писать в углу, а где у Медведя угол? И опять старик Дикобраз смеялся долго
и от души.
Все-таки веселое это дело - отдыхать вот так, диким образом!
Старый друг Водосвинка, с которым они прежде были соседями, обрадовался
гостю и попытался распахнуть дверь, но она была заперта с другой стороны.
- Извини, - сказал старый друг Водосвинка. - Сторож унес ключи... А ты
здесь какими судьбами?
- Да вот, решил побродить. Когда все время сидишь, это, говорят, вредно
для здоровья.
- Вредно, - вздохнул толстый Водосвинка.
- Может, вместе пойдем? - предложил старик Дикобраз, предвкушая ответ
старого друга Водосвинки.
- Я бы с удовольствием, - простодушно откликнулся тот. - Да сторож
ключи унес... Такое безвыходное положение...
Водосвинка растерянно почесал за ухом, словно надеясь там отыскать
ключи, но, так ничего и не найдя, вздохнул и просунул голову сквозь
решетку.
- Жаль, что мне нельзя выйти, - сказала эта голова, хотя в сложившейся
ситуации только она и имела такую возможность.
- Жаль, - сказал старик Дикобраз и засмеялся, потому что ему совсем не
было жаль, ему было даже немножко приятно, что у Водосвинки, по сравнению
с ним, все складывается не лучшим, а худшим образом.
- Почему ты смеешься? - подозрительно спросил Водосвинка.
- Да так... Вспомнил этот анекдот про Моржа. Ты знаешь анекдот про
Моржа?
Водосвинка знал анекдот про Моржа, и поэтому он тоже начал смеяться.
Так стояли они, подталкивая друг друга сквозь прутья клетки, и смеялись -
Водосвинка над глупым Моржом, а Дикобраз - над глупым Водосвинкой.
- Ну, я пошел, - сказал старик Дикобраз. И не удержался, чтобы не
спросить: - Значит, ты остаешься?
- Остаюсь, - вздохнул Водосвинка. - Сторож ключи унес.
Тапир, странное животное, нечто среднее между лошадью и свиньей,
спросил у Дикобраза что-то по поводу ипподрома.
- Интересно, кто сегодня первый пришел, - сказал он, укладывая
поудобнее свое грузное тело. - Я всегда слежу за тем, кто пришел первым.
- И вы тоже бегаете? - в свою очередь поинтересовался старик Дикобраз.
- Бегаю ли я! - воскликнул Тапир и посмотрел на Дикобраза так, как
смотрит профессор на студента-двоечника. - Бегаю ли я! Нет, мой дорогой, я
отнюдь не бегаю, отнюдь! Но это нисколько не мешает мне быть в курсе того,
как бегают другие. Вы поняли мою мысль?
- Нет, - сказал старик Дикобраз. - Ничего я не понял.
- Ну как же! - досадливо поморщился Тапир. - Для того, чтобы узнать
вкус борща, не обязательно в нем вариться. Для того, чтоб понимать скачки,
не обязательно самому скакать очертя голову. Улавливаете?
- Нет, не улавливаю, - сказал старик Дикобраз и засмеялся.
- Ну как бы вам популярнее объяснить? - волновался Тапир. - Как бы вам
изложить подоходчивей?
Он задумался, склонив голову, которая, пока он думал, опускалась у него
все ниже и ниже, затем коснулась пола и замерла. Глубокая задумчивость
обычно переходила у Тапира в глубокий сон.
Потом был Носорог, страшный зверь, с которым даже жутко болтать, разве
что через решетку. Пользуясь этой решеткой, Дикобраз все же с ним
поболтал, но не извлек из этого удовольствия, потому что страшный зверь
Носорог был начисто лишен чувства юмора.
- Послушайте, что это у вас на носу? - спросил его старик Дикобраз.
- Рог, - сказал Носорог.
- А я думал, что это тросточка.
- Нет, это рог, - сказал Носорог.
- А может быть, это хвост? - спросил Дикобраз, вспомнив историю со
Слоном. - Может, вы стоите наоборот и с вами нужно с другой стороны
разговаривать?
- Нет, это рог, - сказал Носорог.
Ничего интересного. Правда, Дикобраз посмеялся, но не от души, а только
так, в порядке разъяснения.
- Смеетесь? - спросил Носорог. - Тут у нас Леопард растерзал Быка. Я
тоже очень смеялся.
Клетка клеткой, но мало ли что...
- Нет, я не смеюсь, - сказал Дикобраз и попрощался с Носорогом.
День кончился, пора было возвращаться домой. Старик Дикобраз шел по
аллее, в темноте натыкаясь на клетки лисиц и пантер, которые ворчали,
выражая свое недовольство. По ошибке он чуть было не попал в клетку Льва,
но она, к счастью, оказалась запертой.
"Хорошо, что они сидят в клетках, - подумал старик Дикобраз. - Иначе
хоть не выходи из дому!"
Дома, уже засыпая, он вдруг вспомнил этот дурацкий анекдот про Моржа и
опять посмеялся над простаком Водосвинкой. Потом вспомнил, что Леопард
растерзал Быка, встал и поплотнее закрыл дверь своей клетки.
И снова долго смеялся.
1966
У МУРАВЬЕДА ВСЕ В ПОРЯДКЕ
Если вы Муравей и торопитесь по своим делам, и вдруг ни с того ни с
сего, попадаете в лапы Муравьеда, что вы ему скажете?
- Добрый день, - скажете вы, - чудесная погода, не правда ли?
- Превосходная, - пробасит Муравьед. - В такую погоду неплохо бы
закусить, а?
- Не знаю, - скажете вы. - Мне лично что-то не хочется. - И добавите: -
Ну, я побежал. Мне еще нужно к Сверчку забежать, да еще к Жуку, да к
Медведке.
И тут Муравьед непременно обрадуется. Он скажет, что с Медведем они
старые приятели, а вот с женой его не довелось познакомиться - значит, ее
зовут Медведка, да? - и что было бы очень хорошо, если бы вы, Муравей,
передали Медведю от него привет, а также вот это письмо, уже написанное,
но еще не отправленное, в котором Муравьед уведомляет своего друга
Медведя, что все в порядке и никаких новостей нет, а также передает привет
его жене - так, значит, ее зовут Медведка?
И если вы Муравей, вы вряд ли станете ему объяснять, что Медведь - это
одно, а Медведка - совсем другое. Вы скорее побежите с этим письмом,
благодарные за оказанное вам доверие.
Все в порядке, никаких новостей нет. Кажется, ясно сказано. Правда,
кто-то откусил нос вашему приятелю Долгоносику, и теперь Долгоносик ходит
без своего носа, и его никто не узнает. Долгоносик очень переживает,
потому что с ним даже никто не здоровается. А если б вы были Долгоносиком
и у вас откусили нос - вы бы разве не переживали?
- Я бы лично очень переживал, - говорит Сверчок. - Да, плохие дела...
Но вы-то сами знаете из письма, что дела совсем не плохие, что все в
порядке и никаких новостей нет. Правда, Дровосек говорит, что с дровами
все хуже и хуже, неизвестно, как будем зимовать. Пока лето, можно побегать
на чистом воздухе, а что будет осенью? Что будет осенью - этого никто не
знает. "Все помрем", - говорит Жук-Могильщик, но это еще не точно, чтобы
знать точно, надо дожить до осени.
- А я вам говорю, все помрем! - говорит Жук-Могильщик.
Но как же тогда письмо? Ведь в нем ясно сказано, что все в порядке,
значит, беспокоиться не о чем. Время покажет. Поживем - увидим. Утро
вечера мудреней.
Медведка, конечно, удивится письму.
- Медведь? Нет, мы с ним не родственники. Возможно, что-то когда-то
было, теперь уж не докопаешься.
Понятно, Медведка - это одно, а Медведь - совершенно другое. Вы и сами
это отлично знали, и если пришли к ней, то только для того, чтоб избавить
себя от визита к Медведю. Вы с ним не настолько знакомы, не такие уж у вас
отношения... Да и вообще - Медведка - это одно, а Медведь - совершенно
другое...
- Муравьед пишет, что у него все в порядке и никаких новостей нет. Ему
очень нужно, чтобы об этом узнал Медведь, потому что они старые приятели.
- Это какой Муравьед? - спросит Медведка. - Тот, который слопал у нас
муравейник?
Если вы Муравей, вас, конечно, поразит эта новость, хотя в глубине души
вы будете надеяться, что никаких новостей нет.
- Целый муравейник? Не может быть! Ведь здесь написано, что все в
порядке...
- Смотря у кого. У него, возможно, в порядке.
У него - это значит, у Муравьеда. У Муравьеда, с которым вы так мило
беседовали о погоде, который был настолько любезен, что доверил вам
собственное письмо...
Но Медведка говорит, значит, она знает. Медведка говорит только то, что
знает, а знает она абсолютно все. Когда жук Кузька оставил семью, и когда
он вернулся к семье, и когда он ходил по всем этим злачным местам (потому
что питается Кузька исключительно злаками), - кто об этом знал раньше
всех? Конечно, Медведка. Она еще тогда говорила, что знает. Медведка
знает, что говорит... Но как же в письме?..
- Вот видите: здесь написано черным по белому.
Черным по белому. Черные буквы сбились в кучу, как муравьи, чтобы их
было удобней слопать.
Так, может быть, это неправда, что никаких новостей нет?
И если вы Муравей, вы в эту минуту вспомните о Долгоносике, у которого
так несправедливо отгрызли нос, и о дровах, и обо всех других
неприятностях. И вы подумаете, что, возможно, не так-то все вокруг и в
порядке... Если вы Муравей.
А если вы Муравьед, вы, конечно, подумаете другое.
1966
КУНИЦА ИЛЬКА
Нас было трое: куница Илька, жук Кузька и енот Полоскун. Из всех троих
я не был ни могучим енотом, ни прекрасной куницей - я был жуком Кузькой, и
этим все сказано.
Они меня не замечали. Случилось так, что я сидел в траве рядом с ними,
нас было трое, и сидели мы в тесном кругу, и все-таки они меня не
замечали. Или только делали вид?
- Илька, - говорил енот Полоскун, - я опять боюсь, что ты простудишься.
Может, тебе что-нибудь подстелить? - и он делал такой жест, будто хотел
снять свою великолепную шкуру.
Мне очень нравилась его шкура. Была б у меня такая шкура, я бы надевал
ее только по праздникам, а не таскал не снимая, как енот Полоскун. И у
меня замирало сердце, когда он готов был постелить эту шкуру прямо на
землю. Но Илька говорила:
- Не нужно, Полоскун, мне вовсе не холодно.
И она принималась дергать волоски из своего великолепного хвоста.
"Любит, не любит", детская игра, а мы тут, кажется, все взрослые. Был бы у
меня такой хвост, я берег бы в нем каждую волосинку и пересчитывал бы по
вечерам, потому что волосы иногда выпадают. "Любит, не любит"...
Интересно, кого она загадала? Может быть, енота Полоскуна? Но енота зачем
загадывать, тут все и так ясно. Вот он здесь сидит и моет для Ильки
фрукты, и угощает ее фруктами, и любит ее, конечно, любит, и совсем
незачем об этом гадать.
Куница Илька тем временем оставила хвост и принялась за свою красивую
мордочку. Она вечно возилась со своей внешностью, и это можно понять: с
такой внешностью я бы тоже возился.
- Я сегодня видела Гризли, - сказала Илька и потрепала себя по щеке. -
Он мне подарил шишку.
"Любит, не любит..." Может быть, это Гризли? Огромный медведь, такой,
как три енота, не говоря уже об Ильке, а тем более обо мне. Мы все трое
боялись медведя Гризли.
- Ты слышишь, Полоскун? Мне Гризли подарил шишку.
Настроение у енота сразу испортилось. Он сгорбился, опустил нос и даже
перестал мыть фрукты.
- У меня нет шишки, - сказал енот Полоскун, и голос его звучал
виновато. - Гризли - конечно, он может подарить тебе целый лес, потому что
он - Гризли.
- Целый лес? Ты думаешь, он подарит мне целый лес? - спросила Илька и
потрепала себя по спине.
Полоскун промолчал. Он с тоской смотрел на немытые фрукты.
- Ты обиделся? Нет, не говори, я вижу, что ты обиделся. - Куница Илька
опять принялась за свой хвост. - Если хочешь знать, мне не нужен никакой
Гризли, я не променяю на него даже нашего Кузьку, если ты хочешь знать...
"Любит, не любит..." Может, она имела в виду меня? Я представил себя
рядом с этим медведем. Медведь Гризли и жук Кузька - даже представить
смешно. А собственно, что тут смешного? Если она не хочет променять, то и
смеяться нечего...
Если она имеет в виду меня, то тут дело совершенно ясное, и ей незачем
обрывать свой хвост, тем более, что теперь и я имею к нему отношение. Я
решил ей так и сказать, но меня опередил Полоскун.
- Илька, - сказал енот Полоскун, - ты не променяешь на Гризли Кузьку, а
меня? Меня ты на него променяешь?
Куница Илька посмотрела на енота и отвела глаза. Это был очень быстрый
взгляд, но все же она успела заметить, как волнуется Полоскун, ожидая
ответа. И куница Илька отвернулась от него и опять занялась своей
внешностью.
- Нет, - сказала она, - тебя я не променяю.
Тут уже не выдержал я:
- Постойте, как же это? И его, и меня?
- А, это ты, Кузька, - сказал енот Полоскун и осторожно провел по траве
лапой, потому что он, видите ли, боялся меня раздавить. - Что это ты вечно
крутишься здесь? У тебя, как видно, много свободного времени?
- Да, это я, - сказал я, - и времени у меня хватает, и я буду крутиться
здесь до тех пор, пока Илька не скажет, кого она из нас на кого променяет.
- Илька, - сказал енот Полоскун, и я увидел, что он снова волнуется. -
Илька, ты видишь, Кузька хочет знать...
Куница Илька оставила в покое свой хвост. Казалось, она совсем забыла о
своей внешности.
- Кузька хочет знать? - сказала она и потрепала енота по голове. И хотя
сказала она обо мне, енот почему-то страшно обрадовался. Он присел на свои
четыре лапы и твердил одно:
- Илька... Илька... Илька...
Как будто на него напала икотка.
- Кузька хороший, - сказала Илька и потрепала енота. - Кузьку я ни на
кого не променяю, - сказала она и опять потрепала енота.
И енот обрадовался, и я обрадовался и уже ничего не мог тут понять...
Любит? Не любит?
1968
СЧАСТЬЕ СВИНЬИ БАБИРУСЫ
Ноги у антилопы Бейзы длинные и тонкие, как у Безоарова козла. Шея у
нее длинная и тонкая, как у Безоарова козла. Рога у нее длинные и тонкие,
как у Безоарова козла. Поэтому, конечно, Безоаров козел полюбит антилопу
Бейзу.
У свиньи Бабирусы почему-то рога на носу. Такая неприятность, вместо
того, чтобы вырасти на голове, рога у свиньи Бабирусы выросли на носу, и
их никто не называет рогами. Их даже не называют бивнями - как у слона, а
называют клыками - боже, какой позор! - просто клыками, как у волка.
Так-то вообще у свиньи Бабирусы все в норме. И приятная полнота, и
короткая, совсем коротенькая щетина... Но клыки, эти клыки! В последнее
время ее даже стали спрашивать:
- Скажите, вы не родственница покойного Мамонта?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг