- Не понял. Ты что, ультиматум мне ставишь?
- Не ультиматум, а... вы тоже должны думать, когда говорите.
- А ты не должен думать, когда говоришь с учителем?
- А если учитель... можно плевать на ученика?
- Кроев! Я, конечно, добрый дядя, но...
- Я вижу, какой вы добрый... - опять сквозь царапанье слез выговорил
Федя. - Наговорили на человека, а теперь... святая невинность, да?
- Дать тебе по-свойски по шее или на педсовет?
- Один уже давал... дембиль такой. Потом не обрадовался. - Федя
глядел в позеленевшие, как у кошки, глаза Дим-Толя. Тот сдержался.
- Отлично. Тогда побеседуем на педсовете.
- Есть еще школьный совет! Там и побеседуем! - Федя повернулся и
пошел прочь.
Он спустился на первый этаж. Вспомнил, что уже пятый урок и что,
возможно, Степка сидит в раздевалке, ждет.
Степка и в самом деле был там - в окружении еще нескольких
второклассников. Играли в бумажные автомобильчики. Увидел Федю,
подскочил:
- Идем домой, да?
- Нет, сегодня топай один... Дай мне листок и ручку.
Устроившись у подоконника, Федя крупными буквами начертал на
вырванном тетрадном листке:
"В школьный совет. От ученика 8 "А" класса Кроева Федора. Требую
разбора с учителем физики Д.А. Жуховцевым. Он сказал в учительской, что
я летом, во время практики, украл у него кинопленку. Если украл, пусть
докажет и пусть меня отправляют в колонию. Если этого не было, пусть при
всех извинится за оскорбление. Ф. Кроев".
Свернутый вчетверо листок он бросил в ящик на втором этаже. На ящике
была надпись: "Для жалоб, заявлений и предложений в школьный совет.
Рассматриваются ежедневно". Да, не то что в прежние времена. Как
говорится, демократия...
После урока Федя изложил историю Борису.
- Ай да Дим-Толь, - вздохнул Борис. - Вот они какие - "свои парни".
- Я ему всегда верил. Думал, правда он за ребят горой, - сказал Федя.
И вспомнил: - А теперь как в песне: "Жгли предательством те, кому
верили..."
- Ты только не перегорай, - попросил Борис.
- Больно надо! На совете я все равно докажу...
- Я тоже приду. Обязаны пустить, мы ведь вместе на эту пленку
снимали!
Из школы пошли не домой, а к Оле. Борька сказал, что у нее сегодня
четыре урока и она, наверно, уже дома.
- Надо же, наконец, договориться, как стыковать юго-западный лист со
всей картой. Там такая каша...
- Каша... - рассеянно отозвался Федя.
- А еще... Слышь, Федь, что-то царапает меня. Почему Нилка вчера
какой-то кислый был? Обратил внимание?
- Нет... не обратил. Ну, он, наверно, тоже сейчас прибежит! Узнаем...
Оля и правда оказалась дома. И сказала, что Нилка уже заходил.
- Совсем недавно. И опять ушел... Ох, он зареванный такой. Говорит,
родители опять в Штаты засобирались.
Еще не легче! Сразу почти забылся скандал с Дим-Толем.
- А может, снова передумают? - беспомощно понадеялся Федя. И понимал:
нет, не передумают.
Пока сидели, горевали, рассуждали про свалившуюся беду, опять
появился Нилка. Насупленный и будто виноватый.
- Что, правда? - тихо опросил Борис.
- Это все мама... Говорит: "Вы с ума с'сошли! Все бумаги оформлены,
это единственный с'случай в жизни..."
- А... папа? - осторожно спросила Оля.
- А он... он маму жалеет. И еще тут, как назло, музей с'согласился
взять в свои фонды прадедушкину коллекцию. Мама говорит: "Теперь тебя
даже эти с'стекляшки не держат..." Но папа все равно не хочет. А она:
"Почему мы должны маяться в этой нищей и бестолковой с'стране?.."
"Потому что наша", - подумал Федя. Но промолчал. Нилке-то какой прок
от этих слов.
Борис грустно заметил:
- А тебя, значит, и не спрашивают.
- Меня как раз спрашивают: "С кем ты будешь, если разъедемся?.."
"Знакомо", - подумал Федя.
Нилка сидел у стола. Он лег на стол головой и тихонько заплакал.
Открыто так, не стесняясь. Его успокоили, как могли. И разошлись. Ох и
тошно было...
На утро в школе Флора Вениаминовна сказала Феде:
- Зачем уж так сразу - на школьный совет? Завтра будет классный час,
давай на нем и разберемся. Пригласим Дмитрия Анатольевича, Ольга
Афанасьевна тоже собиралась зайти.
Федя пожал плечами. Теперь ему было почти все равно. Сверлило одно:
"Нилка... Нилка... Неужели уедет?"
К концу уроков разболелась голова. Борис проводил его домой, а сам
отправился к Оле. Оттуда они позвонили уже под вечер. Сказали, что Нилка
сегодня не приходил, а к нему идти боязно: родители там небось выясняют
отношения...
- Дядя Федор, а ты-то как?
Федя был так себе. Голова болеть не перестала, температура - тридцать
семь и пять. Если бы не классный час, можно было бы завтра с полным
правом не пойти в школу. Но ведь решат, чего доброго, что Кроев струсил.
"А может, с утра отлежусь. Завтра ведь со второй смены".
Такое дурацкое было в школе © 4 расписание: по субботам восьмые
классы учились с двух часов. Причина тут была в тесноте, нехватке
кабинетов и прочих неурядицах. Народ роптал. Директор Ольга Афанасьевна
и учителя уговаривали: дело, мол, временное, только на первую
четверть...
Утром и в самом деле стало полегче. В середине дня, правда, опять
загудела голова, но Федя терпеливо отсидел четыре урока. Классный час
был пятым.
Федя понимал, что при своем "вареном" состоянии да еще при
беспокойных мыслях о Нилке едва ли он сегодня сумеет крепко воевать за
справедливость. Но когда все расселись, когда появились Дим-Толь и Ольга
Афанасьевна, Федя опять ощутил нервное возбуждение. Жгучесть недавней
обиды.
А Бориса Хлорвиниловна не пустила: "Извини, голубчик, но у нас
автономия и суверенитет, а ты из другого класса... Ну и что же, что
друзья! Потом все узнаешь..."
Дим-Толь, усмехаясь, устроился на задней парте. Ольга Афанасьевна
села у стола.
- Ну, начнем, - вздохнула Флора Вениаминовна. - Хотела я говорить про
успеваемость, да сегодня не до того. Иди, Федя, сюда, рассказывай...
И Федя вышел к доске. И сбивчиво, но с накалом поведал, что случилось
позавчера. Дим-Толь при этом смотрел в темное окно. С таким лицом, будто
ему хочется насвистывать.
Флора Вениаминовна прочитала Федино заявление в совет.
- Ну, времена пошли, - бросил с места Дим-Толь. - Скоро
первоклассники в ООН писать будут.
- Дмитрий Анатольевич, ну зачем вы так, - укорила Ольга Афанасьевна.
- Мальчик действительно имеет право, если считает, что он обижен.
Давайте разберемся...
- Да в чем разбираться-то? Я его разве обвинял? - Дим-Толь
разгорячился не хуже восьмиклассника. - Я сказал "утащил пленку". В том
смысле, что забрал с собой. А не украл... А он в коридоре берет меня за
грудки и кричит: "Кайся при всех!" Я кто ему, мальчик, да?.. И я
действительно не помню, разрешал ли я ему брать пленку. Помню, что он
унес, но с позволения или, так сказать, по своей инициативе, не знаю...
Да мне не жалко, списанная же!
- Да в том, что ли, дело, жалко вам или нет! - вскипел Федя. - Меня
теперь вором называют! По вашей милости!
- Кроев, Кроев, - сказала Хлорвиниловна.
- А чего "Кроев"? Я... официально требую извинения!
- Ну-у... - Дим-Толь поднялся. - Если так официально, тогда я тоже...
Докажи, что эту пленку я тебе подарил. Есть свидетели?
- Дмитрий Анатольевич... - с улыбкой произнесла Ольга Афанасьевна.
- Нет, я официально: есть свидетели, Кроев?
"А совесть? Есть она у вас?" - чуть не сказал Федя. Но понял, что
вот-вот разревется от такого подлого приема. И тогда в классе раздалось:
- Я свидетель. - И встал Гуга.
Ну уж чего-чего, а такого не ждал никто!
- Ага, я свидетель, - в тишине подтвердил Гу-га. - Вы, Дмитрий
Анатольевич, разговаривали с Шитиком... с Кроевым то есть в кабинете, а
я в это время отодвигал от дверей куль с алебастром. Ну и весь разговор
слышал. Вы говорили: "Да забирай ее, все равно это мусор". Ну, в общем,
такой был смысл... Официально подтверждаю...
Опять повисла тишина. Вопросительная. Чем же, мол, теперь это
кончится?
Дим-Толь иронически развел руками:
- Ну, если так... мы живем вроде бы в государстве, которое борется за
звание правового. Вынужден принести Кроеву свои извинения. А засим -
честь, как говорится, имею... - Усмехаясь, он сделал поклон и зашагал из
класса. Все молча смотрели ему вслед. А когда вышел, загалдели - дело
кончено, можно по домам.
Хлорвиниловна пыталась было угомонить "неуправляемую массу":
- Подождите! Еще вопрос об итогах сентября... А впрочем, ну вас,
убирайтесь... Кроев, ты доволен?
- Вполне, - буркнул Федя.
Бориса в коридоре не было. Не стал ждать, значит. К Оленьке небось
рванул... Ну и правильно! Как там Нилка?
Федю догнал Гуга:
- Вот так, старик. Выручил я тебя?
- Выручил... Даже не ожидал. Сколько я должен? - И вспомнил, как в
сентябре честно вручил Гуге пятерку за летнее избавление от шпаны.
Вернее, четыре пятьдесят. Полтинник-то Гуга был должен с июня.
- Нисколько. За справедливость бьемся бескорыстно.
- А ты уверен, что тут справедливость? - усмехнулся Федя. - Ты же
наугад... Не был ты у двери и разговора не слышал.
- Не слышал. Но я же точно знаю, что он был.
- Откуда?
- Ну, Шитик ты мой ненаглядный! Посмотри на себя. Разве ты похож на
тех, кто ворует в школьных кабинетах учебное имущество?
Федя уловил у Гуги свои собственные интонации. Сказал с досадой:
- А сейчас по внешности не определишь.
- А я не по внешности... Ты хороший парень, на таких надежда в
будущем...
Федя не обиделся на насмешливо-снисходительный тон. Скорее удивился:
- Надежда? А разве не на деловых людей... как ты?
- Это само собой, - с удовольствием согласился Гуга. - Но такие, как
ты... без них тоже нельзя. Кто-то должен думать и о душе. А то вымрем
ведь... Ну, будь! - И ушел.
Федя побрел в раздевалку, размышляя, куда пойти: домой или к Оле? У
гардероба его окликнула Ольга Афанасьевна:
- Кроев! Зайди быстренько в мой кабинет.
Значит, ничего не кончилось? Он пожал плечами. Извинение извинением,
а сейчас начнется воспитание. Он пошел рядом с директоршей. И
вспомнилось:
- Ольга Афанасьевна! А ведь я и вам говорил, что Дим-Т... Дмитрий
Анатольевич мне пленку отдал! Летом рассказывал, когда мы насчет штор в
школу приходили! Разве вы забыли?
- Верно! Да-да-да, был разговор... Ты прибегал весь такой... пылающий
идеей. Веселый, загорелый, в трусиках. И Боря Штурман с тобой...
- Ну вот! А теперь...
Она поняла наконец:
- Да ты что! Думаешь, я тебя на проработку веду? Тебя кто-то по
телефону разыскивает. Очень срочно...
Ox, что опять случилось?
Звонила Оля:
- Федя, а Боря с тобой?
- Нет! Я думаю, к тебе побежал... Ты что, из-за этого звонишь в
кабинет директора?
- Федя... Нилка пропал...
- Как - пропал?
- Ну, так... - Она всхлипнула. - Его папа звонил. Ушел утром в школу
и до сих пор не вернулся...
Нилкины молитвы
Все-таки сбылся он, этот страшный сон, который не раз видел Федя.
Исчезновение, мука неизвестности. Правда снилось про Степку, а произошло
это с Нилкой. Но Нилка... он ведь тоже почти как брат. И от мысли, что,
может быть, нет его уже на свете, заходилось сердце...
А каково отцу его и матери?!
...Выяснилось, что в школе Нилка был, отсидел вместе со всеми четыре
урока, потом оделся, вышел на улицу, и больше никто Березкина не видел.
Теперь, к вечеру, уже обзвонили или обежали всех его одноклассников.
Никаких следов. Звонили и в милицию. Сперва дежурный успокаивал: не ночь
же, мол, еще, чего паниковать! Гуляет где-нибудь пацан. Кое-как убедили,
что не такой это "пацан", который где-то шастает в одиночку, он всегда с
друзьями. Дежурный "сигнал принял". Обещал звонить, если что выяснится.
У Березкиных телефона не было, дали номер знакомых, которые жили двумя
этажами ниже. Никто, конечно, туда пока не звонил.
Злорадствуют теперь небось в милиции: это вам не кино снимать! Как
беда стряслась, к нам же и кинулись! Да черт с ними, пусть злорадствуют!
Лишь бы Нилка нашелся!
Когда Федя, Борис и Оля прибежали к Березкиным, Нилкина мать плакала
не переставая. Аркадий Сергеевич старался держаться спокойно. Однако
говорил уже без всякой уверенности:
- Ну ладно, ладно, Роза... Найдется же... Может, решил прокатиться за
город, у мальчишек такое бывает... - И снова расспрашивал ребят: не
говорил Нилка вчера о каких-нибудь своих планах, не намекал ли на
что-нибудь?
Нет, не говорил, не намекал. Только горевал о том, что мать изо всех
сил настаивает на отъезде. Да и какие могли быть у него планы, отдельные
от Бориса, Оли, Феди? Немыслимо это. Если только... Если... Борис первый
решился на вопрос:
- Аркадий Сергеевич... А вдруг он нарочно? Ну, чтобы вы не увозили
его... и не расходились?..
Нилкин отец глухо сказал:
- Я уже думал... Неужели Нил способен на такое?.. - Руки и очки у
него дрожали.
"Вы же способны... так его мучить..." - подумал Федя.
Сиди не сиди, горю не поможешь. И где искать - не придумаешь.
Пришлось расходиться по домам. Нилкин отец обещал, что позвонит Феде
сразу, хоть среди ночи, если что-то станет известно.
- И вы звоните, если вдруг что... В любое время. Хозяева телефона
предупреждены, они хорошие люди...
На улице была совсем ночь. То есть, конечно, вечер, но черный и
звездный. Звезды дрожали среди сухих кленовых листьев. Листья то и дело
срывались, с шорохом падали в темноте. Казалось, что сами звезды
шелестят...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг