мире!
Орион отступил на шаг, но Анна, не раздумывая, бросилась ему на грудь,
стиснула плечи, обняла и отчаянно прижалась к нему всем телом.
- Я тебя люблю! Я тебя все равно люблю, Орион! Неужели мы стали настолько
пустыми, что только у индивидов осталась настоящая душа. Боже, что я
говорю... - она вздрогнула и попятилась.
- Анна!
- Я не имею права тебя любить, - слезы потекли по ее щекам. - Ты такой...
чистый. А я пустая, я даже не умею верить сердцу!... Прости, я не могу
сейчас. Я должна разобраться с собой. Прости, Орион!
Каблучки застучали по пластиковому полу. Орион шагнул следом за девушкой,
но ноги сковало и невидимые гири потянули вниз. Что-то сжалось и ухнуло в
груди, отчаянно завертелись перед глазами стены и пол. Он уцепился за
перила и с ужасом ждал, когда поднявшийся изнутри жар поглотит его целиком.
- Орион, - теплая рука, опустившаяся на затылок, показалась ледяной. - Что
она тебе наговорила?
Появление Стаса стало нежданным спасением. Холодный пот остудил тело. Буря
затаилась на дне единственного источника.
Стас настойчиво развернул Ориона к себе и посмотрел в глаза.
- Парень, ты себя нормально чувствуешь? - на лице опекуна отразился страх.
Орион попытался ответить, но только глотнул ртом воздух и не выдавил ни
звука.
- А ну пошли со мной, - Стас решительно взял его под руку и повел в жилое
крыло.
Ровное дуновение кондиционеров перемешалось с горячими всплесками
неизвестного происхождения. Орион сфокусировал взгляд на человеке и вдруг
догадался, то слышит его испуганное дыхание.
- Не бойся, я, кажется, еще не умер.
Бестолковая реплика нисколько не успокоила Стаса.
- Заткнись, бога ради, - буркнул он.
Орион оказался в своей постели. К губам прижали скользкий стакан, и вода
просочилась в пересохшее горло. Время, звуки и абрисы предметов поплыли в
тумане.
- Малыш, ты меня слышишь? - Стас наклонился над подопечным. - Отлично.
Побудь здесь. И пока я за тобой не приду, чтоб никуда!
Он вышел и, заметив, как ноют колени, прислонился к захлопнутой двери.
- Ну и напугал ты меня, парень, - вполголоса пробормотал он. - Что же там
между вами произошло?... - Стас оглянулся на комнату Ориона, но решил не
возвращаться к нему с вопросами. - Да-а, уважаемый Филипп Алексеевич,
теперь держись зубами за воздух. Владеть он ими будет! Ха! Кишка тонка -
владеть человеком!
Журналистка сидела в комнате отдыха персонала, где на полную громкость
орал видеопроигрыватель, и курила.
- День добрый, - Стас подсел к девушке. - Позволите на пару слов?
- Я хочу побыть одна.
Стас демонстративно оглянулся на пятерых сотрудников перед экраном.
- Одна? - он потряс большим пальцем в сторону зрителей.
- Им на меня наплевать, - Анна затянулась.
- Я не задержу вас надолго, - продолжал Стас, как бы не замечая
недовольства собеседницы. - Я видел, как вы разговаривали с Орионом. Ума
не приложу, почему Филипп вас до сих пор не поставил в известность... - он
невзначай покосился на Анну и встретил ее крайне недружелюбный взгляд.
Впрочем, на иное он и не рассчитывал. - Дело в том, что Орион - не совсем
человек.
- Да? - дежурная, но вполне сознательная реплика.
- Он индивид. Один из тех, кого создавал ваш отец.
- И какое это имеет значение?
Стас оказался в замешательстве. "Один-ноль в ее пользу, - признал он. -
Похоже, парень сам успел ей всё рассказать. Чем же она его огрела?".
- Мне показалось, что вам, журналисту, будет интересно это узнать, -
сыграв невозмутимость, продолжал Стас вслух.
Настороженность в заплаканных зеленых глазах. "Один-один", - улыбнулся он
про себя.
- Спасибо за информацию, - отозвалась Анна. - Надо понимать, братец весьма
высоко поднялся в своих исследованиях.
- Откровенно говоря, он поделил лавры с отцом. Модуль управления, тот
самый "камушек", о котором вчера болтала девчушка, он у отца просто спёр.
- О, как интригующе, - журналистка изобразила интерес. - А что, четыре
новые капсулы действительно существуют?
Она не надеялась, что Стас клюнет на удочку, но он ожидал как раз
подобного вопроса.
- Существуют. Филипп досконально скопировал кристалл с помощью компьютеров
и вскоре после появления на свет Ориона, заложил новых индивидов. Но об
этом до сегодняшней ночи знали только два человека.
- Вы и Филипп? Тогда почему вы мне сейчас об этом рассказываете?
- Чтобы расставить точки в забавном ночном приключении. Девочка, умышленно
или нет, выложила все, как на духу.
- Это вы провели ее в лабораторию?
- Да что вы! Вернее всего, она спокойненько забрела туда сама следом за
Филиппом. Он же ничего вокруг не видит, когда занят делом.
"Он и в остальных случаях ничего вокруг не видит", - подумала Анна.
- Филипп хочет наладить потоковое производство индивидов? - спросила она.
- Боюсь, что да.
- Боитесь? - и Анна ясно вспомнила слова Антона об отце и его ссоре с
сыном.
- Вы обратили внимание, как ведет себя Орион?
Она не ответила. Стас, не спуская глаз с дрогнувшей маски на ее лице,
продолжал:
- Индивид - это не робот, не Продукт, которым нужно управлять. Это
личность. Причем богатая человеческая личность. Тиражирование одного и
того же человека вернее всего погубит и оригинал, и его клоны. Даже
глупенькая девочка это осознает.
Акцент на "человека" сделал свое дело. Анна вздрогнула и отвернулась.
- И что вы предлагаете? Вразумить Филиппа? - она нервно притушила сигарету
и потянулась за новой.
- Для начала я хочу понять, что произошло с Орионом.
- Где он? - Анна привстала.
Орешек треснул. Хитринка забилась в уголки серых внимательных глаз, и Анна
зарделась. "О, женщины. Сколько же у вас личин? - с тоской и восхищением
Стас взирал на собеседницу. - И которая настоящая? Не та ли, что возникает
при мысли о любимом?"
- Парень в своей комнате. Не волнуйтесь, ничего страшного. Вымотался до
предела, теперь отсыпается.
Анна поджала губы.
- Вы решили, что он из-за меня?... Ради этого вся беседа?
Настало время откровений. Стас прикинул в уме предстоящие ходы и ответил.
- Постарайтесь понять, Анна, - доверительный тон попал не в фазу:
журналистка насторожилась. - Орион взрослел и совершенствовался на моих
глазах. Теперь он окунулся в настоящую жизнь. И мне небезразлично, как он
будет чувствовать себя впредь. Он любит вас, а значит - будет жить для вас.
Настороженность исчезла. Девушка рассеянно покачала головой. Слабое
чувство, похожее на зависть, скользнуло по сердцу. У Ориона был настоящий
друг, опекун,... отец. Для нее в жизни не нашлось человека, взявшего бы на
себя столь тяжкую роль.
- Почему же вы сказали, что Орион не совсем человек? - глухо спросила Анна.
- Потому что это правда. Восемь месяцев назад он вышел из капсулы, похожей
на те, которые сейчас стоят в личной лаборатории вашего брата. Возможно, я
выразился неточно. Он - иначе рожденный человек. Ему в сто крат труднее
освоиться в нашем обществе. Но он имеет право на нормальную жизнь. И дать
ему эту жизнь может только тот, кто вырос на земле среди людей. Филипп
этого не понимает. Но Тамарины "нарисованные цветки" он вчера осознал,
будьте уверены. И теперь горит желанием использовать девочку в своих целях.
"Девочка похожа на мать. Мать рисовала узоры", - закрутилось в голове у
Анны. Разговор на террасе: "Что ты рисуешь?" - "Посмотри, это Диво". -
"Эти черточки?"
Ей потребовалось двадцать лет, чтобы понять мамину мечту...
- Вы полагаете, создание индивидов можно продолжить? - робко спросила она.
- Если Тамара сумеет нарисовать код на камне, и мы поможем индивидам
познать человеческие чувства, да. Филипп жаждет спасти цивилизацию после
всемирного потопа, - Стас усмехнулся в усы. - А, по-моему, многих надо
спасать уже сейчас от черствости, примитивизма и бесчеловечности.
"Создать индивида! Создать еще одного искреннего, мудрого человека с
доброй душой и открытым сердцем, - мысли закружились у Анны разноцветной
счастливой радугой. - Когда такие люди вольются в человеческое общество,
общество заметит их и повернется к ним лицом. Пойдет за чистотой и
искренностью, как отважилась пойти я!"
- Убедить Тамару будет нелегко, - с трудом приглушив восторг, начала Анна.
- Филипп вел себя вчера как последний дурак. Вряд ли девочка согласится
участвовать в его работе. Ему нужно наладить с ней отношения. И вообще,
нам понадобится время.
- Мне нравится это "нам", - кинул Стас. - А Филиппа я беру на себя.
Уткнув палец в стену, Тамара чертила на ней невидимую линию. Коридор
тянулся и тянулся вперед, встречные люди проходили туда-сюда, иногда
задевали и, обронив дежурное "извините", шли по делам.
Холодно. Цветы не живут, когда холодно. Глеб. Глебушка...
Слезинка пробежала по щеке.
Хлопали железные двери. Плясали цветные точки в узком окошке. Белые
одежды. Плохие одежды.
Тамара пристроилась за спиной пожилого человека в очках, увлеченно
изучавшего шуршащие бумаги. Хлопнули двери. Тамара пошла в новый коридор.
Человек в очках оглянулся по сторонам, произнес грубое слово, и железные
двери закрыли его в маленькой комнатке.
Он обижается на комнатку. А комнатка не виновата. Он велел ей неправильно
ехать.
Темно.
- Кошка, кошка, где твоя дорожка?
Кошкины глазки видят всё в лесу.
Кошка, кошка, подожди немножко.
Солнышко станет и прольет росу.
Стена была совсем холодной, и Тамара отдернула пальчик. По телу пробежал
озноб.
Дядя Боря говорил, что бабушку Владлену положили под землю, когда она
уснула. А я не сплю. Я живая. И я иду под землей. И земля не обижается.
Интересно. И немножко страшно.
Раздался отчетливый скрип. Тамара вмиг притихла и присела на корточки. В
темноте показался огонек. Женщина с плохими мыслями прошла мимо. Девочка
сжалась в комочек. Мысли были настолько черными, что она боялась на них
смотреть. Но там, откуда она пришла, тоже были мысли.
Как мышки в погребе, - Тамара осмелела. -
Мышка одна,
она голодна.
Зернышко пожевала,
другое достала.
День за днем.
Мышки вдвоем.
Зернышки тают,
люди страдают.
Зима холодная,
деревня голодная...
- Ой.
Тамара уперлась в приоткрытую дверь.
Плохое место. Очень плохое. Но Глеб бы не испугался. И я не боюсь.
Она проползла между железной колодой и острыми обрезами скрипучих ворот и
отважно шагнула в новый коридор. Большущие детские глаза расширись от
ужаса. Тамара прижимала к груди кулачки, будто удерживала в себе желание
бежать без оглядки.
Я буду смелой, и земля разрешит мне стать взрослой, чтобы Глебу всегда
было хорошо. Я не боюсь мышек...
Коридор внезапно кончился, и девочка почувствовала дуновение. Кто-то
медленно и глубоко дышал.
- Кошка, кошка, дай мне свои глазки, - зашептала Тамара. - Я тебе их
верну...
Она поморгала и вгляделась в кромешную тьму. Очертания предметов обрели
четкость, и перед взором девочки открылась широкое помещение. Столы,
стулья, шкаф и в нем бутылочки и коробочки. А в глубокой стеклянной ванне
чуть в стороне...
Тамара зажмурилась. Из темноты на нее смотрела масса человеческой плоти.
- Ты ненастоящий, - медленно проговорила девочка. - Я не боюсь.
Она открыла сначала один глаз, потом другой. Существо в ванне двигалось и
шумно дышало.
- Зачем ты плохо думаешь? Я тебе ничего не сделаю...
Из ванны показалась человеческая рука. Совсем детская, судя по размерам
ладони, но неестественно длинная. Рука прикоснулась к большой грифельной
доске, стоящей на штативе вплотную к аквариуму, и начеркала мелом поверх
полустертых значков, совершенно непонятных Тамаре:
"Где моя мама?"
- Она ушла и забыла закрыть дверь. Ты кто?
"Гном".
- Так зовет тебя мама?
"Да".
- Тебе трудно писать?
"Нет".
- А мне кажется, трудно. Ты думай, а я буду слушать.
"Чтение мыслей - аномальное явление. Читай мысли. Я буду изучать".
- Ну хорошо, - Тамара слегка растерялась. - Ты думаешь, что ты страшный,
поэтому люди тебя заперли здесь, и только мама к тебе приходит.
"Неточно".
- Так неинтересно. Ты прячешься от меня. В тебе мысли придуманные! Почему
ты думаешь о людях плохо? Потому что мама так думает, да? У твоей мамы
очень страшные мысли! А ты о людях ничего не знаешь.
"Я верю маме".
- Ты помогаешь ей в плохом деле... - Тамара всеми силами старалась понять,
что же в действительности задумала женщина, повстречавшаяся в оранжерее.
Она сказала, что нельзя прощать, а прежде упомянула Филиппа. Теперь
страшное создание в аквариуме периодически глушило мысль об... отце.
Тамара сделала еще одно усилие, и вдруг осмыслила. Все оказалось предельно
просто: страшилище верит маме, мама ненавидит страшного человека Филиппа,
страшилище в ванне плохо думает о папе, и получается, что папа страшилища
это и есть Филипп.
Я подумала, как взрослая! - обрадовалась Тамара. - Я думаю как земля и как
взрослая сразу! Как Глеб!
"Говори", - вычертила на доске рука.
- О чем говорить?
"Что я думаю?"
- Нет. Я не буду тебе говорить. Думай сам. Но учти, мама учит тебя думать
неправильно и плохо. Ты не страшный, ты просто стал ненастоящим.
"Как ты меня видишь?" - рука поставила знак вопроса, покачалась в воздухе
и дописала. - "В комнате абсолютно темно".
- А я попросила у кошки глазки. Ты правда не страшный, Гном. Но мне пора
идти.
Тамара попятилась и опрометью кинулась в коридор.
Глава 20
Сказка
С помощью шумной молодежной компании Глеб и Черныш преодолели полторы
сотни километров в седлах мотоциклов и оказались, образно говоря, в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг