Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   - не ограничиваться самообороной: по примеру пескаря и маленького рачка
оборонять не только себя, но и своих товарищей;
   -  помня,  что  в  мире  не  дремлют  страхоулавливатели,  никогда   не
поддаваться страху;
   - ни к чему не привыкать.  Привычка  притупляет  чувства,  принижает  и
измельчает душу, превращает в насекомых богатырей. Даже к самому  дорогому
не следует привыкать; никогда не путайте привычку с привязанностью!



   6. ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

   Дороги,  которые  мы  выбираем,  следует  отличать  от  дорог,  которые
выбирают нас. Иногда мы только еще раздумываем, какую бы выбрать дорогу, а
дорога уже нас выбрала, и влечет по себе, к своей собственной, а вовсе  не
к нашей цели.
   Когда ложноскорпион, этакое мелкое, совершенно  ничтожное  существо  из
паукообразных, ухватывает крупный кусок, тут же  выясняется  вся  ложность
его положения: не ложноскорпион уносит кусок, а этот  самый  кусок  уносит
куда-нибудь ложноскорпиона. Надо учитывать свои возможности: ложноскорпион
настолько мал, что для него даже  муха  -  крупный  кусок.  Но  приходится
держаться за этот кусок: во-первых, жалко  упустить  кусок,  а  во-вторых,
себя упустить с такой высоты - жалко. Так  и  уносит  ложноскорпиона  этот
крупный кусок - от дома, от семьи, от приятелей и  знакомых...  Из  всего,
что ему было дорого, остается у него только крупный кусок.
   Так всегда бывает, когда погонишься за крупным куском: унесет тебя этот
кусок, назад не вернешься.


   Птичка оляпка из отряда воробьиных вроде бы и  оседлая  птичка,  а  вот
освоила все виды  передвижения.  Она  может  и  походить,  и  полетать,  и
поплавать, и даже пойти ко дну, что для птицы -  сплошное  неприличие.  Не
каждая птица станет путешествовать по дну речки... Но,  согласитесь,  есть
особая прелесть в том, чтобы путешествовать по дну речки  и  при  этом  не
считать себя утонувшим, а считать себя путешествующим. Оляпка считает себя
путешествующей...
   Вот она идет по дну стремительной горной речки, идет  не  спеша  -  это
речка мчится стремительно. Речка мчится мимо оляпки, и над оляпкой, и  под
оляпкой, речка мчится со всех сторон  у  оляпки,  и  оляпке  кажется,  что
мчится оляпка, такое создается у нее впечатление. Можно обойти весь  свет,
а можно стоять на месте, чтобы весь свет обошел тебя...
   А жизнь? Ведь и она проносится, когда мы стоим  на  месте.  Она  мчится
стремительно, даже если мы прочно сидим на дне. Чем прочнее  мы  сидим  на
дне, тем стремительнее жизнь проносится мимо нас, хотя нам кажется, что мы
живем, - такое создается у нас впечатление.
   Перелетные птицы специально жиреют перед дальним полетом:  чтобы  иметь
запас на дорогу, чтобы крыльям хватало сил. А домашние птицы -  те  жиреют
просто так, без полета. Для чего  они  жиреют?  Этого  не  знают  домашние
птицы. Они знают одно: жиреть вредно. Кто жиреет, тот долго не живет.
   А как же птицы, которые жиреют перед дальним полетом? Почему для них не
вредно жиреть?
   Потому что для птицы не  вредно  жиреть.  Для  нее  вредно  жиреть  без
полета. Вредно жить без полета. Кто живет без полета, тот долго не живет.
   Правда, полет тоже бывает разный.  Иногда  для  полета  не  обязательно
отрываться от земли. Почему болотная курочка редко  отрывается  от  земли?
Потому что у нее на земле хватает работы. Болотная курочка  принадлежит  к
семейству пастушков, она всю жизнь пасет чужие стада (своего стада она  не
имеет). Вон там, на опушке, пасется стадо коров  -  возле  леса,  большого
стада деревьев. А там, дальше, - поле,  стада  пшеницы,  а  еще  дальше  -
город, стадо домов... И все это нужно пасти, когда ж тут летать?  Конечно,
иной раз поднимешься, чтобы  попасти  стада  облаков,  облакам  ведь  тоже
трудно без пастушка - того и гляди на землю прольются.
   Вот кто по-настоящему живет без полета - это тараканы. Если б даже  они
умели летать, они вряд ли приняли  бы  такое  решение.  Тут  очень  многое
зависит от решения. Вы заметили, что тараканы редко появляются в одиночку?
А почему?
   Потому что в одиночку приходится принимать решение. Куда сделать шаг  -
налево или направо? Мир такой огромный, и  столько  в  нем  разных  дорог,
которые нужно выбирать таракану! Другое дело, когда он не  один,  тут  уже
дорога сама собой выбирается. Пойти направо? Как все!  Пойти  налево?  Как
все! Главное - делать то же, что все, и тогда  совсем  не  трудно  принять
решение.
   К  сожалению,  не  все   решения   принимаются   правильно,   об   этом
свидетельствует статистика смертности тараканов. Но тут уж  такое  дело  -
смерти не избежишь. Таракан знает: смерти  не  избежишь,  но  когда  нужно
что-то решать, важно не смерти избежать, а ответственности.


   Молох, прекрасно представляющий не только семейство агам, но  и,  можно
сказать,  весь  подотряд  ящериц,   имеет   очень   высокое   понятие   об
ответственности, - причем не только за выбранную дорогу, а и за то, что ты
с собой несешь.
   Сидит молох у муравьиной тропки и слизывает  с  нее  муравьев.  Одного,
второго, третьего... А почему четвертого нет? Потому  что  тот  имеет  при
себе ношу. Потому что трудится муравей.
   Сидит молох у муравьиной тропки,  как  надсмотрщик  над  работами,  как
распорядитель работ. Пятого пропустит, шестого  пропустит,  а  седьмого  -
стоп! Нечего болтаться без дела!
   Сидит молох у муравьиной тропки, и кто не работает, того  ест.  Что  ты
несешь, муравей? Ничего? Ну так и нечего тебе отправляться в дорогу.
   Шагай и трудись, трудись и шагай!.. Моллюску лопатоногу  нога  заменяет
лопату. И он не бросит лопату, он крепко держит лопату, потому что  и  его
держит лопата, его единственная нога.
   И пока бьется сердце, он не бросит лопату, а пока он не бросит  лопату,
сердце его не остановится. Потому что сердце лопатоногу  заменяет  лопата,
все та же лопата, его единственная нога!
   А что тут особенного? У осьминога, например, нога на все руки:  вкус  у
нее - что у твоего языка, нюх  -  что  у  твоего  носа.  А  если  случайно
потеряет ее осьминог, нога будет продолжать добросовестно  добывать  пищу.
Не себе, конечно: какой из нее едок? Из  нее  плохой  едок,  зато  хороший
кормилец. Хотя - и с этим никто не поспорит - трудней быть кормильцем, чем
едоком.
   Да, там, где нет ответственности за избранный путь, все пути  кончаются
печально. И тот, кто забирается высоко, опускается  низко,  совершая  свой
полет в одном направлении: сверху вниз.
   Красноречивый  пример  -  летающая  лягушка  из  семейства   веслоногих
лягушек. Ей для полета нужно забраться повыше, чтобы потом  лететь  сверху
вниз. Ползком она добирается до самых небес, но каждый полет возвращает ее
на землю.
   Так часто высшие становятся низшими, а низшие - высшими. Все зависит от
дорог, которые мы выбираем.


   Дриопитеки, а иначе говоря,  древесные  обезьяны,  были  высшими  среди
обезьян, что по тем временам  было  немало.  Природа  в  своем  постоянном
усовершенствовании как раз дошла до обезьян  и,  созерцая  творение  своих
рук, радовалась ему и грустила, что лучшего ей  уже  не  создать.  Правда,
даже среди этих лучших - дриопитеков - были  высшие  и  низшие,  поскольку
жили они на деревьях, а на деревьях всегда так живут: одни повыше,  другие
пониже.
   Самые проворные поспешили забраться наверх и там поселились, прыгая  по
вершинам. А те, что остались внизу,  держались  поближе  к  земле  и  даже
временами сходили с деревьев на землю. И  вот  что  получилось  из  этого.
Высшие дриопитеки прыгали по  вершинам,  выше  которых  прыгать  было  уже
некуда, и  это,  с  прискорбием  нужно  отметить,  тормозило  эволюционный
процесс. А низшие - ходили по низам и даже  иногда  спускались  на  землю.
Конечно, они не умели ходить по земле и по пути хватались на каждую палку,
но, естественно,  не  в  силу  своей  агрессивности,  а  в  силу  привычки
хвататься за ветки у себя на деревьях. Все думали, что  обезьяна  взяла  в
руки палку, но это было не так: она только  хотела  ухватиться  за  ветку,
потому что не научилась еще ходить по земле.
   А  когда  она  научилась...  Вот  теперь  природа  могла  по-настоящему
удивиться, потому что у нее на глазах низшие стали  высшими,  а  высшие  -
низшими. Низшие дриопитеки поднялись до человека, а высшие, которым некуда
было подниматься, потому что они и без того достигли вершин, так  навсегда
и остались обезьянами.
   Вот что означают для нас дороги,  которые  мы  выбираем.  Они  помогают
стать человеком, - в том случае, если мы выполняем следующие условия:
   - выбираем себе дорогу, не гоняясь за крупным куском;
   - не допускаем, чтобы жизнь проносилась мимо  нас,  как  река,  которая
течет мимо оляпки (и над оляпкой, и под оляпкой);
   - помним опыт домашних птиц: кто живет без полета, тот долго не живет;
   - не боимся сами принять решение;
   - задаем себе вопрос молоха: что ты с  собой  несешь?  Если  ничего  не
несешь, нечего пускаться в дорогу;
   - не стремимся во что бы то ни  стало  забраться  повыше,  помним,  что
летающие лягушки летают только вниз, а дриопитеки, сидя на своих вершинах,
так навсегда и остались обезьянами.



   7. РОДНАЯ СТИХИЯ

   По утверждению древних, мир составляют четыре  стихии:  земля,  воздух,
вода и огонь. Из них только в трех можно жить: ходить по земле,  плыть  по
воде, летать по воздуху. И каждая из этих трех стихий для кого-то - родная
стихия. Что касается огня, то он никому не родной, потому что в нем  можно
только умереть, а жить - невозможно.
   Хотя - что такое невозможно? К счастью, это понятие растяжимое.
   В Нижней Калифорнии есть Адская пещера, а  в  этой  пещере  -  поистине
адское озеро, с кипящей водой. Вокруг озера все мертво, а  в  самом  озере
кипят черепахи - вот  у  кого  поистине  кипучая  жизнь!  Здесь  никто  не
упрекнет их в медлительности: попробуй промедлить, когда вокруг все так  и
кипит. И сам не заметишь, как сваришься.
   Но черепахи-то не вареные, они живые, и  дети  у  них  живые  -  только
вылупились, а уже вместе со всеми кипят. Да еще подбадривают друг дружку:
   - Веселей кипи! Нечего прохлаждаться!
   Некоторые до того научились прохлаждаться, что, наподобие рыбы  даллии,
буквально превращаются в лед, промерзают  насквозь,  так  что  им  уже  не
страшны  никакие  морозы.  Ведь  страшны  не   морозы,   страшна   разница
температур, а когда одинаково холодно - что внутри, что снаружи,  -  тогда
безразлично,  что  делается  вокруг.  Вот   к   чему   приводит   привычка
прохлаждаться: к равнодушию.
   Черепахам из адского озера прохлаждаться некогда, а  главное  -  негде:
вокруг сплошной кипяток. И от этого  кипятка  все  черепахи  красные,  как
вареные раки. Но они-то не вареные, а живые, потому и  живые,  что  кипят.
Когда вокруг все кипит, попробуй не кипеть: в два счета сваришься.
   Значит, и кипяток может быть  родной  стихией,  если  в  нем,  конечно,
кипеть, а не прохлаждаться.
   Но кипяток - это все же вода, пусть кипящая, но  все  же  вода,  а  как
жить, если нет воды? Казалось бы - невозможно.


   В пустыне Намиб, восточное Атлантического океана,  южнее  реки  Кунене,
западнее  озера  Нгами,  севернее  водопада  Ауграбис  и  знаменитой  реки
Оранжевой, - в пустыне Намиб никогда не бывает  воды.  Дождь  обходит  эту
пустыню, направляясь в Атлантический  океан,  он  спешит  влиться  в  реку
Кунене или низвергнуться водопадом Ауграбисом, он даже готов залечь озером
Нгами - только бы обойти пустыню Намиб. Даже время, кажется,  не  течет  в
пустыне Намиб. Все, все, что течет, течет севернее, западнее, восточное  и
южнее. И ничто не растет в пустыне Намиб.  И  никто  не  живет  в  пустыне
Намиб...
   Кроме, конечно, жуков-чернотелок.
   Как они живут? Трудно, конечно. Иногда ветер  занесет  сухую  травинку,
какой-нибудь  сухой  стебелек.  Воду  же   приходится   добывать   самому,
химическим способом. А химическая вода - это не  вода  Кунене  и  не  вода
водопада Ауграбиса.
   Можно, конечно, пошутить, что чернотелки живут в черном теле, хотя тело
у многих из них белое. Тело белое, но они в нем, можно сказать, не  живут,
потому что живут они в черном теле. А почему бы не пошутить,  если  живешь
не в пустыне Намиб, а в каком-нибудь месте, подходящем для шуток?
   Но если говорить серьезно, стоит задуматься: почему чернотелки живут  в
пустыне Намиб? Разве не лучше жить на реке Оранжевой и ходить смотреть  на
водопад Ауграбис? Это очень красиво. Когда смотришь на водопад, забываешь,
что воду можно добывать химическим способом.
   Но чернотелки живут в пустыне. Чем-то их  держит  пустыня  эта,  Намиб.
Хоть и в черном теле, а все-таки держит.
   Каждый ищет, где лучше, а находит - где хуже. Может, потому, что  когда
все ищут, где лучше, тогда там, где лучше, становится хуже  всего?  Может,
для того, чтоб найти, где лучше, надо искать, где хуже?


   - Худо тут! Худо тут!
   Это излюбленный крик Удода.
   Что и говорить, местность  убогая:  пустоши,  скудная  земля.  Но  если
живешь на этой земле, можно найти и что-то хорошее. Другие птицы  находят,
и они поют о своей земле, воспевают ее...
   Но, как говорится, в семье не без удода.
   - Худо тут! Худо тут!
   Пингвины живут во льдах, но они не жалуются. Хотя у  них  есть  на  что
жаловаться: тут тебе и холод, и полярная ночь. У них там, наверно,  вообще
невозможно летать - пингвины, во всяком случае, не летают. И все-таки  они
не кричат, что им худо. Они считают, что им хорошо.
   Раз они живут во льдах, значит, им во льдах хорошо. Чекан-плясун  живет
в песках и при этом пляшет от радости, до того ему хорошо. Почему же  удод
живет там, где ему плохо? Разве его здесь держат? Пожалуйста,  лети!  Если
ты не хочешь жить, как пингвин во льдах, как чекан в песках, - лети,  тебя
здесь не держат.
   Но он не хочет. Он остается здесь, на своей  земле,  чтобы  кричать  на
весь свет, как худо  на  ней  живется.  Как  будто  от  его  крика  что-то
изменится. И кому это нужно, чтобы  на  земле  что-то  менялось?  Пингвину
нужно? Плясуну нужно?
   Но, как говорят, в семье не без удода.


   Зато змея муссурана настолько любит все родное, свое, что даже питается
исключительно змеями. Она так рассуждает: почему мы должны есть  чужих?  И
почему нас должны есть чужие? Разве у нас - некому есть?  Разве  у  нас  -
некого есть?
   Вот как любит свое змея муссурана.


   Хороша стихия,  когда  она  обжита,  тогда  каждый  считает  ее  родной
стихией. Когда стихия благоустроенна, когда  в  ней  можно  жить  легко  и
спокойно, почему не считать стихию родной?
   А когда в ней неспокойно?
   Толстолоб из семейства  карповых  при  малейшем  беспокойстве  покидает
родную стихию и выпрыгивает из нее - куда? В воздух, где живут птицы.  Где
живут стрекозы и бабочки. Но где не живут толстолобы. Где рыбы  вообще  не
живут.
   Толстолоб покидает родную стихию, потому что в  ней  пронесся  какой-то
шум. Он, как многие, любит тишину, но где он ищет тишину? Разве в  воздухе
можно найти тишину?
   Оглушенные громом, облака осыпаются с неба и  находят  в  воде  тишину.
Листья падают в воду, оглушенные ветром. И  от  выстрела  падает  птица...
Никто не находит в воздухе тишины.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг