рублями. Тогда бы у него все сложилось не так, он имел бы свою личную
жизнь и не должен был бы соваться в чужую, общественную. Он бы имел любовь
вместо лифчиков, а сейчас у него сплошные лифчики вместо любви.
"Слышь, Степкин, - говорил в такой момент Александр Иванович, - а
может, мы с тобой прожили жизнь не так?"
И Степкин отвечал:
"Может, и не так. Но так или не так, надо за нее, прожитую, держаться".
Но однажды события, которые столько лет топтались и пылились во дворе,
сорвались со своих мест и помчались с бешеной скоростью. И алкоголик
Хренопуло вдруг проснулся, совершенно трезвый перешел через дорогу и замер
у административного здания с плакатом: "Свободу Отечеству!" Тут же
набежали его соотечественники, у которых было много свободного времени, а
им хотелось еще каких-то свобод (впоследствии они получили свободные
цены).
Пролетарии, которым нечего было терять, поскольку все, что можно было
потерять, они пропили, требовали призвать к ответу руководителей
Учреждения. Руководители сначала затаились, потом долго не отзывались, а
потом вышли тихонько через черный ход и присоединились к толпе, требуя
призвать к ответу уже неизвестно кого. Чтобы как-то разрешить эту
проблему, кто-то высказал требование призвать к ответу еврейский вопрос,
но можно ли призывать к ответу вопрос, или вопрос можно призвать лишь к
вопросу?
Александр Иванович имел несколько мыслей на этот счет, но ему не
удавалось передать их на расстояние, а близко подходить к толпе он боялся.
Правда, был изобретен другой способ передачи мыслей на расстояние - с
самого низа на самый верх, с трансляцией их оттуда на всю страну по
телевизору. Степкин буквально не отходил от микрофона. Все те мысли,
которые он прежде изымал из низов, он теперь провозглашал сверху в
микрофон, и не последнее место среди них занимали мысли Александра
Ивановича.
Александр Иванович сидел перед телевизором и слушал свои самые
сокровенные мысли. Это были старые мысли, сейчас он думал уже не так. Он,
например, не одобрял, что покупательная способность, которая прежде у нас
отставала от других способностей, теперь становится самой престижной, хотя
тоже пока еще отстает.
Иногда к нему заглядывал Степкин, но уже не с той целью, с какой
заглядывал в прежние времена. Степкин хотел узнать, как реагируют
избиратели, которых он прежде держал под колпаком, на наши сегодняшние
парламентские достижения. Для этого Степкин слегка приподнимал колпачок и
заглядывал к Александру Ивановичу.
Степкин рассказывал о приватизации конспиративных квартир: теперь они
передаются конспираторам в личное пользование. Он, Степкин, давно пытался
это сделать и за это пострадал, не зря его выбрали в народные депутаты.
Они сидели, вспоминали прежние времена, в которых Александру Ивановичу
больше всего запомнились лифчики, помогавшие держать в секрете то, что
сегодня выставляется на всеобщее обозрение. Народный депутат с ним
соглашался: не все нужно выставлять на всеобщее обозрение, многое народ
может не понять.
Степкин уходил и вскоре появлялся на экране телевизора. Александр
Иванович сидел и слушал собственные мысли. Они дошли до него, наконец-то
дошли: поднялись на самый верх и спустились к нему, словно никогда от него
не уходили.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 22.08.2001 13:52
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг