За спиной сразу как бухнет железом! И замок щелкнул. Я стою, жду.
И, конечно, прожектором по глазам! И, кажется, не одним. Вот ведь
соотечественники! Я зажмурился, а меня за руки взяли, в стену ими уперли.
Ощупали меня во всех местах. Я им сказал:
- Что же в задницу забыли заглянуть?
Нет ответа.
Я до сих пор ничего не видел. Только что вокруг было несколько
человек, а теперь остался один, и он повел меня по лестнице. Я говорю:
- Что, большая очередь?
Слышу, он хмыкнул:
- Да какая очередь! Все русские уехали уже.
Чувствую, меня перестали считать опасным. Тот, кто рядом идет, не
следит за мной, а просто дорогу показывает. Еще и словоохотливый оказался.
Рассказал, что в основном к ним приходят американцы, у которых дальние
родственники давно уже в России живут. Хотя объявлено было, что для
эмиграции этого недостаточно. Сначала от них просто документы не принимали,
а теперь вообще не подпускают, стреляют поверх голов. Все окна напротив уже
повыбиты. А еще придурки из белорусской общины манифестацию провели.
Своего-то консульства у них нет, вот и решили снова к старшему брату под
крыло... А когда поперли их, так они две гранаты швырнули. Хорошо хоть, что
американские гранаты, последней модели. Одна, которая в окно влетела,
пошипела, пошипела и все, а вторая вообще в воздухе на три детальки
распалась, и ни одна деталька не взорвалась.
Мы пошли по коридору, в конце которого горел один плафон. Оказались у
двери. Мой проводник кнопку нажал и говорит:
- Игорь Вадимович! Русский парень домой просится.
- Не он первый... - был ответ из динамика. - На предмет
ножей-пистолетов-пулеметов-гранатометов хорошо проверили?
- Обижаете, Игорь Вадимович!..
- Ладно, сейчас пущу...
Дверь поехала на роликах. Мой проводник говорит:
- Удачи!
И хлопнул меня по плечу.
Я зашел. Смотрю - комната без окон. Лампы дневного света. Черный стол
блестит, как озеро. Ноутбук стоит. На стене Высоцкий во все лицо. В углу
саксофон на подставке. В другом - мусорка. Из мусорки бутылки от "Байкала"
вываливаются. А напротив меня высокий мужик стоит. Не старый, но седой. Я
хотел ему руку подать. Только руку ушиб: там стекло было от пола до
потолка. Чистое, невидимое. Мужик говорит с довольным видом:
- Легко отделались! А вот который до вас приходил, так он себе вообще
нос расквасил.
Я спросил:
- А как же я вам документы отдам?
А он сам мне мои документы показывает:
- Они уже у меня. Доставлены на специальном лифте. Правда, я еще не
ознакомился.
Смотрю - и правда, у меня в кармане пусто. Еще внизу, значит,
вытащили. Я стою, не знаю, что делать. На саксофон в углу показываю:
- Это вы играете?
Он говорит:
- Иногда... Вы присаживайтесь, поговорим...
Рядом с дверью стул стоял. Этот Игорь Вадимович тоже сел по свою
сторону стекла, бумаги мои на столе разложил. Задумался, как гадалка над
картами. Потом даже напевать стал. Я через стекло его слышал прекрасно.
Конечно, опять какая-то техника работает.
Игорь Вадимович говорит:
- Что же вы, молодой человек, русское-то гражданство не стали получать
по достижении совершеннолетия? Никаких бы проблем...
Я говорю:
- Я подавал документы. Но я тогда в Лас-Вегасе жил. Вы же знаете, в
тамошнем вашем департаменте Партия Освобождения Невады концлагерь устроила.
И все мои анкеты с доказательствами русского происхождения потерялись.
Игорь Вадимович по клавишам ноутбука постучал. Вдруг говорит:
- Нет, они не потерялись. То есть, они остались в электронном
варианте. Вижу, вы действительно не собирались терять связи с корнями. Это
говорит в вашу пользу...
И давай глазами по экрану бегать. Я так обрадовался! Может, думаю, не
зря я сюда пришел. Только слово "корни" я всегда не любил. Что он понимает!
Один мой корень в Бенгальском заливе рыбу ловит, а второй вообще где-то в
джунглях потерялся. Это я о тете Кате подумал. А вдруг!.. Ведь из Южной
Америки в Россию, говорят, проще вернуться. Колумбийцев, например, вообще
везде без визы пускают, как китайцев. Там у них страна процветающей
демократии. И перуанцев тоже везде пускают. Только они никуда ехать не
хотят. Им и дома хорошо. Ведь как только золото инков нашли, так Перу сразу
по уровню жизни на первое место выскочило.
Игорь Вадимович говорит:
- Ну что же, молодой человек! Ваше русское происхождение несомненно.
Опыт работы есть, и справки о несудимости настоящие. Но, тем не менее, у
вас очень небольшие шансы.
Я сюда вообще безо всяких шансов шел, а оказалось - "небольшие".
Правда, "очень небольшие". У меня сердце-то упало, конечно, но я решил, что
он еще советов надает, раз сразу не выгнал.
- А что? - говорю.
Он на меня глаза поднял.
- Вы, - спрашивает, - женились-то по любви или как? Мы не можем
пустить в Россию человека, женатого на американке. Ваша жена где, простите,
родилась?
- В Бостоне, - говорю.
Он кивнул.
- Вот видите... Тем более, не можем. У Бостона сейчас такая репутация!
По подсчетам китайских социологов, в штате Массачусетс преступность в
девяносто раз превышает преступность в Нью-Йорке.
- Но моя жена родилась двадцать два года назад! И в пять лет уехала в
Нью-Йорк...
- Это неважно. У консульства есть свои стандарты, - ответил Игорь
Вадимович. И опять защелкал клавишами.
Минут пятнадцать щелкал. Я ждал, ждал. А Игорь Вадимович ка-ак
долбанет по своему ноутбуку! Потом кнопку под столом нажал, наклонился и
говорит:
- Леха, ты?.. - и сразу как закричит: - Слушай, Леха! Как ты тридцать
пять тысяч очков набрал, а? Я все время в эту яму падаю... Десятый
уровень...
Незнакомый ехидный голос сказал:
- Умный в яму не пойдет. Умный яму перепрыгнет с помощью трамплина.
- Тут нет никакого трамплина!..
- Есть. Только он в стене спрятан. Под зеленой мишенью...
Игорь Вадимович задумчиво так на экран посмотрел и головой покачал.
Потом встал и вышел в боковую дверь. Мне ничего не сказал.
Ну, думаю, плевать на Россию и на все это дурацкое возвращение. Сейчас
пойду, денег достану, автомат куплю, да и в Южную Америку пешком
отправлюсь. И будь, что будет. Может, повезет. Жив останусь, тетю Катю с
Генкой найду, тогда вместе что-нибудь придумаем. Я даже стулом заскрипел,
так мне уйти захотелось. Я дверь подергал - закрыта, конечно. У них тут все
автоматическое. Да и как я уйду? Документы-то у консула на столе.
А скоро вечер, кстати. Как я домой-то поеду, в темноте, один, безо
всего? Хоть бы кастет какой-нибудь... Может, у охраны внизу попросить? Хотя
они, конечно, хрен дадут. А если как тогда, в автобус не пустят? Я губу
закусил. Придется машину угонять. Никогда не угонял. Или подожду хозяина и
дам по башке...
Тут Игорь Вадимович входит. Документы мои собрал в стопочку. Словно и
не видит, как я на него посмотрел. Впрочем, я сразу успокоился. И правда,
не мне тут порядки устанавливать... Игорь Вадимович педальку нажал, и
стекло вверх поползло. Он стоит, ждет. Смотрит, как медленно оно ползет. Я
не удержался:
- Значит, все-таки полное доверие соотечественнику?
А он серьезно так говорит:
- Конечно, полное доверие. Сейчас вы напишете заявление, что желаете
вернуться. И заполните анкету, только не упоминайте о том, что вы состоите
в браке. Мы нашли для вас выход, только вам надо спешить - консульство на
той неделе закрывается...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
- ...Все с ним ясно, с этим Витькой, - сказала Галина. - А вам? До сих
пор ничего не ясно?
- Нет, - ответил Сенечка.
Он встретил поэтессу Галину Опахалову, когда вышел из Дома печати
поздним вечером. Она свернула руку калачиком и попросила проводить ее до
дому. Сенечка проводил и рассказал, как Витька из редакции исчез. И
Кабинетов ничего выяснять не стал, сразу объявление написал о том, что
газета нового верстальщика ищет.
- А вот взять, например, Тольку Горшкова, - продолжала Галина. - Он
тоже...
- Что - тоже?
Галина посмотрела на Сенечку, как на маленького.
- О таких вещах не говорят, - сказала она. - Но вам, так и быть,
расскажу один случай. Собрались мы в клубе, стихи читать, да и просто
поболтать. Толька Горшков пришел. А мы, когда он приходил, всегда знали,
что он ныть будет. Так и в тот раз - сел он на подоконник, смотрит на улицу
и ноет. Все ему не нравится. Город скучный, мы скучные, стихи у нас
скучные. Мы ему говорим: "Чего ты ноешь? Смотри, у тебя повести и рассказы
печатают, деньги платят!" А он одно твердит: нет, мол, у него в повестях
жизни, одно уныние. А он сам как уныние! Надоел он нам - спасу нет. А он
как раз про свою персону начал разглагольствовать. И какой он печальный, и
одинокий, и перспективы-то у него нет. К счастью, в это время гимн по радио
заиграли, мы слушать пошли. А Горшков на подоконнике остался. Гимн
кончился, мы приходим - исчез Горшков. Вот в точности, как твой Витька,
когда вроде бы и выйти незамеченным не мог. Мы сначала искали, а потом все
поняли.
- Да ладно, - сказал Сенечка. - Мало ли кто чего не мог. Это вы,
наверное, гимну громко подпевали, а он взял и вышел.
- Может быть, - согласилась Галина. - Только на следующий день, или
через день - не помню, встретили мы Тольку. Ну, думаем, сейчас опять
придется про жизнь его тяжелую слушать. Ничего подобного! Идет себе,
подпрыгивает - нам подмигнул, кричит: "Я новую повесть начал! Повесть о
счастии!" Упрыгал он, а через неделю повесть закончил. Называется
"Солнечная мурава"... Читал?
- Надо будет прочитать, - сказал Сенечка. - Только я все равно ничего
не понял. Не вижу связи. Когда я в Америке в колледже учился, там у нас
один тип английский язык преподавал. Тот еще тип, волосатый такой, в
коже... Так он прямо посреди урока исчезал. Мы, вообще-то, за уроком не
очень следили, все свои дела обсуждали - ну, там пойти уделать кого-то, или
где с девчонкой побыть...
- О, романтика...
- Да, - кивнул Сенечка. - Так вот, тип этот сначала все про Диккенса
бормочет, про Толкиена, а потом - бац! - в воздухе растворился. Ну, его
никто особенно не ищет, а он к сам вечеру выползает из какой-нибудь щели -
рожа синяя, воняет от него, а сам - счастливый!.. Тоже, наверное, повесть о
счастье был способен написать.
Галина посмеялась. Они прошли пешком до самого ее дома. Галина
призналась, что ей хочется курить, но на улице, конечно, курить нельзя.
Сенечка сказал, что у него есть антикурительные таблетки, потому что в
Америке он без сигарет тоже долго не мог.
- А почему, - вдруг спросила Галина, - вы сейчас вздрогнули и головой
так повели по-странному?
Сенечка помедлил секунду и сказал:
- Мне послышалось, что мотоцикл едет...
- Вы не любите мотоциклы? - удивилась Галина. - Они у нас на каждом
шагу встречаются. Молодежи их бесплатно раздают...
Сенечка не ответил.
- Лучше почитайте ваши стихи, - попросил он. - Наверное, они получше,
чем у Аллы Небесинской?
Галина усмехнулась.
- Аллочка Небесинская... она не очень-то умна. Ездила во Вьетнам,
подзаработать хотела. Читала стихи на улицах. А вьетнамцы-то богатые все,
им на Аллочку наплевать. Идут себе мимо, деньги свои в уме считают. Так и
вернулась ни с чем. Я за это время многого добилась. Диплом защитила.
Теперь у меня еще одни погоны есть, не только поэтессы молодой. Погоны
ветеринара. Я тоже уехать могла. Мне предлагали в Корее работу, собак
лечить. Но я отказалась. Можно ведь и в России неплохо зарабатывать.
- А у вас много стихов? - спросил Сенечка.
- Да уж побольше, чем у Аллочки Небесинской...
Галина прищурилась и посмотрела вдаль.
- Сейчас... Вот, слушайте. - сказала она. - Стихи, правда, очень
личные. Бывает так, что мечтаешь о высоком, но в то же время о чем-то
внутреннем. О том, что исходит из самого сердца...
Хочу насладиться я сладким моментом,
Когда я брожу в темноте с президентом.
И слышно, как в парке поет соловей.
И я просыпаюсь в постели своей.
Когда говорят: "Позабудь свои грезы",
Я только вздыхаю, и капают слезы.
Погоны мои недостойны любви,
Но снова надежду мне дарят они.
Зачем мне Вьетнам, и зачем мне Корея,
Когда я родные погоны имею?
Когда-нибудь статус я свой подниму,
И гордо тогда к президенту пойду...
- Да, очень хорошие стихи, - сказал Сенечка. - И что же? Их
напечатали?
- Напечатали, конечно! И деньги большие заплатили. Ведь это и есть
настоящая поэзия. Патриотизм, а не всякие там самокопания... И вообще,
струю надо ловить. Писать про то, как народ президента любит...
Проводив Галину, Сенечка, как обычно, поймал такси и поехал домой. В
переходе снова играла та скрипачка. Мелодию играла какую-то известную,
только гораздо медленнее, чем надо. Перед девушкой снова лежал скрипичный
футляр, в который она собирала деньги. Сенечка замедлил шаги, нашаривая в
кармане рубль.
Тут он увидел, что не он один слушает скрипачку. Прямо перед ней стоял
человек в странной одежде. Сенечка не сразу понял, что человек этот, сам
маленького роста, одет в просторный ватник. Погон на ватнике не было.
Скрипачка встретилась с Сенечкой глазами, и Сенечка улыбнулся ей. Но
девушка не ответила на улыбку. Сенечке показалось, что ей даже стало
неприятно.
Тем временем, приземистый человек в ватнике наклонился чуть ли не до
земли и сунулся ближе к скрипачке. Он что-то делал руками, но широкий
ватник мешал рассмотреть, что именно. Потом полы ватника закачались, и
Сенечка все понял.
- Старобабин! - закричал он и рванулся. Наскочив на нескольких
прохожих, которые как раз замерли и стали озираться, он оказался на
свободном пространстве и успел увидеть, как приземистый человек в ватнике
прячет в карман деньги. Деньги, украденные у скрипачки.
Сенечка прыгнул. Под ноги ему попался скрипичный футляр. Раздался
картонный хруст. Сама девушка, казалось, только сейчас очнулась от своей
музыки. А могла бы подставить человеку в ватнике подножку. Но скрипачка
только сжалась и хлопала глазами.
Человек в ватнике увернулся от Сенечки и быстро-быстро засеменил к
выходу. Сенечка по инерции пролетел несколько метров и затормозил,
ухватившись за чье-то пальто.
- Держите Старобабина!
Человек в ватнике был уже на самой верхней ступеньке. Огромными
прыжками Сенечка настигал его. Перед ним расступались.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг