безобидных сумерек. Но надо было, чтобы враг оказался в зеркальце в
профиль или наискосок. А если ребром - то злодея не различишь...
Следует еще сказать, что спасало зеркальце не всякого, а лишь того, у
кого нет на совести каких-нибудь подлых дел. Мелкие прегрешения -
туда-сюда, без них не проживешь. Но если предал кого-то, забыл друзей
или, скажем, струсил в решительный момент и потом не искупил этот грех,
никакое зеркало тебя не защитит, пускай оно хоть с витрину аптеки
добрейшего толстяка дядюшки Шарля де Флакона...
Волшебную силу зеркальце получало после того, как над ним прочитают
секретное заклинание. И необходимо, чтобы в тот момент в нем отражалась
ваза с синим городом...
Вазу - ту, что стояла в окне дома на Садовой, - всe-таки сняли для
фильма. Правда, через стекло, но получилось неплохо. И вовремя сняли! На
следующий день окно оказалось закрыто плотной шторой, и с той поры штору
не убирали.
А в середине сентября Оля сказала Феде, Борису и Нилке:
- Мы с мамой вчера заходили в комиссионный магазин. Я смотрю: наша
ваза там на полке. Ох, мальчишки, мне как-то не по себе сделалось...
Пошли вчетвером в этот магазин. Стоит ваза. И цена такая, что хоть в
обморок хлопайся! Пятьсот шестьдесят рублей!
- Может, и не наша? - осторожно усомнился Нилка. В самом деле,
рисунок был незнакомый. Тоже написанный ультрамарином город, но с
незнакомыми домами и башнями. Похожий, но не тот. Но скорее всего, вазу
поставили просто другим боком. Ясно же, что картины были нарисованы с
двух сторон, и сейчас открылась та, которую раньше не видели...
Посмотреть бы для полной ясности, что с другой стороны. Однако смешно
было думать, что продавщица станет вертеть ради ребят дорогую хрупкую
вещь. А когда Нилка пришел в магазин с отцом, вазы уже не было.
Грустно всем стало...
А в конце сентября случилось совсем горькое событие: умерла старая
учительница Анна Ивановна Ухтомцева. Соседка рассказывала: "Утром я ей
молоко купила, принесла, открыла своим ключом дверь, а она лежит, будто
спит. Я и не поняла сперва..."
На похороны пришло очень много народу. Федя, Борис, Нилка и Оля
принесли тяжелые белые астры. Гроб стоял на длинном столе, покрытом тем
самым темно-лиловым бархатом. Анна Ивановна лежала маленькая, сухая и
непривычно строгая. Словно была не очень довольна, что столько ее бывших
учеников разом пришли в тесную квартиру, хотя и вели себя тихо.
В завещании, оставленном дочери, Анна Ивановна просила отпеть ее в
церкви. Спасская церковь еще не работала. Отпевали в церкви на кладбище.
Ребята туда не поехали. Постеснялись, да и места не было в автобусе. Они
пошли к Оле и включили проектор. На экране Анна Ивановна была живая,
улыбчивая, раскладывала на столе фотографии с выпускными классами... Вот
ведь какая штука кино - нет человека, а он как живой...
Бабушка Аннет навсегда осталась жить в Синеграде. Там никто не
умирал, несмотря на злые дела черных "детей Шумса".
В школе у Оли долго никто не вспоминал про ее летнее задание. Наконец
Маргарита Васильевна спохватилась:
- Дорогая моя, а где же обещанный фильм?
Оля ответила, что пожалуйста, хоть завтра покажет. Для начала
пожелали посмотреть фильм несколько учителей и завуч Елена Дмитриевна.
Посмотрели. Хвалили. Но...
- Знаешь, Олечка, - сказала Елена Дмитриевна, - мне кажется, здесь
вовсе ни к чему этот конфликтный эпизод на берегу... Ну, ты понимаешь, о
чем я говорю. Нет, не думай, что мы боимся остроты! Но фильм получился
такой славный, лирический, а этот кусок... ну, он поперек всего. Лучше
бы тебе убрать его, перед тем как показывать ребятам.
Оля хмыкнула. Потом заявила, что решать это одна не имеет права:
снимала-то целая студия. Надо спросить ребят.
- А вы не разрешайте! - сказала она мальчишкам.
Но рассудительный Борис возразил:
- А зачем тебе этот мелкий скандал? В передаче-то фильм пойдет
целиком. И тогда уж все его увидят как надо...
Фильм и после фильма...
Передачу "Вот и лето прошло..." включили в программу только в начале
октября. Когда лето казалось уже давно прошедшей сказкой...
Смотрели, конечно, у Оли. Впятером (потому что и Степка тут же)
устроились на диване против цветного "Темпа". За окнами синели сумерки,
свет был выключен, экран светился предварительной заставкой "Приглашаем
ребят".
Все уже было известно по съемкам и предварительным просмотрам, но Оля
вдруг призналась шепотом:
- Ох, мальчишки, я что-то волнуюсь...
- Фу, - храбро сказал Федя. И тоже ощутил холодок под желудком...
Впрочем, сначала передача была не про них. Ведущая - симпатичная
тетенька, которую звали Валентина Гавриловна, - сказала, что после
каникул прошло уже больше месяца, память о лете "отстоялась и отобрала
самое интересное" и теперь наступило время подвести итоги этой важной и
веселой поры в жизни школьников. Стали показывать лагерь пионерского
актива. Две активистки хорошо отрепетированными словами стали
рассказывать, как в этом лагере было здорово: "Мы научились внимательнее
приглядываться друг к другу и к себе, лучше разбираться в жизни, сильнее
ценить дружбу и человеческое общение..." Потом сбились, смутились,
посмотрели друг на друга и начали говорить уже нормально, наперебой.
Вспоминать песни под гитару, ночную грозу, когда от молний "аж все
белое".
Затем ребята из этого лагеря - уже в студии - еще вспоминали свои
дела, пели под ту же гитару, а мальчишка-поэт (небольшой, вроде Нилки)
прочитал стихи:
Пролетело такое короткое лето,
Отрубили его как ударом ножа,
Вспоминаю теперь я вожатую Свету
И еще - как поймал за палаткой ежа...
Посигналил шофер наш товарищ Васильев,
И сказала нам Света: "Прощай и прости".
Увезли всех домой нас почти что насильно.
А ежа, разумеется, я отпустил...
- Во как надо стихи-то сочинять, - прошептал Федя Степке.
Степка сказал:
- Подумаешь. Наша передача все равно будет лучше.
...И вот он - их двор, их гараж! Солнечно, листья качаются, соседская
кошка крадется к воробьям. Будто в самом деле вернулся теплый август.
Так все знакомо, и в то же время странно видеть себя среди яркой зелени,
одетыми по-летнему, загорелыми, нестрижеными... Валентина Гавриловна
села у гаража на чурбак. Глянула с экрана:
- А теперь мы, ребята, во дворе дома номер двенадцать на улице
Декабристов. На первый взгляд самый обычный старый двор, каких много у
нас в Устальске. Но... летом здесь происходили удивительные события.
Оказывается, в этом маленьком гараже работала... целая киностудия!
Да-да, ребячья киностудия с забавным, но полным смысла названием
"Табурет"...
И крупно, во весь экран, значок "Studia TABURET".
- У табурета - четыре ноги, поэтому он прочно стоит на земле. В
студии - тоже четверо. Наверно, поэтому такая прочная, дружная собралась
компания. Вот они, все здесь. И главная среди них (пусть уж мальчики не
обижаются) Оля Ковалева... Оленька, расскажи нам: как появилась ваша
студия?
Оля, покусывая костяшки и неловко поглядывая в объектив, рассказала,
как досталась ей от дедушки камера.
- Ну, это ты про технику. А как вы все познакомились?
Тут наступила очередь Феди. Он засопел и сказал:
- Началось с того, что я чуть не переехал ее велосипедом... Но можно
я не буду показывать, как это случилось? Мне хватило одного раза...
- Мне тоже, - вставила Оля.
Все посмеялись - и на экране, и на диване.
- А ты, Нилка? Надеюсь, познакомился с друзьями без приключений?
Нилка стрельнул с экрана синими глазами и порозовел:
- С приключением. Это был с'страшный с'случай, мы застряли в лифте...
- Конечно, он не стал касаться подробностей. Тем более, что считалось,
будто Оля и Борис их не знают...
Съемку тоже показали: как Нилка болтается на веревке перед бархатным
задником. А еще - как проявляют пленку и колдуют над монтажным
столиком... И наконец:
- Ну а сейчас, ребята, давайте посмотрим, что же у студии "Табурет"
получилось... Я должна сказать сразу; не будьте строгими к технической
стороне фильма. Ведь снимали-то его карманной камерой, на узенькую,
нецветную и к тому же с просроченным сроком годности пленку. Есть на ней
пятнышки, царапины, следы склеек - то, что у профессионалов было бы
названо браком. Обычно такие пленки студия для показа не берет, но на
этот раз мы сделали исключение. Ведь авторы фильма - совсем юные, они
только начинают свой путь в киноискусстве. И давайте будем видеть в
фильме не мелкие ошибки и огрехи, а то хорошее, что сумели сделать эти
ребята...
Хлоп! - заставка студии. Такая же, как значок. А потом - запрыгали
вырезанные из бумаги буквы, сложились в название: "Сказки нашего
города"...
На экране возник Нилка. Сидит за своей "бэкашкой", жмет на клавиши.
Бегут по дисплею компьютерные строчки. Никого не забыли в титрах: ни
тех, кто снимал и снимался, ни тех, кто помогал. И отдельно: "Студия
благодарит за помощь в работе над фильмом Анну Ивановну Ухтомцеву". Так
и не посмотрела Анна Ивановна это кино...
И вот - все видят окно. За стеклом - ваза. Стекло слегка бликует, и в
нем отражаются ребята с камерой. Но это даже хорошо - будто нарочно так
задумано. А потом - крупно картина города на вазе...
И Нилкин голос:
- Мы часто ходили мимо старого дома на Садовой улице. Там в окне
всегда стояла ваза, а на ней нарисован был город. Мы не знаем, кто в
этом доме живет, и откуда эта ваза взялась. Но город нам ужас'сно
нравился. И нам даже казалось иногда, что он - частичка нашего
Устальска. Ну, с'сказка такая придумалась... Потому что в самом деле -
если приглядеться как с'следует - можно ведь и на наших улицах увидеть
кусочки чего-то волшебного... С'смотрите сами...
И пошли кадры под неторопливую мелодию Бетховена...
Капли падают с края водосточной трубы в дождевую лужу, а в ней -
забытый кем-то самодельный кораблик... Солнце выбрасывает лучи из-за
башенок на здании аптеки, и башенки эти - будто замок из рыцарской
легенды... Тень узорчатых листьев на кирпичной стене, деревянная резьба
на створках покосившихся ворот... Кружево оконного наличника - по нему
бегают воробьи... Потом - то место на улице Садовой, где так похоже на
Синеград. И еще несколько таких же уголков и переулков... Радуги в
струях фонтана, где плещется малышня... Куранты на городском музее.
Пушка на музейном крыльце. Нилка сидит верхом на этой древней пушке,
поглядывает сверху на улицу, на берег...
А вот Нилка в своем дворе, смотрит, задрав голову, на дом, в котором
живет.
- Я не люблю эти с'серые громадины, хотя сам живу в такой. Когда мне
надоедает эта многоэтажная одинаковость... я знаете что делаю? Забираюсь
на подоконник и оттуда пускаюсь в полет над н а ш и м Городом... Не
верите? Смотрите с'сами... - Он у себя в комнате распахивает створки,
вскакивает на подоконник (никто, конечно, не видит, что на всякий случай
к щиколотке его привязан прочный капроновый шнур, который держит Борис).
Потом - Нилкино лицо во весь экран, рывком на зрителя: Нилка будто
прыгает в пустоту. И вот он уже летит! Сперва - среди искрящегося
хоровода звезд. Затем - в светлеющем небе, над снятым с высоты городом.
Хорошо летит Нилка! Ветер отбрасывает у него волосы. Постепенно
разматывается, трепещет вдоль ноги марлевая лента. И наконец улетает
совсем. Треплется рубашка... Нилка виден то издалека, то близко -
летящим как бы на зрителя. Он смеется и щурится от встречного воздуха.
Из бокового кармашка на шортах ветер выхватывает и уносит бумажный
клочок...
Все четверо помнят, что съемку тогда пришлось остановить. Борис
подхватил бумажку:
- Нил, это что? Это тебе нужно?
Казалось бы, не нужно. Израсходованный автобусный билет. Но Нилка на
своей подвеске заболтал ногами, завопил:
- Ой, не выбрасывай! Это очень с'счастливый!
И объяснил, когда его опустили:
- Видите, здесь все сходится. Серия НБ - Нил Березкин. Восемнадцать и
один - это я родился восемнадцатого января. И снова сто восемьдесят один
- в час ночи в восемьдесят первом году. Видите, какие одинаковые цифры
слева и справа! Так ведь редко бывает... А если их сложить вместе, будет
двадцать.
- А что такое "двадцать"? - спросил Федя.
- Ну... это двадцатое июня. Когда вы меня позвали с'сниматься...
Все даже смутились малость. И сам Нилка. Билет вернули на место,
Нилку опять вздернули на подвеске, начали снимать, как он роняет
сандалию. Уронил он ее очень даже натурально. И ловко поймал обратно.
Помахал рукой тому, кто бросил с земли. А в фильм перед этим
вмонтировали, конечно, Степку: как сандалия шлепается рядом с ним в
траву, как он хватает ее, смотрит на Нилку, бросает... И почти никто из
зрителей сейчас не знал, конечно, что через минуту после этого началось
на берегу.
А пока Нилка летел, под ним проплывал Город. Крыши, тополя, излучина
Ковжи, бегущие по прибрежным улицам автомобили. И лучи солнца били
сверху сквозь облако. И голуби кружили у пожарной каланчи, словно чайки
у маяка...
Плавно, будто со специальным кинозамедлением (а на самом деле без
него), Нилка приземлился в траву на пустыре у разваленной халупы. И
сразу оказался в своем балахонистом свитере и широких полусапожках. С
ведерком и длинной кистью.
- Знаете, почему я здесь? Мы тут встречаемся с художником, которого
зовут Вячеслав Муратов. В нашем Городе много хороших людей, и Вячеслав
Анатольевич - один из них. Вообще-то мы зовем его просто С'слава...
Однажды он увидел меня после дождя в такой вот с'спецодежде и говорит:
"Давай я напишу твой портрет. "Том С'сойер наших дней". А мне, конечно,
интересно, никогда с меня портретов не писали...
И вот Слава за мольбертом, работает кистью. Это еще не настоящая
картина (ее Слава пишет до сих пор), а пока набросок, этюд. Сделан
крупными быстрыми мазками. Но все равно Нилка очень похож. Он стоит
вполоборота, приподнял кисть, которой только что мазал забор, а веселое
лицо повернул к зрителю. Будто спрашивает: "Ну, как у меня получается?"
Волосы у него растрепаны пуще обычного, рукава подвернуты до локтей, на
руках, на щеке, на коленках - пятна краски... Теперь этот этюд висит
дома у Нилки. Рядом с копией картины Пикассо "Мальчик с собакой". Пока
Слава пишет Нилку, а тот позирует, Борис и Федя стоят неподалеку.
Разглядывают остатки надписи на кирпичной стене - память о
фотомастерской. Нилка наконец смотрит туда же. И принимается выводить
кистью на покосившихся досках забора: "Н.Е. Березкинъ"...
- Знаете, почему я это написал? Когда-то здесь стояла мастерская
моего прадедушки. Он был знаменитым фотографом. Когда смотришь на его
снимки, кажется, что опять летишь над городом, только уже в машине
времени, в прошлом...
Нилка бросает кисть и взмывает в небо (на самом деле - обратный ход
пленки; по правде-то Нилка прыгал с забора в траву). И вот он снова
летит - сперва через звезды, а потом как бы над старыми, столетней
давности улицами. И меняются на экране снимок за снимком... И вдруг -
молодые лица: парни и девчата, целый класс. По одежде, по прическам
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг