алая. У него был до смешного
довольный вид, когда он сказал: "Работы там хватит на целые поколения, вот
если бы мы с тобой..." - и тут же осёкся. Я постарался ничего не
заметить.
Когда-то, ещё на Земле, я услышал по невыключенному селектору, как он
говорил маме, что отдал бы правую руку, сумей я выйти с ним рядом в
горы... Рука почему-то оказалась мамина. И в горы мне по-прежнему нельзя.
Попросил у Центра выход. Разрешили, но при условии двойного контроля, на
машинном приводе и под наблюдением Центра. Пожалуйста, если им времени не
жаль... Выход завтра, в 10.40 бв. Пока всё. Иду к "Гигесу" на
предварительный контроль.
22.27.22 БВ. Что-то зачастил я нынче в медотсек. Не то чтобы комплекс
работал на износ, но раньше я включал его только на осмотры. А нынче я
прихворнул. Анекдот: простудился в открытом пространстве, не выходя из
скафандра. Всё было в порядке. Я подключил скафандр ко всем тросам и
кабелям, которыми Тимбелина корректирует моё пребывание в космосе.
Получилась внушительная пуповина. Переключил все камеры на внешний обзор,
выслушал подтверждение о готовности и приказал открыть шлюз.
По трапу вышел наружу. Магнитные подошвы управлялись Тимбелиной, она
включала и выключала сегменты, обеспечивая мне почти нормальное пешее
прямохождение. Немного перехватывало дыхание. Выбирая фал, я дошёл до
нужного места и начал работу. Всё проходило штатно, и настоящее неудобство
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг