речь сказать, а все равно дурак. А ты прямо как человек.
-- Пр-равда? -- обрадовался Чип.
-- Конечно... Наверно, в воде звери умней, чем на суше, получаются. Я
читал про дельфинов, которые даже с учеными разговаривают. Чип осторожно
спросил:
-- А про говорящих лягушек ты не читал?
-- Ну, про лягушек только так... Про царевну-лягушку, про всяких
принцев, которые сперва лягушатами были... Про лягушку-путешественницу.
Чип вздохнул, надув брюшко;
-- Это мы пр-роходили... Принцы и царевны. Они потом пр-ревращались в
человеков. Это хорощо, но зто сказки.
-- Проходили? -- удивился Мальчик. -- У вас есть школа?
-- А как же! Надо же учиться, как себя вести. Чтобы тебя не слопала
щука или не унесла чайка. А еще есть класс хорового пения, только я туда
не хожу...
Он помолчал и вдруг добавил:
-- А лягушка-путешественница -- дур-ра.
Мальчик не спорил. Ему почему-то стало жаль Чипа.
-- Зачем она разор-ралась, когда утки несли ее по воздуху? -- сердито
спросил Чип.- Сама виновата, что свалилась в болото. Я бы ни за что не
кррикнул, хоть и говорлщий.
Чип еще помолчал и добавил голосом первоклассника, который долго
плакал и наконец успокоился:
-- Ведь она могла попасть в Южные моря...
Мальчик почувствовал, как часто бьется крошечное сердечко лягушонка.
-- А тебе хочется в Южные моря? -- не то спросил, не то просто сказал
он Чипу.
Чип снова вздохнул:
-- Там Аф-р-рика, -- шепотом проговорил он. -- Там пр-риключения.
Корралловые острова. И там тепло. Там не надо спать зимой. У нас все
лягушки спят зимой, а я не люблю. Мне даже во сне холодно, хотя я и
пр-риспосабливаюсь.
-- У тебя, Чип, слишком горячая, не лягушачья кровь, -- задумчиво
сказал Мальчик.
Считалка
Они сидели допоздна. Яркая звезда -- та самая, что загоралась раньше
других, -- уже давно светила над мачтами.
Мальчик любил эту Звезду и знал ее певучее название. Он слышал
где-то, что у каждого моряка должна быть своя звезда, и выбрал себе эту.
Она была теплая и ясная, как маленькое солнышко.
Оказалось, что Чип тоже любит ее.
-- Когда я смотрю на эту звезду, я совсем забываю, что я лягушонок,
-- сказал однажды Чип. -- Мне кажется, что ничего не надо бояться. Мне
даже кажется, что я увижу Южные моря, если очень захочу... А потом,
когда Звезды нет, я сразу вспоминаю, что я маленький смешной Чип, --
закончил он и коротко вздохнул несколько раз подряд.
-- Но ты совсем не смешной! -- возразил Мальчик. -- Ты красивый.
Ловкий такой и быстрый. И ты смелый. Ну, маленький, конечно... А что
здесь такого? Вот бегемот, например, большой, а какой от этого толк?
Лежит в своем болоте или в реке и хрюкает, как свинья, от удовольствия.
И ничего ему не хочется.
-- А чего же ему хотеть? -- удивился Чип. -- Он и так живет в Африке,
где пальмы, джунгли, львы и приключения.
-- Ну какие там приключения у бегемота! Ему лишь бы брюхо набить. А
пальмы для него все равно, что для нас эти тополя на берегу.
-- А ему... не хочется увидать эти тополя? -- недоверчиво спросил
Чип. -- Ведь нам-то очень надо увидеть пальмы.
-- Нет. Ему только хочется быть сытым. Вот и все.
-- Такой большой и такой дурак, -- сказал Чип с грустным недоумением.
-- А ты думал, среди больших не бывает дураков?
Чип не ответил. Он опять неподвижно смотрел на Звезду, и она
отражалась в его глазах золотыми точками,
Эта звезда была громадным огнедышащим шаром, чужим неизученным
солнцем, которое висело в далекой от нашего Солнца черной пустоте. Может
быть, вокруг этого ослепительного шара летали голубые и зеленые свои
шарики-планеты. И, может быть, на них жили и мечтали о дальних морях
свои Мальчики и лягушата. И жили бегемоты. Но это ничего не значило.
Здесь, на Земле, дальняя Звезда была нужна двум друзьям и потому
принадлежала им.
-- Когда я сделаюсь капитаном, -- сказал Мальчик, -- я попрошу, чтобы
мой корабль назвали так же, как эту Звезду.
Чип снова сидел неподвижно. Только смотрел уже не на Звезду, а просто
так.
-- Что же ты молчишь? -- с легкой тревогой спросил Мальчик. -- Я с
тобой говорю, а ты не отвечаешь. Будто ты и не говорящий.
-- Потому что мне грустно, -- сказал Чип. -- Ты станешь капитаном, и
тебе хорошо. А я превращусь в обыкновенную большую лягушку.
-- И ничего подобного! -- решительно возразил Мальчик и так бултыхнул
в воде ногами, что старый полосатый сплетник Пантелей Осьминогович,
который подслушивал разговор, тут же скончался от разрыва плавательного
пузыря и всплыл кверху брюхом. Его немедленно унесла чайка.
-- Ничего подобного! -- повторил Мальчик. -- Говорящий лягушонок не
может превратиться в обыкновенную лягушку. Так не бывает! И, кроме того,
я тебя не брошу. Как только я стану капитаном (или сначала даже самым
младшим моряком), я возьму тебя в плавание.
Чип подскочил, как зеленая пробка, и шлепнулся животом.
-- Как? -- спросил он, и от удивления у него получилось: "Квак"?
-- А вот так. Слушай...
Мальчик придумал это лишь сейчас, но говорил, словно все решил давно:
-- Ты будешь жить в моей каюте. В таком стеклянном ящике. Там будет
разная трава и вода и маленькие кочки. Это называется террариум. А когда
мы приплывем в Южные Страны, я тебя отнесу на берег. И ты увидишь там
все, что хочешь. Там такие громадные цветы, что в каждом ты можешь
устроить целый дом. И можешь путешествовать по джунглям и зарослям, и
будут у тебя такие приключения, которые здесь никому и не снились.
Только смотри, чтобы тебя не слопала какая-нибудь африканская цапля... А
то я приплыву, а тебя нет...
-- А ты приплывешь? -- обрадовался Чип.
-- Конечно. Ты ведь, наверно, соскучишься когда-нибудь.
-- Наверно... -- сказал говорящий лягушонок Чип.
Мальчик понимал, что давно пора домой.
-- Пойду, -- сказал он наконец. -- Наверно, будет нахлобучка.
-- Выдер-рут? -- с беспокойством спросил Чип.
-- Ну, что ты! Просто будут говорить всякие скучные слова.
Лягушонок посмотрел на небо.
-- Вон светлая тучка. Вон Звезда. Ты скажи волшебную считалку, и все
будет пр-ре-красно.
-- Какую считалку? -- удивился Мальчик.
Тогда удивился и Чип:
-- Ты не знаешь? Я думал, все мальчики знают эти волшебные слова. Я
их подслушал на земле, когда ребята играли в пр-рятки. Вот какие:
Тучка -- светлый парашют,
Очень я тебя п-р-рошу:
Разгони мою беду,
Позови мою Звезду.
Пусть она, как светлый лазер,
Луч пошлет на землю сразу.
Пусть дрожат мои враги.
Кто не верит мне -- беги!
Чип, видимо, гордился, что выучил эти стихи.
-- Никогда не слыхал, -- сказал Мальчик. -- Ну, все равно. Это же
обыкновенная считалка. Что в ней волшебного?
-- Нет, не все р-равно, -- возразил Чип. -- Один р-раз был случай.
Маленький мальчик хотел спрятаться и не успел. Его уже почти нашли, а он
взял и сказал эту считалку. И стал просто совсем невидимка.
-- Показалось тебе, -- сказал Мальчик. -- Не может этого быть.
-- А говорящие лягушонки можут быть? -- обидчиво спросил Чип. От
досады он даже стал ошибаться в словах. -- Ты думал, что не можут, а я
есть.
-- Ладно, -- сказал Мальчик. -- Я попробую. Только... там говорится:
"Пусть дрожат мои враги..." Мне ведь от мамы попадает, а разве она враг?
Она ведь за меня же беспокоится.
-- Мама, конечно, хор-рошая, -- объяснил Чип. -- А враги -- это
непрриятности, которые тебя ждут. Пр-ротив них и нужны волшебные слова.
-- Я попробую, -- повторил Мальчик.
И попробовал. Пока бежал к дому, прошептал считалку. И знаете, что
потом было?
-- Ну, наконец-то, -- сказала мама. -- Я уже начала волноваться.
Беги, умойся, а я разогрею ужин.
Вот и все. Согласитесь, что это чудо. Не меньше, чем говорящий
лягушонок.
Баркентина
-- Слушай, какая новость! -- возбужденно встретил Мальчика Чип. --
Корабль с таким именем, как у нашей Звезды, уже есть! Скоро его приведут
сюда. Я узнал от чаек. Они кр-ричали об этом.
Было яркое утро, и солнце сверкало на мокрой спинке Чипа. Он весь
светился, как зеленая лампочка. Только лампочки не прыгают, как
сумасшедшие, и уж, конечно, не разговаривают. А Чип никак не мог
успокоиться.
-- Ну что ты скачешь, -- сказал Мальчик. -- Уймись.
-- Это потому, что я пер-реживаю,- сообщил Чип.- А что, если чайки
ошиблись? Вдруг он не пр-ридет, этот корабль?
-- Ну не придет, и не надо, -- сказал Мальчик, чтобы успокоить Чипа.
А на самом деле тоже слегка заволновался. Хотелось посмотреть на судно с
таким хорошим названием.
А Чип возмутился:
-- Как это "не надо"?! Ведь он же не пр-ростой! Он пар-русный!
И у Мальчика застучало сердце.
Ведь никогда-никогда он не видел настоящих белокрылых парусников.
Многое успел он здесь увидеть и многое полюбил, но, как и раньше, при
слове <<корабль> представлялся ему стремительный клипер с белыми грудами
четырехугольных парусов или шхуна, косо летящая над волнами. Строго
говоря, кораблем принято называть лишь фрегат. У него не меньше трех
мачт, и на всех -- прямые паруса. А остальные парусники: бриги, шхуны,
бригантины, барки и баркентины -- называют просто судами. Но не будем
слишком придирчивы к Мальчику.
И в тетрадке своей рисовал он не лайнеры, а бриги и фрегаты. А перед
сном шептал в постели названия парусов.
Лишь бы не ошиблись чайки!
Но чайки кричали правду.
Еще до полудня вдали над береговыми крышами показались верхушки мачт,
а потом из-за поворота вышел парусник.
Правда, он был без парусов. Его тянул незаметный буксирчик. Но в
корпусе и мачтах, в гибкой линии форштевня и бушприта была такая
стройность, такая легкость, что сразу все видели: судно это рождено для
ветра.
Первая мачта была перечеркнута тонкими реями -- перекладинами для
прямых парусов. От второй и третьей протянулись над палубой длинные
гики. Здесь ставились косые, как у шхуны, паруса.
-- Шхуна-барк, -- шепотом сказал Мальчик. -- Трехмачтовая баркентина.
Я такие только в кино видел.
-- Какая кр-расавица, -- сказал Чип.
Буксирчик суетился и старательно натягивал длинный трос. Слишком
неуклюжим и маленьким было это суденышко по сравнению с парусником. И
поэтому казалось, что баркентина движется сама по себе. А под ней, чуть
вздрагивая, плыло отражение: белый корпус с черными буквами названия,
зыбкие желтые мачты и стеньги, опрокинутые в глубину. После неспокойного
моря, где лишь пена да отблески на волнах, баркентина не спеша
любовалась своим отражением в гладкой воде. Так, по крайней мере, думал
мальчик.
У штурвала стоял моряк в полосатой фуфайке. Широкоплечий и сутулый.
Больше никого на палубе не было.
Буксир завел баркентину в гавань, к береговому причалу, напротив
дамбы. И сразу все изменилось вокруг. Парусник стал главным. Мачты в
тонкой паутине такелажа вознеслись над острыми крышами, над тополями,
над старой церковью, поднимавшейся в глубине квартала. Берег притих от
удивления. Чайки перестали шуметь и совершали над баркентиной
неторопливый торжественный облет.
Вы, конечно, догадались, что больше всего сейчас хотелось Мальчику:
оказаться там, на палубе. Так хотелось, что он даже забыл про Чипа.
Но что он мог сделать? Пойти к трапу и попроситься в гости? Никогда
он не решился бы на это: не тот характер. Ждать случая? Или чуда?
Стоял яркий день, и не было, конечно, в высоте ни тучки, ни Звезды.
Но сам того не заметив, Мальчик начал шептать:
Тучка -- светлый парашют,
Очень я тебя прошу...
На палубе показался человек. Тот., который стоял недавно у штурвала.
Он перебросил через фальшборт ведро на веревке и нагнулся, стараясь
зачерпнуть воду.
-- ...Позови мою Звезду... -- шепотом сказал мальчик.
Веревка выскользнула из рук моряка. Мальчик пружинисто встал. Моряк,
перегнувшись через планшир, видимо, поминал морских чертей и ведьм.
Потом он исчез и тут же вернулся с багром. Но ведро успело отплыть от
борта, а багор был короткий, и моряк не мог дотянуться.
-- Подождите! Я сейчас достану! -- крикнул Мальчик. И раскинул руки,
чтобы ласточкой прыгнуть в воду.
-- А я?! -- завопил забытый Чип. -- Это пр-ре-д-дательство!
-- Что ты, я же только примеряюсь, как прыгнуть, -- торопливо сказал
Мальчик. Ему было очень неловко. -- Лезь ко мне в карман, поплывем
вместе.
Он оттянул нагрудный кармашек на рубашке и посадил Чипа.
-- Не задохнешься?
-- Как-нибудь пр-родержусь, -- ответил Чип все еще слегка сердито.
Мальчик скользнул в воду. До баркентины было метров восемьдесят. Он
плыл среди кувшинок и все боялся, что моряк не станет ждать, а найдет
багор подлиннее. Но тот ждал.
Белый борт парусника вырос, навис над мальчиком. Белый почти весь,
только внизу, ниже ватерлинии, -- зеленый. "Может быть, здесь, у днища,
торчат ракушки, приросшие в Южных морях", -- мельком подумал Мальчик. Но
ракушек не было. Были только рыжие проплешины да колечки ржавчины вокруг
заклепок.
Мальчик подплыл к ведру, ухватился за него, как за поплавок, и глянул
вверх. На фоне яркого неба он увидел голову и широкие плечи моряка.
Серебристо просвечивали волосы, а лица было не разглядеть. Голосом
глуховатым, но сильным, моряк спросил:
-- Что сначала вытаскивать? Ведро или тебя?
-- Ведро! -- крикнул Мальчик. -- Я плаваю! Давайте багор!
Он подгреб поближе и зацепил дужку за крюк. Ведро взмыло вверх. А
через две секунды рядом с Мальчиком упал конец веревочного трапа: два
каната и просмоленные рейки-перекладинки.
-- Ну, подымайся, пловец.
И Мальчик стал подниматься.
Много раз он читал, как лихие матросы взлетают на борт по таким
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг